Помидоры в уксусе

— Ван Ибо! — Мм? — Зачем ты это сделал? — Мм… Что? — Почему Ван Хаосюань ходит в твоей пижаме? — Ну, я дал погонять. — Дал? Погонять? Пижаму? — Угу. — Зачем? — Холодно было. Я раньше уходил, он попросил — я дал. — Откуда уходил? — Из номера. — Чьего? — Моего. — Что Ван Хаосюань делал у тебя в номере в пять утра? — Спал, очевидно. — Почему он спал у тебя в номере? — А что ещё делать в пять утра? Это мне надо было улетать… — Почему он вообще был у тебя? — А почему нет? — Я не понимаю… Ты с ним… Вы переспали? — Скорее недоспали. По крайней мере я — так точно. Но, кажется, уже привык. Ибо зевает, чуть не выворачивая челюсть и едва не роняя телефон. — Ибо. — Мм. — Ты с ним… У вас был секс? — Ммм… Не помню. — ЧТО ЗНАЧИТ НЕ ПОМНИШЬ?! — Я не помню, что я ел сегодня, и ел ли вообще — а ты меня спрашиваешь, что было двое суток назад. — То есть, теоретически это возможно? — Теоретически всё возможно, гэ. И это даже не всегда вопрос вероятности. — Блять. Ибо! — Ну почему если Ибо, то сразу блядь? — Да потому что ты ведёшь себя так, как… — Как? — Скажи мне честно! — Что ты пристал? Я не помню. Спроси у Сюаня. — Да почему я должен спрашивать у него?! — Ну, хочешь, я могу спросить. Ибо шуршит, голос отдаляется. — Сюань-гэ… Дальше речь неразборчива, потом звучит смех. — ВАН!!! ИБО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — Гэ, ты так орёшь, у моего телефона динамик оглохнет. — С кем ты сейчас? — С Сюань-гэ. — Ибо… Зачем ты врёшь? Он же тут, я его полчаса назад видел… в твоей пижаме. — Кого? — ХАОСЮАНЯ! — Ну? А причём тут Исюань-гэ? — Так ты с Исюанем? — Ну да, сказал же. Мы репетируем, но я даже тут умудрился задремать, пока свет ставили. — Ладно, так а что… — Извини, гэ, мне пора, я потом перезвоню. Пока. Люблю. Целую. Ибо сбрасывает, и Сяо Чжань, скрипя зубами, идёт ловить Хаосюаня. — О, Сяо-лаоши, а мы тебя обыскались! Мы тут… — Хаосюань. — Да? — Почему Ибо дал тебе свою пижаму? — Холодно было. А он улетал… — Почему ты спал с… У него в номере? — Так ночь же — как не спать? Мы все тут так упарываемся… — ВАН ХАОСЮАНЬ! — Чжань-гэ, ты чего такой нервный? Может, водички? — Вы переспали? — Скорее недоспали. По крайней мере он — так точно. Сяо Чжань взрыкивает, стонет и уходит. Ван Хаосюань отбивает на телефоне «всё по плану». Через несколько дней Ибо возвращается на съёмки — бодрый, весёлый, будто не с работы приехал, а после месяца отдыха и спа-процедур. Сяо Чжань ходит злой, бледный, невыспавшийся, запарывает дубли. Ибо радостно приветствует его и других и снимается, как ни в чём не бывало… или ни в ком? Вечером он зажимает вкрай заморенного Сяо Чжаня и тащит к себе. — Что тебе надо от меня, маленькое чудовище? — Я тебя съем. — Ешь. Сяо Чжань падает на кровать лицом вниз и затихает. Ибо аккуратно раздевает его и подаёт коробочку для линз. Сяо Чжань забирает её, лежит ещё какое-то время, потом стонет, встаёт и плетётся в ванную. Выйдя, он находит Ибо в постели, рядом включён ночник — остальной свет выключен. Это приятно. Чжаня хватает на то, чтобы дойти до кровати и рухнуть в подставленные объятия — были ещё какие-то вопросы, но это всё потом, завтра. Утром он просыпается раньше Ибо, выспавшись впервые за эти дни. Он ворочается, чуть отстраняясь, чтобы лечь свободнее, но Ибо подкатывается к нему во сне. Сяо Чжань смотрит на него — и понимает, что не мог, ну не мог он ебаться в этой самой кровати с Хаосюанем или с кем-то ещё. За завтраком он ловит вопросительный взгляд Хаосюаня, направленный на Ибо, и ответный едва заметный кивок. — Так что это был за прикол с пижамой? — Понравился? — Зачёт. Я повёлся. Так и? — Ну… Вот если ты и дальше будешь так к Юй Биню липнуть — я ещё и трусы свои всем раздам… Вечером, когда Ибо плещется в душе, к ним в номер стучат. Сяо Чжань открывает и видит съёжившегося Хасюаня, робко протягивающего ему пакет с угадывающейся в нём пижамой. — Почему именно ты? — Я с ним согласен. Я его понимаю.