Заклинатель Цинцзинской Змеи

Все началось, пожалуй, с назначения нового да-шисюна Сюньшоу, поскольку предыдущий (как обычно) скончался в муках от нападения какой-то твари. Это был уже третий да-шисюн звериного пика, и Шень Цзю было даже не интересно, сколько продержится этот. Наверно, несколько месяцев. Прошлый шиди имел хотя бы мышцы. Этот же напоминал третьего сына торговца. В край изнеженный и беспечный. Цзю видел это в легком изгибе напомаженных губ и мягком коровьем выражении добычи, которую хотелось задрать. Он отвернулся и занял себя разговором с Му-шиди. Однажды эта бесполезная встреча учеников закончится, и он сможет пойти заняться делом. А пока приходилось терпеть то, как новенький без всякого труда собрал вокруг себя шимэй и шиди. Даже Лю Миньин, этот байджанский олух, краснел и запинался отчего-то. Цзю даже перепроверил, правильно ли увидел. Но да, верзила нехарактерно для себя мялся. Какая мерзость, прости боги. Цзю с отвращением повернулся к Ци-гэ. Тот также стоял в кружке. И даже шиди Му оставил Цзю незаметно, чтобы присоединиться к беседе. Новичок — тоже Шень? — оживленно говорил о каких-то редких существах… — Шень-шисюн, ваше участие нам как раз бы пригодилось! В лицо Цзю будто прилетело солнце, ослепив его насмерть. Он обнаружил, что почти подошел к шиди и шимэй преступно близко, практически выпрашивая включить себя в разговор. — Если ваша эрудиция настолько хромает, что вам нужно мое мнение, то советую посетить библиотеку! — огрызнулся Цзю. — Можете сейчас же и начать! Этот шисюн не собирается более тратить свое время на праздные бесполезные посиделки, когда у него еще полно дел. Он развернулся на каблуках и поспешил уйти, досадуя на собственную резкость. Черт. У идиота на лице застыло шокированное выражение, будто Цзю ребенка ударил. Утешало только то, что да-шисюн девятого пика долго все равно не продержится. Только не такой. Его могут съесть уже завтра! А то и сегодня к вечеру! Разочарованный взгляд Ци-гэ резал сердце. *** В ЕГО ЛЮБИМОМ МЕСТЕ КТО-ТО БЫЛ! Все на Цинцзин знали, что этот библиотечный стол — его стол. Он выбрал его из-за идеального баланса света и пространства, и не собирался делиться! Цзю подлетел к чужаку и, убедившись, что это не взрослый мастер или наставник другого пика, зарядил ему свитком по лбу. Идиот даже не заметил его приближения, тихо вскрикнул и отшатнулся. «Шень кто-то там!» — с ненавистью скрутились губы да-шисюна Цинцзин. Только после этой опрометчивой выходки Цзю осознал, что, возможно, был излишне несдержан. Позорно несдержан, точно уличная крыса без всяких манер! — Пошел вон, шиди, это мое место! Найди другое! — не отступил он, опуская стопку домашних эссе, которые ему требовалось проверить и отодвигая чужую книгу. Что это? Дурной романчик? Неужели принес с собой это дерьмо в их священную библиотеку? Отвращение Цзю к этому человеку достигло пика! — Здесь нет пометки, что это твое место, шисюн Шень, — доброжелательным голосом ответил паразит и вернул свою мусорную книгу, где была. Не сдвинулся со стула. Цзю выгнул шею, оценивая нахала еще раз. Лицемерная он, однако, дрянь, ха? Хотя чего еще ожидать от молодого избалованного господина? Все они такие. Копнешь — показывают свои настоящие, уродливые лица. — Прошу прощения, Шэнь-шисюн, это была всего лишь шутка, — вдруг сменил линию поведения шиди полностью, подхватил книгу и быстро скрылся за углом стеллажа, виновато улыбаясь и вежливо кланяясь. Будто не было ссоры. Цзю в замешательстве выглянул, но Шень Юань уже удалялся прочь из библиотеки без намерения вернуться. Что за идиот. Он вернулся на место и сел за работу. *** ОН. СНОВА. ТАМ. СИДЕЛ. Цзю скрутило от ненависти к ублюдку, который снова нагло заявился к ним читать свою похабщину. Да, он нашел у сестриц в борделе этот образчик