Истина в вине

— Ох, ну что же это, уже передумали, доктор Рацио? А как же наша сделка? — Я, по-моему, достаточно ясно выразился, что больше не хочу иметь ничего общего с КММ и вашими уловками. Всего доброго, — Рацио недовольно поджал губы, опуская глаза в ноутбук. — Ну-ну, мы это уже проходили. Раз уж вам не нравится вся эта бумажная волокита, осмелюсь признаться — мне тоже. Предлагаю устную сделку. Авантюрин вальяжно прошёлся к его рабочему столу, наглым образом сдвигая все разложенные бумаги и нависая грудью перед его глазами. — Если вы снова думаете произвести на меня какое-то впечатление своим позолоченным пистолетиком, то спешу разочаровать: ничего не выйдет, — он на секунду задумался. — А хотя нет, давайте, только в этот раз оставьте сразу все шесть патронов, чтобы не задерживать ни меня, ни себя. Едва заметная улыбка слабо тронула его губы, естественно, не ускользая от внимания самого Авантюрина и вынуждая хитро сощуриться. Ух ты, язвит. — Ну же, Веритас, — его тон тут же сделался мягче, а надоевшие очки и шляпа упали на соседний стул, позволяя держать уверенный зрительный контакт. — Я же знаю, что ты просто следуешь этим своим несуществующим правилам, о которых даже сама гильдия Эрудитов не в курсе, что мешает тебе хоть раз расслабиться в хорошей компании? Рацио глянул на него из-под чёлки, надеясь, что выглядит хоть капельку угрожающе для надоедливого и мешающего подготовить материал перед сложной лекцией представителя КММ. Переходить на «ты» посреди рабочего дня и называть его по имени вот так — с полуобнажённой грудью в зоне декольте и очередным идиотским предложением — полное неуважение. — И не нужно этих злых взглядов. Пусть у тебя и очаровательные глазки, это бесспорно, но я знаю, что ты за последние недели устал, как собака. Все отчёты проходят через меня. Это ведь просто бар и просто выпивка за мой счёт, только и всего! — он присел на край стола, окончательно игнорируя все допустимые нормы приличия. — Даже в карты предлагать не буду, чтобы лишний раз не задевать твоё самолюбие и гениальность. — Какая учтивость. Не находя в ярко-лиловых глазах даже намёка на отступление, Рацио тяжело вздохнул. Пришлось столкнуть обтянутое атласной тканью бедро со стола, напоминая о том, где они находятся и попутно вытягивая из-под него важную папку. — Хорошо, ладно. Я пойду. Только прошу, прекратите каждый раз, вваливаясь в мой кабинет без стука, мять своей задницей все мои документы. Авантюрин просиял ослепительной улыбкой: то ли от того факта, что на его предложение наконец-то ответили согласием, то ли от того, как ощутимо рука Рацио задержалась на бедре чуть дольше положенного, невесомо согревая кожу сквозь тонкую ткань. — С вами приятно иметь дело, доктор Рацио, — то, как быстро Авантюрину удаётся переключаться между формальным и личным обращением, если ему это выгодно, зачастую сбивало с толку, но сам Веритас, к сожалению, привык. — Пятница, девять вечера, столик на двоих. Не опаздывайте, а не то я обижусь. Рацио машинально кивнул и отмахнулся, снова возвращаясь к ноутбуку в надежде, что на этом их диалог закончен. — Ах да, совсем забыл сказать, — запах его парфюма привлекал к себе слишком много внимания, настойчиво щекоча обоняние и заставляя поднять глаза, но Рацио из принципа держал всё своё сосредоточение на случайной строке текста. — Утром я передал госпоже Герте прошение о том, чтобы ваш отдел передали под моё скромное покровительство. Уверен, наше тесное сотрудничество будет весьма плодотворным. Последнее слово он растянул с особой сладостью, и прежде чем Рацио успел полноценно возмутиться и вскочить со стула, Авантюрин, подхватывая свои очки и шляпу, игриво отправил ему воздушный поцелуй, уже исчезая за стеклянной дверью. Врождённая способность членов КММ обводить его вокруг пальца и без подписания каких-то важных бумаг, начинала уже порядком утомлять. Даже если упустить факт, что из всех представителей корпорации лично он был знаком исключительно с Авантюрином. Опять же, к сожалению.

