Бездушно и горячо

Даня одергивает девушку, застегивая молнию обратно. Наверное, слишком грубо ругается, отступив на пару шагов назад. В комнате — духота, спертый воздух, тянет сладковатым запахом травы и разлитым у стола алкоголем. Руслан втащил его в эту комнату с явными намерениями. Даня видел, как горели глаза друга при взгляде на молодых девушек с яркими вырезами и обтянутыми платьем изгибами. В зале было не лучше — начавшаяся оргия вызывала отвращение, а от запахов сигарет и наркоты, от пьяных вскриков, от завирусившейся однообразной музыки ком подходил к горлу и стреляло в висках. Даня хотел бы злиться на Руслана — эта вечеринка была его идеей, эти люди были его знакомыми, этот дом был в его районе. Но происходящее кажется лучшим вариантом, это хотя бы время, проведенное с приятелем, это хотя бы не родной дом с пьющим отцом и похуистичной матерью. Если он от передоза сдохнет, они вряд ли найдут деньги на его похороны. Если вообще узнают о его смерти. Если вообще вспомнят, что у них был сын. Но у Дани есть принципы. Он не употребляет, даже на подобных блядках. Напиться — пожалуйста, но не до момента полной невменяемости: а вдруг что подсыпят? Отвергнутая девушка отползает от него, натыкаясь руками на пустые бутылки дешёвого алкоголя, смеясь тихо и порывисто, двигая дрожащими руками медленно и хаотично. Она ложится на пол, прислоняясь щекой к ламинату. Кажется, мгновенно отрубается. Даня прикрывает глаза, хотя хочет закрыть руками уши, чтобы не слышать задушенных женских стонов, как в порнухе, нереалистичных и похожих на крики. В белом блюдце дотлевает косяк, когда Руслан грубо трахает одну из девушек в рот. У нее — выпученные глаза, закатившиеся к потолку, широко раскрытые губы и раскрасневшиеся щеки. Даня думает, что вместе с Русланом они прожигают молодость, возводя культ саморазрушения в максимальную степень. Где Руслан — там и Даня, где Даня — там и Руслан. Подобные вещи были уже аксиомой. И тусовка подавала надежды: новые знакомства, любимый алкоголь и очередная ссора с отцом, как повод утопиться в удовольствии. Даня ненавидел себя за повторение отцовских привычек. Он верно презирал его, не опускаясь до совместных пьянок на кухне, не дай бог это перейдет в совместные побои матери. Но, покидая квартиру, он знал, что сегодня ночью снова будет под градусом, только уже далеко от дома. В отличие от отца Даня не брал ответственность за семью. Тусовка привлекала вседозволенностью, казалась дверями в другой мир: без обшарпанных, пропахших дешёвым табаком, стен и стонущих труб старой панельной многоэтажки, которую уже пора сдавать под снос. Но когда безобидные посиделки превратились в наркопритон и оргию на каждом углу, Даня будто смутился. Что-то судорожно било в голову, сигналило громкой сиреной, мерцало красным цветом светофора. Ему нравилось пить, но трахаться — не слишком. На то были свои, не менее стыдные причины. Имитировать и искусственно вызывать возбуждение Даня не хотел. Лица под копирку с разницей в несколько минут мелькали одно за другим пытаясь завлечь и склонить к активному действию. Даня правда хотел уйти раньше. Ранним утром ему грозил страшный зачёт, который был последним аргументом к тому, оставят его учиться дальше, или позорно отчислят за неявку или отсутвие знаний. Ему точно нужно уйти, хотя бы сделать вид, что он готовится. Отец будет в ярости из-за отчисления, снова живого места не оставит после очередной пьянки. Только бы друзей не привел своих... Даня мрачно ухмыляется темным мыслям, клубившимся в голове подобно рою назойливых насекомых. Не слишком его пугала кара от отца, если он покорно двинулся следом за Русланом, когда тот выцепил его из окольцовывающей толпы и потянул настойчиво за руку в одну из комнат. У Дани не было слабостей, кроме одной: трахающей очередную шлюху на этой блядской вечеринке. Мать умрет с горя, узнав, какой на самом деле ее сын, что данный процесс его ни капли не возбуждает. Возбуждают только