Он должен был умереть

Юноша отчётливо слышал чужое тяжёлое дыхание и болезненные стоны. Что-то острое вонзается в плоть. Снова и снова. Глухие удары об пол. Свист стали. Пробивающийся в ноздри тошнотворный аромат железа. Что-то тёплое и немного вязкое скользнуло ему на макушку, затем ещё, ещё, пока жидкость не стала стекать по его лбу, к глазам, по щекам и по подбородку, ляпая одежду. Глаза застелила алая пелена, окутывая его, бросая в объятия животного ужаса. Шёпот. Женский голос, захлёбывающийся в собственной крови. — Живи. — Она бормочет это, уже не в силах держать голову в нормальном положении, елё удерживая своё туловище на локтях. Её взгляд, кажется, может проникнуть сквозь столетние скрипучие половицы семейного поместья. — И убей его. — Последние слова она говорит так тихо, что, кажется, даже она сама не может их разобрать. Но Гленн всё прекрасно слышит. Громкий мужской смех, перерастающий в язвительное: — Что? Конечно, я буду жить. Особенно, когда вы все умрёте. И ты, сестрица, тоже. — Не будь на меня в обиде за это. Что-то хорошенько приложили об пол. Сдавленный хрип, переходящий в булькающий звук. Это был последний раз, когда он слышал голос своей матери, отчаянно желающей, чтобы её сын остался в живых. И отомстил. Отомстил за них всех. Покарал их врага за подлый удар в спину. Предатель стоит над мёртвым телом. Издевательская улыбка. Насмешливый голос. Змеиный взгляд. — Пойдем. Гленн отчаянно затыкает свой рот раскрытыми ладонями. Царапает ногтями лицо, впиваясь в кожу сильнее. Широко раскрытыми глазами Поэфф созерцает землю, на которой постепенно растекалось багровое пятно. В глаза заливается кровь, сочащаяся с деревянного пола над ним. Тело бьёт крупная дрожь, а паника захлёстывает с каждой секундой всё больше, накатывая, как волны во время прибоя, ознобом кусая загривок. Слёзы вперемешку с кровью. Даже боль сейчас была гораздо желаннее, чем пронизывающий всё тело ужас. Так он смог бы найти раны, подлатать себя, но всё, что ему остаётся — сидеть неподвижно, почти не дышать, пока перед глазами в ярким калейдоскопом всплывают красочные картинки. Сердце стучит так громко, что кажется, будто все уже знают о его присутствии. Знают о том, что выжил тот, кто не должен был. И сейчас они вернутся закончить начатое. Из горла предательски пытаются вырваться всхлипы. Зубы до боли сжаты. Трясущиеся, непослушные руки находят шею. Сжимают. Он должен был умереть в ту ночь. — Гленн! — Чей-то взволнованный голос отдаётся в его голове, больно ударяясь о стенки черепа, вызывая новый приступ иррациональный паники. Бад осторожно сжимает его запястья, старательно, но аккуратно оттаскивая их от шеи, на которой ладони уже готовы были сомкнуться. Он отлично чувствует, как подскакивает чужой пульс, и видит, как бессознательное тело на постели дрожит. Наёмник поджимает губы, сводя брови на переносице. Он отлично помнил, что порой его младшего коллегу посещали кошмары. Несколько раз ему даже довелось увидеть его в таком состоянии, правда, уже после того как он проснулся, потому что Поэфф приходил в себя в ту же секунду, как Бад приближался к его постели. Маг всегда старался отогнать Бада подальше, лишь бы тот не уловил мимолётное выражение страха на лице. И Иллис всегда поддавался ему. Король Наёмников никогда не давил и не расспрашивал, ожидая, пока молодой человек сам наберётся смелости и желания рассказать, что его терзает, даже если Бад уже давно догадывался, не глупый. Но те моменты ни в какое сравнение не шли с этим. Сколько бы маг не хмурился, он никогда не порывался задушить себя во сне, и не имел такого выражения лица, словно у него сейчас случится нервный срыв! — Всё в порядке. — Говорит он негромко, перехватывая чужие запястья одной рукой, а второй касаясь вспотевшего лба. — Давай, просыпайся, волшебник. — Теперь