***
Парней на кухню не пускают — это ответственное решение было принято Доминик совместно с Жанной. Ной рвётся помочь, но Доми, памятуя об его, мягко говоря, выдающихся кулинарных способностях, преграждает ему путь прямо в дверях. Применение его неуёмной энергии находит Луи, привлекший Ноя к украшению гостиной — из-за приоткрытой двери кухни слышно, как они спорят из-за местоположения очередной гирлянды и ещё каких-то глупостей. Когда Жанна вызывается помочь ей с праздничным столом, Доминик вне себя от радости. Она сама вовсе не фанатка времяпрепровождения у плиты, зато подруга, тяготеющая к кулинарии и в особенности выпечке, быстро берёт всё в свои руки. Обычно скромная и тихая Жанна вдруг начинает распоряжаться и раздавать Доми поручения — размешать тесто, взбить крем, нарезать что-то для салата (обязательно мелкими кубиками). Всё, что делает Жанна — волшебство, выбивающее из лёгких Доминик воздух восторженными вздохами. Она одновременно и там и здесь, варит что-то на плите, помешивая лопаткой, ловко шинкуя ножиком, нарезает ингредиенты, приоткрывает духовку, наполняя кухню дивным ароматом выпечки. Порхает по маленькой кухоньке, словно на невидимых крыльях. Жанна приоткрывает духовку и двумя прихватками достаёт из неё целый противень печенья разнообразных и причудливых форм — тут и ёлочки, и домики, и олени. Доминик тянется, чтобы ухватить одно, ещё совсем горячее и обжигающее пальцы, печенье и попробовать, но немедленно получает прихваткой по руке. — Они ещё не готовы, куда ты тянешься такая нетерпеливая?! — Жанна упирает руки в бока и хмурит светлые брови, и в сочетании с её милым личиком это выглядит несколько комично. — Надо дать им остыть. Она ставит противень на широкий подоконник, остужаться, и отправляет в духовку форму с будущими коржами для торта. Доминик возвращается к нарезке овощей для салата, но всё её внимание безраздельно принадлежит Жанне. Та включает какой-то плэйлист на своём телефоне и, по ходу своей кропотливой работы, начинает подпевать вполголоса. Их музыкальные вкусы очень различны, если не сказать противоположны — Жанна слушает какой-то мелодичный поп, но всё же пообещала прийти на первый концерт Доминик с её рок-группой в следующем году. Любимая музыка Жанны кажется Доми скучной — такую обычно крутят в кафешках, чтобы посетители не отвлекались от своих дел. Но её пение очаровывает, пусть даже она не всегда попадает в ноты и запинается на длинных куплетах. Должно быть, Доминик пялится слишком откровенно, потому что Жанна вдруг замолкает и румянец окрашивает в розовый её светлое, почти бесцветное лицо. Секундами позже де Сад расплачивается за свою наглость — ножик в её руке соскальзывает и оставляет порез на большом пальце. Доминик с шипением отдёргивает руку, пару секунд потрясая ею в воздухе, и выкручивает кран с холодной водой, чтобы сунуть ладонь под струю. Рана сочится кровью и оказывается глубже, чем кажется на первый взгляд. Жанна тут же подскакивает к Доми, взволнованно ахая и, не успевает она отмахнуться от помощи, улетает в ванную за аптечкой. — Потерпи, будет немного жечь, — предупреждает Жанна, откручивая крышку на нетронутом пузырьке с перекисью. — Со мной необязательно возиться, как с ребёнком, — возражает Доминик, надув губы. Она старается скрыть смущение, когда Жанна берёт её руку с мозолями от гитарных струн и сколотым чёрным лаком на ногтях в свою небольшую ухоженную ладонь с нежно-розовым, как её волосы, маникюром, и прикладывает смоченную перекисью ватку к порезу. Палец неприятно щиплет, но всё, что сейчас имеет значение для Доминик — мурашки, мелкой россыпью бегущие вверх по предплечью. И когда Жанна, неверно распознав реакцию, подносит её ладонь ко рту и бережно дует на ранку, ситуация лишь осложняется. Жанна заклеивает порез пластырем и спешит вернуться к духовке, чтобы проверить, как поживают коржи, а Доминик наконец возвращает себе способность дышать и пытается унять беспокойное сердцебиение. Когда всё почти готово, Жанна