Вампир

Раздался громкий звук приземления. Воздушное судно коснулось колëсами дороги. Мальчик, спящий от долгого и скучноватого полёта, резко открыл глаза, замечая чужую, но знакомую взлëтно-посадочную полосу. Дазай смотрел в окно, в его голове металось много воспоминаний, связанных с этим русским городом. Ведь когда-то он приезжал сюда, и не раз. Вспомнил, как бегал в лесу по поляне, играя в прятки с ребятами, живущими в одном подъезде с ним. Вспомнил, как отец поднимал его на свои руки, а сам Осаму беззаботно хихикал, изображая самолёт... Или птицу. К сожалению, мальчик не помнит. Воспоминания 10-летней давности нахлынули потоком. Пока Дазай блуждал в своих мыслях, то даже не успел заметить как другие пассажиры выходили за пределы двери самолёта. Женщина, лет 35, слегка потрясла его за плечи, что дало мальчику ещё больше взбодриться. – Осаму, мы выходим. Осаму! - Довольно громко проговорила она, точнее, Хитоми. Мать Дазая. Невысокая, кудрявая шатенка с глубокими и просто необыкновенно красивыми карими глазами, в которых таилась нотка грусти. Хотя как должен выглядеть человек, потерявший своего возлюбленного 2 недели назад? – Осаму, что случилось, ты в порядке? - Женщина выглядела обеспокоенно и растерянно. Осаму невольно улыбнулся, снимая ремень безопасности со своего пояса. – Не, мам, всё хорошо. - Дазай вышел из самолёта, вдыхая воздух. Он остановился у лестницы, через которую предстояло спуститься, смотря высоко в нежное, казалось, другое небо. Россия в начале сентября, как мы знаем, тёплая. Да что там тёплая, Дазай не привык к погоде выше 15 градусов и ниже -5. А вот мать мальчика, наоборот любила такую погоду и многий раз заряжала и отца Дазая, и самого Осаму оптимизмом, из-за чего хотелось порой даже присоединиться к ней и не ворчать насчёт холода или жары. Вообще, Хитоми - женщина добрая и сентиментальная. Поэтому Дазай боялся лишний раз обидеть мать чем-то незначительным, после чего чувствовать себя виноватым дня два. И ненавидеть себя за её слëзы. Но в последнее время мать мальчика плакала только по одной причине - смерть отца Осаму. – Ну что ты встал? Кто мне с чемоданами помогать будет? - Женщина спустилась на землю, оглядываясь на своего сына. – Конечно я помогу, мам, ты ж знаешь. - Дазай тихо вздохнул, дабы мать не услышала и не думала что-то по типу:"лентяй, ничего не хочет, только в телефоне этом." Он подошёл к зоне выдачи багажа и ждал, пока мать разберётся с паспортными данными и наконец докажет высокому мужчине то, что может здесь находится, как и её сын. Багажа было раза в два больше, чем обычно, ведь на этот раз семья переезжает в Россию окончательно. Осаму взял в свои руки чемоданы "побольше", (впрочем, несчитая их было ещё два чемоданчика), оставляя матери только её же сумку и пакет с сервизом, благо мебель в квартире уже была, так бы семье было намного больше вести. Дазай не понимал зачем мать взяла посуду с собой и не стал брать такую ответственность как фарфоровые кружки, так как знал, что разобьёт их. Хитоми смело поставила пакет с сервизом на дорогу, разблокировав телефон, вытащенный из правого кармана растëгнутой ветровки. Конечно женщина собиралась вызвать такси, ведь добираться до квартирки в душном автобусе на другой конец города совсем не хотелось. Да и встретить там яжемамок и непонимонных бабушек, которых по рассказам боится женщина, тоже не хотелось. Ждать пришлось недолго, менее четверти часа. Только вот, Осаму был недоволен. Он сидел на корточках и вычерчивал коротенькой, сужающейся под конец палочкой невидимые рисунки на каменной дороге. Отрываться от такого развлечения было неохотно. – Осаму, брось эту грязь. Там зараза поди и черт-те знаешь что может быть! - Женщина остановилась у передней двери автомобиля, грозно поглядывая на своего сына. – Ага. - Дазай тяжело вздохнул, будто его отвлекли не от занятия можно сказать ничем, а от важного и неотъемлемого дела в его жизни. Но мальчик встал и забрался, то есть, чуть ли не прыгнул в машину, ибо не хотел истерики со стороны матери. Та лишь молча села в салон авто и кивнула водителю, подавая знак, что можно начинать путь. Осаму безразлично глядел в окно. Казалось бы, кто-то спешит на работу, дожидаясь транспортного средства, у кого-то важная и решающая ход жизни встреча, кто-то, может быть, сегодня умрёт, но мальчика это не беспокоило. Его взгляд был прикован к чему-то сквозь всех этих людей. То ли на режущие небо многоэтажки, то ли на проезжающие мимо автомобили. Сам Дазай не знал куда смотрит, он был в своих мыслях, всё-таки, переезд сильно влияет на него. Другая атмосфера, другой дом... Другой язык, в конце концов. А ведь завтра Осаму уже идти на учёбу. 