Его не принимают.
Его остерегаются.
О нем распускают слухи.
Его ненавидят.
***
Мальчик тихий в школе учился, Но понял потом он, что не симпатичен. Всем: учителям, одноклассникам, Выпускникам, детям и даже соседям. Его не любили за то, чьим сыном он был. А папаша его местным киллером был. И вот, опозорившись, сейчас он сидит, А сынишку его не боятся стыдить.***
— Слышали, кто его папа? — шепталась одна девочка, стараясь говорить как можно тише, — Киллер он! Ну, который этот... Дальше слушать противно. ПаперДжем, несмотря ни на что, встает из-за парты, и быстрым шагом выходит из кабинета, слыша напоследок угрозы учителя. В коридоре тихо, нет ни единой души. Проходя мимо разных кабинетов, в некоторых с открытыми дверьми его замечали ученики, либо же бывшые одноклассники. Ловля на себе короткий взгляд парнишки, все мигом прикрывали лицо руками. Ему надоело смотреть, как его остерегаются, но при этом бесстыдно оклеветают и распускают лживые слухи. Какими бы забавными они не были, они все равно останутся страшным пятном в памяти Папера. «Знали, что он уже не в первую школу переходит? Говорят, он ищет жертв клиентов его папы, чтобы потом убить их. Мол, отец не успел — закончит сын...» Радоваться тому, что тебя боятся? Глупость. ПиДжи так и не завел себе друга, хотя бы знакомого, из-за страха других. Он никого не обижал, и обижать не смел. Обидных слов он никому не говорил. Зато получал такое в свою сторону. Желали смерти его, и его папаши. Яблоко от яблони далеко не катиться... «Разве я виноват, что папа такой ублюдок?...» — снова задался этим вопросом Папер, поднимаясь по лестнице на крышу. Подойдя к двери, он с трудом открыл ее, и вышел на крышу. Свежий и прохладный ветерок ударил в лицо, убирая с него кудряшки в сторону. Вдох. Ему легче. Здесь его не тронут. И больше не будут. Медленно шагая к краю крыши, парень стал желать отцу смерти за все содеянное. Уже не впервые он такое желает. «...Вот бы еще Фреш с его дружками сдох... » — на секунду задумывается он, останавливаясь в метре от края. Фреш что-то ему сделал? Нет. А его дружки? Да. — Только его друзья.. Что б они сдохли, — тихо произносит мальчишка, уставив взор на землю. Друзья Фреша те еще твари. Они оказались самыми смелыми: напрямую оскорбляли, спрашивали о правдивости слухов, и позорили перед всеми. А Фреш... Ничего. Если он и был рядом с ПаперДжемом, то без этих тварей. Он нейтральный, пока что. Может быть, захочет почувствовать власть, которую уже имеет. В школе этого Паразита знают все: он довольно приятная персона, с которой все хотели иметь дружбу или что-то более. Впрочем, шаблон американского фильма про школу. Парень перестал витать в облакаэ, как почувствовал, что температура снизилась: похолодало сильнее. Оглянувшись по сторонам, и ни в коем случае не глядя назад, что у него за спиной, ПиДжи сделал уверенный шаг, а второй — более скованнее. Стоит ли делать это? Это стоит всего, что прожил он? Уверен ли парнишка вообще, что он готов на такое? Пожалуй, да. Это его выбор. Папер делает глубокий вдох, прикрыв глаза, и выдыхает, делая последний шаг к краю. Еще один, и наступит конец. Открыв глаза, подроосток видит перед собой школьный двор, а снизу — кусты роз. Падение будет больным, если оно не кончится смертью. — Что ты делаешь? — послышалось позади Папера. Голос знакомый, даже до боли и ужаса знакомый... ПиДжи, закатил глаза, тут же впадая в шок. Он вспоминает голос того, чьи друзья "втихаря" издеваются