И уныние тоже надо лечить.

— …И тут получается смешное: я-то думал, после смерти ничего нет, а фигушки! Ад обломал мне всё одним только существованием… и вот, я здесь… — иронизируя над ситуацией, говорит молодой парень, усевшись поудобнее на красном креслице. Он так, только краем глаза смотрит на свою собеседницу. — Да уж… желая прекратить всё это, только сильнее загнал себя в… яму. Чарли внимательно его слышит и слушает, глядя на него… с особым сожалением, которым ещё с начала нарастал. Даже нет, скорее, с чувством, что тот парень точно не должен был оказаться здесь, в Аду, в месте для убийц, насильников, бандитов – кого угодно, но точно не его. Но он здесь, по и против своей воли одновременно. Она всё листает странички его досье, с надеждой, что всё, что про юношу написано там – это ей всё мерещится. Ну не может такого быть! Обычно к ней приходят многорукие клыкастые чудища-грешники, никогда не упускающие возможность ей навредить или нагрубить. Страшные вещи натворили такие при жизни, от одной мысли которых даже последнему бесу станет плохо. В этот раз всё наоборот – парень напротив лишь с посеревшей кожей, поседевшими волосами, но с яркой-яркой гавайской рубашкой. Сидит и разговаривает с ней спокойно. Ни единого оскорбления и нецензурного слова. При жизни даже не стоял на учёте в полиции. — Кто ж знал, что грусть и равнодушие – это тоже грех, причём смертный… — добавляет юноша, находясь в безнадёге, отведя свой взгляд в окно, куда-то туда, в красные огни улицы. — Это называется, — Чарли тяжко вздыхает, её ангельский голосок на секундочку стих. — Унынием… — Это, мисс Морнингстар, называется "Ты разочаровался в жизни, поэтому сиди и… варись в котле!" — недовольно саркастическим тоном отвечает парень. Для Чарли такая самоирония, если таковой можно назвать, уже начинает быть жутковатым. Но она остаётся при своём. — Итак, как я сказала, Ад не такой сумасшедший, как люди там, наверху, описывают, — она улыбается ему искренне, говоря тёплым и нежным голосом, как и делала прежде. — Особенно здесь, в этом Отеле, где дают второй шанс грешникам. Я… — Суета-а… — протяжно говорит вбрось юноша. — Что, прости? — озадаченно спрашивает Чарли. — Да там, на обочине, какая-то суета: три беса и одна собачка гонялись за… каким-то… неопознанным бегающим объектом, не стесняясь палить, куда попало… — отвечает парень, не отрывая свой взгляд от окна. Чарли из любопытства таки повернула голову к окну. На улице демоны спокойно идут через трупы. Парень, отвернувшись от окна, добавляет: — А они уже всё. За горизонтом… Далеко-далеко… Чарли разворачивается к нему обратно. Взгляды неловко пересекаются. Он смотрит на неё. Затем говорит насмешливым тоном: — По-моему, мисс Морнингстар… Ваши слова с действительностью чуточку не совпадают… Она спокойно встаёт, прикрывает бордовыми шторами то большое окно. Затем снова усаживается на кресле напротив него. Тот на него смотрит, улыбаясь от смеха, что хочет вырваться наружу… Только сам не понимает, это именно смех от комичности ситуации или это смех смирения со своей судьбой… — Говоря о действительности… — продолжает говорить парень после короткого вздоха. — Счастлив не тот, у кого всё на деле хорошо… счастлив тот, кто думает, что это так… Разуму хватит иллюзии, что всё прекрасно. И чтобы его не трогали. Ну, я так думаю... Чарли смотрит на него. Он смотрит на неё. Взгляды неловко пересекаются. Девушка понимает, он всё отказывается верить ей. Глядя краем глаза на досье его, она думает: "Что ж, почему бы не пойти к ему в лоб?" — Давай так: мне не интересны твоя душа и страдания, — громко заявляет Чарли. Молодой человек наклонился ближе к ней и внимательно слушает (пусть и не понимает, ожидая подвоха от "дьявола"). Затем её голос смягчается. — Твоя доброта и жизнерадостность – этого я хочу от тебя, чтобы внутри тебя сияла радуга. Чтобы ты заслужил оказаться в раю… Он смотрит на неё озадачено, скорчив