***

Вечера на Пенаконии тихими не бывали. Это Рацио уяснил для себя уже давно. Никакая гипсовая маска и даже регулярные медитации не помогали освободить свой разум от посторонних шумов и суеты мегаполиса. Он поправил пиджак и обречённо вгляделся в кричащую неоновую вывеску над головой, не предвещающую абсолютно ничего хорошего. Всё, как любил Авантюрин: громкий шик, запах дорогого алкоголя, заигрывающая музыка и развязные в своих желаниях мужчины и женщины. От последнего Рацио скривился, отворачиваясь от игрального стола и стараясь найти глазами корень своих сегодняшних бед. — Ох, вы — доктор Рацио, верно? — к нему подскочила молодая девушка из персонала. — Господин Авантюрин ожидает вас на третьем этаже в VIP-зоне. Пойдёмте, я вас проведу. Ну конечно. Где же ещё он мог зарезервировать столик? Странно, что он не арендовал сразу всё заведение, чтобы уж наверняка. Тяга Авантюрина к показной роскоши и богатству не на шутку настораживала. И пусть сам Рацио никогда не считал человеческую эмпатию своей сильной стороной, понять, что за всем этим образом скрывается фальшь, вероятная обида и неудовлетворённость собственной значимостью перед обществом — много ума не требовалось. Каждый раз глядя на то, как Авантюрин цепляет на себя очередную неуместную побрякушку, хотелось нервно засмеяться. И всё же, ему хватало и своих забот помимо того, чтобы придавать чьей-то внешности такую значимость в собственных глазах. Авантюрин был ярок и красив — это бесспорно. Абсолютно устоявшееся в обществе утверждение. Аксиома, не требующая каких-либо доказательств, в том числе и от самого Рацио. С этими мыслями он усталым взглядом окинул удаляющийся первый этаж сквозь прозрачное стекло лифта. Может, оно и к лучшему. Оплатить столик в VIP-зоне могли себе позволить далеко не все, а значит — там будет тихо. По крайней мере на это хотелось надеяться. Девушка сопроводила его до самого столика, где Авантюрин уже вовсю смаковал свой мартини. — Ты пришёл! Какое счастье. — А, то есть всё-таки был вариант остаться дома? — он уселся за стол, бросая взгляд на меню. — Нет конечно, это был акт вежливости. Но я правда рад тебя видеть, — Авантюрин лучисто улыбнулся, а его взгляд был привычно скрыт за солнцезащитными очками. Рацио лишь отмахнулся, сразу подзывая официанта. Чем быстрее это всё закончится, тем раньше он сможет вернуться домой и отдохнуть от всей этой ненужной суеты. — Вина. Красного, — Рацио прошёлся по пунктам меню, останавливаясь на том, чего в данную секунду хотелось больше всего. — Каберне Совиньон. — Да, конечно! Что-нибудь ещё? Желаете закусок? — Нет, спасибо. Девушка кивнула, тут же куда-то удаляясь. Тут было действительно тихо и просторно. Рацио прошёлся взглядом из стороны в сторону, мысленно оценивая старания Авантюрина и тщетно пытаясь найти хоть одного постороннего. Может, и вправду всё заведение арендовал?.. — Говорят, гильдия Эрудитов сейчас переживает не самые лучшие времена. Слышал новость про все эти исчезновения на «Герте», просто возмутительно, — он снова подхватил бокал за ножку, звонко стуча кольцами о стекло. — Ты, наверное, устал? — Не знал, что КММ нынче заботит моральное состояние их партнёров. — Я здесь не как член корпорации, а как- — Как друг? Или ещё что-нибудь придумаете? Авантюрин поджал губы в тонкой и, очевидно, фальшивой, натянутой улыбке. Следующий глоток алкоголя он сделал крупнее, практически полностью опустошая бокал. — Хотелось бы. А может, и больше, чем друг. Рацио посмотрел на него так, словно тот уже был в стельку пьян. Но нет, в глазах читалась абсолютная ясность, и от этого факта ситуация становилась ещё хуже. Чувствуя на себе пронзительный