In the mood for love (the best lovers edition)

– Я строго по девочкам. Я не думаю о Тэхёне, – отрапортовал Чонгук, сидя за столиком одного из фешенебельных баров Мëндона и потягивая текилу. – В первом утверждении содержится неверная предпосылка, следовательно, второе утверждение является ложью, – изрёк Намджун, сканируя взглядом опешившего визави. Какого чёрта? – Хён, не умничай, мы не в этой твоей Академии, – ощетинился Чонгук, но тут же сник. – Неуважение к старшим, – протянул Намджун и, сощурившись, принялся разглядывать Чонгука сквозь содержимое своего бокала. Что и требовалось доказать – скорее, верблюд пройдёт сквозь игольное ушко, чем Намджун ляпнет хоть что-нибудь приземлëнное. – Раз ты не думаешь о Тэхёне, вот совсем нисколько, иди и подбей клинья к той мелированной блондинке, – выдал Намджун, решивший немного подзадорить младшего. – Кажется, она пожирает тебя глазами. – Кажется, кто-то выдаёт желаемое за действительное, – подражая интонации Намджуна, важно заметил Чонгук. – И пожирает она вовсе не меня. Намджун отставил бокал недопитого мартини на край стола, изящным жестом пригладил волосы и поправил воротник рубашки. Поразмыслив с минуту, он снова взял бокал за ножку: – Мотай на ус, пока я жив, школяр, – Намджун встал из-за стола с самым решительным видом. Сказать, что Чонгук сгорал от любопытства, значило не сказать ничего. Кто знает, быть может, в этот раз звëзды сойдутся и Намджуну улыбнётся удача? Чонгук правда на это надеялся. С каждым новым шагом Намджуна улыбка девушки ширилась, что Чонгук счëл добрым предзнаменованием. Однако эта улыбка таяла на глазах по мере того, как Намджун раскрывал шлюзы своего красноречия. В финале развернувшегося действа блондинка поспешно поднялась на ноги и, извинившись, засеменила к выходу. Незадачливый Дон Жуан грузно опустился на стул, всем своим видом признавая горькое поражение. – Что ты наплëл этой бедолаге? – поинтересовался Чонгук. – Ничего особенного. Сначала я спросил, как она проводит здесь время, затем рассказал немного об устройстве Вселенной, а в заключение уточнил, знает ли она, сколько цифр в числе пи. Чонгук чуть не взвыл. – Ты что, ищешь девушек в барах для того, чтобы трепаться с ними о науках? – Само собой. Скажи на милость, как можно найти общий язык с человеком, который не в курсе, чему равняется число пи? – Ты ещё диссертацию свою в баре напиши, – сострил Чонгук. – Цыц! Надо будет, и учёную степень здесь защищу, – нашёлся с ответом Намджун. – Между прочим, я не отчаиваюсь. В Сеуле полно девушек, которым по душе такие горячие нëрды, как я. А вот кто-то убивается из-за лучшего друга, теряя при этом сон, покой, аппетит... – Ничего я не теряю! – запротестовал Чонгук и единым духом опустошил бокал. – Тебя не учили, что старших нельзя перебивать? – Намджун цокнул языком и принялся загибать пальцы. – Так вот, сон, покой, аппетит, и, вдобавок ко всему, гетеросексуальность. Чонгук приготовился было возразить, но быстро понял, что у него нет достаточно убедительного контраргумента. Правда была на стороне Намджуна – с появлением Тэхёна в жизни Чонгука последний стал слегка опасаться за свою ориентацию. А произошло это, на минуту, ещё в средней школе. Впрочем, это не мешало ему ухлëстывать за девицами, ибо в его картине мира до определённого времени не существовало такой комбинации как «мальчик плюс мальчик». Когда же час пробил, Чонгук всё ещё рассматривал Тэхёна в одном качестве – ни о каких романтических чувствах речи не шло. Они были закадычными друзьями с тех самых пор, как Тэхёна перевели в новую школу; с того момента миновало чуть больше десяти лет. Стоило им приземлиться за одну парту, как они стали неразлучны; там, где принимал участие один, чудесным образом нарисовывался другой. На день всех влюблённых они дарили друг другу самодельные валентинки с совершенно дурацкими, но милыми надписями. Сей ритуал воспринимался как игра, но так на самом деле и обстояли дела. Ровным счётом до того, пока обоим не перевалило за двадцать. Это был рубеж, после которого их достаточно специфичная дружба должна была либо трансформироваться, либо подойти к концу. ... Непостижимым образом выходило, что ни один из них не задерживался в отношениях более полугода или около того. После очередного разрыва они неизменно