над парнем. Неужели сейчас, сзади ошалевшего Папера стоит сам Фреш? Чудо какое-то. Любой бы из школы позавидовал. — Чего тебе? — ПиДжи развернулся, и посмотрел на пыхтящего Фреша, который словно пробежал километры за минуту. — Что ты делаешь. Скажи мне, — Паразит делает несколько шагов, подходя к будущему суициднику. Или бывшему. Кто знает. — Прыгаю с крыши. Разве не этого хочет самый-крутой-мальчик-школы? — с неким презрением выдает ПаперДжем, отходя от края крыши на шаг. — Ты с ума сошел? — прохрипел Паразит, подходя еще ближе. Он знал, про кого говорит Папер. — Да. Меня все ненавидят, брезгуют, и как бы не пытался все остановить, ничего не.. — Я их уебу, хоть всех угандошу, слышишь? Но только попробуй сейчас или потом покончить с собой, ясно? — перебивает Фреш, хватая Джимми за руки, и подтягивая к себе, оставляя малое расстояние. Карими глазами Кошмар сверлил ПиДжи. У него глаза были розоватого оттенка, чем-то схожим на фиолетовый, но не суть. Паразит уверенно смотрел на сына киллера, изучая все черты лица. Тот же не дергается, и не отстраняется. Папер в шоке второй раз. Его просят жить, обещают, что уничтожат обидчиков... Его отговаривают, мать твою! И этим человеком сейчас является Фреш, от которого он явно не ожидал такого, даже, скорее, никто не ожидал бы такого поступка. Но говорит ли он правду? — Фреш, — тихим голосом начинает Джимми. Подбородок начинает слегка дрожать, как и руки трястись. После, парнишка продолжает хриплым и дрожащим голосом, — Я не верю тебе. Просто дай мне покончить со всем этим... В ответ тишина. Крутой-мальчик-школы соврал? Не ясно. Но он молчит. Отпустив руку, он убирает горячую слезу с щеки ПиДжи. Тот невольно вздрагивает, но не смеет отходить ни на шаг. — ПиДжи... Пожалуйста, поверь в мои слова, — шепчет Паразит, так и не убрав свою темплую ладонь с холодной кожи лица суицидника, — Я люблю тебя. Я правда тебя люблю.. Я искренне не знал, что мои... бывшие друзья так обходятся с тобой. Я не замечал, как ужасно к тебе обращаются. Я просто по уши влюблен в тебя, понимаешь? ПаперДжем приоткрыл рот от недоумения. Он не верит, что ему сейчас говорят. Может, это все ложь? Вдруг с ним поиграют, а потом выбросят, как испорченную куклу, которая никому больше не нужна? Он боится, но капля надежды в душе заставляет поверить в эти слова. — Я готов быть с тобой против всего мира... — продолжает Кошмар, — Джимми... Не делай этого, прошу. Я поставлю их всех на место, я заставью их всех почувствовать вину, я сделаю все, чтобы тебе стало лучше, но прошу, не надо. Я это сделаю, потому что люблю тебя, и не хочу терять... — Вау, вот это признание... — не по своей воли и потери самоконтроля парень истерично усмехается. Мокрая дорожка на щеках дает знать, что эти обещания тронули его душу, — Фреш, пойми... После всего, что случилось, я не могу верить. У меня нету доверия к твоим словам... — Джимми, тогда дай мне время. И он дал. Он дал Фрешу ровно месяц. И результаты знают все. *** — Что происходит? — испуганно спросил ПаперДжем, пролезая через толпу школьников. В ответ ему что-то невнятно сказали, но парень ничего не понял. Кучу людей тянулись на носочках, чтобы разглядеть драку. Кто-то орал, чтобы все прекратилось, а были и те, кто желали продолжения этого конфликта. ПиДжи выпал из колеи, пытаясь протиснуться на "первые ряды". К тому же довольно интересно узнать, между кем драка. Но суицидника добила лишь одна фраза, которую он услышал в этой толпе: «Боже