Сияние

      В квартире стояла уютная тишина. Приглушённый свет от настольной лампы был единственным источником света в это позднее время. Чонгук вошёл в спальню со стаканом воды и остановился в проёме двери, искренне наслаждаясь открывшейся ему картиной. Виён стояла боком у детской коляски, держа на руках их шестимесячного сына, и шёпотом напевала какую-то песенку, пока тот спокойно посапывал, убаюканный её голосом.       Мужчина тихо, чтобы не спугнуть, подошёл ближе, оставляя стакан на туалетном столике, и аккуратно обнял со спины, располагая подбородок на её плече. Виён тут же улыбнулась, чуть повернув голову в его сторону, потираясь своим носом о его. Чонгук каждый раз на протяжении уже полугода, когда Чоён просыпался ночью, желая покушать, вставал вместе с Виён и делал всё, чтобы ей было комфортно: всегда приносил водички, укрывал пледом, настраивал свет, чтобы тот не резал глаза в ночной темноте, потом укладывал сам малыша и только после ложился снова. Сейчас вот так же.       Чонгук оставил поцелуй на её щеке и прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям. Беременность Виён проходила относительно спокойно. Как только прошёл токсикоз, жизнь девушки снова стала более яркой и радужной. До шестого месяца её живота толком и не было видно под одеждой, поэтому никто, кроме самых близких и приближённых, о её интересном положении и не догадывался, хотя они вдвоём ощущали даже самую малейшую разницу.       Чонгук вообще не мог налюбоваться своей женой, он не отлипал от её живота по максимуму, и вечером, когда они ложились отдыхать, Виён включала какой-нибудь фильм на фоне и читала книгу, а Чонгук сползал на кровати пониже и разговаривал с малышом. Быть честной, книга в такие моменты Виён мало волновала, она слушала всё сказанное мужем и улыбалась, даже не пытаясь скрыться.       Они, наверное, никогда не смогут забыть момент, когда ребёнок впервые толкнулся. Это произошло как раз в один из таких уютных вечеров. Чонгук сначала ничего не заметил, а вот Виён удар, который пришёлся на какой-то внутренний орган — очень даже, она чуть на месте не подпрыгнула. Но буквально через секунду маленькая ножка натянула её кожу прямо перед глазами Чонгука, который от неожиданности и шока, широко раскрыл глаза и не моргал долгие пару секунд. Они столкнулись взглядами, полными восторга, и ярко улыбнулись — радости не было предела. Виён хотела бы, чтобы была возможность все такие моменты записывать на плёнку, чтобы потом доставать и пересматривать, прямо как кино.       Чонгук после такого отклика малыша принялся с ещё большей пылкостью рассказывать ребёнку сказки и просить не так сильно тревожить маму, а тот, было ли это совпадением или нет, слушал, и лишь в редких случаях шалил, давя ей на мочевой пузырь. Что удивительно, Чоён ещё с тех пор очень хорошо запомнил и привык к голосу Чонгука, что даже сейчас засыпал всегда только под его интересные рассказы.       О том, что это мальчик, они узнали позже. Первый снимок, который они трогательно хранили в новосозданном альбоме, молодые родители сделали сразу на второй день, после положительно теста, но это была восьмая неделя, поэтому сказать пол ещё не предоставлялось возможным. А вот на втором УЗИ, а это была уже четырнадцатая неделя, попросили Джису им не говорить пол ребёнка, а сделать гендер-пати. Этот вариант был обоим по душе. Это было очень волнительно. Виён, будучи до ужаса растроганной, когда фейерверк запестрил голубым цветом, разрыдалась от счастья, именно поэтому почти на всех видео и фотографиях запечатлён Чонгук, который всячески её успокаивал, хотя и у самого слёзы на глазах блестели.       Первый мальчик, вторая девочка…       В тот период Виён узнала, что, оказывается, очень привязана к запаху Чонгука. Об этом она спросила у врача сразу после того, как ,побывав в один день в торговом центре, её ужасно начало мутить от концентрата всяких запахов. Было капец как неприятно, и она стремилась как можно ближе прильнуть к Чонгуку. Эта привязанность усилилась в разы беременностью.       Чонгук, услышав от Джису подтверждение, без слов за два дня разобрался со всем на работе, установил там новые правила, помогающее ему осуществить задуманное, и забрал всё нужное домой, собираясь работать дистанционно. Ему, как директору, это было несложно. Зато Виён, которая тогда услышала об этом и удивлённо хлопала своими длинными ресницами, могла совершенно спокойно в любой рандомный момент, подойти и прижаться к нему, успокаивая свои разбушевавшиеся гормоны. Чонгук, как показала практика, в этом не ошибся.       