шли друг к другу в поисках поддержки и утешения. За стаканом чего-нибудь крепкого, видеоиграми, бесцельными шатаниями по ночному городу они прекрасно проводили время только вдвоём. Бытие вновь казалось вполне сносным. Впрочем, как-то раз Чонгук в отношениях с некой Джиëн зашёл настолько далеко, что молодые люди намеревались представить друг друга своим родителям. Незадолго до этого, тем не менее, в очередной стычке Джиëн в сердцах направила Чонгука по известному адресу, на что тот тоже вспылил и не остался в долгу. После он, правда, раскаивался, что нагрубил даме, но угрызениями совести терзался сравнительно недолго. Спустя некоторое время Чонгук уже стоял на пороге тэхëновой квартиры, перечисляя все смертные грехи, присущие Джиëн. Он чувствовал, что имел на это моральное право, так как знал, что Джиëн в этот самый миг точно так же распекает его перед лучшей подругой. Эта последняя была его запасным вариантом на случай, если с Джиëн всё пойдёт наперекосяк. Но, к счастью или нет, Чонгуку там решительно ничего не светило. – Хëн, я так больше не могу, – сетовал он на свою тяжёлую участь. – В толк не возьму, что им надо. Открой секрет, как понять женщин? – Здесь я тебе не помощник, – пожал плечами Тэхён, – у меня, сам знаешь, проблем вдвое больше. Я не понимаю ни женщин, ни мужчин, – Тэхён внимательно взглянул на Чонгука и задумался на долю секунды, – ни даже себя. Тэхён давал уроки игры на фортепиано в одной из частных музыкальных школ столицы, а по вечерам исполнял джаз в ресторанах. Его берущий за душу баритон был известен на всю округу, так что заведения питания с живой музыкой наперебой зазывали его к себе. Тэхён окончил консерваторию по специальности «общее фортепиано» с красным дипломом и в целом был доволен жизнью. Чего нельзя было сказать о Чонгуке, который всегда учился через пень-колоду и закончил университет только с божьей помощью. Он занимался разработкой инвестпроектов и непрерывно учился, но без всякого энтузиазма и только потому, что это приносило ему солидный заработок. На поверхностный взгляд друзья были, как «лёд и пламень», но их объединяли общие увлечения, насыщенное событиями прошлое и, ко всему прочему, неудачи на личном фронте. – Честное слово, Чонгук, я когда-нибудь уволюсь, брошу всё и махну на Новые Гебриды, – бунчал Тэхён, спуская очки к носу, – эти закавыки, которые по недоразумению называются нотами, сведут меня с ума, – Тэхён как раз проверял домашние задания своих учеников, когда Чонгук нагрянул к нему с разбитым сердцем. Валяться на кровати Тэхëна, наблюдая, как он закипает и выслушивая его брюзжание, было лучше любого свидания, подумалось тогда Чонгуку. Почему дела обстояли именно так, он предпочитал не рассуждать – кто знает, к каким выводам могла привести столь бурнопротекающая работа мысли. Чонгук оставил его в покое и уставился в телефон, потому что просто молча таращиться на Тэхёна было чересчур подозрительно. И хотя Чонгук с немалой охотой предался бы этому занятию, он не мог позволить себе ничего подобного. Ему было хорошо рядом с Тэхëном, даже когда тот был целиком поглощëн работой и не обращал на Чонгука ни малейшего внимания. Время от времени Тэхён всë-таки кидал на друга беглый взор, меланхолично вздыхал и вновь брался за дело. – Не бывает всё как по нотам, – отчеканил Тэхён, снимая очки и потирая переносицу. – Знаешь, мне кажется, я устал от отношений. Хочу взять паузу на неопределённый срок, – сообщил он, обрушившись на постель рядом с Чонгуком. – Паузу? Почему? – Чонгук отшвырнул опостылевший телефон в сторону. Теперь у него появилось законное основание смотреть на Тэхëна, сколько душе угодно. – Мне нужно некоторое время, чтобы кое-что обдумать. Видишь ли, – Тэхён собрался с мыслями, – существует один человек, в чувствах к которому я не могу до конца разобраться, – тихо проговорил Тэхён, пристально разглядывая Чонгука вблизи. – Он очень дорог мне, и я не хотел бы разрушить всё, что уже выстроено между нами. – Хён, ты с такой теплотой отзываешься о нём, – вымолвил Чонгук, игнорируя кольнувшую сердце ревность. – Я не сомневаюсь в том, что ты примешь верное решение. Тэхён понуро улыбнулся. – Xbox? – предложил он, желая переменить тему. – Не откажусь. В последнее время они избегали длительных задушевных разговоров