взгляд, Авантюрин снял с себя очки, пересекаясь с ним сверкающим лиловым взглядом. Вино уже стояло на столе, но Рацио к нему так и не прикоснулся. Отгоняя вежливого сомелье, предлагающего свою помощь, Авантюрин перенял инициативу в свои руки. — Знаешь, Веритас, — собственное имя снова резануло слух. — Я ведь не проигрываю. Вообще. — А вот это прискорбно. Любой понимающий банальную теорию вероятности человек должен осознавать, насколько в наше время высоки шансы сделать неверную ставку и упасть лицом в грязь. — Любой, но не я, — он встал со своего места, перехватывая бутылку вина и наконец наполняя бокал Рацио практически до краёв, абсолютно нарушая все правила этикета. — Понимаешь, это что-то вроде жизненного кредо. Я просто не создан для того, чтобы проигрывать. Моя задача — заполучать, переигрывать и иметь. Красное вино коснулось губ, ласково разливаясь нотками дубовой терпкости на языке. Рацио молча слушал, настойчиво игнорируя его чересчур близкое присутствие рядом. — Что ж, каждый склонен следовать своему пути, — чёлка упала на глаза, но он продолжил: — Иметь весь мир не получится. Велики шансы, что этот мир однажды поимеет вас. И прежде, чем Авантюрин снова открывает рот, добавляет: — Умоляю, хватит этой пустой болтовни. Мы оба прекрасно знаем, что вы сейчас говорите про секс. Я не идиот. На этот раз вино по горлу разлилось неприятным и чересчур алкогольным привкусом, отчего Рацио немного поморщился. — Даже так, — Авантюрин протянул это несвойственно низким голосом. — Ну, и что обычно делают столь высокие умы, когда получают столь ценные выводы в своих исследованиях? — Подвергают их сомнению. Авантюрин склонился ближе, стараясь считать его эмоции и понять, что было у Веритаса на уме. Аромат дорогого парфюма и чужой уверенности снова ударили в голову. — Какой-то мазохизм получается, тебе не кажется? Разве это справедливо, каждый раз лишать себя заслуженного удовольствия от совершённого открытия? — он облизал губы. — Теперь понятно, почему все в вашем отделе ходят с такими кислыми лицами, ха-ха! Всего два бокала. Два. Эта цифра звучала в голове сигнальным колоколом и предупреждением о том, что его не должно так вести от простого запаха чьей-то кожи. Да Рацио вообще не должен был до сих пор тут находиться, он не привык нарушать своё спокойствие подобным образом и выслушивать чужие бредни вне своего рабочего времени. Голова начинала идти кругом, а простые вопросы звучали уже откровенной издёвкой. Сияющая улыбка не прекращала бить в глаза, а Рацио — щуриться, мечтая снова натянуть на себя гипсовую маску и отключиться от внешнего мира. Авантюрина было слишком много. Он заполонил собой всё свободное пространство, ярко блистая своей природной красотой, смехом и красноречием. Веритас буквально задыхался. — Ладно, я тебя понял. Подобные вещи тебя вообще не интересуют, да? Зря я, наверное, всё это затеял. Не хочу рушить наши и без того хрупкие деловые отношения, — он пожал плечами, натягивая очки в надоевшей золотой оправе и ограждаясь от внимательного взгляда напротив. Что-то общее у них всё-таки есть. — Ещё вина? — Сними. — Что, прости? — столь внезапный и совершенно несвойственный даже для выпившего Веритаса переход с формального общения тут же сбил с толку. — Ты хотел узнать, что делают учёные после того, как совершают открытия, — Рацио залпом осушил бокал. — Сними с себя всё это золото, которым ты так усердно обвешиваешься, и, может, тогда я смогу сделать для себя верный вывод. Авантюрин в недоумении вскинул брови, но пальцы сами потянулись сначала обратно к оправе, а после — к особо крупному золотому браслету на запястье. Украшение грузно коснулось стола, обнажая белоснежную кожу. — И? Рацио коснулся в том месте, где ещё секунду назад кожу холодил драгоценный металл. Тепло. Глупо, совершенно нерационально. Только идиоты могут идти на