лицо, вообще не понимая смысл, цель её идеи. Слова девушки лишь подливают масло в огонь битвы её слов и идей с его представлениями об Аде в голове парня. Чарли это всё прекрасно видит. — "Отеле, где дают второй шанс грешникам…" — повторяет он слова Чарли с недоверчивым тоном. — Что ж, на Землю я уже вред ли вернусь. Тело моё, небось, там червячки кушают вовсю… Итак… окей, начнём с простого: Вы сказали, что этот отель – место, где я могу искупиться, так? — Правильно говоришь… — А… как это вообще делается? Ну, то есть, вы хотя бы это представляете себе? Мне просто интересно, как Вы собираетесь мне помочь, и в чём моя и Ваша выгода? — На то и отель. Тебе выдаётся комната и все остальные блага: у нас есть бар и скоро, надеюсь, достроят, спа и бассейн… — Напоминает мне анекдот про студента в аду… — резко прерывает парень, тихо хихикнув. — Ха-ха, нет… не будет никаких гвоздей в мягкие места – только любовь и доброта… — тепло улыбнулась Чарли, помня один из множества анекдотов, что она вычитала в его досье. — Следуя твоей философии, я всё тебе выдам… "Счастлив не тот, у кого всё на деле хорошо… счастлив тот, кто думает, что это так…" — Но по факту, проблемы будут… — со смехом отмечает он, ожидая подвоха. — Нет! — резко прерывает его Чарли, стремясь его успокоить. — Вообще нет. Ну, могут возникнуть, но для тебя это будет почти нереально. То есть, у тебя всё замечательно. Главное, держи в голове тот факт, что твоя комната – твой мир, а ты в нём – творец. Как ты любишь напевать, "смыть пора печаль и пятна времени…" Парень резко наклонился ближе к ней, подняв свою спину с удобненького кресла, отказываясь верить своим ушам. Смотрит на неё удивлёнными глазами. "Откуда она знает об этой песне?!" — А… а… — его голос как будто заела пластинка. — Как Вы?.. Чарли демонстративно машет ей клипбордом с кучей бумаги в зажиме перед ним, куда она периодически смотрела, как тот мог заметить. — Это твоё досье. В нём написано всё: от твоего рождения до твоего решения пустить себе пулю в голову… — оттенок радости в её голосе пропадает, когда речь зашла о "пуле в голову". Неловкое молчание… Он смотрит на неё даже с ужасом. Кому ж будет приятно, когда твоя жизнь записана где-то ещё, кроме как в твоей же памяти? — Я спешу успокоить, все твои восемнадцать с хвостиком лет на бумагах охраняется очень хорошо… — добавляет Чарли, сделав плоскую улыбку в конце. Она вздыхает, глядя немного неловко на немалую стопку бумаги, но ничуть не унывая. Чарли говорит вновь: — Эх, всё-таки, в следующий раз надо просить Ала записывать только самое основное… Ну вот зачем мне знать, когда ты в последний раз ходил в душ? Он сидит и смотрит на неё в полном недоумении. Его интересует даже не то, почему информация такая точная, а то, откуда она взялась… — И кстати, читая всё это… — её улыбка становится всё теплее, красный румянец на щёчках стал сильнее выражаться. — Честно, мне очень нравится, как ты собираешь LEGO, пишешь рассказы, как ты рисуешь, как ты играешь… я перечислять могу до бесконечности, но факт: твои руки и фантазия творят чудеса!.. Чу-де-са! Парня немного смущает такой натиск комплиментов… Аж у самого щёчки покраснели, несмотря на его монохромно-серую кожу. Но факт, слова, исходящие из её уст, согревают ему сердечко… И улыбка на его лице – тому подтверждение. Очередное затишье. Но на сей раз юноша смотрит на неё, только на неё, видя в ней что-то вроде надежды. Смотрит своими сверкающими от счастья глазами. Аж Чарли засмущалась от такого взгляда, будто сама душа сквозь тело смотрит (условно говоря, ведь, технически, душа оставляет свою оболочку на Земле, а в Аду "тело" есть проекция души, вроде как). Ни единого слова, даже "спасибо". Но Чарли и так всё прекрасно видит, и это не может не радовать. Не каждый день такая благодарность и радость от грешников… Чарли мельком смотрит на часы, что на стене – время их часовой сессии уже подходит к концу. Жаль. А будто