Папа

Последний день летних каникул выдался таким холодным, будто на дворе не ранняя осень, а середина зимы. Четверо друзей сидели в тёмном переулке на холодной бетонной плитке, и потягивали пиво. Один из них безустанно матерился, повторяя, что сегодня он домой ночевать не пойдёт, а, возможно, вообще домой не вернётся, поскольку «этот урод» окончательно у них поселился. — Слушай, Картман, я тебя не понимаю, — искренне недоумевал Стэн. — Новый хахаль твоей мамы обеспечивает вашу семью, не бухает, травку не курит, тебе бабла даёт, айфон новый купил, чем ты недоволен? Я бы своего укурка батю с удовольствием на такого отчима поменял. — Айфон? — нахмурился Эрик и потряс своим андроидом, который недавно купил на собственные деньги. Точнее те, которые давала мать. — Посмотри, эта погремушка похожа на айфон? — А кто ж тебе виноват, что ты подарок «папки» молотком расхуярил? — ухмыльнулся Кайл. — Вот, пожинай плоды своей гордости. — Ага, — подтвердил Стэн. — А ещё навороченный айпад и макбук последней модели. — И телевизор плазменный, — голосом обиженного ребёнка добавил Кенни, за что был одарён скептическими взглядами. Плазменный телевизор всегда был для Кенни роскошью, но большей роскошью для него был личный плазменный телевизор в собственной комнате. А Картман такую роскошь разнёс битой вдребезги. — Да потому что мне нихуя от этого козла не надо! — взвизгнул Эрик. — Хочет пёхать мою мать — пожалуйста! Только в нашу с ней жизнь пусть не лезет, нам и без него хорошо! И подачки мне его паршивые не нужны, жополиз хуев! — Нихуя себе «подачки», — саркастично прокомментировал Кайл. — За тысячи баксов, да ещё наличкой сотни. Это правда. Новый ухажёр Лиан Картман был финансово обеспечен и на щедрые карманные для отпрыска любимой не скупился. Но бунтарь Эрик, помимо того, что превращал в пыль его подарки, принципиально не принимал от него ни цента, и брал деньги только у матери. А сегодня Картман, в очередной раз поссорившись с матерью из-за «этого ослиного выпука», с которым она ещё и жить вместе решила, пошёл гулять с друзьями и нащупал во внутреннем кармане куртки несколько купюр, заботливо и втихаря сунутых новоиспеченным папой. Купюрами оказались триста баксов. Бежать и возвращать было поздно, да и друзья воодушевились, увидев банкноты. Они так сразу возлюбили Эрика и стали перед ним лебезить, что Картман растерялся и даже не заметил, как Кенни развёл его на сто долларов лично для себя. — Да на, на, бери! — щедро пихнул ему Эрик купюру. — Можешь не возвращать, я же знаю, что у тебя с деньгами полная жопа! Как всегда! Куролесили ребята сейчас тоже на деньги Картмана. Бетонная плитка была заставлена упаковками с пивом, блоками сигарет и недешевыми закусками. — Картман, а тебе не кажется, что ты просто мать ревнуешь? — спросил Стэн, залпом опустошив только что открытую бутылку пива. — Да, как в тот раз, когда она работу нашла. — Кенни искусно выпустил колечки табачного дыма. — Ведь этот Джош не так уж плох, — подытожил Кайл, отставляя пустую бутылку и хватаясь за следующую. — Тебя не притесняет, не лечит, не воспитывает ремнём, как это принято у всех отчимов. Ещё и денег даёт. Действительно, Картман, чем ты недоволен? Картман мрачно оглядел друзей. — Да пошли вы нахуй, — спокойно ответил он. — Я так и знал, что вы меня не поддержите, гондоны конченые, то-то я вас ненавижу. — Взаимно, — все четверо синхронно приложились к горлышкам бутылок. — Ну чё, о бабах поговорим? — обратился Картман лично к Брофловски, на что тот отвёл взгляд и ответил: — Если только о бабах Кенни. — Нет уж нахуй, — сказал Стэн. — У него их столько, что до завтрашнего вечера говорить будем. Кеннет закатил глаза. — Ну правда, Кенни, не устал ты беспорядочно трахаться? — поинтересовался