поводу у красивого личика и врождённого флирта. — Часы тоже, — ему всегда становилось трудно дышать, когда он предвкушал для себя что-то новое. Когда знал, что вот-вот мир станет для него намного понятнее, а люди, живущие и не ведающие абсолютно ничего, обесценятся ещё сильнее. Рядом с браслетом послушно легли часы, а движения стали всё менее собранными. Кажется, Рацио удалось ухватиться за верный кончик. Он коснулся второй руки, медленно водя большими пальцами вдоль запястья и размышляя. — У тебя есть склонность к поспешным выводам, ты знал? — Обычно это срабатывает, когда я делаю ставки. — Но мы не в казино, — Веритас пальцами потянулся к дужке надоевших позолоченных очков. — И твоя ставка не сыграла. — О, так это и есть твоё «мир поимеет тебя»? Потому что пока — передо мной сидишь только ты. Рацио промолчал. Уже опустевший бокал из-под мартини стоял рядом со всеми остальными драгоценностями, которым прямо сейчас Веритас дал бы цену максимум в тысячу жалких кредитов. Настоящее сокровище сидело перед ним. Отрицать влияние вина на свой разум и восприятие было бы просто несуразной и нелепой глупостью. Потому что сейчас он видел перед собой что-то такое, что не поддаётся никакому научному объяснению. Авантюрин нагло улыбался ему в лицо, окончательно перехватывая невидимую инициативу. Яркие, почти что неоновые в свете бара, глаза светились желанием и искренним интересом. Он продолжал снимать с себя все золотые элементы, не стесняясь приговаривать, что чувствует себя уже достаточно голым, чтобы просьбу Рацио можно было расценить как-то неправильно. А Рацио… Рацио молча смотрел. Анализируя. Искренне стараясь опровергнуть. Взгляд скользнул на пальцы, где бликами переливались кольца с бриллиантами и сапфирами. Проследив за тем, куда сейчас устремился внимательный взор, Авантюрин довольно закусил губу, медленно стягивая с изящного пальца первое кольцо. «Расценить неправильно»‎ можно было только то, как Авантюрин снимает с себя, чёрт возьми, простые украшения. Это ощущалось не иначе, чем какой-то подвид стриптиза, от которого хотелось поскорее увести глаза и напомнить о существующих в пределах галактики нормах приличия. Во имя Нус, да хотя бы Пенаконии! — Стой. — М? — Я надеюсь, тебе хватит ума не оставлять всё это прямо на столе в общественном месте? — отмазка полного идиота, который еще две минуты назад признался самому себе в том, что для него эти побрякушки ничего не значат. — Тут ведь кроме нас никого нет. Волнуешься? — Нет, — бутылка была пуста, а в глазах заплясали тёмные круги. — Вот как, — Авантюрин смахнул все украшения в пустую ладонь, вставая с насиженного места и оборачиваясь на дверь в другой части заведения. — Ладно, пожалуй, всё-таки отнесу всё это добро в свой номер. Ты прав. — Номер? — Разумеется, на сегодня весь этаж в моём распоряжении. Ну и в твоём, если решишь остаться со мной и пить тут до самого утра, в чём я очень и очень сомневаюсь, — он гаденько улыбнулся, обнажая едва заметные белоснежные клыки и провоцируя вступить в заведомо проигранный спор. Рацио не привык так молча принимать поражение. Он вообще не привык быть в позиции опрашиваемого. И пусть вопроса напрямую так и не прозвучало, буквально каждое движение и всё невинно сказанное звучало громким, вопиющим и совершенно бестактным: «Ну-ну, и на сколько же тебя хватит?». Так и оставляя свой упрёк без ответа, а Веритаса один на один с опустевшим бокалом, Авантюрин уверенно зашагал к номеру. На столе всё-таки осталось одно «случайно» забытое кольцо, и Рацио недовольно закатил глаза. Боже, ну что за человек, ну хоть что-то он может делать не настолько ветрено. Бесполезная без своего обладателя побрякушка безвольно упала на дно кармана расстёгнутого пиджака, а Рацио недовольно зашагал следом. От Авантюрина тут остался лишь стойкий шлейф парфюма, который, как