***
Приглушенный, мутно-белый свет медленно сползал по изумрудной керамической плитке, становясь единым целым с клубами сигаретного дыма, выдыхаемого гостями полуночного «Le Vrai». Проходя дальше, через раздражающий глаза табачный туман, и ловя на себе косые взгляды «опасных людей», сразу сталкиваешься с непривычно полупустым пространством, в котором видны лишь очертания большого круглого стола, стоящего посередине. Люди, словно тени, мелькают в тумане, и лишь только подойдя ближе, можно разглядеть четырёх мужчин, три из которых оживлённо спорят. Меровингену, определённо, нравилось наблюдать за тем, как люди теряют свои лица в погоне за авторитетом, богатством и славой. Ресторан, на данный момент, был полон этого сброда. Скажи им, что всё их богатство — иллюзия, то они начнут искать скрытый смысл там, где его нет. — Что-то игра у вас совсем не складывается… — заметил Меровинген.-Карты никто не менял, вы же сидели всё время тут, верно? Лицо самого крупного из мужчин стало ещё краснее, чем было, удар его кулака по столу заставил все карты, на пару мгновений, взмыть в воздух. — Тут был туз! У меня в колоде был туз! Стоило мне отвести взгляд, и туз исчез! — Что же вы, уважаемый, лукавите? Это пики. Чего-ж вы пришли ко мне играть, не зная названий мастей? -француз, приложив ладонь к своей щеке, покачал головой.-Il faut savoir accepter la défaite. — Слушай, фокусник… Разгневанный человек сбился с мысли, как только к столу подошли мужчина и женщина, чьи глаза были крайне напуганными. — Salutations, вы — Николас и Виктория, верно? Вижу, что вас смутило то, что вы тут увидели. Не стоит паниковать и разворачиваться в сторону выхода, никто вас не тронет. — Меровинген посмотрел в сторону близнецов.- Правда? Братья молча подошли к людям. -Они будут с вами, пока вы ужинаете. Их присутсвие гарантирует ваше сохранность, поэтому не пытайтесь затеряться в толпе, а просто представьте, что их не существует. Всё, я вынужден вас оставить, мне нужно уладить некоторые неточности. Vous voyez, un étron particulièrement bruyant ose gâcher ma soirée. Николас и Виктория, в сопровождении близнецов, медленно отдалялись от стола, за которым уже не было хозяина заведения. «Ты ещё пожалеешь об этом!». «Проклятый жулик!» — кричали те, кого Меровинген ловко обхитрил. За всей этой картиной, скучая, наблюдала Персефона. Ей не было дела до того, какой лапши, этим людям, навешал на уши Меровинген, что наобещал и тому подобное. Всё это циклично, всё это скучно. Ожидая обыкновенный разговор зазнаек, дорвавшихся до чего-то «элитного», Персефона устроилась поудобнее. — Не так тут уж и страшно. — нервно усмехнулась женщина, накинув пальто на стул, на который, в скором времени, и села. — Если тут такая хорошая кухня, то странно, что об этом ресторане никто ничего не слышал, у кого не спроси. -Высокая кухня не требует большой огласки. — поспешил ответить мужчина, как-то боязливо оглядевшись и, чтоб не приковывать к себе лишние взгляды, уверенно заговорил, взяв меню. — А вы.вы не можете подсказать, что тут самое вкусное? Мужчина чуть отодвинул стул, повернувшись боком к братьям-призракам, которые, в ответ, лишь вяло пожали плечами, вселив в гостя ещё большее напряжение, которое выплеснулось ввиде вскрика, как только холодная ладонь легла ему на руку. -Давай выберем сами? — улыбнулась женщина, похлопав своего, видимо, мужа, ладонью по руке. — Они же не официанты, откуда им знать. — переведя взгляд на близнецов, она тихо и неловко засмеялась.-Простите его, он никак не хотел вас задеть. Уныние Персефоны, по мере наблюдения за людьми, сменялось неподдельным интересом. Эта парочка явно отличалась от тех, кто приходил сюда до них. Никакой надменности, высокомерия и зазнайства, только то, что программа давно позабыла. Люди, определённо, странные создания, и Персефона была убеждена в их безнадёжности ещё со времён краха самой первой, утопичной версии Матрицы. Эта форма жизни не может существовать без страданий, совершая ошибки вновь и вновь. Поэтому каждая встреча с «не безнадёжной» стороной человечества вызывала улыбку на лице Персефоны. — Не так тут уж и страшно. — нервно усмехнулась женщина, накинув пальто на стул, на который, в скором времени, и села. — Если тут такая хорошая кухня, то странно, что об этом ресторане никто ничего не слышал, у кого не спроси. -Высокая кухня не требует большой огласки. — поспешил ответить мужчина, как-то боязливо оглядевшись и, чтоб не приковывать к себе лишние взгляды, уверенно заговорил, взяв меню. — А вы.