о каких бы то ни было чувствах. Этому было лишь два объяснения: либо им не о чем было толковать, либо накопилось столько, что оба попросту опасались столкнуться лицом к лицу с правдой. *** Раз или два в месяц Тэхён и Чонгук с общими друзьями участвовали в паб-квизах, где совмещали приятное с полезным: опрокидывали бокал за бокалом и набирались знаний. Как ни парадоксально, идея посетить данное мероприятие впервые пришла не Намджуну, который не прочь был блеснуть своим выдающимся умом при любом удобном случае. Он уже не вносил никаких предложений, потому что наперёд знал, что друзья, с вероятностью, скажем, сто процентов, встретят любую его инициативу отказом. А зачинателем славной традиции стал Юнги, тоже своего рода интеллектуал. Намджун ещё две недели дулся на друзей: мол, если бы инициатором выступил он, никто бы не согласился. Подобные вылазки, как известно, способствуют более тесному сближению; с Тэхёном и Чонгуком это произошло в буквальном смысле. В тот вечер Тэхён благоухал, как райский сад, и Чонгука тянуло к нему, словно магнитом. Как и было заведено, они уселись рядом, что никого уже не удивляло. И хотя места за столом было достаточно для всей их разудалой компании, через пятнадцать минут одна нога Чонгука оказалась заброшена на ногу Тэхёна. Малое время спустя вторая конечность Чонгука была обнаружена там же, а ладонь Тэхёна прочно обосновалась на его коленке. Намджун, от зоркого ока которого ничто не могло скрыться, лишь хмыкнул. Когда же Чонгук, незаметно для себя, уже восседал на коленях Тэхёна, крепко обнимаемый им за талию, Намджун негромко присвистнул. Затем случилось то, чего никогда прежде не случалось: Тэхён придвинул друга вплотную и совсем не по-дружески приложился губами к его затылку. От неожиданности Чонгук пропустил вопрос и в целом не мог должным образом сосредоточиться на игре. Его никогда не целовали в затылок. Его никогда не целовали так нежно. Тэхён водил кончиком носа по его затылку, и Чонгук чувствовал, как дыхание друга понемногу учащается. Чонгук не в силах был сопротивляться, и вряд ли ему этого хотелось. Где-то на задворках сознания скитались мысли, что это «неправильно» и «друзья так не делают», но какая разница, если ему было чертовски хорошо здесь и сейчас? Чонгук уложил ладони на руки Тэхёна, оплетëнные вокруг его талии, ощутив, как тот усиливает хватку. Они ещё никогда не были настолько близки. Они всегда любили прикасаться друг к другу, однако их прикосновения не были окрашены в романтические тона. Потехи ради, они часто боролись, особенно в бытность свою юнцами, подолгу обнимались, клевали друг друга в щëки, но это был иной коленкор. – Х-хëн, – промямлил Чонгук, оборачиваясь, чтобы заглянуть в лицо друга. Где-то неподалёку, громко хлопнув, вылетела пробка шампанского – их команда одержала уверенную победу. – Что-то не так? Прости, – голос Тэхёна звучал ниже обычного. Он устало прикрыл веки, и его ресницы коснулись чонгуковой шеи. Тэхëну хотелось лишь одного – остаться наедине с другом и поведать ему обо всём, что наболело. Рассказать ему о его оленьих глазах и кроличьей улыбке, переливчатом смехе и мерно журчащем голосе. Чонгук редко пел, чаще напевая что-то неразборчивое себе под нос, но, когда это происходило, Тэхён весь обращался в слух. Благодаря своей музыкальной сноровке, он безошибочно распознал в Чонгуке неплохие вокальные задатки. Неторопливой мелодией своего голоса тот рассказывал истории, которые Тэхён готов был слушать до самозабвения. – Всё в порядке, хëн, – Чонгук развернулся всем корпусом к другу. – Ты выглядишь немного уставшим. Мы можем уйти, если хочешь, – заботливо произнёс Чонгук, заглядывая в глубь чужих глаз. Лицо Тэхёна украсила улыбка умиления – его милый Чонгук-и, всегда чуткий к оттенкам его настроения, интуитивно обо всём догадался. Сгрести бы его в охапку и не размыкать объятий до рассвета, не отпускать, сделать своим. – Ты не должен уходить из-за меня, – пробормотал Тэхён, уткнувшись лбом в чужое плечо. Чонгук покачал головой: – Игра была интересной, а всё, что будет происходить после, уже не очень. В итоге они откололись от загулявшего коллектива, чтобы немного покружить по ночному городу. Неоновые вывески, свет бесчисленных фонарей, фары проносящихся мимо автомобилей всегда