вопрос доверия

– Ханс, ты опоздал. Назначенное время для аудиенции с королем - это для тебя пустяк? Что ж, значит, на обсуждение вопроса у тебя осталось на 2 минуты меньше. Высокий широкоплечий мужчина с темно-каштановыми волосами и такого же цвета густыми усами лениво отвлекся от несравненно важного созерцания вида за окном, чтобы встретить строгим взглядом вошедшего принца. Ханс только и успел закрыть за собой дверь, как уже получил язвительный упрек. В новой должности самомнение старшего брата достигло каких-то немыслимых масштабов, и он все больше напоминал отца в худших его проявлениях. Разница в возрасте (аж в два с лишним десятка лет) и в положении сделали Ханса самой легкой мишенью для вымещения вечно бурлящего раздражения. Ведь к чему демонстрировать посторонним свой буйный нрав, когда есть близкие, в чьих интересах обычно терпеть и помалкивать. Конечно же, Ханс не стал бы опаздывать и даже наоборот пришел слегка заранее, сверяясь с часами с самого утра. – При всем уважении, Калеб… – Как ты сказал? – переспросил мужчина и горделиво приосанился перед настенным зеркалом, смахивая пылинки со своих золотистых эполетов. Разумеется, он не упустил возможности напомнить Хансу о том, что тот говорит с без пяти минут королем. Калеб жаждал признания и заставлял всех, кто в чем-то от него зависел, приходил с прошением или предложением, непременно репетировать правильное обращение к будущему правителю. – Ваше Величество, – поправил себя Ханс, едва не прикусив язык, – Часы в этом кабинете с неисправной минутной стрелкой. Вернее, с ее полным отсутствием. Отца раздражало слишком частое тиканье. – Отец, дай Бог ему здоровья, научил меня еще в детстве с точностью определять время по расположению солнца. А тебя не учил? – Калеб с любопытством, как будто впервые, присмотрелся к циферблату. – Должно быть, был занят чем-то более важным. Итак, перейдем к делу. Принц только слегка нахмурился от этой выдуманной чепухи. Он планировал получить согласие брата, не более. Чем быстрее он этого добьется, тем меньше им придется терпеть друг друга. – Я пришел доложить, что моя работа в качестве сборщика налогов завершилась вчера, я подготовил все документы и отчеты. Выездных проверок больше не планируется. И в связи с недавними событиями, я смею предположить, что возложенные на тебя обязанности регента могут быть слишком важными, чтобы доверить их кому-либо еще ради совершения запланированного визита в Эренделл по случаю коронации Эльзы Разенграффе. Поскольку остальные братья тоже заняты чрезвычайно ответственными задачами в других деловых поездках и в офицерском составе, было бы нецелесообразно нагружать их новыми поручениями. Я мог бы быть полезен и представлять наше королевство в Эренделле. Прошу рассмотреть мою кандидатуру. Калеб брезгливо покосился на стол, куда Ханс водрузил стопку документов. – О, ты действительно можешь быть полезен? Неужели. Ты правда думаешь, что созрел для самостоятельной поездки в качестве посла? Как самонадеянно и наивно, – холодно произнес Калеб, не спеша расхаживая по кабинету, и вдруг улыбнулся. – Ты иногда бываешь таким очаровательным, Ханс, что даже забавно. – Я достаточно компетентен, – проигнорировал принц неуместные комментарии. – Мне известно обо всех договорах, которые следовало бы обновить. У меня есть опыт заключения сделок, и я бы мог представить королеве преимущества нового контракта. – Это болезнь отца заставила тебя так осмелеть? При нем ты и двух слов связать не мог. Знаешь, я не удивлюсь, если ты даже рад, что отец слег. Сколько бы пренебрежения и жестокости Ханс ни натерпелся от отца, он бы предпочел, чтобы переход власти к Калебу затянулся. Старший принц сам по себе имел вздорный характер, вдобавок долгие годы под покровительством короля в нем взрастили непримиримость, гордыню, циничность и манипулятивность. Черты главного наследника, достойного правления на Южных Островах, по мнению отца. Искаженные и гипертрофированные. – Я крайне обеспокоен состоянием отца и молюсь о его здоровье каждый вечер, – невозмутимо сказал Ханс. – Как скажешь. – И все же, отец всегда ставил в приоритет интересы королевства. Он не отправил бы какого-нибудь герцога по столь важному случаю, когда Эренделл впервые за