вы не можете подсказать, что тут самое вкусное? За всей этой картиной, скучая, наблюдала Персефона. Что? Почему то, что происходит, кажется ей таким знакомым? Программа, словно, уже видела это, и даже размышляла о чём-то, глядя на людей, растворяющихся в ряби перед глазами. Зажмурившись, Персефона затаила дыхание, надеясь, что всё сейчас пройдёт, да вот только у программ не бывает галлюцинаций. То, что для людей помутнение рассудка, для машины — сбой. «Смотри, одного глотка достаточно, чтоб вывести из строя любую программу. Не перепутай, я не горю желанием собирать тебя по частям, разыскивая твои данные по всей Матрице.» — воспоминания о недавнем разговоре с французом разливались, словно керосин, ожидая броска спички. Открыв глаза, Персефона с опаской посмотрела в бокал… То, что несколько минут назад было вином, теперь представляло из себя плывущий код. Спичка брошена. Не дожидаясь ни ухудшения, ни улучшения, программа бросилась прочь. — Нам, пожалуйста, два луковых супа… — Виктория прищурилась, стараясь не брать в голову то, что у официантов одинаковые лица. Чего только не почудится при приглушённом свете. — Ник, ты когда-нибудь пробовал улиток? Как думаешь, стоит? Ник? Внимание Николаса было приковано к суматохе в другом конце зала. Через клубы дыма и недовольные возгласы пробиралась незнакомка, пошатываясь и держась рукой за голову. -Подождите минуту, я сейчас вернусь. — Виктория посмотрела на официанта, снимая сумку со спинки стула. — Постойте! Виктория подбежала к Персефоне, взяв её за плечо, попутно заглядывая в глаза. -Может вам воды? Я понимаю, что это не моё дело, но… Глаза женщины застыли в ужасе, так как её рука, по локоть, покрылась чем-то серебряным. Отойдя от Персефоны, Виктория позволила ей уйти, унеся ответ на застрявший в горле вопрос.***
Раз свежий воздух помогает людям, то должен помочь и ей, верно? Спутанность сознания, смешавшаяся с паникой, привела Персефону на улицу. Шумно дыша, программа боролась с позывами рвоты и головокружением. Не выдержав, девушка выругалась, её крик эхом отразился в чёрных окнах иллюзорно спящего мегаполиса, вид на который постепенно искажался. Здания становились абсолютно плоскими, качество разрешения моделей постепенно падало. «Настоящий кошмар Архитектора…» — Персефона ходила туда-сюда, наблюдая за тем, как текстуры поворачиваются к ней, потеряв всю свою статичность. — «Надо как-то выбраться отсюда…» Неизвестно, сколько времени Персефона блуждает. Плоские здания лишь мешали ориентироваться в пространстве, сбивая с пути и возвращая в самое начало, заставляя ходить кругами снова и снова. Если так выглядит место, куда попадают программы перед окончательным удалением, то Архитектор, определённо, садист. Так могло-бы продолжаться вечность, пока среди тьмы не появился единственный источник света. Неужели это спасение? Среди парящих в воздухе окон, растянувшихся текстур стен и сообщений об ошибках, под мутным светом фонаря стояла кошка, еë глаза медленно расплывались, а челюсть дëргалась в то вправо, то влево, искря небольшими элементами кода. Заметив Персефону, кошка скрипуче мяукнула, зовя к себе. — Ты не знаешь, как найти выход из этого…этого пространства? Животное кивнуло головой, постепенно собралось воедино, становясь всё больше и больше похожим на самую обычную кошку, без глюков и прочего. Персефона уж было хотела выдохнуть, как позади послышался сотрясающий землю грохот. Здания, принимая прежний объём, начали рушиться из-за былой скученности. Схватив кошку, программа, не раздумывая, метнулась к появившейся двери, уклоняясь от падающих окон и прочего мусора. Грохот нарастал, как и клубы пыли, вздымающиеся в воздух с жутким запахом гари. Ни смотря на успешные попытки миновать громоздкие стеклянные панели, от их осколков увернуться было нельзя. Словно дождь, они разбивались о кожу, сбиваясь в кучу кровавых дорожек. «Это имитация! Это имитация!» — превозмогая боль, Персефона прибавила темп. К стеклянному дождю прибавился треск асфальта, расходящегося в разные стороны. — Что за?..