Виён вообще была не из тех беременных, которые устраивали скандалы, истерики и от которых их мужья, молясь всем возможным богам, пытались сбежать из дому, отдохнуть хоть на денёк. Она всего лишь частенько хотела покушать чего-нибудь своеобразного и экзотического, при этом никогда не отправляя своего мужа за этим ночью. Единственное, что её очень пугало: ей до ужаса хотелось попробовать бензина. Она крепко-накрепко наказала Чонгуку следить за тем, чтобы она вдруг не оказалась около заправки, а то просто будет не в силах держать себя в руках.       Виён ещё разве что на позднем сроке немного тяжело было обуваться, но с этим на помощь всегда приходил Чонгук, который специально, чтобы поднять жене настроение, падал на колени и склонял голову, смешно при этом шутя. Хотя, на самом деле, говорил чистую правду, ему совершенно не было стыдно стоять на коленях перед своей обожаемой женой. Он даже своим друзьям об этом спокойно рассказал, а те без злого умысла его подкалывали, называя подкаблучником — ему всё равно, даже если так.       И только на девятом месяце у Виён начала болеть поясница, которую Чонгук каждый вечер массажировал, натирая вкусно пахнущими маслами. Он даже купил ей специальную подушку для беременных, чтобы облегчить задачу Виён, которая в жизни не любила спать на животе, а тут вдруг выявила такое желание.       Время, казалось, бежало неумолимо быстро. Чонгук не успевал устраивать для себя личное время отдыха за фотографированием Виён. Он щёлкал кнопки, где только мог. На всё, что попадало в тот момент под руку. Потом собирал всё лучшее, если быть точным, понравившиеся Виён кадры — хотя, по его скромному мнению, там все такие, распечатывал и вставлял в альбом, не забывая подписывать как-нибудь нежно и ласково.       В день родов они не бегали, как в задницу ужаленные по квартире, потому что у них всё было готово, а учитывая, сколько всяких книг и курсов они посетили за эти месяцы, переживать тем более не было из-за чего. В палате, где их оставили ждать, терпя схватки, Виён не могла найти себе места. Она то ходила из стороны в сторону, то опиралась на кровать или подоконник, то качалась на небольшом надувном мячике, который ей любезно принесла Джису, что ободрительно ей подмигнула.       Чонгук всячески пытался её поддержать и успокоить, очень этим помогая. Виён было важно, что он был в этот момент рядом, продолжая массировать поясницу, которая, казалась на тот момент, просто поломается, и поглаживал живот, обдавая его теплом. Он без конца целовал взмокший лоб и спрашивал об изменениях в самочувствии, чтобы, если что, сразу же звать врача.       Виён было страшно. Когда ей на грудь положили этот маленький комочек счастья, вся боль до этого будто испарилась, а на смену пришёл ужас сделать что-то не так. Он ведь такой крошечный. Для него она — целая Вселенная. Единственный настолько близкий человек, которого он чувствовал и знал. С этим страхом бороться помогал Чонгук, который не уставал осыпать её благодарностями и без конца повторять, какая она молодец. Что все её чувства это нормально, что она не какая-то неправильная.       Ей понадобился целый день, чтобы решиться, пропуская себя через эмоциональную мясорубку. Первый раз она забрала малыша из рук Чонгука, который не мог налюбоваться их первенцем, и задержала дыхание. В уголках её глаз собрались слёзы, а в горле встал ком. Он смотрел своими чёрными глазками-бусинками — точно как у Чонгука, — на неё так широко и пронзительно, что у неё дрожало всё нутро. Он тянулся своими малюсенькими ручками вверх к её лицу, что-то там кряхтя, а Виён готова была завыть от того, какие чувства разрывали её изнутри. Она столкнулась с нежным взглядом своего мужа и так лучезарно и счастливо улыбнулась, наконец-то осознавая всё, что гложило и не давало сполна насладиться их новым положением.       Домой Виён вернулась совершенно обновлённой. Она не поняла, как все набранные килограммы для безопасного проживания человечка в её организме исчезли, как только она переступила порог больницы. Как оказалось, Виён было легко принять то, что их жизнь теперь полностью изменилась. Что она полностью подчинялась их любимому сыну, которому они дали красивое имя Чон Чоён, что обоим очень нравилось.       