Кассиопея

      1996 год. Декабрь. В отделении стоит реденькая ёлочка, которую полковник нагло спёр возле лесопилки. На маленьких сухих веточках невпопад висят разномастные шары, полысевшая мишура, пару невкусных конфет из новогоднего подарка, гирлянда, работающая на честном слове, да сверху посажена потрепанная временем стеклянная верхушка. Ёлка скорее вызывает сочувствие и скребущую тоску, а не праздничное настроение. Но лучше так, чем вообще без ёлки.       В остальном в отделении Новым Годом даже не пахнет. Никто не пытался приклеить к стенам дождик или мишуру, шары на жёлтую жужжащую лампу тоже не вешали, и не вырезали снежинки на окна. Оно тут никому и не надо. Все работали как обычно, игнорируя праздник. А что его ждать? Новогодняя ночь будет полна вызовов на пьяные драки, шум и несчастные случаи. До этого же — тишина.       Делать Жилину было особо нечего. Даже разыгрывать сценки с канцелярией никакого настроения. Он погрузился в далёкие воспоминания. В ностальгию, которой вот уже почти 30 лет стукнет. А за это время уже столько всего произошло, что можно было бы и забыть. Но не получается. Конечно, во всем виноват журналюга с его книжонкой. За такие книжки сажать надо на пятнашечку за ложь, клевету и вызывание грусти у такого хорошего, как Жилин.       Под ёлкой единственным «подарком» лежали «Тет-а-теты с летом», которые Сергей Орестович испепелял взглядом. Конечно, Грачевич бы не издал эту книгу так быстро, если бы не связи, оставшиеся у того ещё со времён работы на Девятом канале. И Жилин бы тем более её не приобрёл в газетном ларьке по дороге на работу, если бы не зацепился за изображение «Лисьей горки» на обложке. Уже в тот момент его сердце тревожно ёкнуло, пока в голове проносились картинки из детства. Но опомнился он уже когда продавец сыпал в его раскрытую ладонь сдачу.       Ну и чушь же написал этот Грачевич! Хотя признаться, во время зимней стужи, воспоминания из летнего лагеря даже согревали. Нет, не всё было неправдой, конечно. Но столько вещей он перевернул и переврал, чтобы книжка стала детской. Буквально потанцевал на никогда незаживающей ране тех, кто там был и все видел своими глазами. Ещё и в датах ошибся, дурак. В 1971 году Жилин уже школу заканчивал, а не бегал в шортиках на речку в лагере.       Но даты не самое важное. Намного важнее то, что не так уж все безобидно закончилось. Пусть сам Жилин тогда не был взрослым ментом, потомственный детектив всю хронологию событий хорошо знал, ведь именно так хорошие милицейские и работают. Воспоминания совсем отключили его от реальности, оставляя вместо участка и скудной ёлки лишь размытые пятна.