Узлом багряным связаны сердца и венчаны священным миртом.
— Еще раз увижу ее шляющуюся по ночам, клянусь Ра, привяжу у ноги! Независимо где: будь то в лагере, если мы снова в пути, или в селении! Пусть даже нос не высовывает из своего жилища до рассвета. Вам ясно, наставник? — глаза Амена метали молнии, скулы заострились, делая выражение его лица еще опаснее. — Да, верховный эпистат, — Реммао учтиво кивнул. — Я дополнительно проведу с ней беседу, чтобы подобное не повторялось. — Уж будьте добры. Я просил вас присматривать за своей подопечной. Еще в самом начале. Не давайте мне повод сомневаться в вас, — холодный взгляд скользнул по дому, в котором разместились девушки. Эва отпрянула от окна, надеясь, что осталась незамеченной. Сердце с каждым ударом о ребра отбивало такой ритм и с такой силой колотилось в груди, что ей стало плохо дышать. Она медленно сползла по стенке, пытаясь хоть немного успокоиться. Тело била мелкая дрожь, руки тряслись от страха. Паника начала накатывать на Эву, накрывая с головой. Осознание случившегося накануне откровением обрушилось на нее. Она только сейчас в полной мере смогла прочувствовать произошедшее. Слава богам, Дии не было рядом. Иначе вопросов прибавилось бы. Друзья и так чуть не растерзали ее поутру, пытаясь выяснить, что произошло, и почему она не вернулась в шатер. Воспоминания о прошедшей ночи подкинули образы, заставив чувства смешаться в один плотный клубок: возбуждение, страх, отчаяние. Взгляд стал затравленным, заскользил по предметам в доме, стараясь хоть за что-то зацепиться, как-то отвлечься, чтобы прийти в себя. Не получилось. Эва от безысходности закричала в пустоту комнат. Понадеялась, что никто не услышит. Мысли понемногу успокоились, выстроившись в ровную цепочку. Эва была жива. И не верила в это. Как и в то, что стонала под Аменом от запретного наслаждения этой ночью, как развратная девка. Он делал с ней такие вещи… А она позволяла. И даже больше. Сама тянулась к нему, исследуя тело, касаясь подушечками пальцев молочной, тонкой кожи, так на контрасте выделяющейся с ее смуглой, шоколадной. Поглаживала каждый шрам, даря эпистату ласки. Слишком откровенные ласки. Эва поднялась. Прошлась по комнате туда-сюда. Остановилась. Схватила подушку с кровати, запустив ее в дальний угол. Верховный эпистат теперь знал, кто она на самом деле! Однако не стал никому об этом сообщать, не вынес приговор, не отрезал ее бестолковую башку на глазах у всего отряда и друзей. А на деле же произошло следующее. Амен разбудил ее за час до рассвета. Немногословным был. Сухо приказал одеваться, наблюдая за этим со стороны. Пришлось импровизировать, завязывая испорченную часть одежды на груди. Справилась, гордо вздернув подбородок. Получила следующий приказ — забрать сумку с папирусами, стоящую в углу, и приступить к исполнению обязанностей сразу по прибытии в Фивы. Легенду о том, куда Эва запропастилась ночью, тоже придумал Амен: «Скажешь, что поймал гуляющей по лагерю ночью. Отвел к себе, заставил работать. В наказание». Ей оставалось только соглашаться и кивать. После этого она покинула его шатер. Все еще спали, когда она вернулась к себе. Тихо пробралась в скинию, привела себя в порядок и сразу села разбираться с письменами. Разговаривать с кем-либо не хотелось вообще. Как добрались в Фивы, не помнила, видимо, сказался шок. Взаимодействовать с Аменом не решилась. Чувствовала себя уязвимой, прятала взгляд, опускала голову, отворачивалась. Эве было страшно, и одновременно с этим она злилась. Злилась на себя за то, что этот кровожадный охотник, убивший не меньше десятка таких же, как она, вызывал в ней желание. И вот теперь Эва стояла в пустой комнате, полностью принявшая безысходность ситуации. Тишину нарушили голоса снаружи, и затем дверь в дом отворилась. Первым вошел Исман, напоровшись на взгляд Эвтиды, словно на пику. — Эме, так и душу вынуть можно! — он отшатнулся, видя, в каком настроении подруга. Следом вошли Рэймсс и Дия. Дверь за ними закрыл Реммао. — Так, — начал наставник, — эти оболтусы уже получили трепку. — Реммао напряженно махнул в сторону вошедших. — Хватило смелости признаться, что спор затеяли, — он перевел взгляд на Эву. — Я не понимаю, где были твои мозги, Эвтида, когда ты на это согласилась, — не дав ей ответить, тут же продолжил: — У вас совершенно отсутствует инстинкт самосохранения. Другой причины подобному поведению я не нахожу. Воцарилось неловкое молчание. Наставник раздраженно дернул губой и обратился к Исману: — Оставь нас, пожалуйста. Мне необходимо поговорить со своими учениками. Приватно. — Да, конечно, пойду я, — Исман сочувствующе взглянул на Эву. — Увидимся на собрании. Как только за Исманом хлопнула дверь, Реммао вернулся к разговору: — Я же предупреждал вас, — зашипел он. — Чтобы вы не влезали в неприятности. Теперь же благодаря твоей ночной вылазке, Эвтида, за нами будет следить сам эпистат и, возможно, часть его отряда. Хочу еще раз повторить: не думайте, что так сильно пекусь о вас. В первую очередь мне небезразлична собственная жизнь. Если кто-то из вас попадется, он или она потащит всех за собой. И я категорически не хочу, чтобы это произошло. Не высовывайтесь первое время, пусть все уляжется, а позже найду для вас заказы. И, Эва, — наставник переключил внимание, — после собрания эпистат желает видеть тебя лично. — Какое ему до меня дело? — та готова была исчезнуть, только бы не находиться с Аменом в одном помещении. — Вот и выяснишь. Меня в известность не поставили. — Реммао направился к выходу. — Сейчас возле трапезной состоится сбор всех прибывших и обсуждение планов. Не опаздывайте. Не хватало, чтобы выволочку устроили. У вас пять минут. И не забудь свитки, Эвтида. — Не верю, что выговором отделались, — заговорила Дия, как только наставник вышел на улицу. — Согласен, — поддержал Рэймсс. — Мой брат странный в последнее время. Может быть стоило предложить ему хека, чтобы расслабился? Что скажешь, Эва? — Знаешь, я бы и сама не отказалась, — бросила она в ответ, вяло улыбнувшись. — У-у-у, вижу, что тебе этот божественный напиток нужнее. Совсем на себя не похожа, — Рэймсс наигранно зацокал языком. — Ни иронии, ни колкостей. В таком случае решено: сегодня жду вас в нашем с Исманом скромном жилище на дегустацию вкуснейшего хека. По правде говоря, нас поселили с еще несколькими охотниками, но пива будет точно больше — три, а то и пять кувшинов! — И кто тебя потом откачивать будет? — Эва ухмыльнулась. — О себе побеспокойся, дорогая. — Рэймсс подмигнул. — Давайте вы оставите свои пререкания до вечера, — заметила Дия. — А сейчас идемте, иначе хек нам заменит очередной разговор с Реммао.***