Кайл. — Не хочешь нормальных серьёзных отношений? — Какие в пизду отношения, — усмехнулся Маккормик. — У меня на них времени нет, мне младшую сеструху учить, кормить, обувать, одевать. И самому параллельно учиться и работать. У меня на потрахаться-то не всегда время есть. — Слушай, а твоя сеструха не хочет к изюминкам работать пойти? — хитро поинтересовался Эрик. — Внешка-то позволяет. — Ща допиздишься, Картман, — без доли шутки пригрозил Маккормик. — Вот она, благодарность, — проворчал Эрик. — Помогаешь друзьям, набухиваешь их за свой счёт, денег даёшь, а они даже сеструх своих не позволяют вые… — Картман, да ты реально задрал, — возмутился Стэн. — Ладно ещё Карен, она хоть сексуальная… — Стэн, ебало завали, — закипал Кенни. — Ой, ну уже и комплимент твоей сестрице сделать нельзя, — ухмыльнулся Стэнли. — Спокойно, Мистерион Маккормик, я на твою младшую виды не имею, — заверил Марш, и снова обратился к Картману. — Но Шелли-то чем тебя привлекает? Она же стрёмная! — Ну, я бы не согласился, — возразил Кайл. — Вот и я о том же, — поддержал его Эрик. — Видишь ли, Стэн, — стал объяснять Картман голосом эксперта. — Для тебя Шелли — шепелявая старшая сестра с уёбскими скобами на зубах, которая постоянно тебя пиздила в детстве. А для нас она выпускница средней школы, которая выросла, скобы сняла, сиськи отрастила, жопу подкачала и начала становиться похожей на миссис Марш. А твоя мамка, будем честны, та ещё секс-бомба… — Всё, Картман, заткнись, — скривился Стэн. — Только мать не трогай, лучше сеструху обсуждай. — Чувак, ну правда, Шелли зачётная, — сказал Кайл. — Не будь она твоей сестрой, ты бы нас понял. — Фу, — передёрнуло Марша. — Слушайте, а мы так и будем о сёстрах говорить? — недовольно спросил Кенни. — О бабах вроде хотели. — Да это Картман начал, — ткнул Стэн пальцем в виновника. — А о ком мне ещё говорить? — хмыкнул Эрик. — У вас есть сёстры, бабы, у кого-то множество одноразовых баб, — посмотрел он на Кенни. — А у меня никого нет, мою-то тёлку теперь Кайл трахает! Я хотел ему за это его предков скормить, но вы же помешали. — Бля, Картман, — устало вздохнул Брофловски, щёлкнув зажигалкой. — Год прошёл, а ты всё никак забыть не можешь. И хватит называть Хайди своей, она уже тринадцать месяцев как не твоя. Кайл Брофловски и Хайди Тёрнер сблизились, когда им было четырнадцать. Он просто, как четыре года назад, подошёл к ней в пустом спортзале, сел рядом на лавочку, и стал слушать о том, как она ждёт и надеется, что Эрик изменится. Никаких романтических чувств Кайл теперь не проявлял, а Хайди была совсем не против иногда чисто дружески проводить вместе время. Естественно, Эрик об этом не знал. Именно Кайл помогал Хайди выйти из токсичных отношений с Картманом, длившихся почти пять лет. Именно он целый год её выслушивал, выступая в роли психолога; именно он утешал, именно он поддерживал дружески, морально и эмоционально, и он не смог совладать со своими чувствами в тот вечер, когда рыдающий Эрик в очередной раз пришёл к Хайди мириться. Родители Тёрнер сказали, что она сегодня ночует у подруги, и Картман не стал ей звонить, дабы её подружки не услышали, как опять ОН умоляет её вернуться. На следующий день Хайди с самого утра пришла сама. Собранный в школу Картман выдал горсть едких высказываний о том, что она снова приползла к нему на коленях, а Хайди выслушала и спокойно произнесла: — Мама сказала, что ты вчера приходил. — Ну да, приходил, — фыркнул Эрик, вздёрнув подбородок. — Зачем? — холодно спросила девушка. — Хай… — заслезились глаза Картмана. — Хайди… Тёрнер знала, что произойдёт в следующую секунду. Он упадёт на колени и, размазывая слёзы, будет в очередной раз клясться, что изменится. В эти моменты он всегда был так