«зайди ко мне, когда твоя спутница заснет.»
Итэр думает — ну все, попал. Итэр смотрит на тревожную Паймон и нервно гладит рукоять меча — они сражались с богами, с предвестниками Фатуи, со всевозможными монстрами и черте-чем еще, но сейчас низ живота покалывает в легком страхе, слишком похожем на предвкушение. слишком. он успокаивающе улыбается Паймон — да так, Линни передал очередную записку, сказал, что питание здесь не такое плохое, как можно подумать. спи, Паймон. Паймон засыпает, когда Итэр уже заканчивает чистить меч — он оправдывается, что такие медитативные занятия его успокаивают, а та и верит. Итэр смотрит на ее мирно спящее тельце, и неожиданно от кончиков пальцев ног до нижних век его пробивает раздражением на самого себя — что он, на смерть, что-ли, идет? максимум — сделают выговор и погонят к чертям с крепости этой. как он будет оправдываться перед Невиллетом — это вопрос другой, но и бояться тогда стоит его, а не герцога. Итэр выскальзывает из барак, но даже ночь его не покрывает. фонари горят, как и днем, кто-то даже тихонько рубится в карты в углу — вот уж неймется людям. Итэр отвлекается на эту компанию и не замечает стражника: почти впечатывается носом в неширокую грудь. в полумраке не видно — юноша или мужчина это, но Итэр кожей чувствует показательно равнодушный взгляд. шляться вне барак же по ночам не запрещено? вон, раз мужики какие-то сидят… стражник обходит его стороной, притворяясь, что не замечает. Итэр смекает — предупрежден. кабинет надзирателя теплый и светлый, словно ночь здесь никогда не наступает. Итэр на почти дрожащих ногах поднимается по лестнице — туда, откуда издается шелест бумаг и несет черным чаем. Ризли улыбается ему приветливо, и от ощущения угрозы Итэр даже не успевает должным образом его поприветствовать. — не ожидал, что ты действительно придешь. — разве у меня был выбор, Ваше Превосходительство? звучит, наверно, слишком ядовито, и в попытках это исправить Итэр нервно улыбается — пытается лебезить. Ризли сметает бумаги в одну папку, решая, видимо, что не хочет отвлекаться от разговора. — конечно. я бы просто подумал, что твоя подруга съела послание. но теперь пути назад у тебя нет, — Ризли говорит ласково, подходя ближе, и ногой дергает какой-то рычаг. люк со страшным грохотом и скрипом проглатывает лестницу, так, что Итэр едва успевает обернуться, вздрогнув. — ну чего ты так боишься? я не кусаюсь. пока что. Итэр смотрит недоуменно, приподнимает бровь — с его кругом знакомств иногда отличить флирт от угроз было слишком сложно, и приходилось полагаться на контекст. а он сейчас… неоднозначный. Ризли слишком высокий, слишком поздно понимает Итэр, когда тот, нависнув над ним, хватает его за волосы и толкает к столу. талия врезается в угол, заставляя нахмуриться, и Итэр даже сгруппироваться и повернуться толком не успевает — сзади нависает что-то большое, горячее и тяжелое. герцог выше его головы так на полторы, и потому горячо и угрожающе пыхтеть в светлую макушку у него получается просто великолепно. полуголой спиной Итэр чувствует какую-то ряшку на чужом манжете, и она ядовито холодит кожу. — я знаю, что вы что-то замышляете с юдексом, — пыхтит Ризли ему в ухо, все же наклонившись, и Итэр снова думает — попал. но не перережет же герцог ему сейчас горло, право слово? — но я готов закрыть на это глаза. правда, я хочу кое-что взамен… — тяжелая рука проходится от пупка до шеи. — купоны? — наугад спрашивает Итэр, и сверху хрипло усмехаются, сжимают шею едва-едва. Итэр, думая, что отвлек внимание, тянется к мечу. — эй, — говорит Ризли одновременно с тем, как сплошным ударом прижимает его лицо к столу, и там и оставляет. рука давит на затылок так сильно, что в висках что-то хрустит, тянет и начинает гудеть, и на секунду у Итэра темнеет в глазах — так, что он даже не слышит звон лезвия, опавшего на пол, — а крыска-то с зубами. не страшно идти с мечом на надзирателя? Итэр не находится, чем ответить. — я хотел спокойно поговорить и обсудить условия, но ты меня разочаровал. так что выбор у тебя теперь такой: сейчас я трахаю твою дырку, и ты убираешься восвояси, либо я делаю то же самое, но ты принимаешь мое предложение. скулы начинают гореть, почему-то, только сейчас, и наверняка краснеют уши. в штанах становится тесно, Итэр нервно сглатывает и потирается задницей о… что-то. сверху удовлетворенно выдыхают. — правильное решение. рука, что придавливала его щеку к холодной поверхности стола, пропадает, но Итэр не спешит подниматься — виски все еще медленно тяжелеют от прилившего возбуждения, и он болезненно