💋💋💋
Оскар вытирал стол от их легкого беспорядка в виде крошек и капель чая. Скоро вернется Марк, а Ландо, вероятно, уже вернулся домой. Это был странный вечер. Первые три записи показали просто веселый флирт людей, но четвертая… Им с Ландо действительно не стоило видеть этого. Дверь открылась. Это был давно ожидаемый Марк и неожиданный Дженсон, что счастливо помахал ему. Тот выглядел почти также, как и на видеороликах, только, конечно же, старее. Но влюбленный взгляд в Марка все еще остался, как и влюбленный Марк в него. — Приве-ет, Оскар! А сам Оскар неловко и нервно улыбнулся. Щеки моментально покраснели от воспоминаний увиденного недавно. — Здрасьте, — он быстро кинул тряпку в раковину и быстрыми шагами ушел к себе в комнату, увернувшись от расспросов Марка. — Что с ним? — Дженсон звучал искренне и непонимающе, а тот пожал плечами. Он стыдливо закрылся в комнате, не чувствуя в себе сил сдерживать свое лицо. Это тот самый Дженсон, только немного постаревший. И он был парнем Марка. И Оскар видел их отношения своими же глазами, чего не особо и хотел. От мыслей его отвлек звуковой сигнал из компьютера: кто-то написал ему в дискорде. Это был Ландо, — и это абсолютно очевидно, потому что никто больше не писал ему в дискорде — что нарисовал несколько фреймов для комикса: кудрявый парень с темными волосами и слегка смуглой кожей и белоснежный нерасчесанный блондин, который снимал первого на телефон и несколько сердечек вокруг них. «Ты меня любишь?» — спрашивал темноволосый парень, что был подписан как Ландау, который указывал на что-то не прорисованное позади себя. «Конечно, я люблю тебя и твои глупые выходки», — ответил блондин по имени Оливер, который снимал его и мягко улыбался и имел сердечки в глазах. Оскар отправил тому в ответ несколько смайликов больших пальцев, пока кое-что не понял: они были похожи на этих парней. Ландау это Ландо, а Оливер — соответственно Оскар. Это не могло быть совпадением. Многие детали в их внешности указывали на это. Но он ничего не написал по этому поводу. Возможно, Оскар зря переживал.💋
31 декабря 2023 г. в 11:00
По какой-то причине сегодня у Оскара отменили все занятия в школе, что открыло ему возможность не только проснуться на целых два часа позже, но и убраться от скуки в квартире Марка. Вернее, в их общей квартире. Как опекуна для ученика по обмену. Оскару очень понравилось жить в Америке, у него появилось много друзей, кто-то, возможно, даже ближе, чем друг. Но они никогда не обсуждали этот вопрос друг с другом, поэтому Оскар старался не слишком зацикливаться на этом.
И, именно поэтому, решил провести уборку. Не слишком напряженную, просто отвлечься от мыслей и сделать приятно уставшему Марку, слушая любимую музыку. Он быстро протер итак чистые рамки и какой-то еще небольшой декор в виде подставок и странных форм ваз, в которых даже цветов не было. Но самым интересным был не зал, не кухня и не кабинет Марка с многочисленными кубками и доисторической техникой. А шкаф того. Обычный шкаф с вещами, которые было жалко выбросить.
Марк не запрещал ему лазать по вещам, ведь «у семьи не может быть каких-то секретов», даже если они и не совсем типичная семья. Оскар не пользовался этим, но раз пришло время убираться, то почему бы и не разложить красиво вещи и там? Марк также, как и он, любит безупречный порядок. Но при открытии двери на него вывалился далеко не порядок: какая-то помученная жизнью коробка, вещи из которой решили вывалиться и покатиться по полу. Ему ничего не оставалось, как устало простонать в потолок, и начать убираться. Но что-то странное привлекло его внимание: кассеты.