долгие годы принимает гостей. Должен поехать принц, – со всей уверенностью, на которую был способен, заявил Ханс. Осмелиться говорить от имени отца, возможно, было бы большой ошибкой, но принц понимал исключительность случая. Могло и не представиться другого шанса проявить себя перед иностранными подданными такого калибра, а также самой королевской семьей Эренделла. И если бы все сложилось удачно, Ханс отыскал бы себе подходящую партию, невесту с приличными родственниками, не собирающимися перегрызть друг другу глотки. Выгодный брак стал бы пропуском в нормальную жизнь подальше от змеиного клубка Вестергард. Что-то во взгляде Калеба изменилось. Он подошел к креслу, развернул его боком и сел, так и не пододвигаясь обратно к столу. Он задумчиво смотрел в окно и молчал долгое мгновение, прежде чем ухмыльнулся Хансу. Младший принц решил, что тот пытался скрыть свою досаду, ведь с приведенными аргументами не поспоришь. Именно Калебу отец поручил совершить дипломатическую поездку в Эренделл, но это было до того, как здоровье короля неожиданно ухудшилось настолько, что старшему сыну пришлось временно занять трон. И теперь не оставалось выбора. Единственным подходящим кандидатом из принцев был Ханс. – Ты стал таким взрослым. Молодец, даже голос не дрожит. Мне всегда нравилось, как ты пытаешься казаться непокорным и настойчивым. – Да, да. Пропустим ту часть, где ты выдумываешь причины назвать меня слабым и жалким, – со вздохом сказал Ханс, поежившись от неуместно елейного голоса брата. – Вернемся к делу? Полагаю, у регента действительно плотное расписание. – Торопишь меня, чтобы получить отказ и с чувством выполненного долга предаваться жалости к себе, как обычно? Для своего младшего брата я всегда смогу выкроить немного времени. Ханс проглотил отвращение от этой издевки. Время, которое находилось для младшего в их семье, обычно было потрачено на глумление или критику. На этот раз он мог договориться о важном поручении, выполнив которое заслужил бы хоть какое-то уважение. – Подойди, Ханс, – сказал Калеб. Принц в замешательстве уставился на старшего брата, но все же подчинился и обошел его стол. Калеб откинулся на спинку, смерил каким-то хищным взглядом Ханса и похлопал по собственному бедру, как будто приглашая. – Что? – растерялся Ханс и скрестил руки на груди. – Что это значит? – Это значит, что ты сейчас подчинишься и сядешь, – отдал тихий приказ Калеб и снова похлопал по ноге. Об извращенных наклонностях Калеба ходили слухи, но Ханса не слишком заботила чрезмерная похоть брата или его грязные интрижки. До этого момента. Не дожидаясь, пока Ханс снова обретет дар речи или как-то отреагирует, Калеб схватил его за руку и грубо притянул к себе. И все-таки принц в последний момент увернулся, неловко плюхнувшись на широкий подлокотник кресла. Калеб по-прежнему сжимал предплечье брата. От наглости и властности Ханс заметно стушевался. Старшие Вестергарды всегда имели привычку всячески вторгаться в чужое личное пространство и доказывать свое превосходство физически. Ханс изрядно натерпелся издевательств, которые научили его, когда был удачный момент дать отпор, а когда сопротивление привело бы лишь к позорному провалу. Но в этот момент он совершенно не понимал, как правильно реагировать. Все его знания улетучились, и он пребывал в оцепенении. – Ты пытался указать на мое безвыходное положение? Неплохо. Я оценил твою находчивость, – Калеб говорил все тише и тише, вынуждая Ханс слегка наклониться, чтобы расслышать его слова. – Честно говоря, я думал, ты просто смиренно будешь надеяться получить столь заманчивое предложение по моей инициативе. Но ты откуда-то набрался решительности. Мило. Ты утверждаешь, что справишься? – Справлюсь. Я хочу принести пользу Южным Островам, – отозвался принц, сжавшийся в ожидании ужасающего подвоха, который непременно должен был последовать за потоком странной похвалы. – Пойми, я бы и рад поверить в это. В твоем упрямстве я уже убедился не раз. И все-таки истинная лояльность проявляется иначе. Хватка на руке Ханса ослабла, и когда Калеб убедился, что тот не предпринимает попытки уйти, он начал разглаживать одежду младшего принца. Как будто это был жест заботы. В животе юноши словно застывал лед. Во рту