Это гнетущее ощущение бесконечности и неопределенности. Казалось, что он никогда не рождался, существовал в этом пространстве всегда… и будет существовать всегда. Не знал он своего имени, не помнил, кто он. А, в прочем, для чего ему это было нужно? А вот в этом и дело, что ни к чему. Не знал он точно, мужчина великовозрастной ли, девочка маленькая ли? Остановился лишь на том, что он — это «он», а не «она» или «оно». Не было основания для такого решения, но зато существовать стало немного проще.
И кажется, он забыл напрочь про сон и еду. Никогда не хотел он, никогда не пробовал, не пытался. А в прочем, зачем ему это, если даже тела не было, ведь ни одно зеркало здесь не работало и не показывало его сущность. Своего голоса тоже не помнил, лишь шепотом владел, чего ему хватало за глаза.
Здесь не было окон и дверей за пределы этого пространства тоже не наблюдалось: по всему периметру лишь шла глухая стена. Нет, не страшно было ему в этом замкнутом пространстве, ведь не знал он, каково это, да и само слово «страх» казалось ему лишь благозвучным набором букв и не более.
Здесь,еазалось, не было тьмы, лишь разная степень освещенности. В некоторых местах могло находиться выносимо, так как глаза не так сильно резало, где-то приятно, но были также и места недоступные, так как свет так больно бил по глазам, что даже если он их закрывал, то приближаться к ним тот не мог. Так он однажды нашел странную закономерность: там где был очень яркий свет, почти всегда чувствовалось чье-то еще присутствие и слышались смешанные, сильно смазанные голоса, но никогда он так и не смог установить, что именно являлось источником этих голосов.
Периодически этот свет убавлялся и он мог свободно, без ущерба для глаз передвигаться. Иногда были и исключения из правил: изредка он мог слышать еле слышимые голоса и чье-то присутствие и при нормальных для него условиях, но и тогда он источники звука никогда не находил. Насколько бы пусто здесь не казалось, он чувствовал, что это было не так.
Так в одной из комнат лежали уродливого вида… скульптуры? медведя, курицы или утки, зайца и лисы. От них он тоже чувствовал то же самое, что и от тех невидимых источников голосов, но никогда на контакт с ними выйти не смог, сколько бы не шептал им.
Также в одном большом зале стояли похожие скульптуры, но гораздо новее и привлекательнее,
чего только та курица стоила. Но от них, в отличие от тех лежащих, он не чувствовал похожей энергии. Но вот от вида того голубого зайца с гитарой у того начиналась некоторая тревога, будто в нем что-то было не так. Так дурно рядом с ним было находиться, что он предпочитал ту сцену избегать.
И не только того зайца избегал. Был еще один угол с неким большим цветастым ящиком, из которого играла колыбельная, к которому было неприятно подбираться. Чувствовал, что там обитало что-то разъяренное, что беспокоить не стоило, иначе… а иначе что? Вот не известно что, поэтому и не лез.
Но однажды, находясь неподалеку от того ящика, тот в такой привычной мелодии уловил что-то еще, кроме музыки. Прислушался… белый шум, что всегда был вместе с музыкой. Но повнимательнее послушав его, распознал в нем тихий плач, будто девичий. Долго не решался обратиться к тому, что плакало там, не желая натворить делов.
— Эй! — прошептал он в сторону ящика — Вы меня слышите!?
И кажется, он был услышан. Плач прекратился, отчего музыка стала слышаться чище. Он повторил:
— Вы меня слышите!?
Ответа не последовала, лишь музыка продолжала играть, но произошло неожиданное: она взяла и остановилась. Прозвучали странные щелчки из того ящика и его верх распахнулся. Вместе с этим заиграла уже веселая музыка и из него вылезла тощая высокая марионетка, в пустых глазницах которой сияли две белые точки глаз.
— Кто посмел меня разбудить! — злобно прорычал высокий девичий голосок
— Я… я… извините… — растерялся он. Знал же, что все случится так, но все равно полез.
— Ах, ты! — пронзила кукла его своим взглядом — Чего тебе ОПЯТЬ надо, что ты меня будишь!?