искренен, честен и жалок. Хайди было больно на него смотреть, и этот случай не был бы исключением, но сейчас она точно знала, что не вернётся к нему. Просто не сможет. Да и он не примет. Картман сделал порыв опуститься, но Хайди остановила его и сказала то, что навсегда отобьёт у него желание снова и снова молить её о прощении. — Эрик, я соврала родителям. Я ночевала у Кайла. На то время стрельба в школе хоть и прекратилась, но всё так же оставалась для всех обыденным делом, поэтому когда Картман с пулемётом в руках вошёл в учебное заведение, охранник и бровью не повёл. Только лениво поднял трубку телефона и набрал номер полиции. Коридоры были пусты, уроки уже начались. Самый неуравновешенный социопат школы решительно направлялся в класс. Открыв дверь с ноги, он прошёл внутрь, нагло заслонил училку и, наведя оружие на Кайла, отчеканил: — Ты допрыгался, Брофловски. Все притихли, Маккормик с Маршем переглянулись, а Кайл, напряжённо глядя на Картмана и медленно поднимая руки, ровным голосом произнёс: — Картман, спокойно… У Картмана всякие заскоки бывали, но на этот раз Кайл точно знал, в чём дело. — Спокойно?! — истерично заверещал Эрик. — Спокойно, мать твою??? Ты мою девчонку поимел, паскуда! За моей спиной к ней яйца подкатывал, гнида! Опять!!! Подлая жидовская шваль! — состояние, взгляд, голос и без того психованного одноклассника были настолько пугающими, что присутствующие в классе боялись даже вздохнуть лишний раз, не говоря уж о том, чтобы тихо сползти под парты. — Вставай мордой к стене, мразь! — яростно приказал Эрик Кайлу. — Я тебе ствол в жопу засуну и буду трахать им до тех пор, пока он, сука, очередью не кончит!!! — Чувак, остынь… — начал было Стэн, но Картман резко перевёл оружие на него, и Марш замолк, подняв руки. — Слушай, Картман, — лениво обратился к нему Кенни, подпирая голову рукой. — Если тебе хочется в кого-то пострелять, стреляй в меня, — уверенно сказал Маккормик. — Вы ж всё равно не вспомните, что я умер. Его суперспособность оживать после каждой смерти никуда не делась, а друзья ему так и не верили. Да он давно и перестал их в этом убеждать и что-то доказывать. — Заткнись, Кенни, иначе я вообще всех тут положу! — проорал Картман и, снова переведя оружие на Брофловски, потребовал: — Встань, скотина. Встань и сдохни достойно. Очень медленно вставая, Кайл быстро соображал, что делать. Если при выстреле он увернётся, пострадает не только невинный позади него Давид, но и все присутствующие, а этого Брофловски никак допустить не мог. Не опуская рук, Кайл поднялся, исподлобья взглянул на Картмана и заметил в его глазах мелькнувшую неуверенность. — Или скажи, что ничего не было! — подавлено попросил Эрик, и тут же надрывно закричал. — Давай, тварь, скажи, что ничего не было! Кайл кожей ощущал на себе взгляды двух друзей, просящие о том, чтоб он сказал то, что хочет слышать Картман. Но Брофловски с восьми лет знает, что ложь может привести к ещё более печальным последствиям. Поэтому Кайл втянул воздух и честно выдохнул: — Было. — Молись, сука, — прошипел Картман, и Кайл мужественно зажмурился. Одновременно с пулеметной очередью началась пальба в школе, Стэн отчаянно выкрикнул имя Маккормика, но Картман этого уже не слышал, поскольку влетевший сватовец вырубил его прикладом автомата. Не узнает Картман и о том, что Стэнли, сообразивший, что Кайл в силу своего характера собирается достойно сдохнуть, бросился оттолкнуть его, дабы увернуть от пуль, но проворный Кенни выбрал путь проще. Он просто выскочил прямо под пулемёт, и если бы не он, очередь изрешетила бы Стэна. Маккормик пожертвовал собою ради обоих друзей, но этого никто не вспомнит. Картман очнулся в комнате Кенни. Тот сидел у кровати и скручивал косяк. Услышав