На улице собрались практически все, кто приехал, за исключением кухарок, а также охотников, несущих дневную смену и охраняющих периметр поселения. С кем-то Эвтида уже была знакома, кого-то видела впервые, а кое-кто присоединился к ним уже по приезде. Амен начал свою речь с того, чем они будут заниматься, каким образом будут формироваться мини-группы и обстоять взаимодействие с населением. Предупреждал, что употреблять в пищу продукты и воду за пределами селения строго запрещено. Говорил и о том, что им предстояло посетить западный берег Нила — отправиться в сам Некрополь, в долину мертвых, а также упомянул, что за время, которое они провели в пути, здесь произошло два неприятных события: — Первое: были вскрыты три гробницы, — по толпе прошелся шепот, Амен, не обратив внимания, продолжил: — Что там произошло, нам еще предстоит выяснить. И второе… — он помедлил. — Из зала ибу в доме Анубиса пропало тело жреческой сестры, умершей от хвори. Сам жрец недавно прибыл из Гермополя, чтобы со всеми почестями и достоинством проводить родную душу в последний путь. Эва потеряла дар речи. Это вопиющее нахальство и оскорбление умерших! Даже хуже! Реммао всегда учил их обратному. К блуждающей душе нужно относиться с уважением и почтением, быть осторожным, когда вступаешь с ней в контакт. Если это действительно сделали черномаги, то Эва ни в коем случае не оправдывала своих собратьев. Скорее наоборот, она была готова самостоятельно вынести приговор каждому. Но подобное просто не укладывалось в голове, в это было трудно поверить. А вдруг здесь замешан кто-то еще? Возможно, это дело рук совершенно иных? В таком случае напрашивался другой вопрос: кто это мог быть? Внутри заворочалось неприятное чувство. Ощущение приближающейся беды. Будто кто-то коснулся ледяными руками ее плеч. По спине колючими иглами пробежал холод. Эва вздрогнула и вернула свой взгляд к Амену. Тот продолжал говорить, а рядом с ним теперь стоял какой-то юноша и так же внимательно обводил толпу взглядом. Он немногим отличался от окружающих, однако держался уверенно и слегка надменно. Словно владел этим местом и всеми присутствующими. Энергия, которая исходила от него, ощущалась на расстоянии. На нем были другие одежды, а янтарные глаза с примесью зелени так ярко выделялись на смуглой коже, что делали взгляд незнакомца резким, проникающим в самую суть. Он будто гипнотизировал, притягивал к себе. «Это же…» — Эвтиде не нужно было гадать, чтобы понять, кто перед ней. — «Парень из сна Феонои. А губа не дура у девчонки». — И последнее, — Амен встал вполоборота. — Знакомьтесь — это Ливий, приезжий лекарь из Пеллы. Всем новоприбывшим предстоит помогать ему в нелегкой борьбе с хворью. Тот немного выступил вперед, гордо подняв подбородок, и доброжелательно кивнул, тем самым приветствуя всех: — Я главный лекарь, Ливий Пеллийский, — представился он. — Хочу поблагодарить всех прибывших за проявленную храбрость, отвагу и доброту. Мы в самом эпицентре черной хвори, и нам с вами предстоит нешуточная борьба со смертью. Я нахожусь здесь уже несколько месяцев, но соревнование в этой битве, увы, проигрываю. Мне нужна будет ваша помощь. Я верю в то, что вместе мы сможем противостоять этой страшной болезни, — Ливий грустно улыбнулся. — Предлагаю познакомиться и продолжить разговор в конце поселения в хижине лекарей, там мы сможем расположиться и обсудить детали. Десять человек, включая Исмана, последовали за Ливием, неся с собой свитки, какие-то принадлежности и переговариваясь. Он пропускал всех вперед, благодарно кивая, но в последний момент повернул голову, рассматривая присутствующих, словно искал кого-то определенного среди всей оставшейся толпы. Его взор остановился на Эве. Он прищурил глаза, а губы тронула легкая улыбка. Эва не стеснялась, в той же манере разглядывала его в ответ. Не понимала, почему удостоилась внимания. Он ведь не мог узнать ее? Она нахмурилась и отвела взгляд. Что-то смущало ее в этом человеке, но, что именно, Эва пока понять не могла. — На этом предлагаю закончить. Приступайте к своим обязанностям. Эвтида, зайди ко мне, есть разговор, — Амен развернулся и направился в сторону своего дома, даже не взглянув на нее. Стараясь держать спину прямо и поудобнее перехватив папирусы, Эва последовала за эпистатом, пряча страх и предвкушение за внешней безразличностью.***
Жилище Амена было большим и располагалось в тени, за счет чего хорошо проветривалось. Внутри было свежо и просторно. Все вещи, свитки, папирусы были аккуратно разобраны и лежали строго на своих местах. В помещении витал легкий аромат белого мирта и граната, что возвращал Эвтиду к событиям прошлой ночи, заставляя нервничать и томиться в собственных воспоминаниях. Она сидела напротив стола, за которым устроился эпистат, всеми силами пытаясь не смотреть в его сторону, разглядывая дальнюю часть жилища, в нише которой располагалась кровать, увешанная полупрозрачным балдахином. Эва снова находилась на территории Амена и снова чувствовала себя уязвимой. Ведь он может сделать с ней все, что захочет. Абсолютно все. И в голову лезли далеко не мысли о казни, а весьма жаркие и пикантные сцены расправы над ней. Щеки ее стали пунцовыми. — О чем думаешь, шезму? — Амен прервал ход ее мыслей. — О том, как вы планируете от меня избавиться. Это будет публичная казнь, или вы просто перережете мне горло и бросите в Нил? — выпалила Эва, надменно вздернув брови. — У тебя богатое воображение. Ты поэтому так покраснела? Размышляя о смерти? — эпистат открыто улыбнулся. Да он смеялся над ней! Эва вцепилась в ажурные подлокотники стула, боясь выпалить какую-нибудь колкость. — Нет, никакой расправы не будет, Эвтида, — Амен спокойно посмотрел на нее. — И я недвусмысленно дал тебе это понять накануне. — Пауза. — А потребую я от тебя другого. Амен поднялся со своего места, обошел стол и приблизился к Эве. Оперся на подлокотники, заглянув в ее глаза. Такие порочные. Таящие в себе столько запретных наслаждений. Он видел в них все. И уже начал сомневаться в себе, в том, правильный ли путь выбрал. Эта девушка выбивала его из привычной колеи одним лишь своим присутствием. Эва уже не скрывала своего судорожного дыхания, выше задрав голову и ответив на взгляд эпистата своим гордым. Пусть думает о ней, что хочет. — Я хочу, Эва, чтобы ты работала на нас, — Амен навис над ней, — на охотников. Вернее будет сказать — на меня. Ведь только я храню твою тайну, шезму. Твои навыки будут полезны. — Он помолчал и продолжил низким, холодным тоном. — Можешь сопротивляться, кричать, но мы оба прекрасно понимаем, что у тебя нет другого выхода. Твоя жизнь в моих руках. Эва было открыла рот и тут же закрыла. В глазах ее плескались все эмоции, чувства, и Амен видел это. Он отступил, выпрямившись. Смерил ее лицо взглядом. — Можешь идти, — тихо произнес он. Эва поднялась и на негнущихся ногах направилась к выходу. У самой двери ее догнал голос: — Боишься теперь? — Себя боюсь, господин, — она повернулась, нервно сглотнула, прежде чем закончить. — Боюсь желаний своих… Тех, что вы вызываете. Великий Ра. Она его проклятие. Амен не дал ей уйти. Вмиг преодолев расстояние, разделяющее их, отрезал Эве пути отхода, одной рукой упершись о дверь, другой — касаясь ее лица. — С самой первой встречи в моей голове поселилась. Как яд, мысли путаешь. Никогда раньше не шел против принципов своих. А сейчас, с тобой рядом, молчит голос разума. Воспоминания только о губах твоих, Неферут. Как жажда дикая, неутолимая… — эпистат склонился ближе к ее лицу, шептал, как в бреду, так