литературного искусства! Каково же было его удивление, когда сюжет оказался построен на череде дебильных недопониманий и неумении главных героев вовремя договорить ебучую фразу! А теперь он сидел тут СНОВА! НА СЛЕДУЮЩИЙ ЖЕ ДЕНЬ! Еще и спиной к проходу! Идиот, даже не видел, кто подходит! Цзю промаршировал к своему месту и свалил каллиграфические работы трех классов максимально громко. — Это библиотека, не шуми так, — попенял ему лицемерный слизняк. Невзначай так накручивая на пальце перстень с полированной до зеркального блеска серебряной монетой. Цзю от ярости уже ничего не видел кроме этого нахального лица. И не скажешь ведь, что за такой миловидной мордашкой скрывается мразь. (Все они такие!) Он дышал своим гневом и пытался совладать с жаждой насилия, которую не пристало показывать будущему лорду Цинцзин. Шень Юань, явно выделываясь, поднял взгляд и невинно сложил брови домиком: — Я мешаю, Шень-шисюн? Цзю трижды глубоко вздохнул, напоминая себе, что насилие не к лицу образованному ученику Цинцзин. Ногти врезались в ладонь. — Да. — О, прошу прощения тогда, — и шиди снова изменил свою линию поведения, подхватил пародию на книгу и поднялся. — Завтра в это же время? И неспешно удалился. У Цзю едва хватило самоконтроля не бросить ему в спину стеллаж. Он оперся на стол и повторил мантру, пытаясь привести в порядок свою нестабильную ци. *** Он снова там. Ну конечно. Почему бы ему не быть! Цзю сдался и уронил свои стопки на проверку рядом с лицемерным ублюдком. Сам упал на стул. — Хоть бы читал что-то приличное, — зачем-то процедил он. — О, шисюну знаком этот автор? — мгновенно оживился засранец, как будто только и ждал повода, чтобы прицепиться. Цзю промолчал. Он ведь не идиот. Если он начнет, то непременно придется объяснять, откуда он знает содержание «Любви среди драконов». — У меня есть дела поважнее, чем развлекать шиди, — отрезал он. — Шиди Шеню стоит взять пример и заняться делами на своем пике, нежели тратить свое время на праздное чтение. — О, конечно, — мастерски изобразил невинную светлую улыбку ублюдок. — Спасибо шисюну за заботу. Этот приходит в библиотеку в свой перерыв, не стоит беспокоиться. Цзю проглотил тонну исправлений такой трактовки происходящего, посвятив свое время расположению бумаг в удобном порядке. Последняя фраза его зацепила. — Зачем? — Что «зачем», шисюн? — наклонился ближе, через стол юноша. Ци внутри Цзю потекла быстрее. Это был довольно тихий уголок, куда никто не заглядывал. И они тут были вдвоем с этим молодым господином… Будто что-то почуяв развитой интуицией, свойственной их школе культивирования, Шень Юань быстро отодвинулся и ободряюще улыбнулся. — Этот не выражал подобного сантимента, — холодно поправил его Цзю и с наслаждением увидел, как искренне упало выражение с раздражающего лица. — Этому не понятна мотивация шиди тратить свое время на глупости. К чему приходить сюда, если приносишь собственную книгу? К чему донимать этого шисюна, чтобы сразу уходить? Может быть, шиди прекратит робеть и выскажет, что ему нужно от этого Шеня? На холеном личике отразилась напряженная работа мысли. Мягкий взгляд приобрел расчетливую остроту на мгновение, и все снова скрылось, будто волна замела дно рябью и мутью. Шень Юань сложился в своей обычной фальшивой улыбке. — Ах, этот шиди думал, что его мотивы довольно прозрачны, — рассмеялся он неловко. — Он хочет подружиться с эр-шисюном! Однажды мы все станем лордами и леди своих пиков, и это единственный разумный выбор, который я могу представить. Цзю не сдал позиций и лишь смерил взглядом идиота. — Донимая меня в библиотеке? — согнал он парочку пылинок со своих стопок бумаг. — Впрочем, это не важно. Этот не намерен заводить дружбу с таким как ты. — С… С таким как я? — нервно переспросил идиотский ученик Сюньшоу. «Молодым