действовали на Чонгука завораживающе. И тот факт, что всё это он видел, по приблизительным подсчётам, миллион раз, не имел никакого значения. Атмосфера оживлённых ночных улиц настраивала его внутренний приёмник на своеобразный любовный лад. Сколько раз они валандались по этим узким улочкам, столько раз Чонгук мысленно признавался в любви своему другу. Он делал это безотчëтно, не воспринимая всерьёз эмоции, зарождающиеся в его сердце с каждой новой прогулкой. Иногда он цеплялся за рукав Тэхëна, прижимался к его плечу и жмурился от накатывающего волнами счастья. Тэхëн всё о чём-то шутил, со смехом пытался спихнуть с себя прилипчивого друга, но тот и не помышлял о том, чтобы сдаться. Они завернули в круглосуточное кафе, где Чонгук в какой-то момент обнаружил, что всё, что он видит перед собой – губы Тэхëна, элегантно обхватившие трубочку от коктейля. Это было странно, и Чонгук, потягивающий банановое молоко, влепил самому себе гипотетическую пощёчину. Впрочем, «эффект» длился недолго. Через несколько минут он, поддерживая, однако, диалог как ни в чём не бывало, гадал, каковы губы Тэхëна на вкус. Это было что-то новое – Чонгук никогда не заходил столь далеко в своих фантазиях о лучшем друге. К слову, их и не существовало. До этой поры. К тому моменту, когда они покинули заведение, Тэхëн заполонил собой всё сознание Чонгука: бронзово-песочная кожа, изящно очерченная линия рта, каждый взмах ресниц, длинные пальцы. Перед мысленным взором возникла картина друга, который в задумчивости склонился над фортепиано, перебирая клавиши. Чонгуку довелось пару раз наблюдать за игрой Тэхëна – поначалу спокойный, нарастающий к середине и вовсе безудержный в конце темп внушал благоговейный трепет. Без преувеличения, эти пальцы вызывали к жизни подлинное волшебство. За диалогами, темы для которых были, похоже, неисчерпаемы, Чонгук и Тэхëн проделали путь в направлении чонгукова дома. Как правило, в конце подобных променадов один из них провожал до дома другого. Так вышло, что они жили по соседству, и расстояние, отделявшее их дома, преодолевалось обычно за пятнадцать минут. Весьма практично, учитывая, как часто они наведывались друг к другу, дабы разделить друг с другом свои многочисленные горести и радости. – Мы здорово провели время. Спасибо, – произнëс Чонгук и потупил взор. Он мучительно размышлял над тем, стоит ли озвучивать то, что битый час не давало ему покоя. – Тебе спасибо, Гукки. Эм, – Тэхëн почесал в затылке, – прости, если пересёк черту тогда в пабе. Не знаю, что на меня нашло. – О, не переживай, я вообще-то не имею ничего против, – улыбнулся Чонгук, нервически потирая пальцы. Одно из двух – либо он учтиво попросит Тэхëна поцеловать его, либо возьмёт инициативу на себя и разрушит их дружбу навеки. Тэхëн взглянул на друга заинтересованно. – Тэ, мне тут подумалось, сам не знаю, почему... – Чонгук ненадолго отвёл взгляд в сторону, – пойми меня правильно, но мне просто стало любопытно, каково это – целоваться с парнем, – кажется, Чонгук никогда ещё не оказывался в столь уязвимом положении. Тэхëн чуть нахмурился. – Я понимаю твоё любопытство, но ничем не могу помочь, – выдал он несвойственным ему безучастным тоном. Чонгук же проклинал себя, на чëм свет стоит – и кто только тянул его за язык? – В любом случае, Чонгук-и, – продолжал Тэхëн, смягчая интонацию, – тебе ничего не стоит отыскать того, кто бы удовлетворил твоё любопытство, – Тэхëн потрепал поникшего друга по плечу. – Ты красивый парень, и, я полагаю, многие мужчины согласились бы со мной, – Тэхëн скользнул оценивающим взглядом по Чонгуку, от макушки до пят, и обратно. – Ну, бывай. С этими словами он развернулся, поднял воротник пальто и зашагал в сторону своего дома, спрятав руки в карманы. Сбитый с толку Чонгук ещё какое-то время провожал взглядом его фигуру, ощущая приятную тяжесть тэхëновой ладони на своём плече. *** «Ты красивый парень, и, я полагаю, многие мужчины согласились бы со мной». Чонгуку не требовалось подтверждение этого от других мужчин – отныне существовал лишь один, чей взгляд Чонгук хотел ловить на себе снова и снова. Пусть Тэхëн отказал ему в его невинной просьбе, но теперь, некоторое время спустя, Чонгук полон решимости добиться своего. Они не пересекались целых две недели после того инцидента – Тэхëн ссылался на высокую загруженность, да и Чонгуку подкинули новый проект, над которым предстояло поломать голову. Он допоздна задерживался на работе, и каждый раз, вернувшись домой, его сил едва хватало на то, чтобы кое-как приготовить ужин. Эти поздние возвращения навевали на него тоску – почему он раньше не замечал, насколько сильно его квартира пропиталась одиночеством? Он утратил всякий интерес к привлекательным девушкам, которыми кишмя кишела его корпорация; это лишний раз убеждало его в необходимости прояснить ситуацию с Тэхëном. Что если Намджун был прав, и Чонгук в действительности не такой уж отпетый гетеросексуал, как привык о себе думать? Выяснить это он решил, заехав за Тэхëном после работы, предварительно согласовав с ним встречу. У того как раз заканчивался урок с последней ученицей, которая только сегодня приступила к занятиям. Дверь в кабинет Тэхëна была приоткрыта, и Чонгук, прищурившись, немного понаблюдал за процессом. Тэхëн был в своей стихии – он обожал детей и любил с ними возиться. Их честность и незамутнëнность, которые они ещё не растеряли, приводили его в восторг. Единственное, чего он не выносил, так это проверять их домашние задания, но, вспоминая свой почерк в их возрасте, всё им прощал. Девочка лет шести или семи, с блестящими глазами, двумя хвостиками и пока ещё подлинным энтузиазмом внимала каждому слову учителя. Чонгук устремил взор на Тэхëна и застыл в восхищении – сфокусированный взгляд, утончëнные пальцы на клавишах, проблеск улыбки, когда девочке удавалось отличить одну ноту от другой. Тэхëн был прекрасен. Чонгуку понадобилось десять лет, чтобы разглядеть в нëм истинную красоту. Вскоре дверь распахнулась, и окрылëнная первыми успехами малышка вылетела из кабинета навстречу маме, пулей проносясь мимо Чонгука. Собрав волю в кулак, он решительно шагнул вперёд, и, закрыв за собой дверь, сделал глубокий вдох. Сейчас или никогда. – Привет, Чонгук-и, – беспечно улыбнулся Тэхëн, убрал нотную тетрадь и захлопнул крышку фортепиано. – Мне осталось собрать рюкзак, и мы сможем поехать куда-нибудь... – Хëн, подожди минуту, – Чонгук был серьёзен, как никогда. – Куда мы постоянно бежим? Когда в последний раз мы с тобой просто разговаривали? Без всей этой мишуры... – Чонгук приблизился к другу вплотную и уложил ладонь на его плечо. Тэхëн выглядел самую малость встревоженным, но не отводил глаз. Где глубокомысленные диалоги до рассвета, где смех, после которого сводит скулы, где объятия до рëберного хруста, где задор, спонтанность, энергия молодости? – Я хочу провести время так, как раньше. Мои самые яркие воспоминания так или иначе связаны с тобой, Тэ. Я помню всё, что ты заставлял меня чувствовать, всё, что ты говорил, и высоко ценю это. Я скучаю по нам. И ещё, – Чонгук задержал взгляд на чуть поджатых губах Тэхёна, – я чертовски сильно хочу поцеловать тебя. Несколько секунд Тэхён сосредоточенно всматривался в лицо напротив, затем, не обронив ни слова, притянул Чонгука к себе за затылок для поцелуя. ... Целых полторы минуты Чонгук постигал, что значит целоваться с парнем, ясно сознавая лишь одно – это превосходит самые смелые его ожидания. То, как Тэхён напористо перехватил инициативу, углубляя поцелуй и задействуя язык, вызывало ощущение уплывающей почвы из-под ног. Чонгук ещё сразится с ним за право первенства, иначе бы он не был собой, но не сегодня. Сегодня он хотел капитулировать в этих руках, которые собственнически блуждали по его талии, заставляя терять представление о пространстве и времени. Чонгук крепко цеплялся за чужие плечи, желая продлить момент насколько возможно, и отрывисто простонал, когда Тэхён медленно отстранился. – Ничего себе, – охнул он, бросая взгляд на смарт-часы, – частота сердцебиения и пульс зашкаливают, – Тэхён усмехнулся, – и в этом твоя вина, непорочный искуситель. Чонгук слабо улыбнулся, мельком глянув в сторону – за окном запорошил первый снег. – Хëн, я мечтал об этом с того момента, как ты отказал мне. Это так... – Чонгук в задумчивости возвёл глаза вверх, – я не могу подобрать слов. – Так что, мы всё ещё друзья? – Ммм, не совсем, – Чонгук коротко ухмыльнулся, – ты, конечно, отличный друг, но мы дружим уже тысячу лет. Я думаю, ты мне нравишься. Но с дружбой это не имеет ничего общего. – Откровенно