— Я… ничего, нет, нет…
— Ради ЭТОГО ты меня потревожил!? — еще сильнее взбесилась марионетка
— Но… Вы единственная, кто мне ответил! — жалобно шепнул он — Те четверо молчат, не отвечают! Я слышу голоса, но не вижу, кто говорит! Только вы ответили!
Марионетка на момент застыла, отведя свой тяжелый, грозный взгляд, но тут же, смягчившись, ответила:
— Единственная, говоришь… Подойди, ко мне поближе.
Он, не говоря ни слова, послушался, подошел почти вплотную. Не успел он чего либо прошептать, как она начала:
— Чувствую, что-то тревожит тебя… Не дает тебе освободиться…
— Я не знаю, кто я, не знаю почему здесь, я даже себя… — не успел он закончить мысль
— Нет. Я тебя вижу. Просто ты не знаешь, как выглядишь, вот и не видишь… — таким нежным сочувствующим голосом сказала она, начав вылезать из ящика — Пойдем со мной.
***
Она привела того в одну из ванных комнат, как раз там, где были зеркала.
— Себя видишь? — спросила она
— Нет. Только тебя.
— Поняла… Так не работает, попробуем по-другому. Подай мне свои руки, мне необходим контакт. — прошептала она, протянув свои длинные тощие руки
— Но… у меня их нет… я не вижу, не ощущаю…
— Они у тебя есть, я их вижу тоже, но попробуй представить, что они есть, попробуй их почувствовать.
Он закрыл глаза и напрягся. Но ничего не получилось. Чего только тот не перепробовал — все безрезультатно. Но только ему представилось, что у него будто появился некий груз, который нужно забросить ей на руки, как он это почувствовал и ощутил, прикосновение к ней.
— Да! Вот так. А теперь, посмотри мне прямо в глаза. — скомандовала марионетка. — Так, посмотрись в зеркало, должен увидеть себя.
Он без задней мысли повернул голову и подскочил на месте от неожиданности: в зеркале рядом с Марионеткой, держась с ней за руки, стоял полностью черный силуэт, чем-то похожий на того зайца со сцены. Те же формы, те же уши, правда весь черный, немного размытый и с четырьмя зубами на верхней челюсти, а не с двумя, как у того зайца, ну и такими же белыми точками глаз, как у Марионетки.
— Нет… Нет… Быть не может! — сильно занервничал силуэт, бросившись к зеркалу — Я не тот со сцены!
— Чувствую… тревожит… оно тебя тревожит. — промолвила она — Придется пойти к нему.
***
Ох, и не хотел же он являться туда снова. Снова чувствовать это недоброе… Но выбора другого не оставалось. По крайней мере, появилась хоть какая нибудь надежда узнать, почему он выглядел, как тот персонаж.
— Да, связывает вас… — произнесла она, коснувшись того зайца — Подай мне руку.
Теперь, когда тот более менее понял, как пользоваться своими конечностями, без лишних проблем подал. Но дальше случилось неописуемое: Марионетка задрожала и почти сразу отпустила зайца. Она видимо сама не ожидала такого исхода.
— Боюсь, что я здесь бессильна… — дрожащим голосом сказала она — Очень много, очень плохо, все смешалось, все очень сильно… Я, кажется, устала, мне надо отдохнуть…
— Но а как тогда мне понять, что там? — решил сопроводить ее силуэт до ящика
— Скорее всего тебе самому придется искать… Абсолютно все твои воспоминания сильно повреждены, смешаны…
Так он проводил ее, она залезла внутрь, завела шкатулку и приготовилась закрывать створки, но остановилась.
— И да, ты даже не вспомнишь имя свое… — сказала напоследок — Все, что я увидела, так это «
RWQFSFASXC». А раз ты связан с тем… они называют его «Бонни», можешь пока назвать себя «Тень Бонни», как хочешь… Если что случится, зови…
Марионетка захлопнула дверцы, привычная музыка снова заиграла. Ничего Тень не понимал. Не знал он с чего начать, так как не было ни единой зацепки. Но зато теперь себя видел, и каким-никаким именем обзавелся. Существование еще чуть-чуть стало более выносимым.