расслабленные в тихих еле слышных вздохах губы, забитые без проблеска татуированные руки, с силой удерживающие затылок сосущей девушки, и темнеющие глаза с нехарактерно расширенными зрачками. Даня прислоняется к стене устало, не замечая, что смотрит на процесс дольше нужного. Не замечает он и учащенного дыхания, и плавящегося рассудка из-за влитого в организм алкоголя, и ускоряющегося сердца, которое вновь поднялось комом в горле и забилось в ушах, оттесняя другие звуки. Последний шанс уйти горит призывным зелёным, отбивает финальными секундами, подстегивая готовность водителей — поток машин сегодня на редкость бесконечный. Даня смущается, когда ловит ответный взгляд. Обречённо прикрывает глаза, когда сталкивается с Русланом во второй раз. Нервно вздергивает подбородок, отворачивая голову, дыша поверхностно одними ключицами, когда Руслан кончает с хриплым низким стоном, запрокинув голову к потолку, закатив глаза. Тело Дани будто пробивается ответной дрожью, он невольно чувствует схожую эйфорию, фантазия рисует неосмысленные, но определенно эротические картины. Краем глаза он продолжает следить. Руслан медленно уводит девушку от члена, отпуская намотанные на кулак волосы, та кашляет и сплевывает, вытирает рукой рот. Подбирает валяющуюся помаду, возвращает губам былой розовый. Они о чем-то спорят вполголоса. Девушка вызывающе затягивается, выдыхая плотный дым в лицо Руслану. Тот тщетно пытается разогнать его руками. После — тянет за плечо, осторожно выпроваживая из комнаты. Уже на пороге она снова примыкает к его губам, даря глубокий поцелуй. Дверь захлопывается и Даня тоже подтягивается к ней в попытке под шумок покинуть тусовку. Руслан ожидаемо перекрывает дорогу выставленной рукой. — Любишь смотреть? — провокационным тоном спрашивает он, недобро сверкая глазами. — Не люблю в таких местах ебаться, — отвечает Даня, совладав с дрожью в голосе, фыркнув для виду. Руслан задумчиво кивает, выдерживая пару мгновений. Потом с воодушевлением заявляет: — Та блондинка просто бомба. — Рад за тебя, — подчёркнуто сухо поддерживает разговор Даня, мысленно выбирая удобный момент, чтобы заявить о своем уходе. Ему приходится отводить глаза, рассматривая тонкие полосы дерева на двери, лишь бы не видеть измазанных розовой помадой усмехающихся губ. Приглушенная музыка битами бьёт по ушам, как бьёт сердце похоронный марш. — Не люблю, когда меня игнорируют, мне кажется, ты знаешь об этом, — Руслан без спроса сокращает дистанцию, задрав подбородок, почти прижимаясь грудью к чужой груди. Неосознанная провокация дает свои плоды. Даня начинает смотреть. Смотреть с ощутимым усердием в глаза и тянущим чувством в груди. Руслан чуть растягивает губы удовлетворённо. Помада поблескивает в неярком свете. Кажется, Руслана не держат ноги, что он налегает всем телом, прижимая к стене, — Сука, я обожаю, когда ты сдерживаешься. — в глазах пляшут натуральные черти. Голос неосознанно опускается вниз, как и надежда Дани на незаметный уход, — Ты постоянно сбегаешь, думаешь я не заметил? Бля-ать ты слишком охуенный, ты знал? Когда злишься, охуенный. Когда стесняешься, охуенный. Когда молчишь, охуенный. — Руслан смотрит на него взглядом с ебанцой. Около безумное состояние от яркого и запретного желания — оно определенно делится на двоих. Взгляд из полуприкрытых век надрачивает без рук. Даня сглатывает — чужие глаза нагло лезут в душу. Выворачивающий стыд от осознания, что Руслан давно все понял, давит на виски и бьёт в солнечное сплетение, вышибая последний воздух. По венам с огромной скоростью протекает напряжение, вперемешку с удовольствием от непривычной близости. Смущение растекается алым на щеках, но чужие глаза не дают права отстраниться, оторваться, прервать начавшееся сближение — Даня препарирован маленькими иголочками, зафиксирован в одном положении, оставлен на чужую волю. Зрачки неестественно расширены. Руслан зависает, часто дыша и постоянного облизывая сухие губы, съедая