прошло минут пятнадцать. Тем не менее, надо уже заканчивать. Парень смотрит на неё с любопытством, скрещивая руки. Она выдёргивает из клипборда всего одну бумажку из стопки и протягивает ему это, что-то напевая под себя. Тот уже потянулся за ней, но, увидев на ней бордовыми жирными буквами слово "ДОГОВОР", тот сразу же засомневался, рука остановилась… Чарли сразу осознала, почему так отреагировал. Даже как-то неловко стало ей, что дала бумагу без раздумий, без объяснений. Это ей не заключать договоры с Гоэтией. — Оу… точно… — Чарли сразу увела бумажку с глаз его долой. — Я… понимаю иронию. Сделка с дьяволом… К этому моменту бдительность парня уже уснула из-за её исключительной доброты, ну не ожидал такого хода от такой доброй, милой девушки. Смотрит на неё, не веря своим глазам. Чарли, вздохнув, продолжает, пытаясь успокоить: — Да, знаю, ты боишься, что там может быть написано всё, что угодно. Не любишь возню с ними и всю эту излишнюю бюрократию в принципе, кстати, как и я, даже если она необходима… Она делает небольшую паузу, как завидела его безразличное выражение лица. В её голове внезапно будто лампочка зажглась. Разворачивает листик и так подаёт уже ему так же, как и ручку с кровяными чернилами внутри: — Есть идея гораздо лучше! Ты напишешь заявление, что ты хочешь снять номер во время своей реабилитации в Отеле Хазбин, ну, и что сам хотел… У Чарли аж голова закружилась от, как ей всё кажется, гениальности идеи не пихать каждый раз с трудом грешникам договоры, от которых сторонятся все, кто хоть раз слышал о фразе "сделка с дьяволом", а давать им писать заявления. Идея есть – уже прекрасно, теперь надо как-то додуматься довести всё до ума… — Сейчас, дай подумать, как это всё оформить! Сейчас… Ну, ты понял мою идею, — вдруг барышня вспоминает кое-какой отрывок из прочтённого досье о нём, что тот слаб в написании заявлений… — Тебе помочь с написанием? Тот легко вздыхает. — Ну… давайте, мисс Морнингстар. Никогда не приходилось писать их… Взяв ручку да бумагу, тот принимается писать. — То есть, справа-сверху пишу… то есть, "Учредителю Отеля Хазбин, Шарлотте Морнингстар от…" — Притормози на секунду… Припиши перед моим именем "Принцессе". Это… старая традиция, если уж на то пошло писать королевской семье… — Чарли корчит плоскую улыбку от неловкости. Но что поделать? Надо, значит надо. Чем дальше, тем сильнее она его удивляет… Парень, стараясь казаться невозмутимым продолжил писать. В какой-то момент начал писать вслух: — "… Прошу сразу после начала реабилитации, длящийся полгода, выделить мне комнату…". Так, сейчас пойдёт жара: "Неограниченный запас конструктора LEGO и печатную машинку. По мере необходимости я имею право ещё что-то просить у персонала с целью улучшения моего благосостояния…". — Что ж, моя уважительная просьба не наглеть… — говорит Чарли, смотря умоляюще на своего собеседника. — Сразу скажу: если ты хочешь любви, то я занята. Тот вслух говорит, дописывая: — "… Если это не будет вредить окружающим физически или ментально", — добавляет он, напоследок улыбнувшись, как только закончил писать, поставив подпись. — Ну, типа готово. Чарли смотрит на сие чудо-юдо, что написал юноша и кивает удовлетворительно. В голове девушки уже активно зреет идея о заявлениях вместо клишированных договоров, которых многие люди остерегаются на уровне подсознания. — Хм, свою подпись честно поставил. И места прилично оставил. Умница! Теперь моя очередь… — радостно восклицает Чарли. — Ты позволишь, дай ручку. Взяв ручку у парня, барышня принялась писать под текстом у первого, мол, "Заявление прочтено и одобрено получателем данного письма, Принцессой Шарлоттой Морнингстар,". И, конечно же, подпись. — Всё? Можно плясать и радоваться? — улыбчиво спрашивает парень. — Вот, — Чарли даёт ключик с номерком прямо ему в руки. — Номер шесть тысяч восемьсот пятый. Этаж шестой, коридор восьмой. — Хех, а сколько у Вас в отеле номеров-то? Вот