хмурится. над ухом щелкает что-то металлическое, и он чувствует холодные обручи: они задирают руки к другому краю и оплетают одну за другой, Ризли цепляет наручники за какой-то невидимый Итэру крюк — он смотрит туманным взглядом вперед и понимает, что приковали его к ручке кресла — и дергает пару раз, проверяя надежность. — не надо… — слабо молит Итэр, повторяя его жест. — приказы здесь отдаешь не ты. Итэр обиженно пыхтит и почти воет, когда в его нутро, рывком стянув штаны, вгоняют сразу два смазанных слюной пальца. он болезненно закусывает губу, сдерживаясь. ноги перестают держать, так что тазовые косточки болезненно опираются на дубовую поверхность. стол у герцога непростительно широкий, и, чтобы дотянуться до края, приходится вытягиваться во всю длину позвоночника. даже пусть стол и невысок, Итэр и до этого едва чувствовал носками пол, а теперь и вовсе оказался распят, весь в чужом распоряжении. — кого же ты стесняешься, крысеныш? я бы хотел послушать твой чудесный голос, — Ризли ненадолго вынимает пальцы, чтобы потом, разведя, с нажимом ввести уже нежнее. Итэр тихо стонет на выдохе. — услышат, — коротко констатирует он, утыкаясь красным лицом в свое же плечо. Ризли толкается особо грубо, явно выискивая простату, и тело в очередной раз содрогается от отголоска удовольствия из-за его пальцев. — до тебя никого не слышали. а кто слышал — умеет молчать. чужой средний палец, наконец, давит на чувствительную точку, и Итэра пробирает: он стонет, выгнувшись, и тут же болезненно шипит — угол впивается прямо в косточки, но каждое лишнее движение приносит только боль. — больно, — жалобно отчитывается он, походя уходя от горячащей ласки. движения становятся мягче, но не прекращаются. — разве? а мне показалось, я нашел «ключик», — самодовольно усмехается Ризли, и Итэр снова ерзает, чтобы поймать его взгляд. — нет, не это-… а! — он прерывается на короткий стон, когда Ризли, надавив пальцами с обеих сторон от простаты, резко сводит их с нажимом. Итэр видит искры перед глазами и на секунду забывает, о чем говорил. — стол… Ризли, поняв, недовольно выдыхает, и пальцы пропадают следом. Итэр облегченно выдыхает передышке, но напрягается, когда слышит шорох — и под бедра ему ложится что-то горячее и мягкое, щекочет бок мехом, так что Итэр узнает в ней чужую накидку. но, как ни странно, пальцев вновь он не чувствует: шершавые подушечки обводят его обкусанные губы. — оближи, — приказывает герцог, и Итэр слушается: пальцы скользят внутрь, а он послушно обводит каждый языком, раскрывает рот шире, когда они давят на корень, и наверняка опаляет разгоряченным стоном. — хороший мальчик. от этого обращения внутри Итэра ворочаются черти, и он смущенно прячет лицо тут же, как пальцы пропадают. — хо, — раздается удивленное, и Итэр смущенно сводит бедра — конечно, он давно возбужден, неужели герцог заметил только сейчас? позади него звучит немного напряженное молчание, но после две грубые руки силой разводит его ноги в стороны, так, что даже нащупать землю становится бесполезно, и всем телом Итэр чувствует дубовый стол, а всем нутром — смазанные, но все еще слишком большие пальцы. — испачкаешь мне одежду — заставлю вылизывать обувь, понял? услышав это, Итэр сжимается на чужих пальцах, а герцог над ним смеется, вгоняя их глубже, тем самым вырывает очередной стон и — теперь уже — повиливание бедер, желание насадиться. — не ожидал, что ты такая нетерпеливая шлюха, — искренне поражается Ризли и вынимает пальцы из растянутого ануса. Итэр жалобно скулит и слышит позвякивание пряжки ремня, а вскоре ко входу прижимается пухлая и влажная головка. слишком пухлая и недостаточно влажная. очертание чужого достоинства Итэр увидел еще днем ранее, при первой же встрече, и был искренне убежден, что его оценочный взгляд остался незамеченным. Итэр знал, что у Ризли большой, но он и догадываться не мог, что в скором времени он эти размеры почувствует. — не напрягайся, — недовольно бормочет Ризли и толкается на два дюйма, а Итэр сжимается только сильнее. Ризли недовольно шлепает его по ягодицам, рявкает следом: — не напрягайся, я сказал! Итэр болезненно хнычет, пытается было ерзать, но от чужого члена не уйти — вперед он отползти не может, бедра и так уже упираются в стол, да и крепкие руки уже подхватили его за талию, не позволяя дергаться в стороны. Ризли медленно входит до конца, а после, словно отвлекая, сжимает ягодицу — и Итэра выносит окончательно. его тяжело назвать привлекательным, в отличие, как он помнит, Люмин. глаза у него, пусть и золотые, чаще всего отсвечивают обычными карими, волосы