помаду. Даня пропускает момент, когда начинает дышать также, сбивчато, будто через какую-то преграду. Расстояние меж губ медленно уменьшается. Даня уже чувствует характерное тепло влажного дыхания. Руслан с не слишком осмысленным интересом следит за реакцией друга исподлобья. Краем глаза Даня по чистой случайности замечает, как дверная щель становится больше. За секунды до полного открытия, Даня отталкивает плывущего Руслана от себя, со странной пустотой в груди следя, как проступает искреннее недоумение в чужих глазах. Видимо, мысли материальны, внутренние крики Дани были кем-то услышаны даже сквозь кажущуюся непроходимой стену. Руслан, наконец, замечает их кента на пороге, мнущегося в непонимании из-за взбудораженных взглядов. Даня быстро приходит в себя, отвечая, что все нормально. Румянец со щек выцветает, пальцы покидает дрожь, одна рука прикрывает выпуклость на штанах. Руслан не так сдержан. Перебрасывается парой фраз с прозрачным упрёком, в своей манере язвительно, на Даню не смотрит вовсе. Только руку на плечо кладет не глядя — показывает их дружескую дружбу, невидно впивается ногтями в кожу у шеи — показывает... Что? Кажется, парня на пороге устраивают доказательства в виде вырубленной у кровати девушки и ярко-розовой несмытой помады Руслана. Даня потерянно смотрит, как дверь снова закрывается у его носа, потерянно ощущает, что ватные ноги не двигаются, а рука не тянется схватиться за ручку, у которой копошится Руслан. Он хочет выдохнуть, собраться с силами, собрать разбросанные по углам осколки разваливающегося стеклянного разума. Мысль не успевает оформиться, как его резко притягивают за затылок и напористо целуют. Сознание переключается слишком незаметно. Совесть тает, как апрельский снег на солнце. В голове бьётся примитивное и единственное: его засосал Руслан. Сколько лет они знакомы? Сколько лет они дружат? И почему пришли к тому, что сейчас жадно целуются, не обращая ни на что внимание? Многолетние запреты рвутся, утопают в животном влечении и слишком давнем желании. Границы стираются, и Даня закрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Теперь движения чужого языка во рту ощущались слишком явно. Руслан с первых секунд углубил поцелуй, не давая ни единой возможности начать правильно: мягко коснуться губ, совершить пару невинных поцелуев, распробывая и входя во вкус, осторожно двинуться языком дальше, присматриваясь к чужой реакции. Нет, он явно напоминал, что Даня держит в руках не сахарную девицу и не девственницу. Хотя с какой стороны посмотреть?.. И в руках держал его определенно Руслан. У него был особый пункт на касания, сжимания, удерживания. Затылок слабо ныл под сильным нажимом, а шея, кажется, покрылась красными отметинами ногтей. Будто и не было ни единой части тела, где бы они не соприкасались друг с другом. Руслан без труда нащупал коленом эрекцию друга, без зазрения совести надавливая в особо острые моменты. Поцелуи отдают сладостью, граничащей с болью и нетерпеливым нытьем измученного тела. Руслан будто специально отрывается от губ, оставляя влажные отпечатки на скулах и щеках, пачкая своей помадой. Ему явно хотелось оставить весь розовый на чужом лице или в слюне. Сплетенные языки давали ему такую возможность. Во рту было влажно и горячо. Тяжёлые вздохи сливаются с пошлыми причмокиваниями из-за неаккуратных жадных движений. Руслан обводит контур острых резцов, ныряет под чужой язык, тронув уздечку. Он ощутимо кусает нижнюю губу, отстраняется на пару сантиметров, запечатлевая в голове момент с поплывшим изломанным взглядом Дани, судорожно хватающим ртом воздух. Тот хрипит при каждом выдохе, кажется, что любой из них может стать последним. Бешено заходится в припадке сердце. Руслан тяжело улыбается на долю секунды и сползает вниз, цепляясь ногтями за футболку, ткань штанов. Даня не успевает удивиться, испугаться или зайтись в предвкушении. Успевает только недоуменно вздохнуть и зашипеть от неожиданности, когда