признаться, когда ты попросил меня о поцелуе, я насторожился, потому что посчитал, что ты удовлетворишь любопытство и пойдёшь покорять очередную условную Джиëн, – Тэхён стыдливо опустил взгляд, – прости, пожалуйста, что не доверял тебе. – Всё нормально, хëн, – почти шëпотом проговорил Чонгук, – как бы то ни было, ты остаëшься честным со мной. Тэхён ласково провëл ладонью по волосам младшего. – Я влюблён в тебя, наверное, четыре года. Помнишь наш отдых на Чеджу? Чонгук просиял. – Спрашиваешь, – парень принял мечтательный вид, – это был дружеский «медовый месяц», если это имеет какой-то смысл. – Это был переломный момент. Когда мы глухой ночью дурачились на пляже, и в конце концов я повалил тебя, нависнув сверху, то увидел отражение звëзд в твоих глазах. Знаю, это звучит как сентиментальный вздор, но тогда я подумал, что ничего более захватывающего ещё не видел, – Тэхён усмехнулся в сторону, – ты бы знал, чего мне стоило не поцеловать тебя тогда. Чонгук обвил руками талию Тэхëна, прильнув к его груди. – Четыре года? И как долго ты собирался отмалчиваться, хëн? – Мне казалось, что твоё влечение к девушкам незыблемо, поэтому не решался. Мне бы в голову не пришло, что тебе может быть интересно что-то другое. Чонгук слегка толкнул Тэхёна ладонью в грудь, ощущая прилив тепла и счастья, которые то и дело захлëстывали его, когда они оказывались настолько близки. Дальше всё закружилось, точно в волшебной сказке. Единственное, что Тэхён и Чонгук могли различить в этом водовороте – накрывшее с головой чувство эйфории, не отпускавшее ни на минуту. Они жили друг у друга попеременно и возненавидели каждый свою работу, поскольку она разлучала их на восемь или, что хуже, девять часов. Порой они были вынуждены работать сверхурочно, и, встретившись вечером, набрасывались друг на друга, словно голодные хищники на добычу. Они целовались до потери чувств, стремительно рушились на постель, срывали друг с друга одежду и... засыпали беспробудным сном, потому что порядочно вымотались за день. Оба вожделели большего, но, помимо обоюдной усталости к концу дня, существовала ещё одна препона на пути к вышеозначенному «большему». Одним прекрасным вечером, когда Чонгук был занят изучением английского за ноутбуком, а Тэхён – проверкой домашнего задания своих учеников, последний внезапно прервался и воззрился на Чонгука. Спустя пару мгновений тот оторвал взгляд от монитора, весь обратившись в слух. – Взрослая жизнь – отстой. Я, кажется, только теперь понимаю это в полной мере, – Тэхён сдвинул очки ко лбу, – у меня даже нет времени как следует трахнуть своего парня, – Тэхён тяжело вздохнул, не спуская с Чонгука глаз, всем своим видом демонстрируя обречëнность. Чонгук скептически изогнул бровь. – В толк не возьму, о каком парне ты ведëшь речь, но послушай моего совета, Тэхён-и – держи при себе свои причиндалы, – отрезал он, с вызовом заглянув в глаза напротив. Тэхён выдержал паузу, откинулся на спинку стула, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, и лукаво сузил глаза. – То есть ты нагло утверждаешь, что мои «причиндалы» не представляют для тебя интереса? Щëки Чонгука предательски запылали: ему пришло на память, как, засыпая на боку, он зачастую ощущал нечто внушительное, упирающееся аккурат в его задницу. И хотя подобное взаимодействие происходило через ткань боксеров, это был весьма приятный опыт, если не сказать больше. И не то чтобы Чонгук никогда не фантазировал на тему того, как Тэхён бросает его на кровать, с силой вдавливает в матрас и доводит до, вероятно, лучшего в жизни оргазма. Но Чонгук не мог так просто выдать себя – не в его правилах. Его, быть может, раздирает желание трахнуть Тэхëна во всех тех изощрëнных позах, которые он рисовал в своём воображении на сон грядущий. – Я не это имел в виду, – замотал головой Чонгук, прикрывая крышку ноутбука. – Но я тоже не прочь быть сверху, так что, надо полагать, у нас есть один способ выяснить очерëдность, – Чонгук потянулся, встал с кресла и приблизился к столу Тэхëна. – Неужели камень-ножницы-бумага? – едва он закончил фразу, как результат был налицо – две пары ножниц и разочарование на физиономии каждого. – Вот теперь точно остался единственный способ, – взгляд Тэхëна упал на игровую приставку. В мгновение ока Чонгук