Не удержал

Чтоб не нести вдоль ночных дорог Пепел любви в руках сбив ноги в кровь. Пульс его теперь в твоих глазах. Не потеряй его и не сломай. Миракл знает, что где-то там, в другой параллели, Нортон счастлив. У него Нира, дети, и он наверняка позабыл уже об этой параллели. Но зодчий ждёт, ждёт, что когда-нибудь снова увидит усмешку в его глазах, что снова раздастся над ухом вкрадчивый голос человека, которого здесь уже не существует. Он ушел, и ушел не по своему желанию–Миракл сам виноват. Отпустил, сказал Василисе его часовое имя, позволяя выкинуть Нортона Огнева из их жизни. Потому что так будет лучше, для всех лучше. И пусть теперь Нира трепетно смотрит на него, обнимает нежно-нежно, и пусть теперь на нее смотрят с нежностью его бледно-зеленые глаза. Миракла эти глаза навещают лишь во снах. Обычных, самых обыкновенных, как бы ему не хотелось хоть раз увидеться с ним в луночасе. Нельзя. Потому что он уже смирился, уже притупилась та режущая боль, что кромсала его сердце каждый день и ночь первые месяцы после ухода Нортона из этой параллели. —Давайте поговорим. —Нет, Василиса. Я не буду об этом говорить. Так надо было, поэтому он теперь в той параллели. Ты взрослая девочка, сама всё понимаешь.. Зодчий трет кончиками пальцев виски, и девушка с испугом ждёт, что он сейчас развернется и уйдет куда-нибудь из Янтарной Залы, но он остаётся на месте. Смотрит в одну точку, и от этого у Василисы болезненно сдавливает грудь. —Пожалуйста..я знаю, ему нельзя сюда, но никто даже не говорит о нём. Мне так хотелось бы узнать его поближе, но никто не рассказывает, будто эта тема под запретом. —А мне наоборот хотелось бы никогда не знать его. Тогда не было бы так..так мерзко на душе. —Вы с отцом были очень близки? —Ближе чем с кем-либо другим, Василиса. И именно поэтому я позволил тебе отправить его туда. Пусть лучше будет там, с ней, с этой его Нирой, чем здесь.. —Ревнуете. —Как глупо это так называть. Нет, уже нет. Я смирился. Ему будет там лучше, понимаешь же. И я понимаю. И в январе пусть бьётся серый дождь к нему в окно. Пусть обнимает не меня, но помнит всё-равно. И пусть случайно моё имя вслух произнесёт, И пусть молчит, что всё же помнит. Нортон поднимает взгляд от кучи бумаг на столе, смотря в окно. Где-то там ветер крутит дождевыми каплями вперемешку с мокрым снегом, бьётся в окна, но это всё кажется таким далёким, что аж не верится. Ему надо выкинуть из головы все посторонние мысли и начать работать, чтобы потом со спокойной душой поужинать с женой и детьми. Так идеально, так примерно, как он и планировал. —Миракл.. Нортон смакует его имя на языке, позволяет себе усмехнуться уголком рта. Так глупо, так нелепо, он совершенно такого не планировал. —Пап. Дейла ходит по его кабинету, рассматривает фотографии на полочках, а потом резко поворачивается к нему, и ее светлые брови сходятся к переносице. —Если он был тебе так нужен, зачем ты ушёл?Зачем ты лжешь всем нам, маме, зачем? —Я?Лгу? Нортон с интересом смотрит на дочь, подмечая, как же она выросла с момента, когда они перешли в эту параллель. —Ты не любишь маму. Ты..этот зодчий..ты его любишь, не маму! Дейла срывается на крик, глядит прямо в душу своими светлыми глазками. Нортон видит в ней себя. —Нет, ты ошиблась. Я люблю вашу маму. Нира замечательная, правда. Иди сюда. Он обнимает дочь, гладит ее по волосам, глядя куда-то в стену. —Но любовь бывает разная, милая. Ты сама понимаешь. —И какая же у тебя к ней любовь? —Благодарная. Она меня приняла, и.. —Мама удобная, её удобно любить, да?Ты ей сказал что любишь и ей больше ничего от тебя не надо. А твоего зодчего нет, но ты его всё равно любишь, я знаю!