с него резко сдернули штаны. Руслан поджимает под себя колени. Тепло дышит на давно вставший член. Непривычно ощущать что-то подобное в близости от лица, непривычно осознавать свою готовность к дальнейшим действиям. Большим пальцем он трогает скользкую головку, размазывая сочащуюся блестящую смазку. Процесс естественного выделения слюны даёт сбои — Руслан с готовностью хватает из-под стола розовый тюбик смазки, не глянув на вкус. Открыв с тихим щелчком, он привычным движением выдавливает себе на ладонь и непривычным — распределяет по чужому члену. Смазка пахнет чем-то приторно сладким, липнет к рукам не сильно, но ощутимо. Оттягивая как можно дольше начало процесса, Руслан утыкается носом в основание и долго ведёт широким языком снизу вверх. Облизывает мягкую головку и, наконец, берет в рот, стараясь заглотить как можно глубже. Ощущения были странные, особенно понимание того, что он оказался на месте девушки, которую трахал минуту назад, и то, что в целом он не имеет никаких претензий ко всему происходящему. Все это было необычно и ново, им руководило интуитивное понимание, как сделать правильно, доставив им обоим удовольствие. Руслан обхватывает сомкнутыми губами ствол и ритмично двигается, стараясь поймать нужный темп. Сверху раздается вздох, похожий на всхлип, что подстегивает жгучий стыд вперемешку с открытым пламенем возбуждения. Руслан не смотрит, стойко сосредотачиваясь на редких волосах у основания. Темп умеренный, он привыкает к нему достаточно быстро. Смазка собирается во рту сладкой субстанцией, почему-то, отдает вкусом сахарной ваты. Даня, наконец, отходит от первого шока. Совладав с желанием получить разрядку как можно быстрее, он устраивает руку на бритом затылке Руслана, явно настраивая на активные действия. Мягкий и свободный язык обводит член по окружности. Срывать тихие стоны было до невозможности лестно, что член в глотке кажется не слишком большим унижением, которым Руслан, правда, сам себя наказал. Или наградил. Когда головка мажет по мягкому небу, Руслан сгибается от рвотного рефлекса, отстраняясь на секунду и гулко кашляя в кулак. Даня не давит, кажется, смотрит с беспокойством, но Руслан все ещё не может поднять глаз. Он тянется к члену языком, скользит по тонкой коже, облизывая, ловит губами выступающие венки. Даня подрагивающей от нетерпения рукой гладит по волосам, потом направляет, помогая взять под лучшим углом. Даня представляет извивающуюся шлюху на его члене. Даня представляет Руслана, двигающегося сверху и упирающегося ему в грудь. Руслан давится стоном, когда его ощутимо насаживают, теряя терпение. Он хватается за чужие ягодицы, расслабляя горло и пряча зубы. Трение почти сходит на нет из-за смазки, но возрастающие по скорости толчки терзают напряжённые губы, вызывая ощутимое жжение. Румянец разливается на бледном лице, ощущение чужой руки на затылке и грубые движения создают не испытываемый ранее эффект подчинения. Смазка стекает по подбородку, капая на колени, измазывая татуированную шею и дергающийся кадык. Руслан давится и хрипит, но только сильнее раскрывает рот, когда чувствует чужой подступающий оргазм. Член дёргается, и в горло ударяется поток вязкой горячей жидкости. Уши ласкает несдержанный длительный стон и сжатые в волосах пальцы в исступлении. Сперма вяжет в зубах и липнет на губы. На вкус — сладковатая, но отдает горечью, если смаковать, легко смешивается со слюной. Руслан выдрачивает себе на лицо последние капли. Шумно глотает, пытаясь удержаться от накатившей слабости из-за своего блядства. Он выдыхает и, наконец, устремляет темнеющие глаза вверх, распахнув губы, показывая белый язык. Кашин — взмыленный, с блестящей от пота кожей и раскрасневшимися щеками, дышит шумно раскрытым ртом, будто не он кончил в рот, а ему. Задыхается с недоумением в глазах, видимо, желая, но не в силах отвести взгляд от восседающего на коленях Руслана. У того влажные обдроченные губы покрыты значительным