***
— Таким образом, — говорил Лелуш, вышигивая по комнатке перед рядом испуганных товарищей, — Мною был определен преступник. Все молчали, переглядываясь; каждый из них точно знал, что злодей — не он, а значит стоило подозревать любого. — Человек этот пользовался моим большим расположением; впрочем, как и теплым отношением каждого из вас. Стоит признать, что он последний, на кого бы я подумал. Могу отметить с полной уверенностью, что более нелепой, чем сама его авантюра, был лишь метод, которым я и обнаружил истину… Не так ли, Сузаку? Холодный взгляд аметистовых глаз Лелуша пронзил парня, и по его спине невольно побежали мурашки. Что-то было в Лелуше такое, чарующее… Однако Сузаку с выражением оскорбленной невинности приподнял бровь и удивленно спросил: — Ась? — вкладывая в это короткое слово очень длинный смысл: «Молодой человек, как вы могли подумать обо мне таковым образом?» — Не ты ли с удивительным проворством пытался спрятать упаковки? А главное, даже дверь закрыть не догадался, — хмыкнул Лелуш, — Мисс Эшфорд, выдвигаю на ваш суд идею общественного порицания Куруруги Сузаку за саботаж акций Академии. — Вот это ты обозвал хреновый подарок на Тайного Санту, — хихикнула Милли, но тут же, словно спохватившись, приняла серьезный до комичности вид, встала и проговорила, — Мы, Милли Эшфорд, президент Студенческого совета этой Академии и прочая, прочая, приговариваем Сузаку Куруруги ко всеобщему осуждению и конфискации подарка от Тайного Санты в пользу пострадавшего Лелуша Ламперужа! Dixi!***
Сузаку поймал Лелуш возле его комнат и схватил за руку. — Ты серьезно обиделся? — С чего вдруг? Мне в пору обижаться лишь на твою отвратительную маскировку — даже мозг напрячь не дал. Скукотища. По лицу Куруруги пробежала лукавая усмешка. — А почему ты решил, что добрался до самого дна? — полушепотом спросил он, наклоняясь к самому уху Лелуша. Ламперуж удивленно приподнял бровь? — Знаешь ли — все куда глубже. Намного. Сузаку облизнулся, не смея отвести от него глаз. О да. Не зря он дал другу себя обнаружить…