На них были даты, и это единственное их отличие друг от друга. Все помечены одним годом — две тысячи десятым, но разными месяцами. Одна была без каких-либо обозначений кроме как «ХО.ХО», чтобы это ни значило. И Оскар определенно хотел узнать, что на них находится: Марк никогда не упоминал об этих кассетах. А еще он не был уверен, что сейчас существовали видеомагнитофоны.
Хотя, он точно знал, у кого был один такой.
Оскар быстро оставил небольшое сообщение с просьбой без деталей и уточнений. Но вместо того, чтобы написать ответ, Ландо решил позвонить.
«Оскар!» — послышался знакомый голос, что не проговаривал «р» в его имени. Это так мило. Но Ландо говорил странно тихо, будто не хотел быть услышанным. — «Какой еще видеомагнитофон? Какие кассеты? Откуда у тебя кассеты?!»
Оскар на секунду прислушался к шуму в телефоне. Это был урок? Было слишком тихо, чтобы это был его дом, где всегда играла музыка и шумели голоса из дискорда.
— Это Марка, — он решил разложить их в хронологическом порядке, — подожди, ты отвечаешь мне на уроке?
«Я приду к тебе с видеомагнитофоном! Все не могу больше говорить! Пока!» — и звонок был быстро сброшен, что невозможно было попрощаться в ответ.
Какой странный этот Ландо. В голове полный бардак. Оскар представил, как тот полез под парту, чтобы позвонить и сказать про видеомагнитофон, явно потея и нервничая от мыслей, как он будет пойман за звонком посреди урока. Их учитель мог бы высмеять такое поведение при всех учениках и одноклассниках.
Кстати о бардаке, Оскару все еще нужно убрать остатки от выпавшей коробки.
И так незаметно наступил ранний вечер. Протирание кубков и медалей под музыку очень быстро скоротало время и немного улучшило настроение. Особенно от осознания, что к нему придет Ландо. Стоило в несколько раз сильнее прибраться в квартире, чтобы в любом предмете можно разглядеть свое отражение.
Они никогда не говорили об своих отношениях. Просто стали общаться, когда Оскар выглядел слишком одиноким и грустным. Возможно чуть ближе, чем было принято в обществе. Но раз Марк, как опекун, ничего не говорил, значит все было приемлемо? К тому же, Марку нравился Ландо и странности того: он даже повесил кривой рисунок на их холодильник. Там были они втроем в виде портрета немного косые, немного кривые. А Оскар и не думал, что у него настолько много родинок на лице и такие розовые щеки. «Я художник и так вижу,» — застенчиво ответил тогда Ландо с неловкой небольшой улыбкой.
Оскар не был против, никогда не был. Тот вызывал лишь умиление и неконтролируемую, слишком широкую улыбку. Как и сейчас, стоило только открыть дверь. Пара секунд просто обмен приветливыми улыбками, и Ландо зашел внутрь с видеомагнитофоном в руках. Огромная вещь, явно тяжелая и пыльная. Вся уборка пошла насмарку, но он не злился.
Они положили видеомагнитофон на пол возле телевизора Марка, заперевшись в комнате. Того еще долго не должно быть дома, но перестраховаться все равно стоило. Оскар сидел и наблюдал за тем, как Ландо возился с проводами и пытался подключить такую старую вещь к телевизору. Ничего не загорелось и даже обошлось без искр. Квартира осталась целой. На экране появилась домашняя страница проигрывателя. Синий экран с плавающим логотипом просил вставить кассету.
— Хух, это было трудно, — Ландо смахнул метафорический пот. Он протянул руки к кассетам. — С какой начнем?
Он с нетерпением потирал ладони в предвкушении. Никто из них не могли даже и предположить, что там могло находиться. Старые записи гонок? Слишком старые записи гонок? Что могло быть записано на кассетах? Он не видел такого носителя, кажется, с самого детства, может, лет с пяти.