слоем смазки, выглядят будто измазанными бесцветной карамелью — и это единственная адекватная мысль, четко проявляющаяся в голове. Руслан медленно встаёт, опираясь на чужое плечо, хмурится от боли в затекших коленях. Облизывает ноющие губы, пытается сглотнуть ещё раз — не выходит, сперма все ещё горчит на корне языка и ощущается за щеками из-за сухости слизистых. Даня тянет его за подбородок и глубоко целует, вылизывая чужой рот. Они разъединяют губы, и Руслан отходит. Хватает со стола бутылку с колой, откручивает крышку, которая мгновенно выскальзывает из непослушных пальцев и теряется в ворсе ковра. Делает несколько поспешных глотков, давится и кашляет. Полощет рот и глотает снова. Задумчиво трёт пальцами кровоточащий уголок губ, не отвечая на периодические Данины взгляды исподлобья. Губы с каждой минутой пухнут все сильнее, и это если не считать открывшихся на них ссадин. И если Кашин уже может мыслить трезво, то у Руслана все ещё скрученный узел внизу живота и эрекция, скрытая плотным черно-красным свитером оверсайз. Даня не выдерживает и подходит со спины, анализирует. Руслан светит фирменным нечитаемым взглядом из-под полуопущенных век и еле сдерживается, чтобы не наброситься изголодавшейся шлюхой на друга. В глазах привычно плывет, уши различают только чуть слышное чужое дыхание, желание рисует извращённые картины соития. Руслан ждёт в надежде, что ебучее чувство само сойдёт на нет, что такого блядства он желать точно не будет. Он пытается воззвать к остаткам совести, разума, что там у него в наличии из морали осталось? Все тщетно. Член стоит и ноет от лишнего случайного трения, выбивая почву из-под ног. Руслан хочет только одного. — Ладно, похуй. Не похуй, конечно, но я так не могу. Трахни меня, а? — получается выдавить даже увереннее, чем он думал. Кашин ожидаемо подвисает — алкоголь всегда тормозит его мыслительную деятельность. Кажется, трезвые мысли начинают перевешивать. Ведь им не стоит этого делать. Не стоит испытывать судьбу, провоцировать и изводить случай. Не стоит давать себе надежды, после которых привычная картина больше не соберётся — пазлы поменяли свою форму. Но, если уж так подумать, не стоило Дане вообще приходить на тусовку. Не стоило делать первый глоток спиртного, не стоило оставаться до поздней ночи, не стоило позволять Руслану схватить себя за запястье и утащить в дальнюю комнату. Учеба, запреты, наличие семьи, как её отсутвие, постоянный слом любых рамок и безответная влюбленность уже какой год. Теперь, кажется, больше не безответная? И нахуй в таком мире думать о будущем? Даня привычно плюет на все. Ледяной водой в голову бьёт осознание, насколько Руслану нелегко в подобном признаваться, ведь что-то весомое должно перевешивать, чтобы опуститься до такой просьбы. Или Руслану это нравится? Нравится опускаться и просить? Над последним Даня не успевает как следует подумать. Вседозволенность бьёт в голову лучше всякого алкоголя, он обхватывает чужое лицо и с упоением целует. Руслан отвечает с сопоставимым напором, только кусается чаще и шипит периодически — покрасневшие губы ноют и болят. Даня сбрасывает футболку и шорты, позволяет завалить себя на диван, верно дожидается, когда Руслан стянет с себя одежду. Тот всё-таки остаётся в черном свитере с красным рисунком, показывая беспрекословным взглядом, мол, его решение не обсуждается. Руслан ставит колени по бокам от Даниных бедер, мнется, привыкая к позе и вновь тянется к чужим губам, жадно целуясь, пытаясь потопить неуверенность в знакомом чувстве похоти. Даня оглаживает изгибы тела, задирая подол свитера, пока мокро целуется, терпя очередной укус. Руслан отрывается от чужих губ — меж них провисает тонкая паутинка слюны — призывно выгибает поясницу. Даня тянется к отверстию и вводит первый палец. Руслан от неожиданности тяжело сжимает пальцы на груди, сминая кожу, оставляя красные отметины. Даня болезненно хмурится и увеличивает напор, добавляя вскоре ещё один