уже даже уголки губ Бада нервно кривятся, словно заражаясь от Поэффа. — Это всего лишь сон. Он стряхивает серовато-пурпурные волосы с его лица, пальцами проводит между прядей, заправляя их за ухо. Поэфф резко раскрывает глаза, и первым делом его взгляд охватывает лицо Иллиса, сидящего подле его кровати, чуть склонившись. Это быстрое осознание бьёт его по голове, точно обухом топора, отравляя все его оставшиеся крупицы здравомыслия. Ему хочется сказать хоть что-то, но голос предательски охрип, а воздух вырывался из лёгких всё так же быстро и беспощадно. Прерывает наступившую тишину всё так же Бад, видящий, как быстро вздымается и опускается грудь лежащего. — Давай я принесу тебе чай? — Обеспокоенно спрашивает он, отпуская его запястья и помогая сесть, оперевшись на спинку кровати. — Я сейчас вернусь, одна нога там, другая здесь. — Король Наёмников подскакивает со стула, вихрем вылетая из комнаты, словно от этого зависит его жизнь. Гленн закрывает глаза, стараясь дышать медленно, постепенно пытаясь успокоить скачущее сердцебиение. Он и думать не хотел о том, что его застали в таком состоянии. Даже если он сейчас попытается прогнать несносного Короля Наёмников, тот всё равно уже успел увидеть больше, чем стоило. По-крайней мере, Поэфф так считал. Дверь в помещение снова открывается, впуская Бада с двумя кружками. Проходя вглубь комнаты, он пододвигает журнальный столик к кровати, опуская туда небольшой поднос. Мягкий чайный аромат нежно окутывает, перебивая запах крови, всё ещё навязчиво блуждающий в его сумбурном сознании. Бад протягивает ему кружку, и придерживает чужие дрожащие руки, чтобы Гленн случайно не опрокинул её. Иллис тихо выжидает, пока Поэфф делает первые глотки, медленно собирая себя по кусочкам. Синеволосый приподнимается со стула, и, не встретив никакого колкого взгляда, перемещается на кровать, усаживаясь рядом с магом. Его ладонь ложится на всё ещё слегка подрагивающие плечи. Бад активно роется в своих воспоминаниях, и он находит то, о чем вскользь размышлял последние пару минут. Тот человек, которого они встретили сегодня утром. Задание от Гильдии превысило значащуюся в документах сложность. У этого рослого мужчины, лет сорока, были такого же цвета волосы, как у Гленна. И Иллис прекрасно видел их взгляды, сосредоточившиеся друг на друге. По лицу мужчины тогда пробежала презрительная, надменная улыбка, сопровождаемая пристальным, изучающим взглядом в сторону мага. А младший Поэфф будто сжался под этим взглядом, и смотрел на врага, как жертва, загнанная в угол до той степени, что пытается укусить противника, превосходящего её во много раз. Он успел уловить эту картинную сцену лишь на пару секунд, ощущая, как время между этими двумя загустевает, а потом тут же вдребезги разбивается, и бой продолжается с тем же рвением, что и парой секунд раньше. — Это из-за него, да? — Осторожно спрашивает он. Кружка в руках волшебника вздрагивает, и Бад мгновенно поддерживает его руки. — Если не хочешь, не говори. Всё хорошо. — Сразу же, даже несколько поспешно, он даёт возможность Гленну обойти болезненную тему. — Просто я... беспокоюсь. На последнем слове взгляд Гленна на пару мгновений затуманивается, прежде чем вернуться в нормальное состояние. Каждый раз, стоит ему вспомнить этого мерзкого, гадкого и подлого человека, ему хочется взвыть во всё горло о несправедливости, но он в который раз лишь с колющей фантомной болью зажмуривает глаза. Хочется, как ребёнку, спрятаться, зарыться с головой под одеяло и дождаться, пока все кошмары пройдут и бесследно исчезнут. Вот только переждать не получится. И он больше не ребёнок. А вместо кошмара его раз за разом посещал самый настоящий ужас, заставляя подкорки его сознания каждый раз корчится в агонии. Он делает ещё один глоток чая, чувствуя, как сухое