избалованным паразитом, у которого есть богатая семья, милое личико и ядовитый нож, которым ты планируешь меня пырнуть, едва я отвернусь», — скривил губы Цзю про себя. — Однодневкой. Шень Юань возмущенно выпрямился. — За то время, как я стал первым учеником Цинцзин, на Сюньшоу сменилось три да-шисюна, — как тупому, с большим удовольствием разъяснил Цзю, не дав рта раскрыть. — Шиди до тебя мог остановить голыми руками разъяренную гарпию, но его месяц назад затоптал бронзовый бизон-лев. Но он был самоуверен. Нарывался. Допустим, да? Что ж, шимэй до него знала все о повадках тварей, с которыми работала. Она всегда была осторожна и предусмотрительна с духовными созданиями. Никогда не совалась в пекло. Однако, никакое количество ума не помогло ей отбиться от стаи летучемышиных коршунов… До них был шиди, который обладал и умом, и силой, и трудолюбием, и храбростью. Прослужил целых два года. Где он теперь? Там. Же. Ты, Шень-шиди, не обладаешь ни одним из перечисленных достоинств. Я просто подожду, пока твое место займет кто-то еще. А потом еще кто-то, возможно? Сколько учеников Сюньшоу потребуется, прежде чем сменится поколение? Вот когда нас коронуют, тогда и этот шисюн рассмотрит возможность «подружиться» с коллегой. А до того не вижу смысла тратить свое время на тех, кого на следующей неделе может съесть чья-то собака. Цзю сделал вид, что вернулся к бумагам, наслаждаясь тем, как побелело это избалованное ничтожество. Как оно задергалось от унижения и обиды. Пф. — Тебя и взяли-то потому что шиму Чжан решила поставить на удачу в этот раз, раз сила и смекалка не сработали. Иногда можно даже заподозрить, что после смерти ее первого ученика она перестала беспокоиться, что будет с пиком дальше, — добавил елейно и тихо Цзю. — А потом встречаешь ее, и подозрение превращается в уверенность... Шиди Шень готов поставить жизнь на свою удачу? Мальчишка просто развернулся и сбежал! Шень Цзю остро усмехнулся, услышав всхлипы, и расслабился. Тц. Безголовый идиот свою дерьмовую книгу забыл. Цзю сунул ее украдкой в рукав, чтобы младшие ученики не нашли эту дрянь. Или никто не подумал, что это он читает. *** Он. Снова. Заявился. Но на этот раз выглядел, будто занят делом. Наконец-то. Поэтому Цзю занял свою половину стола, лицом к проходу, без особого шороха. И занялся своим нелюбимым занятием. Ему было просто не понятно, как эти маленькие свиньи умудрялись, имея на руках любящих матушек и тятюшек да нанятых учителей, быть такими косорукими и косоглазыми. Отвратительный постав руки, мерзкий выбор стихов. — Привет, шисюн, не заметил, как ты пришел, — робко обратился к нему паразит. Цзю обратил на него свой гневный взгляд, и Шень Юань отчетливо съежился. «Как в нем только помещается столько лицемерия?» — фыркнул да-шисюн Цинцзин, но промолчал. Он был выше этого. Тем более он держал свое слово. Он не станет путаться с этим испуганным ничтожеством, которое решило к нему присосаться в поисках покровителя. — Я… Этот шиди был самоуверен и глуп, — мякло подтвердил лицемер с кривой улыбочкой. — Он будет благодарен, если шисюн поделится с ним мудрым наставлением? «Молодец, что осознал свою ничтожность, а теперь пиздуй и не мешай», — проглотил Цзю уличную грубость. Он сделал вид, что не услышал ничего и продолжил оценивать кривые поделки шиди. Это был полезный навык для будущего лорда. Какое-то время они работали в тишине. И хотя они делали вид, оба были осведомлены о том, что делает сосед. Следили, наблюдали, оценивали. Это ездило Цзю по нервам, но он не мог ничего сказать, не уронив лица и не выставив себя посмешищем. Поэтому едва закончил с проверкой, поспешил покинуть место, переставшее быть убежищем. Теперь там рылась эта миловидная свинья с наивными глазами, напоминающими оные у Ци-гэ. Только у шиди были зеленые, как