отчаянно, будто сам только что это понял. — Господин… — Эва потерялась в ощущениях, услышав эти слова. — Амен, — поправил он. — Нравится, когда имя мое произносишь. Не выдержав больше, сам потянулся к губам ее, сминая, снова пробуя на вкус, заставляя раскрыться, проникая языком глубже, настойчивее. Его поцелуи сбивали с ног, заставляли проваливаться в такую кромешную пучину вожделения, из которой было невозможно выбраться. Да и не хотелось. Эва призналась в этом себе, погрузившись с головой на вязкое дно запретного желания, чистой первобытной страсти и похоти, которые стирали все условности и границы между ней и Аменом. Все, что когда-либо между ними стояло, теперь не имело значения. Ни статус, ни призвание каждого из них. Амен следовал за Эвой, падая в эти зыбучие пески рокового наслаждения, даже не пытаясь цепляться за реальность, за оставшийся голос разума, посылая всех и вся подальше в Исфет. Пусть убираются! Она его! Она принадлежит ему! И, если потребуется, он самолично отсечет руки, а возможно и головы, всем, кто попытается претендовать на нее. Его персональная шезму. Его темный дух в облике невинной Неферут. Когда он стал таким? В какой момент охотник превратился в жертву и проиграл самому себе? Возможно, в самом начале? При первой их встрече, когда взглянул в нахальные глаза золотого оттенка. Амен не знал ответов на эти вопросы. Сейчас он плавился от хаотичных, но ласковых прикосновений Эвы, от ее приглушенных стонов, которые музыкой заветных нот взрывали в его сознании искры, окончательно и навсегда снося оставшуюся оборону. Возле дома эпистата послышались шаги, а затем раздался стук в дверь. Эва дернулась в руках Амена, приходя в себя. Отпрянула, поправляя одежду и волосы. — Амен? — раздался с улицы голос другого охотника. — Колесницы готовы, можем отправляться. — Да, — отозвался эпистат. — Секунду, Тизиан. Амен сделал два глубоких вдоха, пытаясь прийти в себя, медленно отодвинул Эву с прохода и отворил дверь. — Так ты не один, — Тизиан понимающе улыбнулся. — Доброго дня тебе, Неферут. — И тебе доброго дня, господин, — как можно спокойнее произнесла Эва. — Я могу идти, верховный эпистат? — Ступай, — Амен кивнул. — Утром вы отправитесь в храм Амона Ра, задание для вас есть. Необходимо, чтобы вы изучили некоторые записи. Предупреди других. Эва коротко кивнула и мигом вылетела из хижины Амена. Он смотрел ей вслед, нахмурив брови. — Если ты хочешь приударить за этой юной Неферут, тебе нужно попробовать другую тактику, Амен, — хмыкнул Тизиан. — Но никак не пытаться прожечь в ней дыру своим взглядом. — Много ли ты знаешь о женщинах, мой друг, и о том, что с ними делать? — засмеялся Амен, пропустив Тизиана в дом и закрыв дверь.***
— Я поэтому и говорю, что нам не о чем волноваться, — щебетала Дия, нанося аромамасло на свои запястья. — Ты сама слышала, что охотники направляются в Фивы. Видимо, хотят проверить город, ознакомиться с местностью, а может еще что-то. Собирайся, Эва. Тем более Исман сказал, что компанию им составит этот главный лекарь-македонец. Как его там, Ливий, да? Согласись, он красив, — ее глаза заблестели в предвкушении. — Собираюсь я, собираюсь, — отозвалась Эвтида. — Так вот в чем дело? Лекарь понравился? — она прищурилась, глядя на подругу. Некоторое время Дия молчала, а потом рассмеялась, закрыв лицо руками, и упала на кровать. — Незримый бог, Дия, ты не исправима! Только прошу тебя, будь осторожна. Какой-то он странный, этот Ливий, — Эва поправила прическу и двинулась к выходу. — Вставай, иначе нам хека не достанется. — Не странный, а загадочный, — поправила Дия, спеша следом за Эвой.***
Дом, в котором поселились Рэймсс и Исман, не отличался по размеру от дома девушек. Однако убранство было иным — в помещении стояли пять кроватей, намекая на количество жильцов. Вдоль стен висели полки, на которых хранились папирусы с записями, оружие охотников, какие-то склянки и одежда. Посередине жилища стоял стол, за которым все и расположились. Третий кувшин уже почти опустел. Было душно, в хижине стоял сладковатый запах хека и фиников, отчего пришлось приоткрыть дверь. Разговоры и шутки лились рекой. Эвтида поняла, что ей это было необходимо. Опьяневшее сознание не подкидывало никаких переживаний и мыслей, и потому было хорошо. Дия не прекращала флиртовать с Ливием, алкоголь сделал ее более раскрепощенной. Тот поддерживал ее инициативу и был совершенно не против внимания, однако время от времени бросал в сторону Эвы едва заметные взгляды. — Ну что, господин Пелийский, как же вы все-таки оказались здесь и почему? — поднабравшись пива, а вместе с ним и смелости, поинтересовалась Эва. — Милая госпожа, в Египте около года. Сначала пребывал в Мемфисе, затем по просьбе фараона перебрался в Фивы. А как мы знаем, всякая просьба власти — это приказ, — Ливий лукаво улыбнулся. — Сюда я приехал незадолго до того, как начала бушевать хворь. В первую очередь заболевали люди, а потом как-то слишком быстро посевы и скот. Я каждый день пытаюсь помочь несчастным, пробую разные варианты и способы, но пока безрезультатно… — он тяжело вздохнул. — Слышал, ваш верховный эпистат верит, что в этом замешана какая-то запретная магия, вернее люди, которые ее используют. Как же он их называл… — Шезму, — Эва нервно сглотнула, произнеся это вслух. — Ве-ерно, — Ливий отчего-то снова улыбнулся. — Какая глупость предполагать подобное. Зачем своим изводить своих же? Это лишено всякого смысла. Каков мотив? Разве ваш верховный эпистат не понимает, насколько это нелепо? Столько убийств и крови, ради чего? Повисло неловкое молчание. Казалось, все замерли, боясь пошевелиться. Первым заговорил Рэймсс: — Тебе очень повезло, что наш эпистат этого не слышит, иначе высек бы палкой, — Рэймсс глотнул пива. — Или же украсил бы твоей головой вход в поселение. — Незримый бог! — подхватила Дия, обращаясь к Ливию. — Не стоит поднимать эту тему, особенно в присутствии других охотников и верховного эпистата. — Да и в нашем присутствии лучше не стоит. Одно неосторожное слово — и вот ты уже на особом счету, и внимание тебе особое уделяют. — Эва сдула непослушную прядку с лица. — И как же это понимать? — Ливий с интересом смотрел на нее. — Просто Эва несколько раз ночью попалась верховному эпистату, — опередил с ответом Исман. — Поэтому сейчас он с нее глаз не сводит, оттого и держит рядом, как главного писаря, чтобы папирусы сверяла и всю информацию в них. Эва не успела съязвить, потому что в дверном проеме появился Тизиан. — Ничего себе! У нас сегодня праздник? — присвистнул охотник. — Эй, Ёран, Номий! Поторопитесь, иначе не видать вам хека. — Крикнул Тизиан, удобно устроившись возле Дии. Вслед за ним в доме появились еще два охотника и с такими же довольными лицами уселись за стол. Вокруг стало очень живо и шумно. — Пожалуй, пойду я, — сказала тихо Эвтида, перехватывая непочатый кувшин пива у Исмана. — Хорошо, только не усни где-нибудь в кустах, — он серьезно взглянул на Эву, стараясь не улыбаться. — Даже если это произойдет, я верю, что ты отнесешь меня до хижины, — Эвтида пьяно ухмыльнулась. — О-о-о, кому-то и впрямь