— С самой первой, — он взял кассету и неуверенно поднес к видеомагнитофону, и Ландо уверенно навел руку к устройству ввода.
Была долгая загрузка, что можно начать беспокоиться и думать, что уже ничего не работает. Но все работает.
К лучшему или худшему.
На экране появилось сосредоточенное лицо молодого Дженсона, что внимательно смотрел в объектив и пытался что-то увидеть. Его волосы небрежно лежали на лбу. Взгляд направился в сторону.
— Я не понимаю, оно работает или нет? — Дженсон снова заглянул в объектив. — Марк! Оно работает или нет? Что это за старье кассетное?
— Экран с другой стороны, Дженси, — Марк устало вздохнул и разочарованно взял камеру в руки.
Теперь Дженсона снимали со стороны. На его лице появилась широкая улыбка, и он помахал в камеру. На нем был гоночный костюм, который расстегнут, волосы растрепаны и мокры.
— Здравствуй, чудесный ми-ир, — он приблизил лицо к камере и засмеялся, — я хочу поснимать тебя. Дай-дай-дай.
Камеру снова перевернули. Теперь в кадре появился Марк, который устало лежал на диване с бутылкой воды. Он слабо улыбнулся и помахал в камеру, а ее приблизили к лицу. Теперь можно было заметить капли пота. Дженсон снимал видео с кривым горизонтом и смеялся отчего картинка дрожала.
— Марк, ты слишком серьезный! Давай, расскажи что-то веселое! — он начал снимать того с разных углов. — Ну же!
— Я тебе не для этого дал камеру, — на лице появилась легкая улыбка.
— Зану-уда.
Экран потемнел из-за ладони Марка. Шорохи прекратились и теперь проигрывалось другое видео.
Кто-то снимал паддок, и, судя по рукам с браслетами, это опять был Дженсон, который на кого-то указывал и махал в приветствии. Он ничего не озвучивал. Некоторые гонщики и механики улыбались и махали руками в ответ. А потом он подошел к Фернандо. Тот удивленно посмотрел на него, а потом улыбнулся, заглядывая в объектив весь растрепанный и мокрый.
— Ты снимаешь? — Фернандо подошел на пару шагов, а Дженсон поднял камеру чуть выше. Теперь тот выглядел забавно по своим огромным лбом и растрепанными волосами.
— Да-а, — Дженсон посмеялся, отчего камера задрожала, — Нандо, передай привет чудесному миру.
— Привет, чудесный мир, — Фернандо широко улыбнулся и посмотрел за камеру, — что ты снимаешь?
— Все, что хочу. Марк отдал ее, чтобы я собрал хорошие воспоминания, — он опустил камеру и приблизил к лицу Фернандо, — ты будешь самым лучшим небольшим воспоминанием.
Дженсон протянул ладонь, чтобы поправить растрепанные волосы и заправить пару локонов за ухо, и погладил по щеке, аккуратно коснувшись пальцем по кончику носа. Фернандо широко улыбнулся и аккуратно решил поцеловать объектив. Послышался смех Дженсона, и вновь произошла склейка.
Камеру навели на растрепанного Себастьяна, что смотрел на все горящими глазами от возбуждения после гонки. Он счастливо улыбнулся камере и Дженсону.
— Се-еб, наш чемпион, скажи привет! — он приблизил камеру к лицу. Что сразу смутило того.
— Всем привет, — Себастьян тоже встал ближе и широко улыбался, — что снимаешь?
— Воспоминания для Марка.
— Он уходит? — на лице появились беспокойство и растерянность: глаза широко раскрылись и устремились с испугом на того. — Он покидает меня?
— Не-ет! Просто так, он нашел у себя это старье и решил сохранить себе воспоминания на будущее, но правда я не уверен, что он сможет найти видеомагнитофон, — он повернул камеру, чтобы было видно лица их двоих. Дженсон широко улыбнулся. — Есть идеи, что сказать нашему любимому Марку?