копошение, Кенни провёл кончиком языка по папиросной бумаге, и поинтересовался: — Ну, как оно? — Хуёво, — буркнул Эрик, потирая ушибленый затылок. Он спустил ноги с кровати, и спросил: — Я его грохнул? — с надеждой смотрел Картман в глаза друга. — Кенни, пожалуйста, скажи, что я его грохнул! — Нет, — затянулся Кеннет. — Промазал. — Да твою же мать! — психованно прокричал Картман и, опустив голову, обхватил её обеими руками. — Порядочной травы хочешь? — как ни в чём не бывало предложил Маккормик. — Давай, — протянул руку Картман. После затяжки его губы растянулись в лёгкой блаженной улыбке. — Ну чё, легче? — Немного, — признал Эрик. — А облегчение от того, что всё-таки не грохнул, есть? — Неа. — Картман с косяком стал заваливаться на кровать. — Но попыток делать больше не стану, — он снова затянулся и твёрдо добавил: — Я ему его предков скормлю. Маккормик вскинул брови, и некоторое время смотрел на Картмана, пытаясь понять, шутит ли он. Когда стало понятно, что не шутит, Кенни прыснул со смеху и произнёс: — Бля, нахуя я это представил. Картман тоже издал смешок и, видимо, порядочная травка начала давать эффект, поскольку оба в голос расхохотались, а потом всю ночь курили, говорили и ржали ни о чём. Кенни и Стэн прилагали все усилия, чтобы прекратить вражду между Картманом и Брофловски, но давалось им это с трудом. Положение усугубляло то, что Хайди с Кайлом стали встречаться, а Эрик не знал, что это было решено между ними ещё в ту самую ночь. Вообще-то вражду вёл только Картман, а Кайл старался игнорировать, оставив все безуспешные попытки до него достучаться и объяснить, что он сам виноват в том, что потерял девушку. А спустя некоторое время в жизни Эрика появился отчим, и когда Кенни был занят на работе, а Стэн на ферме с отцом, Картману оставалось жаловаться только Кайлу. Благодаря этому, их отношения постепенно наладились. *** — Действительно, Картман, хорош уже ему в это тыкать, целый год прошёл. — Кенни приобнял Кайла и дополнил: — Забей, чувак. Знаешь, я вообще-то не одобряю тех, кто присовывает девушке своего друга, но все мы иногда думаем членом. — Но я тогда не думал членом, — возразил Брофловски. — Да нет, Кайл, — настойчиво сказал Кенни, хлопнув его по плечу. — Ты думал членом. — Нет! — категорично отрицал Кайл. — Вы же знаете, что я членом никогда не думаю! Просто Хайди мне нравилась давно, а в тот день она сама проявила инициативу, и я… — И ты стал думать членом, — завершил за него Стэн. Кайл оглядел друзей, немного поразмыслил и безвыходно произнёс: — Да вашу ж мать. Это выражение и тон обычно означали, что он признаёт правоту друзей, но сама правота ему не нравится. Да и признавать её ему не нравится тоже. Стэн и Кенни победно смеясь, дали друг другу «пять», и тут все трое услышали удручённый вздох Картмана. Друзья переглянулись. Эрик остался прежним. Он всё тот же едкий, мстительный, ядовитый задира Картман с неустойчивой психикой и лютыми тараканами в голове. Он всё так же меркантилен, лицемерен, эгоистичен. Но он стал терпимее к другим нациям и больше не мыслит о них стереотипно. В нём поубавилось сексизма, и он больше не высмеивает такие вещи как рак груди. Он перестал поощрять буллинг и больше не издевается над Баттерсом; он не высмеивает физические и умственные недостатки людей. Наверное, он просто взрослеет, ведь им уже шестнадцать, и не за горами семнадцатилетие. Но самое главное, Картман, кажется, стал ценить дружбу. Неизвестно, когда именно, но ребята давно заметили, что он проявляет участливость и интерес к их проблемам. Без сарказма, иронии и подколов он искренне пытается помочь. Хоть и в своём эпатажном, туалетном стёбном стиле. И каким бы он ни был, он остаётся их другом, с которым они вместе прошли пожар в