хорошо. Ты точно дойдешь сама? — Исман обеспокоенно вздохнул. — Конечно, — отозвалась Эва, подмигнув другу. На выходе из дома ее остановил Ливий. Невесомое прикосновение его пальцев к руке заставило Эву обернуться. — Уже уходишь, милая госпожа? — поинтересовался тот. — Тебя проводить? — Дойду я, видит солнцеликий Ра, ходить еще не разучилась, — Эва, слегка покачиваясь, перевела взгляд на пальцы Ливия, все еще держащие ее локоть, и вновь вернула взор к его лицу. — Ради чего прерывать такой вечер? Наслаждайся компанией и вкусным египетским хеком. Исфет, она пьяна. Нужно срочно на воздух. Эва аккуратно высвободила руку и поудобнее перехватила кувшин. — «Ради чего», спрашиваешь? Я бы сказал, ради кого, — Ливий слегка склонил голову вбок, прищурился. — Ради тебя, милая госпожа. — Почему печешься так обо мне, господин? — она свела брови у переносицы, пытаясь сфокусировать взгляд. — Признаюсь честно, вы все у меня вызываете интерес. И я хотел бы каждого из вас узнать поближе. Тебя в том числе, Эвтида. Понимаешь, — продолжил Ливий, — у меня сложилось ощущение, будто мы давно знакомы. Где я мог тебя видеть? Сердце Эвы пропустило удар. Слова его змеями страха впились в сознание. Она видела, как менялось выражение лица Ливия. Янтарный взгляд потерял свою теплоту, превратился в холодный, даже ледяной, проникающий под кожу. Глаза Ливия теперь напоминали Эве глаза опасного зверя. Она осторожно отступила назад. Может быть это игры ее нетрезвого воображения? Нужно меньше пить… — Если бы мы с вами встречались раньше, я бы это запомнила, — Эва легко повела плечом, ничем не выдавая свой, казалось, беспричинный страх. — Утро ночи благороднее, господин Пеллийский. Пойду я, свидимся еще. Эва с удовольствием вдохнула, оказавшись на свежем воздухе. Летние египетские ночи были довольно теплыми, но не такими жаркими, как дни, и это приносило какое-никакое облегчение. Но не сейчас… Ей стало немногим легче, голова слегка кружилась, мысли были спутанными. Нужно было скорее ложиться спать, потому что завтра утром придется пожинать плоды своего похмелья. А Эве этого совершенно не хотелось. Она привыкла выглядеть хорошо, поэтому позаботиться о своем внешнем виде придется с рассветом. Сходить в баню, выпить травяного чая и как можно больше воды. А пока… Эвтида отхлебнула пива из кувшина, продолжив идти. — Средь высоких пирами-и-и-ид, силуэт мужской возни-и-и-ик, — Эва завела песню хмельным голосом. — Это покровитель Се-е-ет, всем он шезму шлет приве-е-е-ет! Позади раздалось шуршание и едва слышимые шаги. Эвтида обернулась, всматриваясь в темноту. Если бы она продолжила петь, навряд ли бы услышала. Стало не по себе. Под кожу заполз липкий страх, сковав сознание. Уже в третий раз за сегодняшний день ей делалось по-настоящему жутко, однако очевидных причин этому не было. Да что могло с ней случиться? Совершенно ничего. Она в безопасном месте, периметр их небольшого поселения охранялся. — Кто здесь? — голос предательски дрогнул. Тишина. Эва не спешила отворачиваться и бежать к дому. Она напряженно всматривалась во мрак, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Секунда, две… — И снова ночью, и снова ты, Эвтида, — вопреки ожиданиям, голос говорящего раздался со спины. — Исфет! — та подскочила на месте, развернулась, прижав одну руку к груди. Даже не повернись она к говорящему, Эва прекрасно знала, кому принадлежал этот властный голос. Этот тембр с бархатной поволокой, который заставлял колени Эвы подгибаться. «Возьми себя в руки!» — приказала себе она. — Доброй ночи, господин. А-а я как раз домой направляюсь, — Эва нервно сглотнула. — Пройди ты здесь раньше, возможно, не попалась бы, — Амен вышел из тени здания. — Но почему-то судьба раз за разом предпочитает сталкивать нас именно в этот час. Ночью. — Удивительное совпадение, правда? — она нахально улыбнулась, поправив волосы. — Шутки шутишь, Эва? — Амен сложил руки на груди. — Может быть милостив к тебе слишком? — он хмыкнул. — Не принимай это за чистую монету. Подумай, возможно такому, как мне, это выгодно. Поэтому прекращай огрызаться. Я тебя уже предупреждал. — Иначе что? — алкоголь совершенно развязал Эве язык, она продолжала ухмыляться. Эпистат опешил: — «Иначе что»? Я не ослышался? Он выпрямился, опустив руки, слегка сжав ладони в кулаки. Кажется, Амен стал еще выше. Недоумение, отразившееся на его лице, сменилось раздражением. Он даже слегка оскалился, прорычал глухо: — Подойди. Эва не смела ослушаться, поняла, что перешла черту. Но сдаваться без боя не собиралась. Да, проблемы она создавать себе любила. Неуверенным шагом приблизилась к дому, возле которого стоял Амен. Голову не опускала, но и взглянуть на эпистата не решалась. Смотрела куда-то перед собой. — Посмотри на меня, — приказал почти шепотом. Эва продолжала стоять, судорожно сжимая кувшин в руках. Она пропала. Сейчас Амен увидит, что она пьяная, и ей точно не поздоровится. Эпистат указательным пальцем поддел ее подбородок, заставив Эву поднять на себя взгляд. — Я же сказал, посмотри на меня, — Амен прищурился. — Ты что, пьяная? — Нет, — она отрицательно качнула головой, продолжив смотреть ему в глаза. — Почему ж шатаешься в ночи и песни запрещенные поешь? Если бы не я, а кто другой поймал, как бы оправдывалась? Бессмертной себя возомнила? В руках что? — эпистат продолжал допытываться. — Я не… Что?.. Это вода, — Эва заикалась от волнения, не знала, на какой вопрос отвечать первым, и невинно хлопала глазами. — Ты намеренно меня провоцируешь? — не дожидаясь ответа, Амен прижал к стене, упершись коленом между ее ног и нависнув над ней, словно скала. Две его ладони с глухим ударом шлепнули по каменной кладке, оказавшись по обе стороны от Эвы. Та инстинктивно вжала голову, выронив из рук кувшин с пивом. Емкость по дуге покатилась куда-то в темноту. Золотая хмельная жидкость заклокотала, выливаясь на сухую землю, мгновенно впитываясь. Амен сократил расстояние между их лицами, склонившись ближе, с прищуром посмотрев на Эвтиду. Та попробовала вывернуться — безрезультатно. Лишенная преимущества в движении она лишь поерзала по выставленному колену Амена и разочарованно вздохнула. Упершись затылком в стену, Эва посмотрела на него исподлобья. Его близость отрезвляла, заставляя чаще дышать, рисуя в воображении запретные образы. Она снова была в ловушке. Снова поймана. Им. И Эва прекрасно помнила, чем это для нее могло закончиться. — Хочешь, чтобы я тебя за шкирку по всему селению проволок? — она отрицательно мотнула головой. — Тогда не дергайся. И где ты только так набралась? — Амен скривился. — Там, где вас не было. И-ик! — Эва икнула и расплылась в хмельной улыбке. — А вы, эпистат, умеете веселиться? Ее вопрос застал Амена врасплох. Действительно, когда он отдыхал последний раз? Когда был просто так предоставлен себе, мог расслабиться и даже выпить? Помнится, несколько лет назад они с Тизианом узурпировали бигу и колесили вокруг Мемфиса, прихватив с собой вдобавок пару кувшинов вина. Гоготали на всю округу, тем самым распугав жителей с окраин. Пару раз умудрились перевернуться, разодрав себе ладони и колени, как