Чонгук по-прежнему не спешил возвращаться на работу, для него это дикость, когда жена только после рождения их малыша будет одна дома. Была бы его воля, он бы всегда по максимуму проводил время с ними рядом. Ему было только в радость. Когда его знакомые жаловались на то, что уже просто не в силах находиться дома, он смотрел на них слегка недоумённо. Конечно, ему иногда было сложно и хотелось сменить обстановку, но чтобы в его мыслях появлялось то, что они ему говорили — никогда. Это было для него чуждо и странно.       Чоён был довольно спокойным ребёнком и за эти шесть месяцев отлично это показал. Он почти не шумел, заставляя родителей без устали качать себя на руках. Начинал хныкать только, когда пора было кушать и когда болел животик — не больше. Сразу же успокаивался, если его потребности удовлетворялись. Очень любил, когда с ним говорил Чонгук, он слушал его с открытым ртом так, словно понимал каждое слово, и смеялся каждый раз так весело и звонко, когда Виён играла с ним и строила рожицы.       Чонгук не знал, как вообще он мог бы жить без его любимых драгоценностей. Каждый раз, наблюдая за Виён и сыном, у него трепетало сердце и улыбка до ушей. В те редкие случаи, когда его друзьям удавалось его выловить где-нибудь по дороге в магазин или с него и заводился разговор по стандарту о том, как дела, те быстро начинали вздыхать и сетовать на то, что они его теряют, потому что теперь-то он семейный, в отличие от них. Всё дело было в том, что Чонгук спешил рассказать самые мельчайшие детали о Чоёне, вплоть до того, что сегодня он улыбнулся чуть шире, чем вчера. Ох, они много шутили по этому поводу.       Чонгук открыл глаза в тот момент, когда Виён зашевелилась, собираясь положить малыша обратно в кроватку и продолжить свой недолгий сон. До рассвета оставалось ещё пару часов. На утро была запланирована прогулка в их любимом и спокойном парке, а после грудничковое плавание в хорошо выбранном центре. Чоён очень любил поспать на свежем воздухе, а после долго плескаться в воде, после которого устало нежиться в объятьях родителей.       Виён повернулась к Чонгуку и тут же обвила его шею руками, прижимаясь ближе, чувствуя, как её талию тут же обхватили большие ладони. Её затапливали нежные чувства, несмотря на то, что, по правде говоря, из неё высосали (и буквально тоже) всю энергию, глаза слипались, грудь немного побаливала, а её желудок тихо урчал, желая получить и свою порцию еды.       Виён была так благодарна судьбе за то, что, несмотря на то, как они каждый раз слепо проходили мимо друг друга, упёрто следуя куда-то не туда, сводила их снова и снова. Направляла их пути на пересечение. Если бы у Виён был шанс вернуться в прошлое и что-то изменить, она бы ничего не меняла. Разве что быстрее предприняла попытки сойтись с этим прекрасным человеком.       До того как она встретила Чонгука, у неё были одни отношения и те начались и закончились довольно неприятно. Она просто не знала, что могло быть иначе. Она рада, что такое положение дел не пришлось проходить энное количество раз, и ей повезло встретиться с Чонгуком гораздо раньше.       Ведь правильно говорили: есть такая связь на свете, что неважно, сколько раз ты её разорвешь — всё равно встретитесь. У судьбы нет причин без причины сводить посторонних.       — Безумно люблю, когда ты так делаешь. — вглядываясь в черноту глаз мужа, тихо прошептала Виён, чтобы не разбудить сына.       — Делаю что? — так же тихо спросил Чонгук, наслаждаясь тем, какая Виён в его руках маленькая и мягкая. Если бы можно было сейчас шуметь, он бы тут же подхватил её на руки, чтобы покрутить и услышать радостный визг.       — Смотришь на меня, словно на сокровище, — призналась Виён, закусывая губу, чтобы не улыбаться совсем уж широко. У неё в такие моменты сердце готово было выпрыгнуть из груди прямо в его руки.       — Виён, ну ты ж моя драгоценность, как без этого?.. — усмехнулся мужчина, склоняя голову вбок.       — Люблю тебя, — потянувшись за поцелуем, проговорила та. Она эти губы уже знала наизусть, а то как нежно и сладко её целовали… кажется, в арсенале её слов не найдётся такого, чтобы описать, как сильно ей это нравилось. Всё на свете отодвигалось на второй план.       — Идём спать? — оторвавшись от сладких уст своей жены, спросил Чонгук и на сонный зевок улыбнулся. Они, укрывшись одеялом, тут же пододвинулись друг к другу, попадая в тёплые объятья, и прикрыли глаза, надеясь, что до утра вставать снова не придётся.       В таких моментах для них и заключалось счастье.