пересохло. Калеб ловким движением стянул правую перчатку Ханса. – Никогда не понимал, зачем ты их носишь. Скрываешь что-то? – с гадкой ухмылкой спросил мужчина и помахал перчаткой перед носом брата. – Нет, – рыкнул принц, выдернув свою вещь обратно из лап Калеба. Такой реакции от него и добивались. Попался в ловушку. Ханс внезапно почувствовал на своем колене чужую горячую ладонь, как будто присваивающую себе все, чего касалась. – Видишь, ты злишься, когда всплывает вопрос доверия, - продолжал говорить регент, как ни в чем не бывало. – Все еще не понимаешь, к чему я клоню? К тому, что ты не доказал свою лояльность. Рука плавно переместилась дальше и оказалась на бедре. – Как мне ее доказать? – глухо отозвался Ханс, все еще не веривший в происходящее. – Покорностью. Внезапно его ладонь сдвинулась дальше, непозволительно близко к паху. Ханс вскочил, как ошпаренный, но из похотливой хватки брата было не так просто выбраться, особенно когда он подставил подножку и притворно ахнул, будто это случайность. Ханс споткнулся и рухнул на пол. Калеб не дал ему подняться и, вцепившись в ворот рубашки, притянул к себе. Принц был вынужден встать на колени, совершенно растерянный и униженный. – Калеб, черт возьми! – зашипел принц, ощутив, как предательски задрожал голос, а лицо залилось краской. – Так даже лучше, ты прав, – Калеб усмехнулся нынешнему положению принца и сильнее сжал его воротник. – Ты такой пылкий. Люблю игры с доминированием. – Ты в своем уме? Я твой брат! – почти завопил Ханс, отчаянно вырываясь. – И? Для Фредерика никогда не было помехой то, что Рози или как ее там считалась нашей мачехой, – пожал плечами мужчина и позволил принцу высвободиться. – Или ее звали Роза? – Розетта! – поправил его юноша, продолжая сидеть на полу. Калеб знал, как ударить по больному. Сделать вид, что забыл имя матери Ханса, казалось, было одним из самых безобидных способов задеть. Намек на тайную связь со вторым по старшинству принцем словно выбивал почву из-под ног. Ханс вдруг ощутил себя беспомощным жуком, которого прикалывали булавками за расправленные крылья забавы ради. – Как давно это было, подумать только! Когда она умерла? – 11 лет назад! – машинально ответил принц. Ханс чувствовал, как страх сковывает все его конечности. Он не был уверен, что способен подняться, выйти и прервать этот порочный поток вздора. Какая-то его часть, охваченная горем из прошлого, всегда знала, что в самоубийстве матери было что-то не так. Эта его часть стремилась выяснить правду и боялась этого тяжкого знания. – Нет, нет, я имею в виду “после чего”. Кажется, сразу после той всплывшей интрижки. Бывают же совпадения, – беззаботно рассуждал Калеб, которому доставляло садистское удовольствие приносить плохие вести другим. – О чем ты говоришь? – шокировано произнес Ханс. – Не забивай голову. Столько воды с тех пор утекло, – отмахнулся от него мужчина, но не поскупился бросить жирный намек. – Ни одной черты Фредди на твоей физиономии не различить все равно. Никто ни о чем не узнает, правильно? Тебе ведь не нужно проблем. Калеб поднялся и приблизился к Хансу, обреченно пытающемуся выровнять дыхание. – Тебе повезло жить в неведении. Ты можешь быть иногда таким неблагодарным, но вообще-то тебя все это время берегли от горькой правды. Но всему приходит конец. Иногда некоторые секреты приходится раскрыть, ведь это вопрос доверия, – сказал регент и протянул руку, чтобы коснуться лица брата. – Избавь меня от твоих грязных выдумок, – глухо отозвался принц, отбрасывая от себя чужую ладонь. – Ладно, вижу, ты не в том настроении, чтобы слушать поучительные старые истории. Ты прав, сейчас не это главное, – продолжил рассуждать Калеб, по-прежнему возвышающийся над принцем. – Важнее твое будущее, которое теперь в моих руках. Если задуматься, то ты можешь считаться моим племянником, а не братом. Дай угадаю, лучше бы это оказалось неправдой? Предпочтешь остаться тем, кто ты есть, номер 13? – Чего ты добиваешься? – Добиваюсь важного поручения для тебя. Рассматриваю твою кандидатуру, как ты и просил. Работаю над установлением доверия между нами. Ханс уставился в пол. Ему ясно дали понять, где его место. Даже если Калеб лгал обо всем, а принц изо всех сил старался сфокусироваться на