почему-то оказался позади кресла, а его руки мягко массировали затëкшие тэхëновы плечи. – Спасибо, кролик, – расплылся в улыбке Тэхëн, ничего не подозревающий о скрытой игре, затеянной Чонгуком. Тот широко улыбнулся. – Тэхëн-и, – томно промурлыкал младший, снимая с парня очки и склоняясь к его щеке, – ты, должно быть, устал. Давай сделаем перерыв, а потом поиграем. – Лады, – поддержал Тэхён идею Чонгука, – всё равно один из моих учеников завтра не придёт, так что проверю его домашку позже. – Вот и хорошо, – проворковал Чонгук, опустившись на бедро Тэхëна и обвив руками его шею. «Сделать перерыв» на их диалекте значило целоваться на всех поверхностях, которые возможно было отыскать в квартире. Поэтому «перерывов» делалось много, и они неизменно были громкие и влажные. Когда дело, наконец, дошло до игры, оба, распалëнные недавним поцелуем и жаркими прикосновениями, едва могли сосредоточиться на происходящем. И всё-таки ни один не упускал из виду, с какой целью они всё это предприняли. Чонгук фактически приклеился к Тэхëну, беспардонно забрасывал на него ноги, то и дело забирался на колени, а, если бы мог, не преминул бы вскарабкаться на голову. Тэхён изо всех сил старался оставаться включëнным в процесс, насколько это позволял ему Чонгук, стремительно раздувавший огонь желания внутри. К середине игры Тэхён догадался, какую тактику избрал младший – усыпить его бдительность и не отдавать победу любой ценой. – Чëрт побери, да! – возликовал Тэхён, которому, несмотря на все расставленные Чонгуком капканы, удалось одержать над ним верх. – Я крепкий орешек, ты и впрямь думал, что за то время, что я влюблён в тебя, я не научился держать себя в руках? Чонгук надул губы, и его лицо приобрело не столько обиженное, сколько забавное выражение. – Что ж, шутки прочь, любовь моя, – Тэхён приобнял его за плечи, – единственное, что имеет для меня значение – это твоё согласие и желание. Я хочу знать, как хочешь ты, – ласкающим слух баритоном выдохнул Тэхён в самое ухо Чонгука, и тот моментально оттаял. Боже. Если Тэхён в такой же манере прикажет ему ограбить банк, Чонгук пойдёт на это, ни на что не оглядываясь. Он сделал глубокий вдох и прижался щекой к впадине меж тэхëновых ключиц. – Тэ, я хочу чувствовать твои руки и губы везде, по всему телу, слышать твой голос, ощущать каждое движение, – Чонгук снова набрал полные лëгкие воздуха, – давай просто сделаем это. ... Бежевая хлопковая рубашка Тэхëна приземляется на пол с умопомрачительной скоростью; белая мешковатая футболка Чонгука обосновывается по соседству секундой позже. Поцелуи – нуждающиеся и затяжные, паузы – лишь для того, чтобы отвоевать очередной глоток воздуха. Постель чуть прогибается, Чонгук укладывается на спину, и, затаив дыхание, из-под подрагивающих ресниц следит за Тэхëном. Тот поцелуями сползает ниже, что-то неразборчиво мычит, и Чонгук слабо улавливает «мой славный мальчик» и «я так долго этого ждал». В происходящее до сих пор тяжело поверить, и всё вокруг будто окутано пеленой, затмевающей приглушëнный свет от ночника. Кожа под пальцами Тэхëна нагревается с каждым новым его поцелуем, Чонгук в ожидании ëрзает на кровати, глухо постанывая. Тэхён дразняще поддевает соски кончиком языка, «пересчитывает» кубики на прессе, оттягивает зубами кромку боксеров и отпускает её с характерным звуком. Очевидно, он наслаждается этим всеми фибрами души, пока Чонгук просто-напросто утрачивает всё, что раньше он именовал «здравым смыслом». Когда же Тэхён, всласть нарезвившись, проводит своим юрким языком от мошонки до головки, Чонгук готов взреветь во весь голос. Тэхён делает засасывающие движения, сводит скулы, но всё ещё играючи, испытывая чужое терпение. Наконец Чонгук совершает нерешительный толчок бëдрами, и Тэхён, ожидавший этот сигнал, продвигается на середину длины. Почувствовав себя более раскованно, Чонгук запускает руку в чужой загривок, его голова мечется по подушке, на лбу выступает испарина. Тэхён берëт на всю, и в тот же миг его рот заполняется белëсой жидкостью; парень нахально улыбается, облизываясь, и тянется к еле живому Чонгуку. – Тэ... х-хëн... – сейчас его речевых навыков хватает только на нечленораздельные звуки и любимое имя. – Тсс, – Тэхён прикладывает указательный палец к шевелящимся губам. – Потом