ставит коржи для торта остужаться на подоконник, на место печенья. Она лезет в свой нежно-розовый рюкзачок — такой же пастельно-зефирный, как её волосы и лак на ногтях — и достаёт нераспечатанную коробку с набором пищевых красителей. Печенье ещё тёплое, но достаточно остывшее, чтобы глазурь на нём не таяла, растекаясь некрасивыми цветными кляксами. Доминик предлагает позвать парней, чтобы разукрасить печенья вместе. К этому времени они уже закончили с гостиной и она застаёт их, устроившихся на диване в обнимку за просмотром какого-то шоу — Ноя в дурацком рождественском свитере с котами в оленьих рожках и лежащего на нём Луи в обычной чёрной рубашке, но почему-то с блестящей мишурой, обмотанной вместо шарфа. Глядя на эту счастливую, безмятежную картину, тяжело поверить в то, что совсем недавно здесь шли ожесточенные баталии за цвет шаров на ёлке. Наконец, все собираются за кухонным столом, в центре которого большая тарелка печенья и коробка красителей. Ной умудряется умыкнуть одно из них и под осуждающий взгляд Жанны немного неуклюже отправляет его в рот. — И даже не поделился! — обиженно шипит Луи. Ной пытается ответить что-то с набитым ртом, но лишь рассыпает крошки и неловко замолкает, прожевывая печенье в осуждающей тишине — ни Доми, ни тем более Жанна не решаются что-либо сказать, молча наблюдая за разыгравшейся драмой. — Но там ведь ещё полно! — оправдывается Ной. — Ну нет, это так не работает, ты должен был дать мне откусить, раз уж решил украсть печеньку, — Луи с усмешкой вскидывает брови и тычет Ноя в бок. За работой все заметно притихают, отпуская свою фантазию в полёт. Ной красит оленей и зайцев в разные цвета, как ребёнок, и из-под его рук выходят мультяшные звери, яркие и самобытные, хотя у кого угодно другого вышла бы цветная нелепица. Луи долго старается над одним домиком, судя по всему, имея конкретную задумку и пытаясь превратить его в готический особняк с фиолетовой черепицей на крыше. Доминик решает подыграть близнецу и в комплект к его поместью украсить готическую ёлочку, припорошенную снегом, и снеговика-вампира с красными глазами и окровавленными клыками. Выходит далеко не идеально, но достаточно забавно, и Доми даже начинает получать удовольствие от процесса. Внимание её вновь привлекает Жанна, молчаливая и задумчивая, сидящая за столом вместе со всеми, но в то же время словно в стороне ото всех. Жанна крутит в руках печеньку в форме подарка, завёрнутого в праздничную коробку. Он обёрнут лентой из розовой глазури, завязанной в аккуратный бант, и украшен многочисленными такими же аккуратными сердечками. — Ты какая-то тихая, — Доминик кладёт ладонь на плечо подруги, и та слабо вздрагивает, откладывая своё творение в сторону, словно хочет скрыть от посторонних глаз. — Тебе неуютно? — Нет-нет, твои ребята просто супер, — Жанна неловко улыбается и поправляет платье. Она делает так всегда, когда нервничает. — Просто… я вспомнила про торт, наверное, уже пора заливать коржи кремом. Жанна встаёт из-за стола и принимается хлопотать на кухне, а Доминик покинутая остаётся сидеть на своём месте, рядом с веселящимися Луи и Ноем, и чувствует себя полной дурой.***
За десять минут до полуночи раздаётся звонок в дверь. — Кого это там принесло? — недовольно вопрошает Луи, разливая шампанское в четыре фужера и явно не собираясь ставить к ним пятый. — Может быть, это Санта? — шутит Ной и встаёт с дивана, чтобы подойти к Луи и, оставив поцелуй у его виска, между делом стащить канапе со стола. Трели звонка меж тем продолжаются. — Я пойду открою. Стоит ему отворить дверь, в квартиру вваливается Ванитас — бывший одноклассник парней, а ныне студент-медик. Он лениво отряхивает сапоги на коврике и прямо в них и куртке, шатаясь, проходит в гостиную. Рождество ещё не успело наступить, а Ванитас уже безбожно пьян, словно начал отмечать с самого утра Сочельника. — Ванитас? — брови Ноя подскакивают вверх от изумления и остаются в том же положении, когда он поворачивается к бывшему однокласснику