***
«Надежда – это последнее оружие, когда всё потеряно»
Всё кончено. Грудь нервно вздымалась от тяжёлого дыхания Кратоса, пока по его телу крупными каплями скатывалась горячая кровь. Но ему было без разницы. Это не имело больше никого значения. Глаза мужчины, отливавшие янтарём, глядели в пустоту, хотя и были обращены в самый настоящий хаос: солнце скрылось за непроглядными тучами, ураганы сметали всё на своём пути, а вышедшая из своих берегов вода поглотила сушу, оставив только возвышающийся Олимп. Капли дождя размывали багровую смесь на теле, неприятно заползая в глаза. На его руках больше не было цепей. За спиной не блестела пара клинков, при виде которых каждый смертный дрожал от ужаса. Призрак Спарты. Кулак Ареса. Убийца богов. Любимчик Афины. Это всё был Кратос. Некогда известный спартанский генерал, ставший живой легендой. Непобедимый воин, тело которого было покрыто пеплом убитой семьи. Убитой им самим. Разодранные предплечья пронзала боль от ран, а прожжённые цепями следы, казалось, даже сейчас испускают жар. Огромные волны бились об основание горы, заставляя ту сбрасывать в морскую гладь гигантские валуны. В потускневших глазах мужчины отчётливо отражались скалы. Острые скалы. Горный ветер окутывал его спину, будто подталкивая сделать шаг. Шаг, который способен покончить со всем этим безумием. Но мужчина не стал. Отпрянул от обрыва. Мелкие камни посыпались вниз, эхом отбиваясь в голове спартанца. — Кратос, — послышался знакомый голос позади воина, на что тот неторопливо обернулся. Афина. Богиня мудрости и войны. Изумрудный силуэт извивался как уползающая змея, слегка отдавая рябью, словно вода. Пустые глаза внимательно смотрели на спартанца, словно изучая его. На губах образовалась едва уловимая ухмылка. — Ты выполнил задачу. Павший бог промолчал. Чему ему было радоваться? Бородка трепыхалась из-за ветра, а брови нахмурились. — Люди свободны от Олимпа. Очищены хаосом. Теперь они готовы услышать то, что я хочу им сказать, — продолжила богиня свою пламенную речь. — Люди? Услышать? Оглянись вокруг, Афина. Некому тебя слушать. Всё в руинах, — раздражённо прорычал спартанский генерал, уходя прочь, держа на лице грозную мину. — Иди, если хочешь, — голос олимпийской богини сразу стал серьёзнее, когда та поняла, что Кратос настроен против неё. — Но сначала отдай силу, которая хранилась в ящике Пандоры. Мужчина остановился. Раскаты бушующего грома били по перепонкам, а вспышки молнии оставляли след в глубине бури. Война продолжалась. Битва была не окончена. Всё перешло в руки стихий, борющихся за свои собственные мотивы. В глазах Кратоса горел огонь, который он до последнего не чувствовал в себе. Синее пламя играло своими язычками, отдавая желтизной. Богиня снова оказалась перед ним, приблизившись практически вплотную на уровне глаз. Ящик Пандоры. Творение кузнеца Гефеста. Возложенный когда-то в лабиринте безумного архитектора на спине самого Крона – могучего титана, спартанец сумел первым добраться до источника силы, способной сокрушить самого верховного бога. Открытый много лет назад ящик помог Кратосу одолеть в поединке Ареса, сместив того с трона бога войны. Но на этот раз всё было иначе. — Ящик был пуст, — отчеканил воин, голос которого даже не дрогнул. Он не боялся Афину. Он знал её много лет. И теперь, когда Олимп гнил в своих собственных останках, ему было плевать. Больше ему никто не указ. Жизнь в виде пешки богов подошла к концу. Ладони неосознанно сжались в кулаки. — Этого не может быть. Я вижу её в тебе. Моя сила помогла тебе одолеть Зевса. Неужели ты этого не понимаешь? — Говорю тебе, ящик был пуст. Пандора... — мужчина запнулся, отвернувшись от богини. Его голос на мгновение задрожал. Глаза нервно забегали, а искусанные губы поджались. С тяжким грузом спартанец продолжил: — ...