палец, сгибая в костяшках для лучшего проникновения. Руслан на периферии сознания приходит к мысли, что чувствовать в себе чужие пальцы странно. Тяжело расслабиться, довериться, принять действительность. Но у Руслана возбуждение слишком долго тянет внизу живота, голова плавится от алкоголя и таблеток. Ему хорошо, до леденящего ужаса хорошо, и когда добавляется палец, его накрывает — Руслан стонет громко и безудержно, извиваясь в Даниных руках, елозит на пальцах, стараясь то ли насадиться сильнее, то ли слезть вовсе. Но задаёт темп Даня, ему остаётся лишь подчиняться движениям, попытаться поймать нужный темп и не сосредотачиваться на неприятном жжении, которого почти не чувствовалось из-за ватного тела. Его отпускает — Руслан дышит хрипло, снова и снова облизывая губы, мутным взглядом ловя потерянный взгляд Дани. Его тянет на ласку, на мягкость и романтику. Он осторожно подаётся вперёд и впечатывается губами в Данин приоткрытый рот. Замирает на пару секунд, прикусив нижнюю губу, но Даня внезапно добавляет очередной палец. Руслан кусает сильнее, чем задумывалось — жжение возобновляется с новой силой, подступает к горлу отчаянный стон. Даня мычит и хватает его за подбородок, без спроса ускоряет темп. Руслан не может поймать желанные губы из-за постоянных колебаний. Но Даня сам притягивает его лицо, впиваясь кусачим поцелуем в губы. Руслан без стыда ощущает привкус металла из-за случайно прокушенной губы. Это больно и неприятно, заживает долго и рвется от каждого неосторожного движения. Но Руслан испытывает садистское желание укусить так ещё. Даня не церемонится — насильно вбивается пальцами и, наконец, мажет согнутыми кончиками по нужной точке. Руслана натурально прошибает током, он дёргается, резко выпрямившись в струну. Он пытается слезть, упрямо ползет вперёд, но его руки резко сбивают, заставляя уткнуться головой в изгиб шеи. Руслан чувствует на позвонках чужую руку, удерживающую его в положении странных объятий. Он прогибает поясницу, в противовес стонет. В нос бьёт запах Дани: яркий аромат шампуня со скандинавскими травами и хмелем, смешанный с тяжёлым — пота, и слабым — алкоголя. Руслан трётся о чужую шею щекой, позорно выстанывая его имя. На Даню это влияет — движения становятся резкими и рваными, теряется единый темп. К нечастым вспышкам удовольствия Руслан мало помалу привыкает, уже не дёргается, как в припадке, не предпринимает попыток слезть с длинных пальцев, так пошло и приятно заполняющих его изнутри. Руслан хочет мести за чужую грубость. Он с трудом поворачивается и захватывает зубами тонкую кожу шеи. Даня с остервенением шипит, замедляя движения, шарит второй рукой по чужому затылку в бессилии. Руслан отрывается и тут же присасывается чуть ниже, ближе к кадыку. Он ощущает глубокое сглатываение, всей грудью — порывистое дыхание, всем низом — напряжение пальцев. — Сучара блядская, — выплевывает сквозь зубы Даня, и Руслана на долю секунды бьёт по внутренностям хлыстом животного удовольствия. Вопреки здравому смыслу, вакуумом рта он втягивает кожу еще сильней. Когда отпускает — на беззащитно оголенной шеи красуется темное пятно, близкое к фиолетовому. Даня запрокинул голову, и сейчас дышит тяжело, смотря в потолок расширившимися глазами. Руслан широким языком лижет крупный укус, оживляя зависшего Даню. Когда пальцы предательски покидают тело, Руслан разочарованно шипит. Плывущий рассудок не сразу даёт понять, что ко входу приставили что-то крупное и теплое. Даня по звукам одной рукой открывает смазку в розовом тюбике. Меж ягодиц течет, смазка к счастью не была холодной, что облегчало не слишком приятные ощущения от влаги и липкости. Руслан приподнимается, напряжённо ждёт, уперевшись руками в чужую, высоко вздымающуюся грудь. Руслан смотрит куда угодно, но не на Даню, у которого губа опухла и корка подсохла на нижней губе, а на шее наливалось кровью алое пятно. Но Кашин бессовестно тянет, проходясь членом меж ягодиц, размазывая смазку и