листва, а у Ци-гэ… у Ци-гэ… Кажется, серые. Стальные и холодные. Цзю с ненавистью отвернулся от болезненных мыслей. Следовало еще постараться, чтобы лордом Цинцзин стать. Его собственные шиди и шимэй не спали, плетя свои заговорщические сети против него. *** С чужим присутствием пришлось смириться. Поросенок, опущенный на место, кротко перебирал справочники и красовался иногда загнанным видом человека после тренировки. Иногда он пытался примазаться со своими паршивыми улыбочками, но неприятной гримасы ему хватало, чтобы отвалиться и не соваться. Цзю начинал привыкать к его присутствию и забывал, что он вообще там. Позволял себе снисходительные комментарии о книгах, какие лучше взять, что уже устарело. Трогательно благодарные взгляды ничтожества тут не при чем. *** — Заткнись, — буркнул Цзю, занимая место рядом с Шень-шиди на их ежемесячном собрании главных учеников. Будто мало было Учителям, что они встречались на их собраниях. Им надо было придумать еще и это пыточное времяпрепровождение. Тра-ди-ци-я. Шень Юань беззвучно посмеялся над ним, но не стал обострять. Они погрузились в комфортное ничего не значащее молчание, наблюдая, как общаются остальные. Так они и сидели, когда к ним подошла ненавистная банда под предводительством Ци-шимэй и Лю-шиди. Для тех, кто заявлял о благородстве, они были удивительно похожи на падальщиков. — Вы глядите, — едва выпрямившись из вежливого поклона, махнула на Цзю да-шицзе Сяньшу. — И вправду Шень-шиди укротил эту змею! Паразит выпрямился ровно также, как это сделал Цзю. — Шицзе, — тихо и вяло попытался он возразить… — Нет-нет, Юань-шиди, это воистину прекрасное достижение, эта вынуждена отдать должное — ты и правду прикормил Шень Цзю, как и обещал!.. Ах, так вот в чем была суть этой эскапады. Цзю мысленно покачал головой, окидывая беглым взглядом всех в комнате. Боевое семейство как обычно напоминало воронью стаю, жадную до скандалов и драк. Все смотрели на его реакцию, искали его боль предательства. Тут они ошиблись. Чтобы она появилась, он должен сначала кому-то поверить, а этот урок он выучил уже давно… Юэ Ци опять смотрел на него виновато. Без сомнения знавший о готовящемся унижении. — Я ничего подобного, шицзе, не обещал, — оборвал ее и всех остальных Шень Юань с неожиданной непреклонностью и поднялся. — Твои домыслы смешны и неуважительны по отношению к Шень-шисюну. — Но ты… Шень Юань встал между Цзю и остальными. — Этот сказал, что подберет дорожку к Шень-шисюну, как к зверю, потому что это то, как я общаюсь с людьми. Шицзе думает, что она не зверь в моих глазах? Просто другого сорта, других повадок, Ци-шицзе. Тебе бы следовало поучиться на моем примере и сделать попытку услышать своего шисюна также, как это сделал я. Думаешь, твое поведение отразится положительно на нашем будущем? Ты сеешь раздор и раскол между нами. Где твои доказательства его недостойности, в которых вы столь уверены? Все, что этот услышал, это грязные пересуды без толку. Я не буду поддерживать эту падаль. И не буду молча терпеть несправедливость! Научитесь уважению к старшим, Лю-шисюн, Ци-шицзе. Передайте свои доказательства Учителям! А шепчась за спиной шисюна вы становитесь всего лишь кучкой злословящих кумушек! Я ожидал что-то громче крика, Лю-шисюн. Пойдем, Шень-шисюн, ты был прав, на этих встречах нет ничего полезного. Только скопление ворон, ищущих, чем бы поживиться. Шень Юань протянул ему руку, и перед Цзю внезапно появился выбор. Он посмотрел на вечно виноватого Юэ Ци. Шень Юань уже сделал больше, чем новый Ци-гэ. «Это следует поощрять», — подумал Цзю. Но не так поощрять, чтобы шиди решил, что теперь они друзья. Поэтому он поднялся самостоятельно, отбив руку. Окинул взглядом старших учеников и Шень Юаня. — Похвально, что хоть у кого-то открылись глаза. Только не