мальчишки. Исфет, но было весело. Амен проигнорировал все вышесказанное и свои собственные мысли, переводя тему: — Ты какая-то неправильная шезму. В толк не возьму. — Амен задумался. — Откуда взялась такая? Лезешь в самое пекло. То ли смелая, то ли дурная. Эва завелась: — У-у-у! О-о-о! Может быть, я и не осторожна в своих поступках, возможно, слишком прямолинейна и не слежу за своим языком, эпистат, но я горжусь тем, кто я есть! — И кто ты есть? — Амен усмехнулся, разглядывая пьяную жестикуляцию Эвы. — Я — черномаг! И я вас сейчас поцелую, верховный эпистат! Лицо Амена вытянулось от удивления, брови сошлись на переносице. Он видел, как Эва с озорным пьяным блеском в глазах потянулась к нему, блаженно прикрыв веки. Амен стоял безмолвно, пораженный ее решимостью. Их лица были катастрофически близко, но… Ничего не произошло. Эвтида, смазано скользнув губами по губам Амена, уронила голову на его грудь и глубоко засопела. Эпистат захлопал белыми ресницами, смотря перед собой. Она уснула! Девчонка просто вырубилась! И сейчас довольно пыхтела, уткнувшись ему в грудь. Амен поднял глаза к небу: — Великий Ра, дай мне сил! За какие грехи ты свалилась мне на голову, моя непокорная Неферут? Эпистат аккуратно сдвинул ее голову, поудобнее устроив у себя на плече. Такая маленькая, хрупкая. Он мог бы при желании обхватить ее узкую талию одной рукой. Однако Эва была ещё той язвой, которая теперь отравляла его сознание. Он терял контроль рядом с ней. Ему то нестерпимо хотелось прижать ее к себе, закрыть от всего мира, клеймить своими прикосновениями, то сию секунду прикончить на месте без разговоров. Желание обладать Эвтидой пинком выбивало из головы Амена любые мысли. И речь здесь шла не только о ее теле. Эпистат хотел, чтобы ему принадлежали ее мысли, ее жизнь, ее душа. Собственнический инстинкт сводил его с ума, лишал сна, путал мысли, душил. И вот даже сейчас он готов был разбудить ее поцелуем, а после поставить на колени, чтобы снова заполнить ее дерзкий рот своим членом, наблюдая за тем, как Эва закатывает глаза от удовольствия. Как в уголках ее рта скапливается густая слюна, медленно стекая. Как эти серебряные нити любви тянутся от ее губ к твердому, как камень, члену Амена, когда она вынимает его изо рта, чтобы вдохнуть. Тряхнув головой и прогнав непрошенные мысли, эпистат аккуратно перехватил уснувшую девушку под коленями, беря ее на руки, и зашагал к дому Эвтиды, что-то тихо и недовольно бормоча себе под нос. Недалеко от того места, где сейчас стояли двое, дернулась тень. Ливий осторожно вышел из-за финиковой пальмы, смотря вслед удаляющимся фигурам. То, что он успел увидеть и услышать, было не для посторонних глаз. Интересная же ситуация получается, просто невероятная. Такого и не придумаешь. Глаза Ливия сверкали серебром, провожая темные силуэты. Подобное происходило всегда, когда он готов был воспользоваться своей силой, либо когда был эмоционально взвинчен. В такие моменты магия, что таилась в нем, брала верх, окрашивая радужку его глаз в холодный тон. Такое сложно скрыть, поэтому Ливию постоянно приходилось себя контролировать. Отсюда родилась дисциплина. Он понимал свою силу, чувствовал ее, умел направлять и благодаря этому находил себе подобных. Похожих на него, но иных. Пеллийский сразу догадался, кто такая Эва, когда увидел ее сегодня. Во всем Египте поговаривали о таких, как она: входящих во сны и говорящих с мертвыми. О черномагах. Она приходила к нему в грезах, копаясь при этом в чужой голове, в мыслях и чувствах. Вела себя там, как хозяйка. Дерзкая, самоуверенная. Но хотя бы отвадила от него эту надоедливую девчонку Феоною. За что он был ей крайне благодарен. Компания ее друзей тоже являлась весьма интересной. Они будут полезны Ливию для достижения своих целей. Все, кроме паренька лекаря. Он был обычным человеком. Но об этом позже. Сегодня же он хотел попробовать сознание Эвы. Войти с ней в контакт. Прикоснуться к ее существу. Ливий представлял ее вкус. Ее мысли и мечты. Ее суть. Это будоражило его, заставляло предвкушать. Однако она так быстро сбежала, что ему ничего не оставалось, как пойти за ней. И тут он не прогадал. Эва оказалась неожиданно близка с эпистатом. Именно с тем, к кому он хотел подобраться ближе. Сложилось ощущение, что Амен в курсе, кем она являлась. Это маленькая шезму могла быть очень полезна Ливию и, конечно же, будет. Пусть Эва сама еще не ведает об этом. А пока придется довольствоваться малым. Ее милой подружкой Дией. Он займется ей во всех смыслах. Уж очень разгулялся аппетит. Ливий улыбнулся собственным мыслям, направившись обратно в хижину, где продолжалось веселье.***
Осторожно толкнув коленом дверь, Амен шагнул в дом, аккуратно придерживая Эву на руках. Она была почти невесомой и так сладко спала, слегка разомкнув свои губки и прижавшись щекой к его груди. Эпистат ненадолго задержал взгляд на ее лице и прошел дальше в комнаты. Если бы не лунный свет, падающий сквозь окна, пришлось бы двигаться на ощупь. Безошибочно определив кровать Эвы по разложенным на ней папирусам, Амен медленно переложил ее на мягкие простыни, поудобнее устроив голову на подушке. Та что-то промычала сквозь сон. Убрав свитки на ближайший сундук, Амен опустился на край постели. Не задумываясь, принялся снимать сандали с ног Эвы. Нежно, почти невесомо касаясь ее щиколоток. На бархатной коже остались следы от застежек, которые он заботливо растер, массируя своими пальцами. Его ладонь скользнула выше, очерчивая линию бедра, задержалась там, сжав тонкую ткань одеяния. Зачем Эва появилась в его жизни? Почему перевернула все с ног на голову? Амен купался в крови таких, как она. Беспощадно и изощренно лишая каждого найденного черномага жизни. Охота, допросы, пытки, казнь. И снова по кругу. Много холодных душ держал эпистат в руках и был к ним безжалостен. В самой сути каждого шезму крылась тьма. Оставаясь в тени, большинство из них плело страшные интриги и заговоры. Но Эвтида… Амен не хотел в это верить. Все еще пытаясь отчаянно сопротивляться их взаимному сильному притяжению, он и сам не заметил, как давно пал жертвой. Его взгляд скользнул по ее изгибам, по пышной вздымающейся груди. Спокойное глубокое дыхание говорило о том, что Эвтида очень крепко спала. — Ты просто разденешь ее и уйдешь отсюда. — Амен глубоко вздохнул, разговаривая сам с собой. — Мне нужно держаться от тебя подальше, Неферут. На секунду прикрыв глаза и не задумываясь о своих дальнейших действиях, эпистат быстро избавил Эву от одежды, пытаясь не смотреть на ее обнаженное тело. Затем укрыл ее простыней, деликатно прикрыв те места, которые не должны быть видны постороннему взору. Тихо, стараясь не шуметь, Амен двинулся к выходу. Оказавшись у двери, он бросил последний долгий взгляд на Эвтиду и вышел в ночь.***