горло требует хоть немного жидкости, а затем опускает кружку в руки Бада. Помедлив пару секунд, он отставляет её обратно на поднос, выжидательно склоняя голову. Гленн разжал потрескавшиеся губы, пытаясь подобрать нужные слова, а Бад замер, и, кажется, даже затаил дыхание. — Атурес Поэфф. — Слетают с его ещё чуть охрипшего горла слова. Бад слегка нахмурился. Даже его информационная сеть не могла точно описать, что тогда произошло. Единственная информация, которая пришла ему в руки, это то, что семья Поэфф была истреблена. От Гленна он узнал, что в этом были замешаны ублюдки из Руки. Но Поэфф никогда не вдавался в подробности. — Мой дядя. Взгляд Короля Наёмников сосредоточился ещё сильнее. — Взяв своих людей, он предал нашу семью, поклонившись Белой Звезде, и с помощью Руки истребил всех оставшихся членов прямо в фамильном поместье. — С каждым словом голос Гленна становился всё тише и тише. — И я был там. — На этих словах маг вздрогнул. — Я... — Он заикнулся, но продолжил. — Я всё слышал. — Поэфф опустил голову. — Они не нашли меня, и сочли уже мёртвым. — Всё вокруг было в крови. Стены, пол, потолок, мебель. Всё было заляпано алым. И в одну роковую ночь вся его семья была вырезана. Все, с кем он был близок, с кем он рос, от кого получал заботу, все они погибли тогда. Погибли, не имея даже шанса на сопротивление, будто с самого начала был предрешен жестокой судьбой такой конец. Трепещущие слова выливались в одно быстрое и скомканное откровение, которое маг столько времени держал при себе. Бад приобнял его за плечи, подсаживаясь ближе. Гленн с неожиданным рвением откидывает голову назад, облокачиваясь всем телом о Иллиса. Если сейчас он обожжётся, то больше никогда не посмеет довериться кому-то! Но его злые мысли медленно развеиваются, когда Бад немного меняет позу, уже полностью забираясь на кровать, и позволяя магу лечь поудобнее, всё ещё облокачиваясь на него. Он аккуратно приобнимает Гленна руками, словно пытаясь закрыть его от внешнего мира как можно сильнее, дать то ощущение защищенности, которое Поэфф, очевидно потерял ещё очень давно, каким бы количеством магических барьеров он себя не оберегал по ночам. У всех людей, в конце концов, есть потребность в поддержке и человеческом тепле. Фиолетовая мана просочилась сквозь пальцы мага, подтягивая одеяло, и, по возможности, окутывая их обоих. Бад с трудом удержал рвущиеся наружу смешки. — Спи. — Проговаривает он тихо, почти на ухо магу. — Я буду с тобой. — Он касается его волос, поглаживая их. Гленн под его руками расслабляется, позволяя себе снова закрыть глаза. Мысли постепенно уходят из его сознания, уступая место долгожданной и спокойной темноте. Никаких снов. Только пустота и тишина, мягко заливающая тело. Он наконец-то может спокойно отоспаться, ничем не преследуемый. Всё время, это ощущение было так близко, и так далеко одновременно. Его дыхание за ночь впервые становится спокойным и размеренным, и Бад этому тихо улыбается, прикрывая глаза. Солнце поднималось над горизонтом, знаменуя начало дня. Луна уже давно скрылась, уступив место золотисто-белым лучикам света, пробивающимся сквозь окна и плотно задёрнутые шторы. На улице уже царил шум и гомон множества голосов. Каждый спешил по своим делам. Тяжесть ночи бесследно угасла, оставив после себя лишь немного ленцы и приятной сонливости. Гленн не спешит менять позу, прекрасно осознавая, в каком положении он сейчас находится, и рядом с кем. Стыд определённо прокрадывался в его эмоциях. И он понятия не имеет, что собирается говорить, когда Бад проснётся. Но будет ли справедливо по отношению к Баду сейчас уходить, будить его и оставлять одного? Уголки губ Поэффа чуть приподнимаются. Маг прекрасно осознает, что просто ищет себе оправдание. Он аккуратно подтягивает одеяло ближе, и снова закрывает глаза.