воображай, что это некое достижение, шиди. Он все же не сдержал мелкой ухмылки — дернул уголком губ. И удалился. У Шень Юаня напоследок стало смешное, удивленное лицо. Уверенное выражение просто целиком упало, отдав место детской растерянности. Что за идиот… И тем не менее Цзю ощущал призрак улыбки на протяжении пути на родной пик. Может, и стоило инвестировать в выживание именно этого шиди? В конце концов, в этом мире не так много идиотов, готовых протянуть руку Цзю. Иметь такого может и правда оказаться полезным в долгосрочной перспективе. *** Шень Юань был миловидным с открытым лицом и теплыми глазами. Это было первое, что замечаешь о нем… Но и все. Он вежлив, мил, в меру добр, в меру эгоистичен. А что дальше? Большинству людей этого было бы достаточно, чтобы считать Шень Юаня хорошим человеком и не лезть дальше. Но только не Цзю. Там всегда подвох, знаете? Там всегда крючок, который дергает тебя за горло, когда его глотаешь, и рыбак подсекает нить. Если Цзю хотел иметь дело с этим человеком, то он должен был расковырять его до самого сердца и заглянуть внутрь. Начать он решил с их уже установленной рутины. Они занимались вместе. Работали параллельно. Шень Юань всерьез воспринял свою ничтожность и взялся за книги с усердием, которого трудно ожидать от избалованного молодого господина. Это импонировало, Цзю мог отдать должное в этом. У Шень Юаня не было талантов. Если быстрое чтение и хорошая память могли считаться?.. Но до этого идиот тратил это на то, чтобы читать дрянные книги. Цзю ненавидел его за это и презирал. Боги одарили тебя легким образованием, и вот на что ты тратишь свои возможности, о которых не может и мечтать огромная прослойка людей? Боги воистину жестоки! Дай человеку что-то задаром, он не будет ценить это, ибо не будет знать цены. Но тот, кто вырвал себе кусок, обречен его потерять рано или поздно. Шень Цзю не мог терпеть это свойство их мира. Но он сомневался, что Небеса устроены лучше. Он выторговал у Учителя все миссии с Сюньшоу. Самые опасные. С их да-шисюном. Вдвоем. Он узнает, что у него внутри прежде, чем отдаст унцию доверия. *** Когда мало времени, когда приходится принимать решения, важные решения в считанные секунды, можно увидеть настоящего человека. Без вежливых оберток и сдерживающих факторов. Когда не перед кем кривиться. Когда нет времени на излишества. Цзю испробовал все: от ядов до чудовищ, но Юань продолжил… не играть, но… Не терять своего милого личика. Теперь на Шень Юане были шрамы. Цзю видел, как он горел в лихорадке желания, матерясь на создателя этого мира, как истекал кровью и захлебывался, бледный и потный, не желающий умирать. Но он так никогда и не бросил, не предал, не повернулся спиной. Ци-гэ тоже был таким до того, как все же бросил, предал и повернулся спиной. Это просто вопрос времени и нажима. Цзю знает, а потому спрашивает Учителя еще одну миссию. Она уже не смеется, а смотрит остывшими острыми глазами, выискивая что-то. Ей виднее, что она там видит. А Цзю продолжает искать, несмотря на шепотки, что он хочет убить своего самого верного приспешника. Хах. После слов Шень Юаня шимэй и правда сходила в Павильон. Сестры ее отбрили охотно. Она вернулась поджав хвост и никогда больше не поднимала тему. Но запомнила навсегда. И хотя обвинениями в распутстве прекратила бросаться, следила за его мнимыми проступками и амбициями прилежно. То, как Цзю сопровождал Шень-шиди на каждую миссию, казалось ей злым умыслом, сколько бы Шень Юань не уверял их: без Шень Цзю он бы давно погиб. Ци-шимэй была весьма одаренной наушницей и мастерицей слова, но иногда ей всерьез не хватало здравого смысла. Неужели она думала, что кого-то иного пошлют разбираться с редкими духовными существами и хищными растениями? Да-шисюн Сюньшоу будет там. Шень Цзю просто