незримая тропа, вёл к своему обладателю. Заворачивая за угол и действительно утыкаясь носом в массивную дверь, Рацио вскинул брови. Нет, он уже давно не удивлялся тому, какие изыски могут позволить себе заведения на Пенаконии, но чтобы один этаж включал в себя и бар, и отель, и грёбанное казино — это сильно. Место под стать Авантюрину. От резкой смены обстановки в глазах поплыло. Веритас недовольно цыкнул, щипая себя за запястье и стараясь взять в руки. Чтоб он еще хоть раз согласился пить… Дверь была приоткрыта, и он с уверенностью толкнул ее от себя, надеясь кинуть кольцо его обладателю и наконец-то пойти домой, как говорил сам Авантюрин. И всё-таки тот вывод был поспешным. Авантюрин стоял спиной, подбирая золотистые локоны и стягивая с себя последнее украшение — золотую цепочку. Рубашка валялась где-то на кровати, а сам он, абсолютно точно зная, что Рацио стоит за его спиной, оглянулся, выражая наигранное удивление. — Ой, вроде как положено стучаться в таких случаях, но я не то чтобы- — Ты забыл, — кольцо упало на комод, но для того, чтобы его туда донести, Рацио пришлось едва ли не соприкоснуться с белоснежной спиной. Их разница в росте сейчас ощущалась как никогда явно. Обычно Авантюрин донимал его, пока он сидел за столом у себя в офисе или же вовсе — за кафедрой, пытаясь вбить в головы нерадивых студентов важнейший материал. Но сейчас… Сейчас Авантюрин смотрел на него снизу вверх, не скрывая победной улыбки и прекрасно понимая, что его капкан захлопнулся, а ставка неизменно сыграла. В тусклом свете торшера хорошо виднелись очертания рельефа идеального тела. Рацио давно пора было просто развернуться и уйти, оставляя его в своём номере и извиняясь за беспокойство, но его свободную руку вмиг перехватили точно так же, как тогда. С пистолетом. — Зачем ты снял рубашку? — Ну, ты ведь попросил снять с себя всё золото, — он невинно пожал плечами. — А в этой — золотые вставки и запонки. Рацио закатил глаза. Невыносимый. — Ты мне не веришь, Веритас? — крепко удерживая широкое запястье, он притянул тёплую ладонь к себе, прижимая к груди в области солнечного сплетения. — Не веришь, что я тебя хочу? Это ощущалось совершенно иначе: теперь к коже не было приставлено ледяное дуло пистолета, а сам Рацио уже не мог прятать свои чувства и желания за ширмой рабочего дня и трезвости. Он замер, продолжая смотреть на молочную кожу под пальцами и спадающие по плечам локоны цвета солнца. — Верю, — он оторвал глаза от рельефной груди, снова встречаясь с неоновыми бликами. — А ещё верю, что весь этот павлиний образ, который ты с таким усердием вокруг себя выстраиваешь — фальшивка. Я просил тебя снять золото, не потому что хочу затащить в постель — это удел лишь похотливых безмозглых глупцов. Меня такое не волнует. Авантюрин секундно поник, когда в лице Веритаса читалась настойчивость, честность и грёбанная рациональность, от которой хотелось бежать. Однако его рука по-прежнему не сдвинулась с места, продолжая согревать собою давным-давно опустевшее место в груди. — Что ж, в таком случае… Я снял не всё. — Сядь на кровать и дай руку. Я помогу. Они так и сидели: один полуголый, второй, сидя на корточках и увлечённо стягивая кольца с большого пальца. Лицо Рацио зачастую выражало только негативные эмоции, но сейчас Авантюрин видел в нём только безмятежное спокойствие и осознанность. И этому спокойствию хотелось довериться. Последнее кольцо наконец коснулось деревянной поверхности тумбочки. Совершенно не задумываясь, Рацио тут же коснулся его кисти губами, констатируя короткое, но весьма лаконичное: — Прекрасный. Авантюрин скомкал простынь под пальцами. Неожиданно и совершенно несвойственно такому зануде, как Рацио, делать подобные спонтанные комплименты. Возможно, вино было действительно очень хорошим. Снова касание губ, теперь чуть выше, в районе предплечья. Макушка