детском саду, вторжение инопланетян, медные трубы в канализации мистера Говняшки и многое другое. Да, дружба их четверых не похожа на те, о коих слагают легенды и о которых снимают сериалы типа «Друзья». У них другая, своеобразная дружба. Зато крепкая, устойчивая, независимая. Стэн, Кайл и Кенни окружили Картмана со всех сторон, сев рядом и обхватив его за плечи. — Ладно, Картман, — участливо сказал Кайл. — Говори, к кому из нас ты хочешь пойти ночевать? — Да, выбирай любого, — подтвердил Стэн. — К Кайлу точно не пойду, — пробубнил Эрик, по-детски надув губы. — У него вся комната фотками Хайди заставлена, дрочит на них, не хотелось бы ночью под эти звуки проснуться. Кайл закатил глаза. У него конечно есть совместное фото с Хайди, но он на него не дрочит, ему вживую вдоволь предостаточно. — У Кенни бедно и сестра слишком пиздатая, на которую даже передёрнуть нельзя будет… — Бля, жиртрест, — злобно процедил Маккормик, сжимая кулаки. — Ладно, понял, — кивнул Стэн. — Едем ко мне. Только за такси ты платишь. И за пиво, которое в такси будем пить, тоже ты. — Замётано, — согласился Эрик. Ещё несколько часов друзья наливались пивом, весело обсуждая завтрашнее первое сентября, передразнивая реплики политкорректного директора, и обсуждая, как могли измениться их одноклассники за лето, а потом разъехались по домам. *** Стэн и Картман ввалились в дом с громким пьяным хохотом. — А Джимми ей такой… — сквозь смех рассказывал Эрик. — «Пососи пока ч-ч-ч… ччч-ч… ччч-чумовые конфетки у меня в комнате». Децибелы смеха взлетели, ребята сгибались пополам, и синхронно заткнулись только тогда, когда увидели спустившуюся вниз, расфуфыренную Шелли. — Привет, говнюки, — небрежно бросила она. — Ну чё, опять в зачуханном переулке дешманским пивом накидались, лузеры? — Да пошла ты, дрянь! — выпалил Стэн. — Что ты сказал? — угрожающе нахмурилась Шелли, отчего брат инстинктивно сделал шаг назад и, натолкнувшись на друга, обернулся. Картман выразительно выгибал бровь. Стэн кивнул и смело сказал сестре: — Я тебя не боюсь! Я уже взрослый и могу дать сдачи! Ну, давай! — принял Стэнли боевую позицию. — Давай, давай, — ходил он из стороны в сторону, махая кулаками, чем очень напоминал своего пьяного на стадионе отца. — Давай, иди сюда! Шелли некоторое время смотрела на брата, как на идиота, а когда он снова махнул кулаком, та шлёпнула его по щеке. Стэнли с растерянным видом схватился за щеку, пару раз моргнул и побежал на кухню с обиженным возгласом: — Мааам! — Говнюк, — ухмыльнулась Шелли, двигаясь к выходу. Она прошла мимо Картмана, тот проводил её взглядом, спустив его вниз, и не удержался от восторженного комментария: — Вот это пердак! Шелли повернулась и въехала кулаком ему в нос. Эрик схватился за нос и побежал в сторону кухни с обиженным возгласом: — Миссис Марш! — Шелли! — выглянула из кухни мать Стэна, за спину которой тот прятался. — Хватит задирать мальчиков, ты вроде на вечеринку собиралась! — Да ухожу, ухожу, — проворчала девушка и вышла из дома, не забыв показать брату средний палец. В комнате Стэна Картман упал на кровать и повернул голову в сторону прикроватной тумбочки. Некоторое время он смотрел на сделанное недавно фото, где Стэн был изображён со своей неизменной девушкой Вэнди. Счастливые, довольные, влюблённые друг в друга с восьми лет, они излучали позитив и радость. И хоть за эти годы они сотни раз расходились и сходились, их отношения оставались самыми, что ни на есть здоровыми. Взаимное понимание, уважение, честность, поддержка, и готовность принимать свою половинку такой, какая она есть. У них в школе нынче вообще нормальные отношения были, пожалуй, только у Стэна с Вэнди и у Кайла с Хайди. Остальных, словно вирус поразила эта зараза под названием «токсичные отношения». То ли время такое деградивное, то ли сама молодёжь такая, но даже самая, казалось бы, адекватная пара — Крэйг и Твик доходили до стадий абьюз/манипуляция/созависимость. — Отстой, — произнёс Картман, глядя на фото. — Ты просто завидуешь, потому что у тебя девушки нет. — Да не, фотка хорошая. Просто ты стрёмно вышел. Стэн цокнул и опустил фото изображением вниз. Потом пару минут они спорили, в чём будет спать Картман, а когда, наконец, пришли к согласию и свет был погашен, Картман заелозил и завертелся в кровати, недовольно проговорив: — Ненавижу спать в белье. — А придётся, — настойчиво сказал Стэн. — Иначе на диван в гостиной спать пойдёшь. — Ты прям как обиженная на мужа жена говоришь, — усмехнулся Картман. — Вообще-то я бы пошел, но, боюсь, как в прошлый раз твой батя укуреный завалится и спутает меня с твоей мамкой. Так неловко тогда было всем. — Особенно мне, — пробучал Стэнли. Он уже вроде и привык к обдолбано-бухим выходкам отца, но Рэнди с каждым разом отчебучивал всё более постыдные вещи, и Стэну оставалось только фейспалмить на очередной выверт папы. — Вот видишь, а ты на своего отчима жалуешься. А ведь он не станет укуриваться до такого состояния, чтоб трахнуть летучую мышь в Китае, или панголина. И уж точно он не спутает твоего друга с твоей матерью. Признайся честно, Картман, ты ведь просто ревнуешь мать? Как в тот раз, когда она устроилась на работу, а ты помешал, потому что хотел, чтоб она всё внимание уделяла только тебе, и из-за этого вы потеряли дом. — Всё, Стэн, давай спать, — повернулся на бок Эрик. — Зря ты так с Джошем, — укоризненно продолжал Марш. — Понимаю, «отчим» — отталкивающее слово, это вообще какой-то прям стереотип злобного чужого дядьки, но ты ведь просто не знаешь, что такое — плохой отец. Который с виду успешный, семейный, не строгий, а на самом деле он просто циничный похуист, которого заботит лишь урожай на своей ферме. Плевать ему на семью, у него самое ценное в жизни — это конопля, которая бабки приносит, и от употребления которой он с каждым годом всё сильнее деградирует. Ради неё он всем и пожертвует, даже семьёй. Ты в детстве постоянно жаловался, что у тебя нет отца, мечтал о хорошем заботливом папе, ну вот, такой у тебя появился, считай, мечта сбылась, а ты морду воротишь. Так что поверь, лучше такой отчим как Джош, чем родной папа, как Рэнди. Или, чего хуже, папа Кенни. В ответ раздался лишь храп, но Стэнли знал, что Картман притворяется. Марш вздохнул и тоже повернулся на бок, а Эрик, открыв глаза, уставился в одну точку. Нет, он вовсе не задумался о словах Стэна. Картман вообще не из тех, кто задумывается о чьих-то словах. А вот о том, как чувствует сейчас себя его мать, он думал. Думал и верил, что после сегодняшней ночи она возьмётся за ум, выставит этого паршивого мужлана, и у них всё станет, как прежде. Снова вдвоём, и снова в её жизни только он — любимый единственный сын, ради которого она живёт. Картман был практически прав. Сейчас Лиан горько рыдала в плечо своего мужчины и говорила только о сыне. Она знала, что с ним всё в порядке и что Эрик ночует у друга, но раньше он всегда о таких вещах предупреждал и брал трубку, а сегодня весь день игнорировал её звонки. Однако до истерики миссис Картман довело не это. Недавно ей позвонила Шерон Марш с уведомлением о том, что Эрик сегодня останется у них и от них же пойдёт завтра в школу. Что несчастный мальчик, морально забитый деспотом отчимом, сегодня с горя напился до поросячьего визга и боится возвращаться домой. И что если Лиан в ближайшее время не решит, кто ей дороже: сын или «ничтожество с хуем», то Шерон сама предпримет меры и позвонит в отдел опеки и попечительства. А до этих пор Эрик будет оставаться у них.