погибла напрасно. Она погибла из-за моей жажды мести, — Кратос поник, а от нахлынувшей тоски и скорби прикрыл глаза. Сплошная боль и трагедия. В этом вся суть существования бога. Всё что тот видел перед собой – это единый хаос. Всё возникло в хаосе. И хаос привёл его к тому, что тот лицезрел. Он и есть хаос — Ты ошибаешься, Кратос, — прищурила глаза богиня мудрости, развернув к себе озадаченного спартанца за подбородок. — Моя сила тебе помогла. Я сама это видела. Я знаю её истинную сущность и знаю, где ей место. Кратос лишь украдкой взглянул на свои руки, которые были окутаны синем пламенем Олимпа. Но боли полубог не чувствовал. Оно было холодным. И весь жар исходил не снаружи, а изнутри, медленно расползаясь по каждой его частичке. Прямиком из сердца могучего генерала. Спокойствие было редким явлением в его жизни. А когда оно наступало, то мужчина не ценил такие моменты. Все обиды и переживания скрывались где-то в глубине души, никогда не выпускаясь наружу. Этот стыд и вина. Всё превращалось в единую массу ощущений, выводясь только в одно – безумный гнев. Семья. Родной дом. Всё было потеряно навсегда. Кратос тяжело выдохнул, опустив руки вниз. — Я помнил лишь то, что я потерял, — тихо проговорил воин, проходя мимо Афины к кровавой луже, в которой лежал массивный клинок, высотой практически с Призрака Спарты. Широкое лезвие с разводами крови блестело от молний, испуская голубоватый свет из вертикального углубления в середине. В нём мужчина мог увидеть самого себя. Пепельное лицо было бледнее обычного. Но убийца богов почувствовал, как что-то прохладное прикоснулось к его широкой спине. — Я верю, что ты поступишь правильно, Кратос. Но ему было уже без разницы. Он больше не чувствовал на себе бремя прошлого. Татуировки не украшали его мускулистое тело, покрытое десятками шрамов. В голове не кричали невинные жертвы. Огонь и проклятый храм потерялись в тумане его разума. Жизнь не имела ни малейшей ценности. — Не стоит, — раздражённо буркнул воин, отчётливо понимая, что пора положить всему этому конец. Пальцы крепко сжали рукоять, подымая с окровавленного камня меч. Всю жизнь он был пешкой. Рабом. Им всегда кто-то управлял, давая жалкую надежду на искупление. Игрались как с дворняжкой, размахивая перед пастью свежим куском мяса. И сегодня Кратос из Спарты наконец-то был способен сделать то, что он сам считал нужным. Сорок лет он танцевал под дудку богов. И даже когда был прощён, его обводили вокруг пальца. — Ты мне обязан, Кратос! — вспыхнула Афина, взмахнув рукой. Спартанец только нервно дёрнулся, напоминая со стороны разъярённого быка, увидевшего красный цвет. Теперь он точно знал, что нужно делать. Мужчина мгновенно вскочил и развернулся к женщине, держа божественное оружие в боевой позиции, неосознанно вздёрнув губу от нахлынувшей ярости. Зрачки, чёрные как смола, невозможно расширились. — Я никому больше не обязан! — сверлил глазами Кратос богиню, крепче схватившись за своё оружие. — Я сделала тебя богом! Я скрывала тебя от гнева олимпийцев! Я помогла тебе отомстить! — с возмущением и гневом прошипела женщина, на что спартанец рыкнул, бросив взгляд на загоревшийся ярким свечением клинок. — Всё кончено, Афина, — не подымая глаз, прошептал Кратос. Конец Олимпу. Конец богам. Конец тирании и страданиям. Никто не спрашивал у самого воина, чего тот хотел на самом деле. И им снова пытались управлять. Укрощать его. — Ты осмелишься пойти против меня, опять? — уже со страхом произнесла богиня, отпрянув от бывшего бога войны, шокировано глядя на него. Ранее спартанец сам уничтожил физическую оболочку Афины, хоть и не по своей воле. Но женщина и представить себе не могла, что Призрак Спарты решит положить на неё свои мозолистые пальцы. Мужчина молчал. Его янтарные глаза с усталостью и с безумной решимостью перевелись на богиню Олимпа. Пальцы до дрожи вцепились в рукоять, задав лезвию тряску, а его свет освещал всю вершину горы. Богиня дрогнула. Она знала этот взгляд лучше, чем кто-либо другой среди богов. За массивным станом спартанца вспыхнула кривая линия молнии, а от грома задрожала земля. Оружие испускало колоссальное количество энергии, чего не могла не заметить женщина. Убийца. Монстр. Бог войны. — Моя месть... свершилась!***