примазывался посмотреть и, время от времени, протянуть руку помощи, чтобы идиот не сдох. Хотя бы Шень Юань это понимал и был благодарен. На удивление разумный человек, насколько успел узнать Цзю. Пусть самого главного ему не удалось выцепить, за маску шиди он все же заглянул. Это был приятно острый на язык юноша с болезненно мягким сердцем. Такой бы не выжил на улицах, и иногда Цзю был даже благодарен, что богам хватило ума оградить Шень Юаня от холода и голода улицы. Противоестественно, и правда, но шиди иногда заставлял его хотеть странные вещи. Иногда Цзю смотрел на руки, покрытые шрамами и ожогами, и хотел взять их. Коснуться, протягивая чашку. Ощутить мягкость, которую он помнил задним числом, после напряженных бегов. Знал он и мягкость губ, потому что однажды откачивал идиота-утопленника. Знал, как тот улыбается глазами, как тараторит, потому что хочет рассказать все и сразу. Честно, мальчишка был куда свободнее с иероглифами, чем со словами. Но писал как бамбуковая крыса, упавшая на лист. Ну хоть с мечом и талисманами стал куда лучше после долгих часов изнуряющей практики. (Надо отдать ему должное, не струсил, не начал ныть, хотя от тяжелой руки Цзю многие бежали). А может даже стал хорош с печатями? Цзю с весельем покачал головой. Теперь Шень Юаня нельзя было назвать везучим недоучкой с большими глазами. Он хлебнул крови и ужаса, но выкарабкался. Цзю с удовольствием, практически с братской гордостью наблюдал знакомое выражение в его глазах. Дикое животное. Цзю был злобным псом, который сорвался с цепи. Который откусывал руки и отгонял окружающих. А Юань стал лисицей. Мягкий мех манил погладить, круглые ушки казались плюшевыми, но это не умаляло того, что животное дикое и к рукам не приученное. Это было неплохо. Это было даже хорошо. Цзю бы даже назвал его другом, если бы умел. Если бы знал тот маленький недостающий кусочек. *** — Я думаю… — начал Юань-шиди и замолчал, напрягая горло и челюсти. Он опустил взгляд. — Я думаю, я люблю тебя. Уже какое-то время. Цзю не смог продолжить ворошить угли в костре, застыв отчего-то без чувств, без мыслей о чем-то полезном. Они остановились в лесу, и этот лес пел цикадами и ночными животными. На открытом месте виднелись луна и звезды. Ветер колыхал цветущие светящиеся тюльпаны. Они безобидны и вызывают сыпь у смертных. На поляне не было никаких причин для подобного признания. И Цзю не мог придумать, что делать дальше. Как себя вести? Что чувствовать? — Тебе не обязательно с этим что-то делать, но я хочу, чтобы ты знал, шисюн, — мягко дополнил Шень Юань. С ним бывали моменты, когда он становился таким… крадущимся, осторожным, точно лисица или кошка. Но эти слова вернули Цзю землю под ногами. Он опустил глаза. — И что с того? — спросил он, слыша себя будто со стороны. Всезнающая улыбка шиди чувствовалась. — Ничего, что ты не хочешь, шисюн. Я просто… — он эмоционально вздохнул. — Хотел, чтобы ты знал. — Зачем? — обозлился Цзю. Все ведь было в порядке, пока он не решил притащить свое вожделение! Цзю не видел жадных взглядов, не ощущал лишних рук. Он НЕ УЗНАЛ бы, если бы Юань не сказал! — Шень-шисюн, — ласково укорил мужчина. Молодой мужчина, чью красоту Цзю не раз пытался зарисовать. Мужчина, чьи руки уже давно не вызывали отторжения или страха. Цзю сжал переносицу. Обязательно это вообще было делать на миссии, когда они охотятся на пару ныряющих земляных птиц?! Черт возьми! — Шисюн, Шень Цзю, — добился его внимания Юань. — Успокойся. Я не сделаю ничего, что прежде не делал. Моя любовь появилась не сегодня. Вчера она была, и позавчера, и месяц назад… — Когда? — нажал Цзю. Ему надо было знать, где он ошибся. — Ах, — шиди очаровательно зарумянился и неловко коснулся затылка. — Наверно… Я не знаю. Я… Мне кажется, это было всегда. Помнишь, мы обсуждали «Остров