смотрел на здание: маловато для, примерно, семи тысяч комнат. — Скажем так, стремится к бесконечности, а как это работает… — отвечает Чарли, хихикнув. — Секрет фирмы. — Ох, шикарно! — говорит тот со смехом. — Мат. анализ со своими бесконечностями и сюда добрался! Будто мне было мало ещё при жизни. Чарли хихикнула пред тем, как наступило затишье. Смотрит парень на настенные часы и понимает, что время подходит к концу. — Что ж, большое Вам спасибо за разговор, принцесса Морнингстар, — он уже встаёт с кресла, протягивая девушке руку. Пытаясь не думать о том, что она, как минимум, третий демон в Аду, — Пожелайте мне удачи не потеряться на прямой дорожке… Но вместо того, чтобы просто ему по-деловому руку пожать, Чарли с невозмутимым выражением лица делает шаг в его сторону и заключает в свои тёплые объятия. После чего облегчённо вздыхает, положив голову на его плечо. Юноша никогда не перестанет удивляться с неё. Он отвечает ей всего-навсего обхватом одной рукой её спины, самим слабо чувствуя её тепло. — Нет-нет, нормально обними. Крепко, обеими руками, — настаивает Чарли. Так и поступил. Теперь намного лучше… То, чего та-ак давно не хватало. Тёплые, настоящие тёплые крепкие объятия с тем, в ком видит даже не любовь в романтическом плане, пусть парню и кажется Чарли весьма симпатичной. Она для него надежда, добро, доверие. В любом случае, это контраст между этой теплотой и той вакханалией, что происходит на улице, с тем, что уже парню не хотелось бы вспоминать, когда был ещё живым. В любом случае, сердце растопилось под слоем его ледяной серости. Так и простояли минуту вместе в объятиях. Может, две, три, или даже пять – неважно. Когда оба почувствовали, что с них хватит, они отпускают друг друга. — И напоследок, наша беседа будет каждый субботний вечер, в то же время, тот же час, — дополняет Чарли. — Ищи меня или моих… коллег, если что-то нужно или захочешь показать. А можешь просто написать письмом. И последнее, важное: не груби никому, даже если они первые начали. Особенно одному улыбчивому радио-демону… Ты это в заявлении, да, написал, но я так, напоминаю… чтобы точно всё было прекрасно… Тот радостно кивает, затем неспешно, будто желая растянуть время, отступает к выходу. — Хорошего вечера, Принцесса Морнингсар… — Прошу, просто Чарли… — она машет ему ручкой на прощанье, мило улыбаясь. — До скорой встречи, мальчик мой. Не бойся, у тебя всё выйдет. Я уверена, ты даже перевыполнишь свою задачу. Дверь закрылась. Всё. Очередная большая победа в огромном деле доброй милой девушки. Ещё одна душа, кто увидел надежду в её идеи о втором шансе. Она уселась на креслице поудобнее да принялась размышлять о нём: "Если так подумать, то, опять же, это не насильник, не маньяк. Это всего лишь подросток, у которого даже жизнь толком не началась. С ним будет попроще... Сама же видела, он не глупый, не… отталкивающий. Так бы и уламывал всех на договоры, если бы не додумалась с ним на заявления. А эта идея о нужде человеку о мысли о счастье… что ж, в этом что-то есть. Судя по досье, как я поняла, просто остался один с дурными мыслями, что морально разлагали его; один, без друзей, которых мог увидеть своими глазами, а не через соцсети; один, без любви, из-за чего для него нарисованные девочки привлекательнее реальных; один, без веры в жизнь, из-за чего не перестал за неё бороться, отдав предпочтение интернету, где и продолжил гнить. И с ними ничего не смог поделать… Опять же, всё в его досье расписано, почему он сломался… об этом сам не говорил. Быть может, расскажет позже. Или, скорее всего, просто напишет письмо об этом. Когда-нибудь… А что сейчас? Что ж, я дала то, что заставило его чувствовать себя счастливым. Дать ему свободно творить. А теперь надо ждать. Не только того, что он ещё и компьютер попросит. Но и когда поймёт, что он ошибся, перестав ценить, что имел, а после… помочь ему вознестись на небеса. Хотя бы попытаться…"