зыбком сомнении в правдивости его слов, он использовал информацию в своих целях. Регент утверждал свою власть над ним. Прошлое, которое Ханс знал, рассыпалось, а будущее, на которое он осмелился возложить надежды, ускользало дрожащим миражом над разверзнувшимся пеклом. В этом пламени тлело его настоящее, удушливое и отвратительное, теперь принадлежащее извращенному садисту - его брату. Какая нелепость, что он даже осмелился обратиться с просьбой к Калебу. Как будто все это время он не был всего лишь пылью под ногами старших Вестергардов. – Итак, Эренделл. Поздравляю, ты был весьма убедителен, – весело провозгласил Калеб, разыгрывающий представление о своих тщательных раздумьях. – Конечно, никогда не поздно разочароваться, поэтому я собираюсь приглядывать за тобой ближайшие недели до поездки в Эренделл. И ты будешь послушным. Сделаешь, как я скажу. Развлечешь меня, посетишь мои покои, быть может, пару-тройку раз. Я уверен, мы поладим, это в твоих же интересах. А когда я взойду на трон, я не забуду, что для даже для самого крохотного члена семьи всегда должно найтись время. – А если я откажусь? – угрюмо бросил Ханс, намеревающийся встать и послать ко всем чертям немыслимые указания. – Место! Живо! – вдруг рявкнул Калеб, и принц замер на полу в оцепенении. – Отказываться поздно, ты разве не понял? Я и так делаю тебе одолжение. Но если этого мало, дорогой, я подниму вопрос о твоем происхождении. Как регент, я могу распорядиться возобновить расследование смерти неверной жены короля. Думаешь, кто-то вроде Фредди признает тебя? Увы, он скорее станет главным свидетелем против тебя. А отцу на старости лет эти скандалы и подавно не нужны. Вылетишь из дворца и останешься никем. Последние слова он практически выплюнул. Мужчина вздохнул, словно его утомила несговорчивость собеседника, и это не он только что вышел из себя. Калеб снова уселся в кресло и выжидающе посмотрел на Ханса. – За что? Что я тебе сделал? – проронил принц. – Ничего. Не бери на себя много. Просто пора понять, что твой будущий король нуждается в преданном и послушном… как бы правильно это назвать… питомце. Зачем мне кто-то посторонний на эту роль, когда я могу использовать всеми забытого младшего брата? Ты ведь не думал, что никто не подозревает, как ты жаждешь сбежать подальше от семьи, прихватив и титул, и часть наследства? Я не имею привычки разбрасываться принадлежащими мне ресурсами, а в тебя, маленькое неблагодарное создание, вложили не мало. Ханс боролся с подступающими слезами. Перед глазами все начинало расплываться, но он успел поймать сальный взгляд Калеба. От этого сделалось дурно. В плену шантажа принц чувствовал себя совершенно раздавленным, но жгучая боль от унижений напоминала, что он по-прежнему жив и хотя бы не растворился в смиренном отчаянии. Калеб согласился отправить его в Эренделл, и это можно считать крохотной победой. Принц собирался выжать из этой поездки все, что мог. А уж после он намеревался расквитаться с братом и позаботиться о том, чтобы сомнительная история о его матери никогда не всплыла. – Не давай мне повода разочароваться. Я справедливый и умею быть милосердным, когда это касается лояльных людей, – мужчина усмехнулся, с нескрываемым наслаждением рассматривая поникшее выражение лица принца. – Ты будешь хорошим питомцем, не так ли? Регент протянул раскрытую ладонь и одобрительно кивнул, словно собирался подарить ему искреннее благословение и все богатства Южных Островов, а не очередное унижение. К своему ужасу Ханс подчинился и приблизился, передвигаясь на четвереньках. Ему хотелось избивать Калеба, пока с его лица не стерлась бы эта скользкая улыбка, а потом неистово крушить каждый предмет безвкусной роскоши в кабинете и в конце поджечь обломки. Но он не мог ничего сделать. Он надеялся, что Калеб хотя бы внезапно даст ему пощечину, чтобы на короткий миг отвлечься этим от гадкого позора и кипящего гнева. Но мужчина лишь погладил Ханса по голове, растрепав волосы на затылке и пробежавшись пальцами по шее. И его прикосновение ощущалось, как свист неотвратимо летящего вниз лезвия гильотины. Ханс стиснул зубы до боли. – Знаешь, Ханс, мне будет тебя не хватать. Даже не смей думать о том, чтобы задержаться в своем маленьком путешествии.