мой, и это Фреш дерется за ПаперДжема?» Фреш? Бьет? За него? Осознание того, что сейчас может случиться что-то ужасное и опасное только стало поводом и толчком для того, чтобы как можно скорее выбраться вперед, и понять, насколько все плохо. — Фреш! — выкрикнул Папер, когда он мельком заметил этого идиота. Большинство откликнулось на зов, но гул и шум не прекращался. И вот, перед глазами ясная картина: тот самый крутой-мальчик-школы с разбитым носом ломает лицо другому парню, что пытается оттолкнуть от себя Кошмара. Может, кроме разбитого носа есть что-то еще. — Фреш, идиот! — ужаснулся ПаперДжем, быстро хватая Паразита за руки, и оттаскивая назад. Тот послушно встал на ноги, и отошел с суицидником, а все взгляды уставились на последнего. Было ясно, что все были в шоке. — Джимми, — тихо сказал Фреш, разворачиваясь к парню, и беря его за щеки, — Ты мне веришь, да? Скажи, что ты мне веришь, скажи, что я смог доказать тебе... — Верю я, верю, дурак... Что ты устроил?! — ПиДжи не смел поднимать голоса. Он, оглянувшись, увидел, как все не верят в происходящее, — Пошли отсюда... О Боже, тебе нос разбили? Что-то еще болит? — ПиДжи, я люблю тебя, — выдавил из себя Паразит, склоняя голову вниз, и тяжело дыша. К нему подошёл его "друг", который объявил, что Фрешу сейчас выбьют все зубы. "Друг" с неприязнью посмотрел на Папера, желая что-то предъявить ему. — Нахуй пошел, пока я сам тебе зубы не выбил, — грубо ответил Джимми, бросая строгий и серьезный взгляд, после чего он взял Кошмара за запястье, и потащил прочь с этого места, — Пошли, Фреш... Боже, зачем ты это сделал? Тебя ведь на учет поставят, или хуже, отчислят из школы! — Я хотел доказать свою любовь... Мне насрать, что со мной сделают, — промямлил Паразит, спешно идя за возлюбленным. Кровь вроде перестала идти рекой. — Доказать он хотел! Тц, придурок... Потом поговорим об этом, — суицидник закатил глаза, слегка покрывась румянцем. *** Прошло два месяца с того инцидента с дракой. И что можно сказать? — Мы отчисляем вашего сына из школы, так как его поведение опасно для других учеников. Мы еще собираем и обрабатываем информацию для школьного учёта, — говорил директор школы родителям Фреша, когда те сидели у него в кабинете. Да, его отсислили и поставили на учет. Что поделать? Паразит, конечно, пошел в другую школу, все-таки ему нужно образование. Но самое главное, что он не солгал. Он не бросил ПаперДжема, когда те прощались перед отчислением. К ПиДжи стали относится более дружелюбнее, но бывшие друзья Фреша иногда подкалывают парня, на что в ответ получают лишь путёвку на хуй. Еще ему, естественно, завидовали школьницы, и ясно, что не белой завистью, потому что Папер сорвал неплохой куш: его теперь знают еще как пару Фреша. Вы все верно поняли, они теперь вместе в отношениях. *** — Джимми! — улыбнулся Паразит, видя неподалёку в небольшой толпе школьников ПиДжи. Он делает пару шагов, прежде чем на него кидаются с объятиями, — Сегодня ты долго... Есть дела, или ты сегодня свободен? — Неа, сегодня я ничем не занят! — объявляет Папер, не отлипая от своего парня. Оба усмехаются, а после за ручку уходят прочь с территории школы. *** Все тот же мальчик учиться в школе, Будучи парой бывшего парня из школы С которым мечтали сдружиться и больше. Теперь же, Учителя и дети, и так далее все Быть может не любят мальчишку за то, Чьим сыном является он. Но сейчас, Опозорившись, его папаша так же сидит, А сынишку его перестали судить.