Взмах. Раскалившаяся цепь вздёрнулась на предплечье, изобразив огненный полукруг. Массивный клинок пустился в полёт, догоняя своего близнеца, разрубая встреченного на пути мертвеца из армии подземного мира. Их золотистые нагрудники и шлемы ярко блестели на солнечном свете, так сильно выделяясь на фоне гнилого и худощавого телосложения. Но магия и жажда крови всегда придавала им силу в битвах, отключая чувства страха и самосохранения. Кратос молниеносно двигал своим корпусом, не давая Клинкам Афины упасть на землю, как можно крепче схватившись за обжигающую цепь, с которой он не расставался с самого начала службы богам Олимпа. Ноги быстро смещались и опережали друг друга, наступая на десяток тварей. Челюсть сомкнулась, зубы затрещали. Рыки и вопли доносились до ушей Призрака Спарты, когда заострённые зубья его клинков достигали целей, вырывая куски мяса из плоти. Левый. Правый. Он знал эти приёмы уже наизусть. Тело делало всю работу за него. Отряд ходячих мертвецов, вооружённых длинными и ржавыми мечами, решили обойти разъярённого воина сбоку. Но спартанец заметил перегруппировку сил, со всей мощью дёрнув цепь в противоположную сторону, в последний момент отпустив её, от чего та отправилась в неконтролируемый полёт. Горящее лезвие достигло самых первых в ряду, пройдя сквозь броню, словно через кусок масла. Фонтан крови взмыл в воздух, покрасив зелёную траву в алый цвет. Запах металла ударил в нос. Кишки вываливались наружу, головы отлетали от шей. Позвоночник с громким хрустом ломался. Оставшиеся в живых, но уже без ног, с яростью ползли на непобедимого генерала. Но Призрак Спарты без жалости обрушивал на мертвецов подошву своих сандалий, раздавливая головы как куриное яйцо. Пальцы врывались в тонкую кожу, разрывая тела противника пополам, окутывая пепельное тело мужчины гнилым слоем. Занеся клинки за спину, Кратос одновременно вдарил ими о землю, подняв в воздух огненный столб, подпаливший десяток тел, которые в агонии уже пустились рассыпную, усиливая пожар. Но один из врагов умудрился незаметно зайти за спину полубога, кинувшись на того. Тонкие пальцы, через которые можно было увидеть кости, вцепились в шею. Спартанец яростно взревел, скинув неприятеля на землю. Но тот не успел даже моргнуть, как на него забрались уже пятеро мертвецов, повалив Кулака Ареса в грязь. Острые мечи резали и протыкали грубую кожу Богоубийцы, выпуская горячую кровь наружу. Какофония из рыков и отдельных звуков оглушала. Многочисленные туши давили вниз. Но Кратос яростно вскрикнул, одним рывком поднявшись на дрожащие ноги. Весь в крови неприятеля и своей, весь в грязи и земле. Но глаза воина, полные ненависти, испепеляли всё живое и неживое. Закружившись словно вихрь, клинки пустились в смертоносный круговорот, уничтожая каждого, кто попал под их гнёт. В конце концов, на поле битвы остался стоять только Кратос из Спарты, нервно дышащий и переводящий дух. Его глаза были устремлены туда, высоко на Олимп, где восседал его отец. Громовержец. Бог молний и грома. Властелин и король богов. Бросивший сыновей Каллисто. Земля тряслась под ногами спартанца, кроны деревьев хаотично дёргались. Валуны, под образовавшимся наклоном, устремлялись вниз, загребая под собой растительность. Со всех сторон, куда бы не посмотрел Кратос, его окружали титаны. Могучие существа, полные желания отомстить за проигранный бой, взбирались на гору Олимп. С каждой секундой они были ближе к олимпийцам. А вместе с тем, сам Кратос был ближе. Вонзив в землю меч Олимпа, оружие, благодаря которому титаны пали в первой Титаномахии, спартанец закрепился, чтобы не свалиться с бывшей богини земли – Геи. — ЗЕВС! — взревел мужчина, прекрасно зная, что бог услышит его. Когда-то он так же взмолился к Аресу, дабы тот помог ему победить в сражении против варваров. Но сегодня, Призрак Спарты просил уже не помощи. — Твой сын вернулся! И я свергну тебя с Олимпа!***