Мелисса / Моя сука

Мягкая подушка приятно щекотала нежную щеку. Мелисса, не открывая глаза, неторопливо потянулась. Легкое пушистое одеяло накрывало её тело. Оно пахло чем-то очень приятным и знакомым. Это был запах свежего лайма. Его лайма. Мелисса подняла одеяло к носу и сделала глубокий вдох. Легкие кислые нотки благостно обволакивали её рецепторы. Вдруг она почувствовала какую-то резко пришедшую тревогу. Она открыла глаза и увидела не привычную ей комнату, а совсем противоположную обыкновенной. Сердце забилось быстрее. Она открыла телефон, чтобы посмотреть какой сегодня день недели. Пятница. Восемь часов утра. Мелисса спокойно выдохнула и положила мобильный на тумбу. В голове начали появляться воспоминания со вчерашнего дня. Одинцова вспомнила, как вышла из центра. Пила дешёвый алкоголь и пришла к её одногруппнику. Они вышли на крышу и закурили несколько блантов. Дальше ничего не воспроизводилось. Она совсем не помнила, что было дальше. Не помнила, как оказалась на этой кровати. Не помнила о чём они говорили и не помнила, что они делали. Она снова открыла телефон и увидела несколько сообщений от матери. Женщина обзывала её ужасными словами. Почему собственная мать называет её девушкой лёгкого поведения? Сердце всё сильнее болело с каждым прочитанным сообщением. Она начала дышать глубже. Каждый вдох отдавался болью в груди. Мелисса совсем не знала, что делать. Ей совсем некуда идти. А вдруг у них что-то было. Все ужасные мысли смешались в один ком, что твёрдо застрял в её горле. Она ощущала себя грязно. Её руки, её лицо. Все было противным и чужим. Сердцебиение участилось, а руки снова пустились в дрожь. Вчерашняя самокрутка была ошибкой. Ей хотелось ещё и ещё. Дышать стало трудно, поэтому она рывками заглатывала воздух. Мнение о том, что бывших наркоманов не существует оказалось совсем не ошибочным. Мелисса вышла к просторной кухне. Руки лихорадочно бродили по кухонным поверхностям в поиске дозы. Она начала чаще моргать, делая небольшие вдохи. Тело покрывала ноющая боль, что с каждой секундой всё сильнее пронзала свой кинжал в её грудь. Шатенка в истерике спустилась вниз по стене. Она сложила руки к коленям и начала судорожно качаться из стороны в сторону, издавая звуки, отдалённо напоминающие плачь. Это услышал Даня. Он резко раскрыл свои глаза и привстал с дивана. Окинув свой взгляд на кухню, он ужаснулся. Затем скинул с себя одеяло и побежал к Мелиссе. — Что случилось? — Спросил он. — У тебя что-то болит? Давай я вызову скорую? — У меня ломка. Вчерашняя трава была лишней, — Трясущимся голосом проговорила она. Какая же она всё-таки слабая. Она презирала себя за это. Терпеть не могла эту свою ужасную черту характера. Почему эта слабость досталась именно ей. Почему она должна терпеть это навязчивое чувство боли в груди от несравнимой грусти. Это было слишком тяжело. Всё детство никто не мог её поддержать. Мелисса предполагала, что эти слёзные истерики скорее всего вызваны этим. Даня с ужасом смотрел на неё. Он ещё никогда не сталкивался с такой чрезвычайной ситуацией лично, лицом к лицу. Брови Макеева поднялись в изумлении. Казалось, что скоро и его нагнёт пелена истерики вместе ней. Его взгляд метался из стороны в сторону в крепком оцепенении. — Мелисс, у меня друг помогает в таких случаях. Подожди меня умоляю. Капельницы делает какие-то. В общем не суть. Сейчас позвоню ему, ты только подожди чуть-чуть пожалуйста, — Он сдержанно погладил её по макушке и побежал в поисках телефона. Она провожала его своим взглядом, но вдруг заметила на каком-то столике белый порошок. Соблазн был слишком силён. Слёзы текли невыносимыми ручьями горечи. Мелисса привстала с холодного кафеля и начала идти к своей новой цели. Ноги дрожали и подкашивались на каждом новом шагу к тому, о чём она мечтала с начала сегодняшнего неудачного утра. Она сквозь слёзы и дрожь медленно шла к столику. На заднем плане было слышно, как Даня бегает по квартире и судорожно перебирает вещи в поисках телефона. Ей нравилось, что он за неё беспокоится. Мелисса в первый раз ощущала подобную сласть. Никто не обращал на неё такого внимания за все годы её короткой жизни. Мысли о парне перебил резкий звон в ушах. Он насквозь пронзал её уши своим мерзким звуком, заставляя девушку вскрикнуть от боли. Её цель совсем близко. Осталось сделать лишь несколько небольших шагов. Она искренне верила, что вскоре ощутит облегчение от всех этих бед. Совсем как раньше. Сделав несколько тяжких вдохов она всё же дошла до нужного места и опустила взгляд на несколько заманчивых белых дорожек. Она понимала, что это плохо, но облегчение после принятия создавал для неё ужасный соблазн. Мелисса, всё же решившись