-программа резко затормозила, стараясь не свалиться в щель. Пару секунд хватило, чтоб разглядеть то, что поднималось ввысь с каменными плитами. Гигантские провода, искрясь и жужжа, извивались волной, подбрасывая всё, что находилось на этой злосчастной улице. Неуверенно отступив назад, девушка растерянно огляделась. Позади стремительно несущаяся куча обломков, сверху здания, которые вот-вот сойдутся и упадут как карточный домик. Глубоко вдохнув, Персефона, из последних сил, прыгнула на платформу впереди, подскользнувшись от толчка провода. От её падения с рук выпрыгнула кошка, ударившись телом о камень, проскользив до края платформы. Чуть приподнявшись, Персефона откашлялась, в глазах у неё всё рябило и двоилось, но давать слабину было нельзя, платформа вот-вот перевернётся и полетит вниз. — Ты ведь не имела в виду всё это, кивая мне головой? — подхватив кошку, программа перепрыгнула на следующую платформу. Бег по платформам осложнялся не только скоростью их появления и падения, но и наличием проводов, которых становилось всё больше. Что это вообще такое? Откуда оно под землёй?! Все эти вопросы крутились в голове, как и подлетающие плиты, диаметр которых с каждым разом становился всё меньше, увеличивая риск быть погребённой под обломками хаоса, творящегося внизу. — Чёрт! Асфальт постепенно заканчивался, провода мчались всё выше, туда, куда не подпрыгивал ни один камень. Придя в себя, кошка не сразу осознала, что происходит. Взглянув на выход, к которому стремилась напуганная программа, кошка обратила кончик хвоста в ключ. Животное спрыгнуло и, слившись с искрами, понеслось ввысь, к двери. Персефона, от толчка лап, оступилась, полетев вниз. Внутри всё сжалось от страха. Неужели это конец? Никакие мысли об имитации не помогали, оставалось лишь смириться с неизбежным и, зажмурив глаза, программа приготовилась к заключающему удару о землю. Удар, и вправду, произошёл, но о провода, и от толчка в бок. Это была кошка, открывшая дверь. Текстура кошки начала постепенно искажаться, разрастаясь и укрывая сбоящую программу собой. Обезопасив Персефону, кошка соединилась с искрами, скача с одного провода на другой. Из-за нахождения кода устаревшей программы в сознании животного, провода стали падать, не давая кошке бежать, зато предоставляя выбор — выбросить Персефону и спастись, или же раствориться в суматохе вместе с ней. . Оказавшись на уровне двери, кошка выбрала третье.***
Холодный пол, на котором лежала программа, был так приятен для разбитой головы. Боль сливалась с ним, прекращая существовать. Протерев глаза, и тут же зажмурившись от впивающихся в кожу мелких стёклышек, Персефона стиснула зубы. Помещение, в котором девушка пришла в себя, оказалось самой обычной комнатой. Люстра, висевшая на потолке, медленно крутилась то влево, то вправо. — Отличная симуляция сотрясения мозга, браво… — Персефона приподнялась, кряхтя от острой боли, вызываемой россыпью мелких ран. — И где я на этот раз? Куда ты меня привела? Кошки рядом не было, и за помощь её не поблагодарить, и дальнейший путь не узнать. Прекрасно. Найдя в себе силы опереться о стену, программа, наконец, встала на ноги. Если кошка пропала, то придётся думать своей головой. Осматривая комнату при лунном свете, Персефона находила для себя очень много занятных вещей. Она никогда раньше не видела, как выглядят жилища людей. Какие-то плакаты на стенах, наклейки… Программа-бы никогда себе такого не позволила, если изначально такая тяга к самодеятельности не прописана как одна из черт личности. Дойдя до последнего плаката, Персефона упёрлась в тумбочку, с которой что-то свалилось, звонко треснув. — Ой…-тихо зашипела девушка, ожидая, пока встревоженные шумом люди не начнут идти в сторону комнаты. Взяв упавшую рамку для фотографий, программа задержала на ней свой взгляд. Надо же узнать, с кем ты будешь иметь дело в ближайшие минуты. На фотографии была изображена обыкновенная человеческая семья за столом, и лишь одна фигура, стоящая у окна, была выжжена. «Ну произошла у вас ссора, так зачем портить фотографию? Странные создания…» — Персефона поставила рамку на место, напрягшись от грохота, послышавшегося