играясь с растянутым входом. Руслан спускается ниже, плотнее примыкая к твердому стволу, призывно елозит, двигается, не в силах выдавить и слова. Взгляд в расфокусе, мокрые губы призывно распахнуты в нетерпении. Он вновь впечатывается взглядом в чужую исполосованную грудь, закрывает одной рукой рот в первозданном смущении. Его уже не волнует, что Даня довольно усмехается, издеваясь. Главное, что, наконец, разводит ягодицы сильнее, приноравливаясь, чтобы войти не слишком болезненно. Когда головка скользит внутрь, Руслан невольно сжимается, испуганно вздохнув. Вопреки всему, снова подаётся вверх, уходя с траектории, стиснув зубы. Руки подрагивают, с явным усилием удерживая тело на весу, колени разгибаются. Но Даня не даёт возможности слезть, мысленно Даня давно летит в беспроглядную яму. Наплевав на принципы, многолетнюю дружбу и в целом на свою жизнь, он ползет влажными пальцами под свитер, хватается за талию и с силой давит, возвращая бедра обратно, насаживая. У Руслана стон срывается на высокую ноту, глаза расширяются с выступившей влагой на уголках. Это больнее и объемнее, чем пальцы, оттого и страшнее. Стенки плотно обхватывают верхушку члена, он задыхается и яростно впивается глазами во взгляд Дани, полный больной сдержанности. — Не сжимай, — выдавливает Кашин, — Расслабься, блять, — тянет в ощутимой просьбе. И двигается снова. Руслан низко вскрикивает, старается с каждым толчком расслабиться сильнее. Даня нащупывает под свитером его член, начинает надрачивать в такт. Руслану будто становится легче, ощущение чего-то горячего и инородного сходит на нет, заменяясь чувством блядской переменной заполненности. Даня умело орудует рукой, всё-таки практику в дрочке ожидаемо имеет. Но чужой член ощущается слишком ярко и слишком охуенно внутри. Руслан явно прослеживает, как тот скользит внутрь, раздвигая тугие стенки, с каждым разом вдалбливается все глубже. Жжение внизу возобновляется, но Руслан устаёт терпеть. Он чаще подаётся вперёд, ускоряя темп. Боль будто и правда притупляется. Хлюпающие звуки бьют по ушам, провоцируя новые всплески обжигающего удовольствия. Дане определено приходится сдерживаться, чтобы не кончить слишком рано. Руслан мысленно ликует и в тот же момент плавится от резкого и слишком глубокого толчка. Кашин больше не церемонится, окончательно отпустив себя, оставив чистое эгоистичное желание. Чужие злые глаза жгут обвинением и несдерживаемой похотью. От них, подобно наркотику по венам, распространяется ещё большее возбуждение. Руслану нравится выводить, нравится играть и видеть искреннюю растерянность, ярость или томление на Данином лице. Ему правда неудобно и неловко, подобно каждой второй девушке на этой тусовке скакать на члене лучшего друга. Но стыд только подстегивал желание, его «шаги назад» в самый пиковый момент провоцировали Даню на грубость, сходную с принуждением. И именно в такие моменты горящее возбуждение доходило до пика, подкатывая к горлу, жгло изнутри со страшной силой. Когда его насильно опускали вниз, стыд был не настолько фатальным, глаза не хотелось закрыть, а лицо — спрятать. Невольно хотелось быть блядью, но хоть и смазанные, но имеющиеся моральные рамки не давали образоваться чистому желанию. Но происходящее доверчиво шептало на ухо, что все впереди. Даня приподнимает его бедра выше прежнего и тотчас опускает, подаваясь вперёд. Звонкий шлепок — кажется, что член загоняют по самое основание и понимание этого вынуждает Руслана сладко застонать, откинув голову. Угол проникновения, наконец, позволяет головке мазнуть по желанной глубинной точке. Тело бьёт ощутимым током, колени слабеют, а руки дрожат сильнее. Руслан кончает с тихим шипением и закатившимися глазами, пачкая живот под свитером. Так и замирает на пару секунд, не в силах шевельнуться, когда нутро все ещё обхватывает член. Даня медленно вытаскивает пальцы, с которых стекают капли липкого полупрозрачного семени. Руслан по кусочкам собирает