Темно. Слишком темно, чтобы разобрать дорогу. Горячий ветер размывает горизонт и путается в волосах, а раскаленный песок впивается в стопы, заставляя идти быстрее. Она прикрывает глаза ладонью, всматриваясь вдаль, и пытается спрятать лицо от палящего солнца. Впереди виднеются две фигуры. Девушка зовет. Пытается докричаться. Но все ее слова теряются в бесконечном и яростном шуме пустыни. Приближается буря. — Амен!.. — крик растворяется в вое ветра. — Амен!.. Тот оборачивается, держа за руку маленького мальчика, на голове которого красуется венок из белого мирта. Малыш машет ладошкой, подпрыгивает, хочет податься вперед. Она бежит к ним, но словно стоит на месте. Песок становится вязким, шаги даются с трудом. Тело Эвы быстро погружается в колючую, песчаную жижу… Отчаянный крик. Она борется со стихией, стараясь выбраться из зыбучего плена. Картинка перед глазами меняется. Эва видит, как Амен опускается на колени, держа на руках маленькое, окровавленное тельце. С головы малыша падет венок, листья которого окрашены в бурый, кровавый цвет… Она не может помочь ему, не может дотянуться… Ее засасывает глубже. Теперь вокруг не песок, а кровь. Густая и горячая она заливается в глаза, в уши, в рот, заставляя замолчать навсегда… Эва резко подорвалась на подушках, судорожно хватая ртом воздух. В горле пересохло, очень хотелось пить, а тело била мелкая дрожь. Озираясь по сторонам и пытаясь смахнуть со лба мокрые, прилипшие пряди волос, она медленно восстанавливала дыхание. Сон. Это был всего лишь сон. Жуткий кошмар. Эва находится в своей комнате совершенно одна, в безопасности. Метнув взгляд в сторону кровати подруги, она удивленно изогнула бровь. Где Дия? Который час? И… почему она голая?! — Что за?.. Исфет! — Эва плотнее укуталась в простынь и поднялась с постели. Прошлепав босыми ногами к окну, она наблюдала за тем, как просыпалось поселение. Она предполагала, что проспит намного дольше после выпитого вчера. Беспечная, снова наткнулась на эпистата… Эпистат! Эва вытянулась, как колосок на ветру, восстанавливая в памяти их разговор и перепалку. Незримый бог, она собиралась его поцеловать! Сама! Совсем обезумела! А что потом? Что было дальше? Она не помнила. Неужели снова? Неужели они провели ночь вместе?.. Эва завертела головой в поисках своей одежды. Ее одеяния были аккуратно сложены на крышке сундука рядом с папирусами. Она нахмурилась. «Ничего не понимаю… Лучше спросить все у Амена. Напрямую и лично», — Эва решила не откладывать разговор. Переодевшись и сунув под мышку сверток необходимых вещей, она поспешила в баню.***
Утренние ритуалы красоты взбодрили Эву, освежили мысли. Стоя в комнате, она уже заканчивала свои сборы. Идеально прямые темные волосы были убраны за уши и закреплялись с двух сторон маленькими вытянутыми гребешками. Платье из небесно-голубого легкого шелка струилось по юному, красивому телу, даря дополнительную прохладу. Ткань, сверху украшенная бисером и мозаикой, плотно прилегала, подчеркивая талию и грудь, а на спине сходилась крест на крест. Длинная юбка с широкими разрезами открывала вид на смуглые бедра Эвы. Она украсила ногу анклетом и поспешила к выходу. Оказавшись на улице, Эва уверенно зашагала в сторону хижины эпистата. Однако, не пройдя и половины пути, остановилась, приоткрыв рот и посмотрев вперед. Ей навстречу шла Дия, стыдливо опуская взгляд и стараясь не привлекать к себе внимания. Ее волосы выглядели растрепанными, губы припухли, и вообще весь вид кричал о том, что ее ночь прошла гораздо интереснее. Эва, не задумываясь, двинулась к ней. — Дия, где ты была? — Эва отвела ее в сторону. — Ты не ночевала дома? Что это? — девушка указала на шею подруги. Дия поспешила прикрыть волосами слегка припухший след от укуса. — Ничего, — щеки Дии залились румянцем. — Эва, ты просто не представляешь, какой он. — Она мечтательно вздохнула. — Он интересовался мной, тем, что мне нравится, задавал вопросы и так внимательно слушал. Потом развлекал своими историями о далеких землях. А после пригласил прогуляться по берегу Нила и там… так нежно целовал меня. Я… я думала, что ему понравилась ты, но… — Да о ком речь? — не выдержала Эва. — Конечно, о Ливии, — Дия замялась, не зная, куда деть свой смущенный взгляд. — Мы провели с ним ночь. Были только вдвоем. Эва в удивлении распахнула глаза, с трудом осознавая услышанное: — Что?! — Эвтида! — громкий голос Тизиана заставил ее обернуться, он шагал по направлению к ним. — Сегодня ты в моем отряде, едем в храм Амона Ра. У тебя десять минут, колесницы у конюшен. — Хорошо, господин, — она кивнула. — Мне бы с эпистатом поговорить и захватить папирусы. — Нет его, — отозвался охотник. — И несколько дней не будет. На западном берегу уже. — Он глянул через плечо Эвы, обращаясь к Дие. — Ты тоже поторопись, в отряде лекарей писарем будешь. Вторая лодка скоро отправится, поспеши. — Да, господин, — Дия сорвалась с места и поспешила к дому. — Что они будут делать там, на западном берегу? — Эвтида вернула внимание Тизиана на себя. — Помогать больным, что ж еще? — хмыкнул Тизиан. — Гробницы проверят, чтобы безопасно было. Потом и вас туда отправят с Рэймссом, наблюдать и записывать будете. Работы много, но твоя подруга пока одна справится. Кстати, папирусы у тебя прибавятся новые, поэтому ни к чему брать те, что дома. Сегодня займешься другим, идем, — он махнул рукой и двинулся в сторону конюшен. — Амен поговорил со жрецами при храме, они принесут тебе тексты, и в них нужно будет хорошо разобраться, а важное переписать. Тексты старые, будь внимательна. Эве ничего не оставалось, как идти следом и кивать головой. Все ее мысли сейчас были заняты другим. Почему он уехал? Сбежал? Не может быть, это глупости. Он просто выполнял свою работу. Но отчего же не поговорил с ней до отъезда? Струсил? На Амена это не похоже. Вероятнее всего, он использовал ее и решил, что Эва обойдется без объяснений. Такое поведение вполне могло быть обусловлено его статусом. Да, скорее всего, так оно и есть. Она всего лишь очередная. Какой бы охотник не хотел развлечься с шезму? С этими мыслями Эва и отправилась в Фивы, стараясь как можно глубже спрятать свое уязвленное самолюбие. Несколько дней спустя. Эва сидела в большой просторной библиотеке при храме Амона Ра. Время перевалило за полдень, и на улице стояла невыносимая жара, но здесь под высокими сводами было прохладно и хорошо. Эва устроилась на стуле в довольно необычной позе — сняв сандали, одну ногу она согнула в колене, второй — покачивала в воздухе, едва касаясь пальчиками пола. Она что-то читала и выписывала, губы ее бесшумно шевелились. Рядом на столе стояла тарелка с почти остывшим обедом, а вокруг были разложены свитки, папирусы с записями, чернила и тростниковые перья. Эва была настолько увлечена своим делом, что совершенно не замечала ничего вокруг. Она не думала, что свитки, над которыми придется работать, окажутся настолько интересными. Они несли в себе историю магии, рассказывали о шезму, а, самое главное, в нескольких из них содержались своего рода пророчества. Наверное, именно поэтому их разделили с Рэймссом. Он помогал охотникам на улицах Фив, выезжал с ними на рейды, фиксировал все то, чем они занимались, Эва же большую часть времени проводила в библиотеке. Ей запретили рассказывать о том, над чем она работает. Приказ верховного эпистата. Она многое изучила за эти дни, но особенного интересный свиток попался ей