3 сентября и понедельник. Все документы отправлены, подписи поставлены, а приглашение пришло ещё в августе. Повезло Дазаю или нет - он не знает. Должно ли начало нового учебного года принести ему счастье? Или наоборот... Автомобиль резко остановился. Осаму сразу на вид бросилось высокое, девятиэтажное здание. Мальчик с первого взгляда узнал его. Он усмехнулся, потянув за ручку двери автомобиля. Даже отсюда, рядом с дорогой, пахло табаком. Заходить в подъезд - смерть для лёгких. Но Осаму Дазай всегда хотел умереть. Хотя в этом случае было завышенное мнение о сигаретах. Только мать мальчика это действительно встревожило. Даже слишком, учитывая что после только одного прикосновения к ручке двери она вызвала полицию, ибо курильщики в наше время чаще подростки, а с ними разбираться - себе дороже, да и нездоровый запах для других жителей многоэтажки. Здесь можно было сделать вид, что не только семье это приносило неудобства. В приезд полицейских выяснилось, что трое пьяных мужиков устроили драку прямо на лестнице, забыв про свои непотушенные сигареты, благо, что ничего не загорелось и Хитоми вызвала помощь вовремя. Мальчик не знал, что на уме у всех жителей здания, что не образумелись позвать службу на помощь. То ли они привыкли к таким случаям и уже никак не реагируют, то ли самоубийцы. Но, видимо, кто-то из этих людей увидел полицейских, оповещая всех жителей о событии, так как из окон здания Дазай чувствовал взгляды. Недовольные взгляды зевак, которые так и раздражали мальчишку. Полицейские побыли на месте происшествия ещё немного, забрав всех троих пьяниц в полицейский участок и задав Осаму с его матерью пару вопросов. «Только переехали уже пиздец какой-то. Отлично.» - Думал Дазай, неохотно отвечая на вопросы офицеров. За эти "пару вопросов" весь скверный запах табака выветрился, а небо слегка порозовело. Слава господи, наконец-то Дазай может отдохнуть, а может и поспать. Несколькими ловкими движениями рук Дазай набрал нужные цифры на домофоне, дверь пред ними открылась, Осаму усмехнулся,он помнил нужные цифры. Дазай вошёл в тамбур под взгляд матери, которая была довольна настолько хорошей памятью сына. Людей, казалось, совершенно не было. Ни слуху ни духу. Мальчик принял это как неуважительный жест со стороны соседей и остальных жителей. Ведь обычно люди здесь были дружелюбные, кто в гости, кто навсегда - угостят и не обидят, а в этот раз как буки. В глаза бросились настенные граффити, неприличные надписи. Изящные, в которые вложили труд, рисунки. Сами стены белые, снизу зелёные, точнее, были когда-то. Труба, проведённая ближе к потолку и опущенная вниз. Этажный щит, расположенный около двери и слегка покоцанный жизнью жестокой. Дубовый с тонкими, железными полосами лифт стоял у лестницы, слева от него такая же квадратная, железная «коробочка», прикрепленная к стене, а по центру кнопочка, у Осаму так и руки чесались на неё нажать. Вид печальный и запущенный, даже Дазай был согласен с этим высказыванием, хотя обычно называл беспорядком только свалку. Но он уверен, что прибытие матери сюда - спасение всего здания и его жителей. Хитоми не вынесла такого балагана и убрала бы всё. – Ой, как плохо всё. Столько работы.. - Говорила Хитоми, перемещая взгляд от давненько некрашенных стен на довольно грязную лестницу. Слушая монолог матери, Дазай невольно вздохнул, понимая, что мать и его в это втянет, поэтому следующие дни он не только будет занят учёбой, но и уборкой никому, кроме Хитоми, ненужного здания. Наконец, мать закончила свою речь и Осаму зашёл в лифт в эту же минуту, Хитоми последовала за ним. Под шумное гудение подъëмника семья добралась до нужного номера этажа. Дазай осмотрел знакомую