прелюбодеяния»? Уже тогда я что-то чувствовал. Ты смеялся, и я… Цзю помнил. Это было два месяца назад, когда он сдался и согласился обсудить эту ужасную пародию на книжку. Это было правда смешно, и Юань улыбался так широко, что раскраснелся и закрывал рукой рот. Он не имел привычки носить веер, не желая копировать Цзю, но был столь же несдержанным в лице, что и он. Внезапно воспоминание перестало согревать изнутри. Теперь взгляды Шень Юаня казались маслеными, грязными, а в улыбке, закрытой рукой, теперь виделся умысел. Цзю затошнило. Он ударил по колену и вознамерился отрезать все лишние недостойные мысли и чувства, что могли возникнуть по недоразумению между ними, но… язык не повернулся. Цзю опустил глаза, с ужасом понимая, что тоже не равнодушен к своему единственному другу. Его парализовало на месте до самого сердца. Он не мог принять чужие чувства. Не мог о них забыть. Не хотел признать свои. Что ему следовало делать? Как не потерять лицо? — Шисюн… — ЗАТКНИСЬ! — Нет, Шень-шисюн, я могу, ах, могу взять тебя за руку? Какая разница, он уже брал. Его рука огрубела с тех пор, как они встретились, но в ней сохранялась та удивительная мягкость. И две шершавых точки на ладони, где начинались средний и указательный пальцы — от меча, от уздечек. Шрамы. Цзю узнавал многие из них. Касание до сих пор не вызывало отвращения, хотя должно было. — Шень-шисюн, я знаю, что у тебя был негативный опыт… Оба резко застыли от звука, от смысла этих слов. — Откуда тебе известно?.. — пробормотал Цзю, отводя глаза. Он не мог повернуться и увидеть сочувствие на чужом лице. Жалость или отвращение к использованной игрушке. Рука, держащая его руку, точно в рукопожатии, казалась веревкой, что не давала ему соскользнуть с обрыва. — Это… Это было очевидно, — Цзю рывком повернулся. — Не совсем очевидно. Ничего такого, нет-нет! Правда! Просто я работаю с животными… Цзю почти оскорбился, но вовремя вспомнил, как Юань рассуждал, что люди — такие же животные, как все прочие. Как они любят поесть в безопасности, как они метят территорию и заигрывают в уникальной, но все еще узнаваемой манере. Это было их развлечением: сидеть в чайной и обсуждать прохожих и других посетителей. Только Цзю никогда не приходило в голову приложить подобный подход к себе. Теперь он мог увидеть, насколько тот плодотворен. Он ненавидел молодых господ, презирал уличных детей, избегал определенных тем и боялся, когда вожделели его. Он избегал прикосновений и скрывался от взглядов. Юань был идиотом, но не таким идиотом, который упустит столько следов. Да-шисюн Сюньшоу был опытным следопытом и умел установить связь с испуганными животными. Цзю был испуганным животным. Сколько бы он ни старался стать чем-то иным, невозможно убежать от своей природы. Жаба не станет лебедем. Раб не станет господином. — Цзю-гэ, — позвал его шиди. Рука мягко обхватила его щеку, и Цзю вопреки своей мятежной натуре попытался спрятаться в ней. Ей на помощь пришла вторая ладонь, и вдвоем они добились от Цзю взгляда на шиди. Тот улыбался, как прежде, хоть и невесело. — Я знаю, и я все равно люблю тебя. — Ты даже не знаешь, что произошло, — гадюкой взвился Цзю. — Нет, — легко признал Юань. — Но мне это не надо, чтобы знать, что ты не виноват в том, что случилось, и кто бы ни попытался сделать это с тобой, они получили по заслугам. — Мой хозяин, — прошелестел Цзю со стыдом и едва сдержал слезы. Он быстро вырвался и отошел. Не с безопасной поляны, он не идиот, но в темноту, полумрак, который скроет дорожки слез на щеках и беззвучные подрагивания плеч. Он это сказал. Он сказал это своему младшему боевому брату. Цзю напряженно вслушивался в тишину между своими вздохами, пытаясь различить, когда Шень Юань покинет его. — Если хочешь, я тебя обниму, — громко предложил тот со своего