лишь для того, чтобы проводить его взглядом. — Ты что здесь делаешь? — А у меня другой вопрос: откуда он вообще знает наш адрес? — Луи выглядит таким рассерженным, что Ной благоразумно забирает из его рук бутылку, опасаясь того, где она может оказаться в следующую минуту. — О нет, только не он… — шепчет Жанна, прячась от отверженного ухажёра за спину Доминик. Но кажется, Ванитас даже не замечает присутствия в помещении девушек. — Астольфо выгнал меня из дома, — протяжно жалуется он, по-хозяйски развалившись прямо на диване и откинув голову на подлокотник. — Давай-ка по порядку, — просит Ной, выставив перед собой ладонь, а второй взявшись за голову. — Что за Астольфо? — Заноза в моей заднице. Иначе говоря — мой одногруппник и сосед по квартире, — сообщает Ванитас, сползая так, что его лицо почти исчезает в воротнике куртки. — Мне совершенно некуда пойти, а на улице чертовски холодно. — Всё это звучит, как исключительно твои проблемы, — злорадно усмехается Луи. — Поздравляю, ты испортил мне Рождество, придурок. Честно говоря, я был бы куда более счастлив увидеть Крампуса в рождественскую ночь, чем тебя. — Крам… кого? — непонятливо икает Ванитас, но этот вопрос тут же перестаёт интересовать его. — Давайте так, я просто посплю тут, не мешая вам праздновать, а утром свалю. Жанна не даёт Доминик узнать, чем закончится представление, развернувшееся прямо посреди крошечной гостиной. Она аккуратно обхватывает своей небольшой и мягкой ладошкой её указательный палец и тянет прочь из гостиной, на тихую кухню, освещённую лишь золотым мерцанием гирлянды и желтоватым светом фонарей из окна. Как только девушки входят, Жанна плотно закрывает за ними дверь. — Ну вот, а мне было интересно, чем закончится изгнание пьяного демона, — улыбается Доминик, которая меж тем совсем не расстроена. — Извини, — Жанна стоит напротив и по-прежнему не отпускает её руку. — Я просто не хотела пропустить наступление Рождества. Я ведь впервые встречаю его… с подругой. С тобой. Жанна опускает голову и Доминик ощущает, как нервно дрожат её пальцы. Она заключает её в осторожные, бережные объятия, и ощущает, как тёплое прерывистое дыхание щекочет шею. Пусть так, и они просто подруги, но быть её подругой — невероятное счастье. — Уже полночь, — шепчет Доми, прижавшись щекой к макушке Жанны и глядя на настенные часы. — С Рождеством. — Ой! А у меня есть для тебя подарок, — спохватывается Жанна, разом встрепенувшись. — Я чуть не забыла, но у меня для тебя тоже, — Доминик даже вздрагивает от той прыти, с которой подруга выскальзывает из её рук. Обе девушки одновременно устремляются к своим рюкзакам, оставленным в разных частях кухни, чтобы достать заветные подарки. Тот, что предназначен Жанне — завёрнут в крафтовую бумагу и аккуратно перевязан тонкой чёрной веревкой, а тот, что для Доминик — в коробке с рождественским узором и перевязан алой лентой. Подруги со смущающей неловкостью передают их друг другу вместе с поздравлениями с Рождеством, и почти одновременно развязывают банты. Разорвав обёртку, Жанна с восторженным возгласом достаёт на свет мягкий розовый шарф со смешными пушистыми помпонами на концах, и тут же заворачивается в него. Доминик открывает крышку коробки и видит внутри изящный чёрный шарф из кашемира, аккуратно сложенный в несколько раз. — Не могу поверить, что мы купили друг другу одинаковые подарки! — восклицает она со счастливым смехом. Доми собирается вслед за Жанной примерить на себя свой подарок, но когда она достаёт шарф из коробки, из одной из многочисленных складок выпадает открытка. Жанна смотрит внимательно, но словно украдкой, до самых глаз завернувшись в нежную розовую шерсть и ухватившись за неё побелевшими пальцами. Доминик держит в руках почтовую карточку и несколько секунд, хлопая ресницами, разглядывает незамысловатый рисунок с ёлочкой и английской надписью «Merry Christmas», а после разворачивает её двумя пальцами и читает короткое послание. «Доминик де Сад, ты будешь моей девушкой?»