Себастьян послал воздушный поцелуй в объектив.
— Люблю тебя, Марк!
Дженсон приложил щеку к тому и двинул губами, будто хотел поцеловать. Себастьян скопировал это выражение лица, что вызвало громкий смех и выключенную камеру.
Запись кончилась.
Оскар чувствовал явное смущение. Ему не нужно было видеть это. Марк хоть и не пытался скрыть эти кассеты, но и явно не хотел показывать. Это был просто флирт от Дженсона Баттона, но так смущало. Они ведь общались до сих пор, Оскар видел этого человека… но не в таком свете.
Но Ландо не особо смутился и выглядел очень задумчиво. Он просто сделал сложное выражение лица и следил глазами за плавающим значком от одной стороны экрана к другой.
— Это был Марк? — он начал хаотично двигать руками во все стороны. — Я, имею в виду, твой Марк?
— Да. Это он.
— У него была веселая жизнь в молодости, — Ландо возбужденно взял следующую кассету, — давай еще посмотрим?
— Оу-у, ты думаешь нам стоит? Это все-таки его личная жизнь. Это, кажется, некрасиво.
— Да ладно! Относись к этому, как к ромкому.
Оскар просто пожал плечами, и они вставили другую кассету. Все такая же долгая загрузка.
Кто-то снимал Марка со стороны, что спокойно перекусывал шоколадным тортом с задумчивым взглядом в сторону. Это был небольшой зал паддока, по которому ходили люди. За кадром послышался голос Дженсона.
— Ита-ак… надеюсь, оно работает, — на него обратили внимание и посмотрели удивленно.
— Ты снимаешь?
— Да-а. Я хочу запечатлеть твою красоту, ну же, улыбнись! — Дженсон перетащил камеру через стол, чтобы заснять лицо того поближе.
— О боже, Дженси…
— Ты совершил ужасную ошибку! — Дженсон весело направился камеру так, чтобы снимать их двоих. — Надеюсь, видно какой у нас прекрасный заказ. Два шоколадных торта и редбулл. Надо показать поближе.
Дженсон перевел камеру прямо на еду. Вблизи торты выглядели очень аппетитно, даже наполовину съеденные.
— Это самое лучшее свидание, знаешь? — он поднял камеру, что можно было снова увидеть недовольное лицо Марка. — Что это за лицо?
Марк покачал головой и отвернулся в сторону.
— Все в порядке, Дженси.
— Ты любишь меня?
— Конечно, я люблю тебя и твои глупые выходки.
Послышался обривистый смех Дженсона, и появилась склейка. Теперь Дженсон снимал Марка, что делал разминку в комнате водителей. На нем был расстегнутый гоночный комбинезон, верх которого безвольно висел на поясе. Тот обратил внимание на камеру и сделал типичное недовольное лицо.
— Ты опять меня снимаешь?
— Да, потому что ты такой красивый, — Дженсон медленно показывал того с ног до головы, — тебе так идет форма Редбулла.
Марк мягко улыбнулся и отобрал камеру без особого сопротивления. Камера теперь показывала уставшего Дженсона, который пил воду и счастливо улыбался. Он встал с дивана и покружился на месте.
— А я? Красивый? — верхняя часть костюма продолжала крутиться по инерции, как платье или юбка.
— Конечно, — Марк тоже медленно провел камерой сверху до низу по тому. — Как прервать запись?
— Боже, Марк, это твое старье! Там есть черная кнопка.
Запись прервалась через некоторое время. А до этого показалось наигранно недовольное лицо Дженсона, что положил руки на бока и склонил голову.
Теперь Дженсон снимал стадион и заполненные трибуны. Некоторые люди оборачивались и махали в камеру, как и он им в ответ. Это был футбольный матч, который еще не начался. Камера выцепила стремительно поднимающегося по лестнице Марка в оранжевом шарфе как и у большинства. Тот широко улыбнулся, держа два бокала пива на небольшом специальном подносе. Марк сел на место рядом и опять попал в объектив своей же камеры.