И Норт знает..Ты иногда делаешь такие ужасные вещи, пап. —Я знаю. —А он тебя всё равно ждёт. Мне Василиса сказала. —Иди, Дейла. У меня ещё работа. —Как много оказывается людей тебя ждут, папа. А за окном сжигает фонари проклятый дождь. Мой нежный мальчик, ты прости меня за эту дрожь. И пусть сквозь слёзы прошептала тихое «прощай».. Не забывай, не забывай. А в Расколотом Замке праздник. Миракл стряхивает капли с плаща, вешает его сушиться и наконец-то, после всей непогоды на Эфларе, оказывается в просторном, украшенном холле замка. Феликс рядом восхищённо оглядывается, держа отца за палец, но в следующую минуту оказывается на руках у своей очень уж любвеобильной крестной. Василиса кружится с мальчиком по залу, радостная и нарядная в своём белом платье. Невеста. Миракл тоже улыбается ей, жмёт руку подошедшему Фэшу. В этот вечер он не скупится на нежности, обнимает их обоих, поздравляет с улыбкой на лице, и Василиса сияет. Фэш забирает Феликса, и Миракл вдруг остаётся с девушкой наедине, и ее улыбка словно тускнеет. Совсем чуточку. —Я за вас очень рад, Василиса. Теперь наше Новое Время навсегда связано. —Знаешь.. Спасибо. Прости, я на «ты» сейчас, но просто..ты мне как отец стал, так странно об этом говорить.. —Я понимаю. Всё хорошо. —Пойдем,— Огнева быстро увиливает от темы, стыдливо пряча глаза, явно стесняясь этого своего откровения, —надо, чтобы ты кое с кем увиделся. Миракл позволяет девушке вести себя через толпы гостей, определенно каких-то важных людей из РадоСвета. Пока они идут, рука Василисы всё сильнее сжимает его ладонь, и она почти срывается на бег, обеспокоенная и ищущая кого-то взглядом. Миракл делает вид что понятия не имеет, кого. Наконец, среди группы каких-то людей она останавливается, и те послушно расступаются, давая им пройти. Он не изменился. Всё такой же аристократический вид, слегка насмешливый взгляд зелёных глаз. Василиса не отпускает ладони Миракла, но берет и отца за руку, направившись куда-то в другой угол. Они трое останавливаются на другим конце Янтарной Залы, скрытые от любопытных взглядов огромным раскидистым дубом, почему-то растущим здесь. —Я надеюсь, знакомить вас заново не надо? —Если я живу в другой параллели, это не значит, что я потерял память. И Нортон, и Миракл не знают, что надо говорить. Слишком много времени прошло. Василиса выжидающе смотрит на них, и зодчий слегка усмехается. —Ну, мой старый друг, как жизнь в той параллели? —Не жалуюсь. А это твой? Миракл оборачивается на кивок Нортона и забирает у подошедшего Фэша сына. Кивает, улыбнувшись уголком губ. —Мой. Это Феликс. —Какой хорошенький. Василиса с Фэшем как-то слишком поспешно исчезают, и напряжение в воздухе становится почти осязаемым. —Я тут ненадолго. Очень ненадолго. —Не смог пропустить такой великий день? —Не смог пропустить такой важный для моей дочери день. —Ну что ж..когда уходишь? —Через пару минут. У Нортона перехватывает дыхание. Ну вот сейчас, хоть сейчас, он сможет. Он наберётся сил и скажет. Скажет просто, как факт, что он всей душой и сердцем ненавидит зодчего за то, как любит его. У Нортона Огнева впервые в жизни дрожат руки. У них так мало времени, так мало. Миракл глубоко вдыхает, смотрит прямо ему в глаза – и не может сказать ни слова. —Будь..будь там счастлив, в этой параллели. Но не забывай обо мне, ладно? —Я не забуду. Нортон разворачивается и щелкает пальцами. Зеркало появляется прямо перед ним. Миракл тянется к его руке, хочет взяться за эту бледную ладонь–и безвольно опускает пальцы. Рука дрогнула, он не смог, не удержал. Нортон оборачивается, улыбается ему и машет рукой собравшимся в зале людям, уже сделав шаг в зеркало. И исчезает.