отблагодаришь. Уголки чонгуковых губ ползут вверх: Ким-не-стоит-благодарности-Тэхëн всегда отличался тем, что умел набивать себе разумную цену. Чонгук протягивает нетерпеливые руки к ремню Тэхëна, наблюдая потом за тем, как тот освобождается от остатков одежды. Его член давно набух, а капли предэякулята, одна за другой, стекают с головки, прижатой к напряжëнному торсу. Чонгук порывается сообщить Тэхëну, насколько красив его член, но слова застревают в пересохшем горле. Тэхён гладит Чонгука по лбу, целуя в переносицу, пока первый смазанный палец осторожно проскальзывает в парня. Тот чуть дëргается, судорожно прикусывая губу, и Тэхён свободной рукой подхватывает его за талию. То, с какой заботой и в то же время остервенением пальцы Тэхëна хватаются за бока Чонгука, действует на него почти как обезболивающее. – Второй? – осведомляется Тэхëн, убирая ниспадающие на лоб пряди взмахом головы. По чонгуковым губам он читает согласие, и, удваивая скорость, покрывает лицо и шею младшего сеткой поцелуев. Чонгук вот-вот разрыдается, но сдерживает замерцавшие было слëзы и проглатывает ком в горле. Он сжимает пальцы в кулак, собирая простынь в складки, и это помогает. Чонгук ощущает Тэхëна повсюду, и это нечто за гранью. Чувство опустошëнности завладевает Чонгуком, когда Тэхён извлекает пальцы и целует его в кончик носа, доставая презервативы, которые он обнаруживает под кроватью. Ладони Тэхëна дрожат от сладостного предвкушения, и Чонгук приходит ему на помощь, хотя сам едва справляется с нарастающим волнением. Спустя пару мгновений он устраивает руки на уровне чужого затылка, а его широко распахнутые, умоляющие глаза посверкивают в темноте. Тэхëновы пальцы, неприлично жадные до талии младшего, ни на минуту не оставляют её в покое, пока Тэхён протискивается всë дальше. Он басовито выдыхает, обволакивая всё естество Чонгука бархатом своего голоса. Этот голос, его изменчивые модуляции, въедаются под кожу, превращаясь в изысканное вино, циркулируя внутри и заставляя забывать самоé своё имя. Чонгук не имеет ничего против – мучимый острой жаждой, он желает напитаться Тэхëном в полной мере. Потеряв счёт времени, старший проталкивается до предела, считывая каждую эмоцию со столь дорогого лица. Чонгук гладит Тэхëна по спине, сведëнным лопаткам, сплетая ноги вокруг его талии. Тэхён задаëт нешуточный темп, его глаза наливаются кровью, а пальцы на точëной талии словно хотят оставить свои отпечатки. – Тебе нравится? – запыхавшись, спрашивает Тэхëн в сантиметре от чонгукова разрумянившегося лица. – Д-да, х-хëн... В-вот здесь, – Чонгук закатывает глаза от удовольствия, покуда Тэхён «выбивает» из него слова – ритм становится по-настоящему крышесносным. После услышанного в Тэхëна будто вселяется дьявол, он плотоядно склабится, через секунду впиваясь в чонгуковы губы. Он бы кончил прямо сейчас, но ему хочется быть свидетелем того, сколь отчаянно его мальчик нуждается в нём. Когда же вырывающиеся из груди стоны становятся надсаднее, а лицо старшего более серьёзным, Чонгук понимает, что Тэхëн близок к финалу. Чонгук вглядывается в лицо напротив, в то время как Тэхён с зычным рыком изливается, не выходя из младшего, который плотнее смыкает ноги на его пояснице. Дыхание сбито напрочь, по всему телу пробегает электрическая волна особой силы, которая бывает только за пару секунд до разрядки. Тэхён надавливает на чужую головку большим пальцем, тут же убирая его, и этого оказывается вполне достаточно. Чонгук кончает с полуулыбкой на губах и обëрнутой вокруг члена изящной кистью Тэхëна. – Лучше, чем на клавишах, мои пальцы смотрятся только здесь, – триумфально басит Тэхён, покидая Чонгука и избавляясь от презерватива. Мусорная корзина находится под рабочим столом, и пока Тэхён делает два шага туда и столько же обратно, Чонгук успевает жутко истосковаться. Тэхён снова ныряет под одеяло, угождая в объятия Чонгука, который несдержанно расточает свои поцелуи по его лицу. Тот жмурится в сладкой неге, затем заваливает Чонгука на спину и отплачивает той же монетой. Натешившись, они всë-таки укладываются спать, чтобы утром проснуться в новом статусе лучших любовников, и плевать, что такого статуса человечество ещё не изобрело. Если есть лучшие друзья, лучшие любовники обязаны существовать по умолчанию.