где-то во тьме коридора. Вот и оно, вот и люди. Девушку пугала не сколько возможность встречи с обитателями дома, сколько перекодировка их обличия в агентов, которые мигом прекратят существование «мусора Матрицы». Выйдя в коридор, программа наткнулась не на людей, а на огромную дыру вместо остальных комнат. Персефону вдруг начала смущать одна деталь, которая, до этого, никак не бросалась в глаза. У этого помещения нет кода. Ни у стен, ни у плакатов, да даже у той фотографии, всё, что она видит перед собой, если переводить на человеческий, настоящее. — Этого быть не может… Ноги сами начинали подкашиваться, голова начинала кружиться от непонимания происходящего. Как она могла оказаться за пределами Матрицы? Это всего-лишь, как говорят люди, ночной кошмар.***
Руины былых лет, окутанные туманом, или же памятник человеческому тщеславию. Атмосфера этого места была не из приятных. Изуродованные копотью и старостью здания распадались на куски, среди которых лежали проржавевшие до дыр останки машин. Было сложно разобрать, принадлежали-ли они людям, или же армии 01. В некоторых машинах всё ещё оставались человеческие останки в виде костей, спокойно плавающих в радиоактивной воде, накопившейся с проливных дождей. Трудно представить, что когда-то все эти проломленые черепа были живы, страдая за ошибки своих предшественников, раздувших конфликт, переросший в начало полномасштабной войны. Теперь, после создания Матрицы, люди рвутся обратно в разрушенную реальность. Пока первые погибают от лучевой болезни, вторые бьются в истерике и умоляют вернуть всё так, как было, и лишь треть сбежавших принимает мёртвую землю, стараясь улучшить качество жизни, что выглядит смешно в сравнении с масштабом той пустоши, которая образовалась под вечным сумраком. От размышлений программу отвлёк чей-то голос. — Помогите… Эй, помогите… — хрипел кто-то, лёжа в обломках.-Кто-нибудь… Того, кого она увидела, сложно было опознать как человека. Обгоревшая, медленно тлеющая масса из плоти и одежды кашляла и кряхтела, пытаясь выбраться. — Машина! — закричал человек, из последних сил хватаясь за оружие стёртыми до костей руками. Два истребителя преследовали огромного робота, теряющего равновесие от ракет, взрывающихся о корпус. — Чего стоишь?! Заряжай пушку и пали по ним! Там целая орда этих летучих тварей впереди! Ландшафт резко изменился, руины сменились окопами с укреплениями в виде мешков, а человек, что только что полз превозмогая себя, выглядел так, словно ничего и не происходило. Тысячи машин-охотников вылетало с повреждённого робота, переливаясь серебром и мелькая красными огнями. Это была либо ловушка наподобие троянского коня от 01, либо просчёт пилотов, гнавших громадину куда не стоило. Видя, как эти существа разбирают истребители на части, колени солдата начинали непроизвольно дрожать. Извиваясь словно небесный змей, машины устремились к людям. В этом неравном бою не будет как проигравшего, так и победителя. Это борьба на истребление. Звуки выстрелов, крики и грохот постепенно стихали, как и само зрелище — оно выгорало, как испорченная плёнка в кассете.***
Открыв глаза, Персефона прищурилась от яркого света. Кажется, её приключение окончено. В любом случае, она была рада оказаться дома, а не ещё в каком-либо непонятном пространстве, чьих=то воспоминаниях и тому подобное. — Умеешь же ты доставлять проблемы. — Меровинген присел на край дивана, протягивая жене стакан воды. — Что за представление ты решила устроить на досуге? — Ааа?.. — Персефона приподнялась, жадно выпивая воду. Вся эта суматоха так её вымотала. — Я про твоё лихорадочное состояние. Ты упала в обморок, а затем, придя в себя, бредила про каких-то котов, провода и машин, распугав всех посетителей. Думаю, что мне стоит поискать причину твоего пятиминутного безумия. — Ты сам говорил про вино, которое может вызвать сильный сбой. Не это-ли я выпила? Меровинген лишь усмехнулся, махнув рукой. — Обижаешь, я-бы в жизни тебе его не налил, да и ты не глупая, чтоб бутылки путать. Отдыхай, актриса. Проводив француза взглядом, девушка закрыла глаза, начав проверку кода, заметив нечто странное — некоторые фрагменты были написаны на языке, который соответствует последней, на данный момент, версии Матрицы.