квартирку, понимая, что ничего не изменилось, только пыли да грязи больше. А обои такие же коричневые с цветочками, Осаму любил раскрашивать их в детстве, а в особенности такие, поэтому родители мальчика безоговорочно брали именно коричневые с цветочками. Тот же небольшой деревянный стол, рядом с которым три подушки, из Японии. Это навивало грусть у Хитоми, она вздыхала, нежно поглаживая запыленную подушку, от которой всё также пахло кофе и мужским одеколоном, то есть, погибшим супругом женщины. Ковёр был прикреплён к стене у кровати, в комнате Дазая, отец мальчика уверял того, что в России все так делают. Впрочем, этот узористый красный ковёр нравился Осаму, он был вечной реликвией семьи. Под кроватью всё также валялся ободранный чёрного цвета и с английской надписью «speed demons» скейт, из-за которого в частности и были раны мальчика. Поэтому он и бинты носил. Жаль, только телевизор сломан. Правда Дазай не помнит, сам его сломал или он от старости так. Но, в любом случае, маме он скажет именно вторую версию. Осаму завалился на кровать, впервые за день взяв свой мобильник в руки. Из контактов у него было много друзей, но они из Японии. А переписываться с ними мальчик не собирался, так как те обиделись, узнав что он переезжает. Ну а в самом деле, на что они обижаются, если Дазай их взаранее предупредил? Можно сказать, что это тот случай, когда Осаму обиделся в ответ. Когда-то у него были социальные сети друзей из России, но на старом телефоне. Осаму надеялся, что в его новом классе будут ребята, которых он знает. Если конечно узнает. Дазай вышел из приложения, понимая что писать некому. Он включил видео, которое уже давным-давно хотел досмотреть. На просмотре у Осаму начали медленно закрываться глаза, а ведь он ещё хотел поесть. «Пофиг, утром поем.» - между тем думал Дазай, даже не поставив телефон на зарядку, в обнимку засыпая с ним. Яркие лучи солнца жгли и так маломальный тюль, попадая на веки мальчика, спящего сладким и глубоким сном. Он выглядел так спокойно и умиротворенно, будто не он опаздывает на линейку. Если бы не громкий звонок на разряженный телефон, то Дазай так бы и до обеда провалялся. Осаму лениво открыл глаза, еле нажимая на зелёную кнопку ответа. – Алло, мам. - Зевая говорил он. – Осаму! Почему ты не в школе? Твой новый классный руководитель беспокоится, мало ли с тобой что-то по пути произошло. Ты где вообще? И тут Дазай почувствовал стыд и вину. Так оплошался. Да ещё и в первый день. Они все беспокоятся пока он лежит в удобной и мягкой кроватке... – Сейчас буду, мам. – Не заблудись. Надеюсь ты помнишь где находится школа? – Да, да, мам. Всё хорошо, в считанные минуты буду. - Мальчик бросил трубку. Он тяжело вздохнул. – ДА БЛЯТЬ, КАК ТАК-ТО? Осаму начал в спешке собираться. Зубы он не почистил, вот свинья. Волосы расчесал, а форму на отъебись. Ну а он-то тут причём, если ремень нормально не застëгивается? Портфель на правое плечо. Так и не покушав Дазай решил «быстренько» сбегать в магазин, чтоб хотя бы чипсы купить какие. Зато бежал быстро, недаром ходил на секции по баскетболу и волейболу. На полпути мальчик остановился, восстанавливая дыхание. Он направил взгляд на светофор, горящий красным светом. Осаму услышал тихие шаги сзади и обернулся. К лучшему это или к худшему, он сделал свой выбор. Рядом с Дазаем, близко-близко, стоял мальчик его возраста. Точнее, Фёдор Достоевский. Осаму ещё в 7 лет с ним познакомился, правда, они не разговаривали ни разу, хоть и Дазай пытался начать разговор, но Достоевский наотрез отказывался с ним беседовать. Фёдор был тихим и спокойным мальчиком, тем самым, кто стоял в сторонке, прижимал руки к стенке и опираясь на них спиной, наблюдал, пока остальные играют. До сих пор ли он такой - Осаму не знал, но выяснить слишком уж хотел. Больно задела Дазая отдалённость и загадочность Достоевского. Но одно Осаму точно знал, Фёдор изменился во внешности. Либо он не замечал до жути красивых вампирских глаз Достоевского, в которых таилось нутро спокойствия. Не замечал его угольных волос, которые были чуть ниже подбородка. Бледная кожа только подчëркивала вид идеала. «Вампир, - подумал Дазай. – неестественно красивый вампир.»