— Не думал, что ты взял камеру, — он подмигнул и отдал бокал пива тому, — будешь снимать матч?
— Нет, тебя, — Дженсон направил камеру на свою ладонь, что сжималась и разжималась.
В нее с хлопком вложили ладонь и крепко пожали. Их руки были сцеплены чуть дольше, чем стоило. Но Марк разъединил их. Запись кончилась.
Оскар неловко поерзал на месте. И почувствовал, что к нему придвинулись ближе, пока они смотрели эту короткую запись. Он аккуратно посмотрел на Ландо, чья голова лежала на кровати. Хотелось ровно также соединить ладони и сидеть так.
Но это было бы неуместно, к сожалению.
— Осталось еще две. Продолжим?
— О да, я думал твой отец просто душный зануда, а у него… — Ландо удивленно взвизгнул, когда его совсем легонько толкнули в плечо. — Э-эй!
— Это все еще мой отец! Приемный отец!
Ландо странно извился телом и вставил третью кассету. Это была самая долгая загрузка за все время, что они начали в шутку пихаться, пока не послышался шум воды.
Запись началась с показа водной глади и города вдалеке рядом с горами. На перилах яхты сидели чайки, которых сгнала рука Дженсона, пока сам шел по палубе. Он подошел к отдыхающему Фернандо, что загорал на одном из шезлонгов и не обращал никакого внимания, пока тело Дженсона не загородило того полностью.
— Дженси? — Фернандо поднял солнцезащитные очки в легком замешательстве, нацепив их на растрепанные и, наверняка, спутанные волосы. — Ты все балуешься?
— Я снимаю все красивые вещи в этом мире! — он встал чуть подальше, чтобы Фернандо влез в весь кадр. Тот был лишь в одних красных плавательных шортах и куче браслетов. — Попозируй! Давай!
Фернандо лишь скрестил ноги и показал средний палец в камеру, что вызвало удивленный вздох.
Произошла склейка, и в кадре уже стоял Дженсон и Марк в глупых плавательных очках с трубками на шеях.
— Как мы выглядим, Нандо? — Дженсон заглянул в объектив, будто мог увидеть там свое отражение. — Я все еще красавчик?
— Конечно! — ответил он и отдалил камеру от лица. — Хотя, нет. Это ужасно.
Дженсон, кажется, закатил глаза. А Марк засмеялся, уже явно слегка пьяный.
— Конечно ужасно, Нандо, — начал Марк, приобнимая Дженсона, что сразу сделал вид, будто хотел поцеловать того, — мы ужасно сексуальны.
Это вызвало групповой смех, и Марк все-таки поцеловал Дженсона. Очень нежно поцеловал его. Фернандо издал очень странный звук и отвел камеру на чаек, что дрались между собой на перилах.
— Я не стану снимать вам хоумвидео, — он приблизил птиц на максимум.
— Это все потому, что завидуешь, — язвительно ответил Дженсон. — Когда-нибудь и тебя полюбит красивый мальчик с большими глазами и ослепительной улыбкой, как у меня. Не переживай.
Фернандо прекратил съемку, и произошла склейка.
Появились мокрые Дженсон и Марк, что укрыты полотенцами. Те посмотрели на камеру и улыбнулись. Фернандо вновь вместо их двоих начал снимать красивые виды за бортом яхты: теперь это был огненный закат. Солнце медленно садилось за море, отбрасывая оранжевый свет.
К нему подошел Дженсон с широкой улыбкой.
— Лучше подсними наш ужин, — он взял Фернандо за свободную ладонь и увел за дверь вниз, в темную комнату, — мы ведь все так старались.
— Мы пытались не сжечь мою яхту, — сказал Марк, что подошел сзади и не выглядел недовольным.
— Не придирайся к словам, — Дженсон сощурился на того и дотащил Фернандо до небольшого накрытого стола.