сознание, возвращает голову в прежнее положение и расслабленным взглядом скользит по задумчивому лицу Дани. Недолго думая, снова примыкает к чужой груди, хватает рукой запястье и погружает пальцы себе в рот. Одновременно скользит вдоль органа нарочно медленно, в полной мере ощущая каждый сантиметр длины Даниного члена. Мягким языком Руслан проходится меж пальцев, обсасывая с нездоровым энтузиазмом. Обводит кончиком языка линии сгибов, смыкает опухшие губы, слизывает дотошно каждую каплю. Данины брови взмывают вверх, изгибаются болезненно. Он закрывает глаза, распахивая губы, и Руслан отчётливо понимает, что тот находится на блядском пике. Уголок губ ползет вверх — Руслан вынимает влажные пальцы, распрямляется и начинает двигаться почти вертикально по отношению к лежащему Дани. Член беспрепятственно входит по корень, влажные шлепки яиц о ягодицы с каждым движением вниз становятся всё громче, а стоны — все развратнее. Опустившись, Руслан подаётся вперёд, меняя амплитуду, ёрзает на члене, ощущая усилившееся давление изнутри низа живота. Он даже кладет меж делом ладонь в то место, со смешанными чувствами ощущая толчки сквозь толстые стенки. Даня внезапно решает очнуться, тянется к чужим бёдрам, шипя: — Я сейчас... Блять, Руслан! — тот бьёт по рукам, срывая их со своей талии. Насаживается разом до основания, задыхаясь от непривычных ощущений чего-то теплого и вязкого внутри, ощущения полного наполнения. Даня гортанно стонет, запрокидывая голову. Руки слабо удерживают чужие бедра, губы безмолвно распахнуты, лишь частое дыхание создаёт ритмичное движение. Горячее удовлетворение кипит в груди на среднем огне. Руслан ощущает будто наркотическое удовольствие, яркое, фейерверками взрывающееся в груди. Руслан двигается пару раз, не желая сразу покидать член. Вспышка удовольствия перекрывает жжение, оставив чистую эйфорию. Даня рефлекторно подаётся тазом вперёд, будто желая вбить сперму как можно глубже. Когда Руслан приподнимается, чтобы потом опуститься вновь, хлюпающие звуки доносятся до ушей особенно отчётливо, хотя парень насаживается медленно и осторожно, еле касаясь волос у основания. Руслан со странным интересом склоняет голову в сторону. Основание Даниного члена покрывает белое кольцо смешавшейся со смазкой спермы. И сама поверхность окрашивается полупрозрачным белым, когда он двигается ягодицами вдоль и выше, не доходя до головки. Послевкусие чужого оргазма растягивается как можно дольше, пока не истончается почти полностью. Руслан со счастливым утомлением ползет вперёд, пока член не покидает нутро окончательно. Мышцы вокруг несмыкающегося отверстия ритмично сжимаются, пульсируют, выплевывая порции густой, медленно вытекающей спермы, сигналя ещё раз о том, что его выебали, и куда именно. Он снова пачкает подол свитера и чужой живот, но это кажется абсолютно неважным. Пара минут кажется парой часов. Кровь в венах кажется патокой, которая сладко разносится по организму. Даня слабо шевелится в объятиях и хрипло спрашивает: — Думаешь, тут есть душ? — Хуй его знает. — лениво отвечает Руслан, ластясь, утыкаясь в чужую шею. Даня немного потерян. Рука тянется к столу и рефлекторный глоток кем-то оставленной алкашки развевает озадаченность. — Нам не стоит так засыпать. Не в таком виде, — обессиленно произносит он, раскрывая в голосе скорей заботу, чем требования или страх. — Я сдохну, если сдвинусь. Это ты меня выебал, что ноги не функционируют, — бурчит Руслан, не поднимая головы. — Блять, меня отчислят... — тяжело вздыхает Даня, когда случайно натыкается взглядом на часы, сигналящие о шести утра. — Хуево, — флегматично изрекает Руслан, вздыхая на ухо, — Зато я с тобой буду теперь. Не денусь никуда. Даня думает, что это сомнительный довод. Но что-то внутри заставляет внутренности сжаться из последних сил в неуверенной радости. — Тогда ладно, — шепчет Даня, скрывая дрожь в голосе. Руслан говорит что-то ещё, но в голове только белый шум и неправильное облегчение.