сегодня. Он был древним, хранился в необычном резном футляре черного цвета. Едва прикоснувшись к нему, Эва почувствовала себя странно, но потом поняла, в чем дело. Мертвый язык. Реммао многое рассказывал им об этом. Считалось, что языком давно не пользуются, и доказательства его существования было тяжело найти. Однако она держала в руках папирус, который был полностью исписан, но текст будто выцвел, виднелись лишь некоторые иероглифы. Решив отложить изучение скрытого на вечер, Эва занялась другими текстами. Амен появился неожиданно. Вошел бесшумно. Наблюдал за ней со спины, оперевшись плечом о колонну. Сам не понял, как оказался здесь. Едва лодка причалила к берегу, сразу же забрался в колесницу и уже через пару мгновений стоял в храме Амона Ра. Обещал же себе держаться подальше от Эвы, а что в итоге? С упоением впитывал каждое ее движение. Ненавидел себя за это, и оттого еще сильнее желал ту, что мыслях поселилась. Даже ночью покоя эпистату не было, во снах ему Неферут являлась. Эва ощутила его присутствие. Кончика носа коснулся до боли знакомый аромат парфюмерного масла. Она прикрыла глаза, сделав глубокий вдох. Выпрямилась, опустила ногу. По телу прошла дрожь. Как бы она не была зла на Амена, ее тело чувствовало его, реагировало вопреки всему. Сердцу не прикажешь. Эва села вполоборота: — Доброго дня, господин. — Доброго дня, Эва. — Амен склонил голову набок и сделал шаг вперед. Еще один. Эва поднялась из-за стола, видя, как эпистат приблизился к ней. Хотелось закричать, ударить его чем-нибудь, чтобы не смел произносить ее имя так интимно. Она стиснула зубы, отвела взгляд. Чуть обойдя стол, принялась раскладывать свитки, стараясь не думать о том, что Амен стоял на расстоянии вытянутой руки и не сводил с нее глаз. — Работаешь усердно? — он сложил руки на груди. — Работаю, — отозвалась Эва. — Зачем пожаловали, господин? — Как зачем? За стараниями твоими понаблюдать, оценить результаты, на итоги проделанной работы взглянуть. — Амен кивнул в сторону папирусов. — И как? Довольны? — она устремила колкий взгляд на эпистата. — Снова дерзишь, Неферут? Не напрашивайся, иначе… — Иначе что? Что, верховный эпистат? — она говорила тихо, не повышая голос. — Снова воспользуетесь моим беспамятством и сбежите? — сколько горечи было в этих словах, Эва не смогла ее скрыть. Волнение и эмоции давили, отчего она дышала чаще, непроизвольно сжимая пальцы. — Незримый бог… Эва, ты что же решила, что я овладел тобой и оставил одну? Разве я похож на человека, который поступил бы подобным образом? Я не позволил бы себе этого. Тем более… — Амен немного помолчал. — Мне нравится эта твоя борьба, — он усмехнулся. — Я не согласился бы на меньшее. То, как ты отчаянно сражаешься, пытаешься противостоять мне… А в итоге оказываешься в моих руках, как бы сильно не сопротивлялась. Эва смотрела на него во все глаза. Щеки порозовели то ли от смущения, то ли от негодования. Амен подходил ближе, огибая стол, Эва, повторяя его движения, отходила назад, шаг за шагом. Эпистат остановился: — Играть вздумала? — Амен прищурился. — Я бы не советовал. Эва не выдержала. Звенящее напряжение внутри лопнуло. Бушующие эмоции заставили действовать импульсивно. Схватив со стола папирусы, она не стала задумываться о последствиях. Первый свиток пролетел рядом с Аменом, не задев его. Второй угодил в голову, а третий эпистат отбил рукой. — Ты что творишь? — Амен тряхнул белыми прядями, взглянув на нее исподлобья. Эве этот взгляд не понравился, ох как не понравился. Она сорвалась с места. — Исфет! — эпистат рванул следом. Ненормальная, своенравная, строптивая девчонка! Он прибьет ее на месте, когда поймает! Но в голову Амена лезли совершенно иные мысли. То, что он собирался сделать с Эвтидой, понравится им обоим. Эва свернула в проход между стеллажей. Амен не отставал. Она слышала, как приближались его гулкие, тяжелые шаги. Что она делала? Незримый бог, куда деваться? Поворот, еще один и… она уперлась в тупик. Метнулась из стороны в сторону в какой-то слепой надежде спрятаться. Плечи судорожно поднимались от частого дыхания. Эва услышала, как эпистат появился сзади. Обернулась. Амен тоже тяжело дышал. Глаза его блестели в неясном предвкушении. — Видят боги, ты заслуживаешь порки, — горящий взгляд приковал ее к месту. — Сделала, что хотела? Довольна? Эва гордо вздернула подбородок: — Да… — голос не слушался. — Хорошо. Я тоже сделаю то, чего так хочу, — Амен двинулся на нее. Отстегнул набедренный пояс с клинком и швырнул куда-то в сторону. Стянул с руки золотое кольцо, плотно обхватывающее его бицепс. Ткань, что крепилась к нему, тоже снял. Продолжив держать свои атрибуты, эпистат вплотную приблизился к Эвтиде. — Ты не посмеешь, — очень тихо произнесла она. Лихорадочный блеск в глазах и расширенные зрачки выдавали ее. Эва знала, чем все это закончится. Она хотела этого. И Амен это видел. Она его единственный афродизиак, его наваждение. Он дышал этой девушкой и не замечал никого и ничего вокруг. Сладким ядом под кожу проникла, отравив сердце и душу. — Еще как посмею, Неферут. — эпистат склонился ближе. Ладонью провел по щеке, не спеша. Большим пальцем огладил контур губ, ловя реакцию, наслаждаясь ею. Эва сама потянулась к нему, охваченная этим дурманом. Амен с готовностью встретил ее губы, пробуя, жадно поглощая. Прикусил нижнюю, заставив ту всхлипнуть и чуть шире приоткрыть рот, чтобы мгновенно проникнуть туда своим языком. Эва так же, но робко, толкнула свой язык вперед, даря Амену ответную ласку, открываясь перед ним. Он запустил свободную руку в ее волосы, слегка сжав их у затылка, прошептал в губы, как в бреду: — Так томился от тоски своей. Думал сбегу, легче станет. Не помогло, все четыре дня мучался. И вот я снова здесь… В плену твоем, шезму. Эва не нашлась, что ответить, потому как сама этого желала. Поглаживала ладонями рельефные руки и грудь эпистата. Спустилась губами на сильную шею, провела языком влажную дорожку до уха, прикусив мочку. Амен едва сдержал стон, кожа покрылась мурашками. Он медленно отстранился от Эвы. — Тише, моя непокорная Неферут, сегодня я буду сводить тебя с ума, — его голос охрип от возбуждения. Эпистат легонько подтолкнул Эву назад, заставив упереться спиной в стеллажную лестницу. Перехватив свой кафф, который был нанизан на ткань, Амен перекинул его через верхние перекладины лестницы, еще раз пропустив ткань через браслет. Подобным образом он хорошо зафиксировал образовавшуюся петлю. Взяв Эвтиду за руки, он поднял их над головой и плотно связал запястья. Та слегка дернулась, подалась вперед в немом протесте. — Что ты?.. — Эва не договорила, ощутив, как мужская рука скользнула по ее талии, переместившись на живот и спустившись ниже. Эпистат ловил каждый ее вздох, наслаждался реакцией ее тела и тем, как припухли губы девушки от его поцелуев. Такая податливая, мягкая, соблазнительная. — Хочу попробовать тебя на вкус, — ладонь Амена с силой надавила на лобок Эвы, заставив ее прогнуться. — Раздвинь ноги шире. Ну же, маленькая шезму, вот так… Довольный тем, что Эва выполняла его приказы, эпистат потянулся к едва