тёмно-сливовых волос виднелась перед глазами слегка расплывчато, как сквозь туманную необъятную пелену. Когда он коснулся острой ключицы, Авантюрин немного нервно улыбнулся: — Я так понимаю, затащить меня в постель в твои планы всё-таки входило? — Это не играло первостепенной роли. — То есть эта роль всё-таки была, да? Ха-ха, если так подумать, то мы с тобой прямо сейчас в пос- — Помолчи. Он настойчиво утянул его на себя в смазанном винном поцелуе, пресекая всю дальнейшую неуместную болтовню. Кожа ладоней оказалась непривычно мягкой, почти шёлковой. С кольцами это определённо не ощутилось бы. Пальцы переплелись сами собой, уже не оставляя возможности сбежать и отказаться от своих последующих действий. Рацио приподнялся выше, углубляя поцелуй и наконец-то пробуя на вкус того, чей запах сводил его с ума все эти месяцы и кто так умело испытывал его силу воли на прочность. Разводя ноги чуть шире и подпуская к себе настолько близко, насколько позволяют законы физики, Авантюрин коснулся украшения в его волосах, медленно стягивая и шепча в самые губы: — Один-один. На такую дурацкую отместку Веритас покачал головой и опрокинул их обоих на широкую кровать. В голове плыло от осознания, а на кончиках пальцев искрило тягучее удовольствие. Авантюрин поймал себя на мысли, что Рацио целуется намного лучше и приятнее, чем он ожидал от такого правильного и верного своим принципам доктора. Его руки хаотично заскользили по широкой спине, стараясь хоть за что-то уцепиться и принять контрастный трепет горячих пальцев снизу на собственной коже. Останавливаясь ладонями на боках и медленно пробираясь под пояс брюк, Рацио рвано выдохнул в его губы. — Ты… — Я? Все слова разом покинули голову, оставляя за собой только самые односложные эпитеты. — Такой красивый, — он спустился ниже, обхватывая ключицу зубами и слыша ответный тянущий вздох. — И, кажется, чувствительный. Подтверждая свою догадку, Рацио слабо прошёлся коленом у паха, чувствуя нарастающее возбуждение и свистящий вздох полной грудью. Он двинулся ещё ниже, сбрасывая с себя надоевший пиджак и очерчивая языком рельеф впалого живота. Авантюрин заходился в глубоких всхлипах, граничащих с откровенными постанываниями, но теперь из принципа хотелось продержаться чуть дольше и не дать Веритасу понять, что дело вовсе не в чувствительности, а в нём самом. Любое неосторожное касание отдавало пульсацией удовольствия. Он не успел понять, когда над ним перестали нависать и вернулись в исходное положение. На корточки. Несдержанный стон окрасил комнату, когда тёплое дыхание коснулось в области ширинки. Нет, он не посмеет так нагло играть на его ощущениях. — Тц… Веритас, поднимись обратно. — Сегодня я не выполняю поручения КММ, уж прости. Плавным движением он стянул брюки вниз, тут же откидывая ненужный элемент одежды в сторону и оставляя губами влажный след на внутренней части расставленных бёдер. В горле у Авантюрина разом пересохло: от неожиданности, от желания, от грёбанного Рацио, который прямо сейчас что-то забыл у него между ног. Какого чёрта… Он приподнялся на локтях, чтобы хотя бы посмотреть, но был вынужден тут же обессилено упасть обратно на подушки, как только чужой язык влажно прошёлся у основания члена. — Твою мать… Рацио блаженно прикрыл глаза, абсолютно довольный полученной реакцией и внемлющий тому, что Авантюрин скажет на следующее его движение. Он взял в рот наполовину, стискивая бёдра пальцами и полностью удерживая рвущуюся наружу мелкую дрожь в своих руках. Хотелось услышать Авантюрина ещё раз, но тот, как назло, молчал. Рацио поднял глаза, замечая, как тот зажмурился, не смелясь более смотреть на то, что происходит внизу. Если бы он сейчас мог, то очень ядовито улыбнулся от простого осознания того факта, что эта реакция вызвана исключительно его ртом. Постепенно наращивая темп и