места у костра, однозначно выглядывая из-за цветов. Его тон был таким же легким, когда он просил тысячелетнего белого орангутанга отдать его цзянькунь за связку бананов. Слезть с дерева и начать кооперировать с тренером. Цзю хохотнул чуть истерично и вытер щеки, оборачиваясь. Юань-шиди продолжал смотреть открыто и как на равного. Заметив внимание, он сделал хватающий жест. — У меня… — он спешно порылся и достал что-то, — Тангхулу! У меня остался тангхулу из города. Цзю оскорбленно выпрямился и подошел отобрать парочку засахаренных клубничин. — Ты сказал, что все съел! — обвинил он и запихнул их в рот. — Ну извини. Если придется задабривать шисюна, нет средства вернее. Ты знаешь, какой у него лютый нрав! Ноги под Цзю ослабели, и он опустился на землю, а потом и вовсе завалился из правильной позиции навстречу шиди. Тот поймал. — Поймал, — глупо объявил он. — Поймал, — согласился Цзю. Они помолчали. Руки Юаня все еще оставались на приличных местах. Он не тянулся под подол, не щипал, не лез с мерзкими поцелуями с языком, не… Он просто был теплым и устойчивым. Цзю позволил себе доверчиво привалиться и положить голову на плечо. У них почти погас костер, на котором они запекали ужин в листьях. Ни один из них не любил практиковать инедию дольше необходимого. — Что теперь? — А что ты хочешь? — Я не знаю, а что ты бы хотел? Цзю ощущал себя очень глупо и уязвимо. После сладкого хотелось пить, губы были липкими, но он не хотел нарушать хрупкого перемирия. На висок легли чужие губы в поцелуе. Цзю сжался, не желая такого. Не пока еще ничего не решено. Шиди быстро прижался щекой вместо губ. — Я бы хотел, чтобы… мы были друг у друга, наверно. Ничего такого. Я бы… эм, я хотел бы попробовать все, но я никогда… Этот шиди никогда этого не делал ни с кем, поэтому не знает, ни своих предпочтений, ни как сделать это приятным для кого-то. — Тогда что ты хочешь? — Цзю даже поднялся и нахмурился. Шень Юань был свекольно красным, как и всегда, когда речь заходила о весенних играх. В этом смысле он был совершеннейшим поленом. Честно говоря, Цзю должен был удивляться, как это до него дошло, что он влюблен! Шень Юань был известен тем, что очаровывал людей и совершенно этого не замечал, и даже отрицал, когда ему на это указывали. Вот настолько он был тупой! Цзю не раз насмехался над Лю-шиди, который очевидно имел какие-то чувства. К счастью, увалень был слишком неловким во всем, где требовалась деликатность, чтобы сообразить что-то дельное! А его белый плащ бы не выдержал связи с мужчиной вовсе! Отдельный вопрос: как на их связь отреагирует семья Шень Юаня? Юань посмотрел ему прямо в глаза, серьезно и веско. — Я не прошу у тебя чего-то большого. Не сейчас. Не сразу. И сам бы не предложил. Но почему бы нам… — шиди снова порозовел и потупился, и это было даже мило. — Почему бы нам не начать с малого, Цзю-гэ? — Например? — тихо прошептал тот, наполовину зная ответ. Шиди наклонился ближе и столкнул их губы. Это совершенно точно сотрясло Цзю до основания. В простом, знакомом движении не было ни следа Цзяньло — только Шень Юань. Их руки, сплетенные пальцами, сжались на костяшках. Чужой большой палец погладил кожу на ладони. — Все, что мы захотим, шисюн. Только сначала посетим секцию Цаньцао, потому что я правда ничего не знаю про эту тему, — застенчиво улыбнулся мужчина. Цзю ощущал, что его ведет от чужой близости, от чужих обещаний. Он сглотнул и кивнул, соединяя их лбы. — Назови меня гэгэ снова, когда мы вот так, — попросил он и НЕ покраснел. — Цзю-гэ, — прошептал Юань послушно, не отрывая глаз. — Юань-ди, — согласился тот, чувствуя себя вскрытым. — Я думаю, ты мне нравишься тоже. — О, — поднял брови идиот, будто не ожидал такого поворота. Цзю оскорбленно отпихнул его в траву и отвернулся, утопая в прилившей к лицу крови.