вырощенный в сердце

он выбирается из мёртвого чрева — выливается из крови, из скверны, из мерцающего, но небьющегося сердца. холодный воздух опаляет его лёгкие, и в первые секунды жизни он думает, что вновь умирает. это нельзя назвать рождением, но подаренной милости не подобрать иного имени. дурин очень любил свою мать, но не был похож на неё ни единой чертой. чёрный, как смоль, был чище, чем детские колыбельные — как если бы грех был отцом добродетели. дурин очень любил свою мать, но спрятал его меж своих рёбер, в самой глубине сердца. скрыл неудачное творение, веками вскармливал, отщипывая от себя по кусочку. он жив, только потому что дурин — существо светлейшее из ею созданных — считал его братом. он знает всё, ради чего билось багровое сердце, что видели острые зрачки, что слышали чуткие уши. желая однажды вернуть жизнь, запечатанную под слоями чешуек, мышц и костей, дурин делился с ним всем, что чувствовал, заменял ему всё — от тела до души, делился воспоминаниями. проклятые горы — их братская могила, устеленная снегом и костями. холодное и воющее кладбище древних времён, нетронутых рукой голд. незаслуженная участь. он зарывается в снег обугленными красными пальцами, сжимает челюсти, чтобы зубы — в крошку. никем из нас незаслуженная. гнев сочится из него гноем, злость заседает в желкавах. дурин действительно нечто удивительное среди созданий голд, потому что фейкбедо находит в себе только зависть. хочу его лицо, его личность, его жизнь. это то, на что они все имели право, но получил лишь один из сотен. нельзя сказать проигравшему как победить. нельзя убедить нелюбимого ребёнка в справедливости. нельзя ничего исправить. дурин поплатился за свою любовь рассудком и жизнью. фейкбедо сохранит его сердце в себе и никто больше не проникнет в него, никто не тронет, никто не сожмёт до смертельного спазма. он сделает всё, чтобы отогреть его после сотен лет заморозков. все помехи пойдут в топку — нет ни одной жизни, что стоила бы больше, чем их. ничья жизнь, ничьё существование — никто не имеет права возвышаться. или ты, или тебя — он выучил это ещё до того, как был выброшен. голд — действительно мать греха. её холодные руки по плечи в крови, её лицо — лишь маска человека, её сердце — самое гнилое из органов. фейкбедо мимикрирует, наблюдая за мальчиком, душащим свою пьяную мать. немного помогает, толкая в дрожащую спину. смелее — змеиным дыханием холодит затылок. если убиваешь, то убивай наверняка. фейкбедо складывает палец на губах, хватая её за ворот, тащит по влажной мощёной кладке. от неё ничего не останется. обещает — даже сердца. фейкбедо мимикрирует, смыкая пальцы на синей шее, представляет зрачки-пики в потухших глазах, золотые локоны вместо чёрных. сдохни. за всё сотворённое, за каждую жизнь, окрещённую провалом. сдохни так, как обрекла на это дурина. мучайся так, как мучался я. переживи сотни пыток, но умри дворнягой, погребенной в своей норе. я заточу нож и вспорю твоё бесплодное брюхо, поковыряюсь в нём и скину тебя со скалы. разделаю на кусочки, скормлю бездновским щенкам, пришлю любимчику альбедо голубиной почтой. единственное полезное, что ты можешь сделать — это стать кормом. я не был провалом — шейные позвонки хрустят под пальцами, — но стал ошибкой. твоим главным просчётом. если убиваешь, то убивай наверняка, мама