потянулась к столику, но крепкая хватка Дани её остановила. Он оттянул её как можно дальше от кухни и взглянул прямо в её глаза. В этот момент она показалась ему такой сломленной и беззащитной, что кажется ещё бы секунда взгляда в её прекрасные очи, то его руки определённо потянулись бы, к ней, чтобы схватить в крепкие объятия. Но этого не случилось. Она оттолкнула его от себя и ещё сильнее погрузилась в свою истерику. Он снова ухватился за её руку. На этот раз она была холодной, словно лёд, что ещё сильнее пугало его. — Отпусти! Умоляю! — Слёзно прокричала она. — Пожалуйста. Мне очень плохо. — Прости, я не могу, — Он снова направил свой взгляд к её нежным голубым глазам. Ему было сложно наблюдать за тем, как она страдает. — Я не держу на тебя зла. Просто поверь, так будет лучше. — Вот ты жмот! — Её грусть в миг переменилась на ярость. Как он только посмел ей что-то запрещать. Ненависть к его персоне росла в геометрической прогрессии. Она считала, что если бы он и вправду хотел как лучше, то уже давно отпустил её обратно. — Ненавижу тебя. — Она вырвала свою руку и побежала к входной двери. — Погоди! — Даня побежал вслед за ней в просторный коридор. — Тебе же хуже только станет. Давай мы поговорим и ты попробуешь успокоить пожалуйста. — Да о чём мне говорить с тобой, — Она выкрикнула эти слова и выбежала на лестничную клетку. Даня вышел вслед за ней, но та показала ему средний палец и утирая слёзы убежала вниз. Макеева охватил ступор. Он совершенно не знал как ему реагировать на такое её поведение. Симпатия поэтапно превращалась во что-то странное. Это чувство ещё не было ему знакомо. Горечь в горле превращалась в один большой ком, который совсем не мог сдвинуться с места. Как он посмел быть обиженной какой-то девчонкой. Почему он не не ответил ей тем же. Её унижения проникали внутрь словно острые ножи. Он закрыл дверь и увидел перед собой тот злосчастный столик с интересным содержимым. Его мысли снова наполнились гневом, но обдумав своё положение он решил отстать от неё и начать собираться в центр. Спустя несколько часов подростки как обычно собрались на крыльце около входа и обсуждали новые сплетни. Даня лишь глядел в телефон и думал о чём-то своём. Чувство тревоги всё ещё его не покидало. Он чувствовал свою вину в том, что её сейчас тут нет. Его охватывали глупые домыслы о всевозможных бедах, что могли с ней случиться. Не нужно было отпускать её в таком состоянии. Все мысли снова пошли по кругу. Вдруг послышались какие-то лёгкие шаги. Человек, который к ним надвигался явно не был толст. Он поднял свой взгляд в надежде увидеть перед собой Мелиссу. В целости и сохранности. Но перед группой стоял Гена. Даня нервно вздохнул и перевёл внимание обратно к телефону. — А я дырочку нашёл, — Улыбаясь проговорил Шутский. — Где? У себя в голове? — Съязвила Влада, после чего демонстративно осмотрела присутствующих. — Никто новенькую не видел? Ей же сейчас пропуск влепят. — Я видел вчера как она с Даней общается, — Злостно взглянув на Макеева сказал Фил. — У него спрашивайте. — Ааа, да ты хорош Дань, — Улыбнувшись протянул Платонов. — Как всегда в своём духе. — Да не было у нас ничего. Найти бы её, пока не потеряли. — А чего это ты так печёшься за неё, раз у вас ничего не было, а? — Продолжил лысый парень. — Да просто по доброте душевной, вот и всё, — Отрезал Даня. Чувство вины охватывало тело сильной дрожью, чем-то напоминающей озноб. Ладони покрылись мерзким холодным потом. Он винил в её пропаже себя. Ему было стыдно вспоминать то, как она убежала, а он даже не успел ничем помочь. Даня очередной раз за день открыл инстаграм чтобы попытаться отвлечься от всего, что произошло сегодняшним утром. Тут же, ему на глаза показалась знакомая аватарка, обрамлённая разноцветным кругом. Он нажал на заветный кружок и увидел фотку, на которой был прекрасный вид с крыши какого-то здания. Казалось, что сердце скоро выпрыгнет из груди. Тревога охватила его ещё сильнее, чем ранее. Если она решила совершить самоубийство, то он непременно будет винить себя до конца своих дней. Он с каждой всё больше не понимал чем она его зацепила. Казалось бы, такая обычная, но такая тянущая и манящая к себе. Словно он хочет выиграть в казино. Каждый её взгляд был самым большим джекпотом за последние несколько лет. Даня уже совсем не помнил, как резко подорвался со своего места и побежал в неизвестном направлении. Дышать с каждой секундой было лишь сложнее. Горло обжигали резкие порывы холодного воздуха, а в зоне живота что-то убийственно болело. К счастью, фотографическая память у Макеева была развита хорошо. Солнце, что медленно опускалось к горизонту врезалось в углы крыши серой высотки. Оно