чувствуя, как головка касается его горла, он задержал дыхание. Рацио понятия не имел, как чёртов Авантюрин это делал, как из раза в раз сдвигал его нормы и принципы на второй план, сам того не замечая. В ответ на его бесконечно наглый флирт и заигрывания хотелось лишь недовольно морщиться и закатывать глаза, но оба они прекрасно понимали — это лишь удобные маски для более комфортного существования в деловых отношениях. Сам Рацио уже не раз ловил себя на постыдных мыслях, глядя сначала на свой рабочий стол, а потом на неизменно откровенное декольте, демонстрирующее рельефную грудь. Нависать над его столом в таком виде было по меньшей мере преступлением. Неумение пить и абсолютно иррациональное желание заняться сексом с человеком, который так яростно добивался его внимания, спустя долгие месяцы привели их сюда: к вину, к компании друг друга, к откровениям, к кровати в его номере и в конце концов к молочным бедрам и минету. Дышать было тяжело. То ли от накативших разом эмоций, которые Рацио с таким усердием сдерживал в себе под предлогом непотребства, то ли от того, как Авантюрин одним своим видом вскружил ему голову. Движения стали увереннее, напористее. Он взял практически полностью в рот, обводя языком и заходясь в ласках, пока его настойчиво не оттянули за волосы назад. — Веритас, пожалуйста, погоди. Он приподнялся, пытаясь сфокусировать зрение в полутьме и встречаясь с потемневшими от возбуждения глазами. На щеке виднелся влажный след, от вида которого Рацио в недоумении отпрянул. — Ты что… плачешь? Я настолько плох? — неуместная шутка вырвалась сама собой, но вместо ожидаемой манерной улыбки, он увидел в его лице растерянность. — Нет-нет! Нет, это просто… — он закусил губу, стараясь найти наиболее логичное оправдание. — У меня так иногда бывает, когда мне приятно. Я это не контролирую. Рацио уселся на край кровати, в недоумении осматривая того, кто бесстыдно флиртовал с ним на протяжении всего вечера. — Но это не значит, что тебе нужно останавливаться. Просто… ох, всё так быстро. — Ты же сам меня сюда затащил, — Рацио закатил глаза, тяжело вздыхая. — Вот и нет! Я ставил на то, что ты сначала будешь упираться. Или вообще — уйдёшь. — О, так значит, не все твои ставки выигрышные, — он победно ухмыльнулся. — Вот ты и доказал мою теорию. — К чёрту, — резко притягивая Рацио и перекидывая ногу через бедро, он осел сверху. — Просто продолжай быть таким же, каким был пять минут назад. Оказывается, это возбуждает куда больше, чем твоя кислая мина перед совещанием с представителями КММ. Не давая возможности ответить, он впился в его губы своими, снова наполняя их лёгкие запахом вина и фруктов. Рацио прикрыл глаза, поддаваясь порыву и перехватывая его за колено. Стало жарко, слишком тесно, после всего этого он обязательно примет душистую ванну с эфирными маслами, желательно одну на двоих с Авантюрином. Но это всё потом, а пока… Ладони плавно прошлись вдоль бёдер, поглаживая и едва касаясь подтянутой ягодицы. Авантюрин в ответ на это рвано выдохнул в ухо, цепляя и оттягивая зубами чувствительную мочку. Комнату наполнило тяжёлое дыхание и слова, пробирающиеся в самую душу. Авантюрин не отдал себе отчёта, когда начал медленно и ритмично насаживаться на влажные от смазки фаланги и жмуриться в попытках сдержать в глазах все свои чувства. Свободная рука Рацио заскользила вверх, касаясь сначала острого плеча, а затем небольшой татуировки на шее, ласково поглаживая её большим пальцем. — Она что-то означает? — Ах-а… не сейчас, чтоб тебя! М! Рацио хитро сощурился, аккуратно вводя ещё один палец. — Так означает или нет? — Да! — едва не срываясь на стон. — Напоминает мне о херовом прошлом, чтобы никогда туда не возвращаться. — Ого, какая высокая философия из тебя исходит в таком положении. На такое заявление тот раздражённо шикнул, но Рацио, успешно