Скатерть в красно-белую клеточку, две небольшие незаженные свечи и три рыбных стейка. Камера не могла передать эту атмосферу. Марк сел на одно из мест, а по обе стороны — Фернандо и Дженси. Но затем тот встал и взял бутылку дорогого вина, и налил каждому почти по полному бокалу. Они взяли по бокалу и подняли над столом для тоста.
Камера навелась на Марка, что сделал странное и слегка сбитое с толку лицо, будто не ожидал, что выберут его.
— Мы должны выпить за нас! — он посмотрел в ответ на камеру и дернул бокалом. — Сойдет?
— Разве это пламенная речь, Марк? — Дженсон прокашлялся и появился в кадре. — Нам стоит выпить за нас всех, особенно за Себа, который не смог присоединиться к нам. И за вице-чемпиона, за Нандо! За наших золотых мальчиков и Марка со мной!
Они все втроем чокнулись, и Марк перелез через стол и поцеловал Дженсона в щеку. Это вызвало вздох от Фернандо, и запись закончилась.
Ландо почти лежал на плече Оскара и выглядел удивленным. У него были высоко подняты брови и низко опущены губы. Между ними уже не было места. Неловкий поворот головами, и они бы соприкоснулись бы носами.
Оскар был бы не против, но был бы также не против и Ландо?
— Это буквально ромком. Я бы нарисовал комикс с таким сюжетом, — Ландо задумчиво покусал губы, — возможно, я набросаю концепт и покажу тебе.
Оскар смущенно посмотрел на него. Ему покажут самый первый концепт со всеми ошибками и недоработками?
— То есть, я первый, кто увижу это?
— Да! — Ландо взял последнюю кассету и покрутил ее в руках. — Осталась последняя. Марк должен скоро прийти?
Оскар посмотрел в свой телефон. Марк ничего не писал, не звонил. Скорее всего, тот вернется еще не особо скоро.
— Нет. Вставляй.
И эта странная кассета тоже долго загрузилась.
И, возможно, к худшему она воспроизвелась.
Дженсон находился в этой же квартире, но мебель и ее расположение были абсолютно другими. Он снимал себя, лежа на диване, на спине, под звуки душа.
— Если ты, Марк, будешь это пересматривать, то знай: я люблю тебя, но ты слишком долгий, — он счастливо улыбнулся и слегка приблизил камеру к лицу.
Звук из ванной прекратился, и камера навелась на Марка, что вышел в одних темных брюках и, такой же по цвету, расстегнутой рубашке.
— Ты такой красивый, Марк, — Дженсон продолжал удерживать фокус на том, пока Марк ходил по комнате. — Но почему ты заставляешь меня ждать? Я уже не могу.
Тот улыбнулся и налил себе в стакан виски и сразу выпил. Дженсон продолжал снимать того, пока сам Марк не отобрал камеру и не положил ее на стол, чтобы она смотрела на них. Они перешли почти сразу к делу, залезая руками под футболку и рубашку.
Ландо взвизгнул.
— А-а! Оскар! О-оскар! Выключай! Выключай! — он закрыл лицо руками и слышал только интимные вздохи и стоны.
Оскар не знал, как сделать это и просто выдернул шнур питания. Телевизор показал отсутствие сигнала. Ландо аккуратно выглянул из-за ладоней и посмотрел на экран, на котором теперь не показывали хоумвидео Марка и Дженсона.
— Пожалуй, это действительно неожиданно, — Оскар покрутил в руках шнур с задумчивым лицом, — но теперь понятно, почему называлось именно так.
— А-а-а, это кошмар. Как мне выбросить это из головы.
Ландо обхватил голову руками и все еще звучал разбито. Оскар мягко улыбнулся.
— Давай, я уберусь, а ты сделаешь нам чай?
Тот кивнул, но посидел еще несколько секунд в оцепенении.