от долгих путешествий — часто спутанные и сальные, и даже коса их вид не всегда спасает. кожа у него грубая и вся в шрамах, и, если признаться, от растяжения ему тоже почти не больно. да и ягодицы у него наверняка совсем не мягкие: костлявые, дай боже, пусть и с нахлыстом мышц. Итэр вдруг думает: как бы выглядела Люмин, пройди она тот же путь, что и он? наверняка она была бы привлекательнее его. — еще, — с обидой и злобой просит Итэр, сжимая руки в кулаки, и почти не чувствует возбуждения. Ризли усмехается и следующий удар проходится по второй ягодице; Итэр чувствует, как от нее жар растекается по всему телу, концентрируясь в пахе, там, где жесткая ткань щекочет головку. — сильнее! — снова просит он, жмурясь до разноцветных кругов перед глазами. — приказы здесь отдаешь не ты, — рыком повторяет Ризли, сгребая пятерней его шею, и тянет на себя, заставляя задрать голову. Итэр чувствует, как с воздухом его покидают последние мысли, и он позволяет первому громкому и несдержанному стону послушно закатиться подстилкой под чужой властью, подчинившись. Ризли начинает толкаться: сначала медленно выходит до конца и загоняет до основания, а после все резче и резче. Итэр уже не различает этих деталей; рука пропадает с шеи и перемещается на затылок, оттягивает волосы в легкой издевке, но, не чувствуя никакой реакции, кроме бессознательного болезненного стона, вскоре исчезает. Итэр лишь ощущает, как волнами с каждым толчком пробегается наслаждение и как тело елозит туда-обратно от грубых толчков. Ризли вытрахивает из него стоны на все лады, и Итэр не понимает толком, что несет: мольбы, просьбы или один лишь неразберимый вой. ему уже нет дела, услышат его или нет: если герцог сказал, что звукоизоляция хорошая, значит, так и есть. и никто не узнает, что происходит ночью в кабинете канцлера, по крайней мере — не осмелится высказать догадки вслух. все заканчивается с потоком спермы в его нутре: Ризли кончает в него с тихим, но угрожающим рыком, и замирает. Итэр понимает, что его собственный член уже почти минуты полторы как обмяк, а самого его трясет. герцог над ним дышит низко и глубоко, а Итэр не может отойти от ощущения, что задыхается. — ты там плачешь, что ли? — с опаской говорит Ризли примерно тогда, когда возвращается его обычное дыхание. Итэр отрицательно мычит, так и не показывая раскрасневшегося лица из-за плеча. Ризли дает ему время, чтобы отдышаться и перестать мелко дрожать, и выходит только после. когда объятия наручников спадают, Итэр замечает, какие неторопливые и осторожные у него движения. Итэр с болезненным стоном выпрямляется, опираясь на стол, и накидка тут же пропадает из-под его бедер — Ризли привередливо шипит, замечая, таки, пятно спермы и смазки, а Итэр пытается вспомнить какие-то слова про чистку обуви. но Ризли, словно в миг став другим человеком, накидывает ее ему на плечи и отходит к тумбочкам у шкафа. — чай? — повседневно спрашивает он.чай.
26 декабря 2023 г. в 22:59
когда Итэр видит его еще в первый раз, на «экскурсии», к запаху плесени и влаги примешивается аромат безусловного подавления и абсолютного контроля. даже не зная его имени и титула, можно было сказать сразу и без сомнения — этот человек заправляет тут всем, и должность канцлера ему для этого вообще не нужна.
Ризли подходит — и Итэр болезненно задирает голову, с легким ужасом понимая, какой герцог высокий; Ризли улыбается, и в глазах его, словно искорки от скрежета металла о металл, мелькает что-то дикое; Ризли начинает говорить, и Итэр чувствует, как теряет связь с реальностью. это не влюбленность, нет — это что-то более низкое, примитивное, но такое древнее… и совершенно дикое и нерациональное. Итэр встряхивает головой — они здесь по делу, они под прикрытием, так что ни о каком… дальнейшем знакомстве не может быть и речи. от Ризли веет такой энергетикой, что непонятно, убьет он тебя или пригласит на чай, и Итэр уж лучше поосторожничает лишний раз, пусть это и означает лишиться… чего-то. чего — Итэр предпочел бы сейчас не задумываться, ему некогда.
на протяжении всей экскурсии он чувствует напряжение чужого внимания, но сколько ни оглядывается — ни их личный на сегодня надзиратель, ни другие заключенные взглядами его не облизывают. Паймон напряжена тоже — ей хранить секреты всегда сложнее в силу болтливости; в конце концов, свое самочувствие Итэр списывает на боязнь замкнутых пространств и напряжение от шпионажа.
на следующий день Итэр обнаруживает на своей подушке небольшую записку: бумага качественная, но пахнет чайными листьями, а буквы мелкие и аккуратные.