слепило его глаза, будто не давая ему разглядеть знакомую фигуру. Даня положил руку ко лбу и посмотрел вверх. Немного разглядывая, он наконец увидел Мелиссу. Она сидела в его одежде и болтала свешенными с крыши ногами, — Мелисса слезь! — Она даже не взглянула. Совсем не удивительно. С такой высоты можно докричаться лишь с громкоговорителем. Он сложил руки к лицу и обречённо провёл ими вниз. В голове совсем не было идей о том, как можно к ней попасть. Возле двери висел домофон. Точно. В голове в миг возникло приятное чувство дежавю. Жаркое лето, оранжевый закат, футбольный мяч и тёплая компания друзей. Они трепетно подходят к незнакомому подъезду и вводят первый попавшийся в голову номер. Отвечает им какая-то бабушка и спрашивает кто они такие, но не дожидаясь ответа открывает входную дверь подъезда. Мальчики лишь смеются в ответ. В детстве это казалось очень забавным. Даня подошёл к домофону и набрал цифру «8». Звук, исходящий во время ожидания не был таким интересным, как в детстве. Сейчас он вызывал лишь раздражение от судорожного выжидания ответа. — Здравствуйте, это кто? — Наконец послышался голос женщины. — Здравствуйте, это доставка. — Мы ничего не заказывали. До свидания. — Звук отключился. — Сука! — Он ударил кулаком тёмно-коричневую дверь. Его злость, казалась была способна разжечь яркий костёр посреди города. К неимоверному счастью дверь открылась. Из дома выбежала маленькая девочка. Она с ужасом взглянула на его озлобленное лицо и закричав убежала прочь. Он вбежал в подъезд и начал подниматься по окрашенной в зелёный лестнице. На ней валялось много мусора: пожёванные жвачки, пустые шприцы и смятые листовки. Всё это вызывало у него лишь лишь лёгкий испуг. Мерзко было представлять как кто-то пользовался всеми этими вещами. Люк на крышу был открыт. Он поднялся по железной лестнице вверх и наконец увидел Мелиссу. Даня старался делать свои шаги как можно тише. Он трепетно переставлял каждую ногу в надежде подойти и не быть замеченным. Она стояла прямо на краю крыши, что заставляло его дышать чаще от непонятного страха. Наконец Макеев подошел к ней. Слишком близко. Их отделяло всего лишь пол метра. Мелисса начала чувствовать его тёплое дыхание позади себя. Малейшее движение и она разобьётся насмерть. То, что это именно он, она узнала по его уже давно знакомому аромату цитрусовых духов. Мелисса ещё на середине услышала, что он надвигается к ней, но совсем не понятно даже для себя не подавала виду. Ей нравилось смотреть на этот город с высоты. Так, можно было разглядеть намного больше интересных построек. Они вызывали у неё ласковое чувство свободы. Так, она могла отвлечься от накативших на неё проблем. Даня схватил её за тонкую талию и оттащил назад. Хлопковая кофта мягко проваливалась под его твердыми руками. Каждое прикосновение к ней ощущалось как что-то неземное и сладкое. Что-то настрого запретное, но до жути желанное. Мелисса, наконец подняла взгляд своих голубых очей к его изнеможенному лицу. В его аквамариновых глазах она видела усталость. Ей было стыдно, что она вынудила его искать её. Одинцовой было искренне жалко, когда она смотрела на него. В нём определённо было что-то искреннее и домашнее. На него можно было положиться в трудную минуту. — Прости меня. Я просто отпустил тебя в таком состоянии и мне очень стыдно за это, — Опустив голову вниз, словно провинившийся щенок, сказал он. — Тебе совсем не нужно извиняться. Это я тебе нагрубила, да и вообще вела себя не очень хорошо, — Она вновь посмотрела на него. Снова они слишком близко друг к другу. Настолько, что от его тёплых вдохов начинает кружится голова. Колени податливо поджимаются, а пухлая нижняя губа поджимается под зубы. Даня начинает тянуться к ней ближе так, что дыхание больше не греет, а скорее обжигает. Она смотрит на его губы, что находятся совсем близко к её. Кажется ещё секунда и они соприкоснутся в поцелуе. Это неправильно. Совсем неправильно. Они не должны быть так близко друг к другу. Он не должен прожигать её насквозь своим чистым взглядом. Он — её враг, а она — его. Враги себя так не ведут. Врагов подпитывает ненависть, а не трепет сердца. — Думаю, это будет ошибкой, — Она отстранилась и побежала к лестнице. Её щёки горели словно лесной пожар в разгаре жаркого лета. Она накрыла их своими ладонями, которые напротив были холодны как лёд. Мелисса поступила правильно. Врагов не любят. Она не знала куда ей бежать на этот раз. Её никто не ждал. Никто её не хотел видеть на пороге своей квартиры. Ей ничего не осталось кроме того, чтобы вернуться домой. Снова почувствовать прожигающий холод. Снова слушать ссоры мамы и отчима и снова пытаться перестать думать обо всём.