это игнорируя, всё-таки поднялся на локтях чуть выше, мягко целуя в уязвимое место. Авантюрин дёрнулся от неожиданности, тут же расслабляясь и снова подставляя свою, очевидно, эрогенную зону под ласковые, иногда толкающие слишком заумные и скучные речи губы. — Тебе нравится? — Мне? Это ведь ты сейчас- — Нет, ты не понял, тебе нравится на меня так смотреть? — с трудом пытаясь переговорить собственные стоны, он уставился на полуприкрытые в удовольствии от происходящего глаза Рацио, лежащего на многочисленных подушках. — Почему ты спрашиваешь? — Мне важно… — он снова всхлипнул, чувствуя, как удовольствие плавно щекочет спину. — Знать. Рацио коснулся самой длинной золотистой пряди, аккуратно откидывая её в сторону и обратно прижимаясь губами к полюбившейся шее, тщательно обдумывая свои слова. — Нравится, — Авантюрин задержал дыхание. — Ещё как нравится. Иди сюда. Он окончательно осел на его бёдра, на этот раз глубоко принимая член и закатывая глаза от накатившего удовольствия. — Ещё. — Мне нравится твой парфюм, ты безумно вкусно пахнешь. И бесишь этим своим запахом на весь офис КММ. Думать нормально не могу. Авантюрин нахально улыбнулся, любовно принимая всё сказанное и двигаясь на нём в новом темпе. Рацио сжал белоснежные бёдра, осознавая, как всё-таки быстро тот был способен выбить его из колеи. Все перемешалось: комплименты, протяжные вздохи, тёмные круги от подступающего оргазма перед глазами, сам Авантюрин, безобразно выгибающийся сверху и Веритас, тщетно закусывающий губы почти что до крови. Он поймал себя на несуразной мысли о том, что слова рыцарей из ордена Красоты звучали бы сейчас намного рациональнее и правильнее, чем любые научные работы членов гильдии Эрудитов, которые ему доводилось читать. Может, именно поэтому он до сих пор и не стал членом общества Гениев. Авантюрин зажмурился, когда тот сказал что-то определённо приятное, щекочущее душу изнутри и побуждающее благодарно стонать. Рацио точно не силён в комплиментах, но в умении изъяснять свои мысли — ему не было равных. Чувствуя от накатившего оргазма проступающую влагу на веках и капли спермы на собственном животе, он рвано выдохнул, стараясь собрать себя воедино по кусочкам. — Раз уж я сегодня частично философ, то скажу тебе сейчас ещё одну философскую мысль, — он из последних сил навис сверху, едва касаясь его губ своими. — Всё-таки правду говорят, что истина — в вине. Веритас с трудом разлепил веки, подтягивая Авантюрина ещё ближе, но лишь для того, чтобы сказать тихое: — Эта философская мысль принадлежала не тебе, а Плинию Старшему. — О, нет! Фу-фу-фу, убери доктора Рацио-тыкву до завтрашнего утра и верни обратно того Веритаса, который был. Я требую! Рацио театрально закатил глаза. — Всё равно завтра протрезвеешь и всё вернётся на круги своя. Будешь читать лекции своим студентам и подчинённым, а я буду проходить мимо и, как ты говорил, мешать своим парфюмом. Приятно знать, что я не зря выливаю на себя четверть флакона каждое утро. — Ты думаешь, что я переспал с тобой из-за того, что напился? Я что, похож на идиота? — он коснулся прохладного плеча, побуждая Авантюрина поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Я не отрицаю, вино развязывает язык, но это всё зрело уже достаточно давно. — Насколько «давно»? — Тот пистолет. Прекрасно всё понимая с полуслова, глупо хихикая и утыкаясь лбом в его ключицу, Авантюрин, не без нотки радости, пропел: — Чёрт, да Топаз теперь мне крупно задолжала. Она лопнет от злости, её ведь и так понизили. — Вы что, ставили на меня? — Ну, мне же нужно было как-то морально настроиться на встречу с таким умным красавчиком. Не думай, что я настолько ветреный. Но, как видишь, моя ставка снова сыграла! Окидывая его уставшим, но определённо влюблённым взглядом, Рацио протяжно вздохнул, утыкаясь в тёплую шею. В этом был весь Авантюрин.