заметным шнуркам на ее юбке. Развязал их, позволив ткани пышным облаком опуститься к ее щиколоткам. Поглаживая нежную кожу ягодиц, Амен заставлял Эву дрожать от желания. Она хотела, чтобы он коснулся ее там… Тугой узел наслаждения, образовавшийся внизу, сводил ее с ума, между ног было невыносимо мокро. Эпистат с силой стиснул ее бедра, прижимаясь ближе, демонстрируя свое возбуждение. Снова поймав губы Эвы, впился в них жадным, голодным поцелуем, смакуя, ловя каждый вдох, выпивая ее до края. Она застонала, наклонившись вперед, ближе. — Тише, Неферут, нас могут услышать, — Амен улыбнулся, оставив поцелуй на ее ключице. Спустился ниже, оголив ее грудь. Одну накрыл ладонью, зажав сосок между двух пальцев и слегка оттянув его, другую принялся ласкать языком, обводя ореол по кругу, касаясь острой пики и полностью облизывая, лишая Эву рассудка. Она потерялась в ощущениях, не понимая, что происходило вокруг. А когда Амен опустился перед ней на колени и закинул одну ее ногу к себе на плечо, не сразу осознала, в чем дело. Дыхание мужчины коснулось мягкой, разгоряченной плоти, а за ним присоединился и язык, нахально раздвинув розовые, влажные складочки, он скользнул внутрь, прошелся по самому чувствительному месту, даря невероятно нежные, мучительные ласки. — А-а-амен… — его имя стоном сорвалось с губ Эвы. Она опустила затуманенные глаза вниз, ловя его порочный, дикий взгляд. Эпистат смотрел на нее, продолжая вылизывать — так откровенно и умопомрачительно, бесстыже касаясь ее губами там, где до этого никто не смел. Горячий мужской язык дарил Эве запретные ласки, отчего она по наитию, забыв о приличиях, подавалась бедрами вперед. Мышцы ног свело, они подрагивали. Пальцы Амена впивались в ягодицы Эвы с сумасшедшей силой, оставляя на них следы, притягивая ближе к себе. Он то замедлялся, то снова засасывал чувствительный бугорок, плотно обхватывая губами, дразня языком возбужденную плоть. Казалось, Эве не хватало воздуха, она подумала, что теряет сознание. Ее глаза закатились от удовольствия, а рот приоткрылся в немом стоне. Она шептала имя Амена, просила не останавливаться. Но эпистат прервал свою сладкую муку. Оставив поцелуи на бедрах, животе и груди, он поднялся. Его губы переместились на шею и выше. Дыхание коснулось уха Эвтиды, приятно пощекотав. — Я хочу, чтобы ты достигла высшей точки, когда я буду внутри, — Амен пьяно улыбнулся, продолжив шептать. — Лишь поэтому прервался… Эва промычала в ответ что-то нечленораздельное. Эпистат развернул ее к себе спиной, легонько надавил на поясницу, чтобы та прогнулась. У самого подогнулись ноги от представшего перед ним вида. Такая беззащитная, разгоряченная, мокрая. Открытая лишь для него. Приспустив хлопковые штаны, Амен освободил свой каменный от возбуждения член. Сильнейшая эрекция заставляла его орган подрагивать, а на головке выступила крупная капля перламутровой смазки. Эпистат плотно обхватил себя, задвигал рукой вдоль ствола, сильнее сжимая у головки. Прижавшись к Эве, провел членом между ее ягодиц, с удовольствием подметив, как та приподняла свою попку ему навстречу. Скользнув ниже, уперся головкой в мокрое, горячее лоно, поводил немного вверх-вниз, поддразнивая Эву, и вошел во всю длину одним движением. Пришлось остановиться, подавить собственный стон. Амен чуть было не кончил, перед глазами заплясали яркие блики. Эва всхлипнула, подавшись бедрами ему навстречу, требуя большего. Тот качнулся вперед, затем еще. Его движения были плавными, глубокими. Он, прогибаясь в бедрах, насаживал Эву на себя, слегка запрокинув голову, млея от наслаждения. Укромный уголок, скрытый от посторонних глаз, наполнился звуками ритмичных соприкосновений и шлепков. Амен начал глухо постанывать, разглядывая Эву. Замедлился, произнес: — Нет, нет, — голос был хриплым, низким. — Я хочу видеть тебя, хочу видеть твои глаза. Остановившись и развернув ее к себе, эпистат подхватил Эву ладонями под ягодицы таким образом, что ее ноги оказались закинуты на его согнутые локти. Эва охнула, ощутив следом глубокое проникновение. Теперь Амен не сдерживался. Размашистыми движениями бедер самозабвенно трахал Эву. Терзал ее губы поцелуями, позволяя ей в ответ делать то же самое. Их языки сплетались в неистовом танце. Они тонули в этом безумии, выпивая дыхание друг друга. Движения Амена стали более быстрыми, рваными. Оргазм накрыл его первым. Сильнее прижав Эву к себе, он задвигался резче. Эпистат кончал в нее. Изливался, содрогаясь всем телом, продолжая хаотично двигаться внутри. Зрачки расширились, поглощая всю светлую радужку, делая взгляд Амена более темным, хищным. Из его груди вырывались хриплые стоны наслаждения. Он продолжал держать Эву, не разрывая зрительного контакта. Она задрожала. Вокруг нее все поплыло от налетевшего, как вихрь, оргазма. Она задержала дыхание, пытаясь громко не кричать. Не вышло. Стены библиотеки все же услышали сладкий и протяжный стон Эвы. Ее мышцы сжались вокруг пульсирующего члена Амена, вторя его оргазму и даже усиливая его. Эпистат не выдержал, зарычал, схватил ее рукой за лицо, сжав щеки и притянув для поцелуя. Мокрого и глубокого. От непрекращающихся толчков густая белая жидкость стекала по неприлично задранным ягодицам Эвы… Она все еще продолжала сокращаться, чувствуя приятную наполненность и тяжесть внизу. Эти ощущения были совершенно новыми и вместе с этим какими-то правильными. Амен медленно остановился. Вышел из Эвы, размазывая тягучее семя по ее промежности. Тело сводило от приятной истомы. Он уронил голову на ее грудь, слушая, как бьется сердце. Осторожно удерживая ту на весу, эпистат освободил ее руки, позволив себя обнять. Эва с нежностью погладила его плечи, шею, лениво зарылась пальцами в волосы. Льнула к нему, как кошка. Он отошел от стеллажей и аккуратно поставил ее на пол. Привел в порядок свою одежду, затем помог одеться Эве. Деликатно поправил верх наряда, разгладил складки, не туго зафиксировал длинную, струящуюся юбку. Ее удивляла эта забота, но несомненно нравилась. Эва поймала его руку, поднесла к своему лицу и прижалась к ней щекой. Амен склонился ниже, касаясь ее лба своим. — Теперь все будет по-другому. Сама ведь чувствуешь, только еще не понимаешь, как это обернется, — эпистат помолчал. — И я не понимаю, Неферут. Но одно знаю точно, не потерплю рядом с тобой других. Твоя тайна теперь наша общая, — он вздохнул. — Околдовала меня. Это уловки черномага такие? Эвтида хитро прищурилась: — Кто знает, господин. — Не забывай, шезму, твои особенности мне в работе необходимы, — улыбаясь, Амен развернулся к выходу из лабиринта библиотеки, за руку уводя Эву за собой. — Попрошу Тизиана отвезти тебя, свитки домой возьмешь, изучишь, что осталось. Вечером обсудим все, поделишься мыслями. Возможно, мы упускаем что-то важное. Эва молча кивнула. Жизнь стремительно менялась, заставляя играть по своим правилам. И та подстраивалась. Она адаптируется, как всегда. Амен же был из тех мужчин, кто подобные правила оборачивал в свою пользу. Идеальный тандем. Уникальный по своей сути. Охотник и шезму. Но они даже и не знали, какая буря ждала их впереди.