Last Christmas

Чонгук, сколько себя помнит, всю жизнь дружил с двумя своими неугомонными друзьями. Чан Дунхо — его одногодка, с которым, как рассказывали родители, они познакомились в песочнице, когда Дунхо случайно ударил двухлетнего Чонгука по голове лопаткой, а четырёхлетний Чимин заступился за своего маленького друга. Чимин, кстати, был на два года старше их обоих и, как опять же говорят родители, всё время до рождения Чонгука постоянно капризничал и никого не слушался, а с рождением своего тонсена, слишком быстро успокоился. Родители обоих парней любят рассказывать об этом на каждом дружеском застолье, упоминая это так, словно Чимин случайно родился раньше и ждал своего лучшего друга. Если с Дунхо они были знакомы только с двух лет, то Чонгук Чимина знал с самых первых дней своей жизни. Их родители дружили ещё задолго до планов о детях, жили в одном доме, но на разных этажах, и часто гостили друг у друга. Их семьи были дружны и у мальчиков просто не было шанса остаться без верного друга с самого детства. Иногда они чувствовали себя не просто друзьями, а больше братьями, ведь родители что Чимина, что Чонгука, принимали обоих как родных детей и они часто проводили время у кого-нибудь в комнате, живя почти на две квартиры. Чонгук не мог представить ни единого праздника без Чимина, каждый день рождения, восьмое марта или новый год они праздновали вместе. Их семьи собирались у кого-нибудь в квартире и мальчики, уже на середине вечера уставая от взрослых разговоров, сбегали к кому-нибудь в комнату, играя в игрушки, а позже в компьютерные игры. Поначалу они, пусть и общались с Дунхо не особо часто, а Чимин вовсе относился к нему с некоторой враждебностью, но всё изменилось, когда Чонгук пошёл в школу. Чимин был на два года старше его, поэтому, как бы им ни хотелось, они не могли оставаться рядом друг с другом ещё и в школе. Чонгук, конечно, каждый день ждал окончания занятий своего хёна, но в классе мальчик чувствовал себя совершенно потерянным и одиноким. Именно тогда в его жизни окончательно прописался Чан Дунхо. Они учились в одном классе и были единственными знакомыми друг для друга. Здание школы казалось огромным и пугающим, новая жизнь не менее устрашающей, а любимый хён Чонгука неожиданно оказался другом не только для него, но и для своих одноклассников. То время для Чонгука было наполнено разнообразными чувствами и эмоциями: от ощущения предательства, до новых знакомств и принятия нового друга. Чонгук на всю жизнь запомнил то, как они с Чимином поссорились незадолго до нового года. Маленький Чонгук, оторванный от родителей и своего хёна, невероятно сильно волновался о своей так стремительно меняющейся жизни. Ему хотелось быть ближе к хёну, поэтому он искал его целыми днями в школе, но Чимин был слишком занят своими друзьями, — по крайней мере так казалось маленькому Чонгуку. Тогда, на школьном празднике, посвящённом новому году, Чонгук принялся напрочь игнорировать своего хёна, желающего понять что случилось с мальчиком, а Чимин не отходил от него ни на шаг, извиняясь сам не зная за что. И как раз в тот момент пришёл Дунхо, из-под носа Чимина уводя своего нового друга. Сейчас, оглядываясь назад, Чонгук не смог бы назвать это ссорой, но в тот день он не мог перестать думать о том, что их дружба с Чимином закончена. Сначала он злился, что хён не последовал за ним, а вечером, спрятавшись под одеялом в своей кроватке, Чонгук заливался слезами. Это было его первым столь сильным потрясением и первой серьёзной ссорой с Чимином. В ту предновогоднюю пору мальчика впервые не интересовала ёлка, огоньки и дед мороз, его хрупкое маленькое сердечко не желало ничего, кроме как вернуть Чимина в свою жизнь. Они не виделись вплоть до новогодней ночи, затянутые в семейную предновогоднюю суету. Время тянулось слишком медленно для активного ребёнка. Чонгук чуть ли не минуты считал до того момента, когда Чимин появится на пороге квартиры Чонов, их родители обнимутся, а мальчики как всегда побегут первым делом в комнату к Чонгуку. Но все мечты Чонгука о том, что его любимый хён обо всём забудет и будет заботиться о нём как прежде, разрушились вместе с холодом со стороны Чимина. Старший весь вечер только и делал, что набивал щёки оливье, да ел мандарины. Чонгук, наблюдая за хёном, готов был расплакаться, но упорно сдерживался, по-детски наивно веря в новогоднее чудо. Той ночью, под бой курантов, Чонгук крепко-крепко зажмурился и чётко произнёс у себя в мыслях своё желание — чтобы Чимин-и хён снова его полюбил. И тогда Чонгук не мог даже подумать, что его желание чудесным образом будет исполнено не только той ночью, оно будет действовать даже спустя долгие годы после той новогодней ночи, когда, как только бой курантов закончился, Чонгук тихо всхлипнул, больше не в силах сдерживаться, а Чимин схватил его за руку и они убежали в комнату к младшему. — Не реви. Мужчины не плачут, — нахмурился Чимин, сложив руки на груди. — Н-но я не могу, — утирая слёзы, пролепетал мальчик. — Хён… Ты не обращаешь на меня внимания. Как я могу не плакать? — и громко шмыгнул носом, поднимая на Чимина красные от активного трения глаза. — Ты был первым, кто начал всё это, — обиженно фыркнул Чимин, а у Чонгука слёзы хлынули из глаз новым потоком. Чимин не мог на это смотреть. Ни до этого, ни в тот момент, ни сейчас, когда они уже взрослые. — Что случилось, Чонгук-и? — ласково позвал Чимин, сдаваясь перед слезами младшего. — Почему ты так поступил? — Т-ты дружил с другими, — всхлипнул Чонгук. — Даже когда я приходил к тебе в класс, ты меня прогонял. — Чонгук-и, мы в школе должны учиться. Тем более у меня задания уже сложнее чем у тебя и мне приходится тратить на это больше времени, — Чимин вздохнул и притянул Чонгука к себе в объятья, успокаивающе поглаживая младшего по спине. — Я делал это не специально, Чонгук-и. — Ты всё ещё меня любишь? — по-детски искренне волновался Чонгук, словно из-за такого пустяка хён мог возненавидеть его. — Конечно люблю. Всегда буду любить, — Чимин отстранил Чонгука от себя и вытер его слёзы. В тот момент Чонгук в который раз поверил в новогодние чудеса.

***

Last Christmas, I gave you my heart

Чонгук влюблён. С тех пор, как они были детьми, прошло достаточно времени, время то тянулось так медленно, что Чонгук ощущал каждую прожитую секунду, то летело так, что, оглядываясь назад, Чонгук удивлялся прожитым неделям. Всё вокруг менялось, он проживал разные ситуации, порой плакал, порой смеялся; школьные классы сменились на университетские аудитории, учителя на преподавателей. Годы шли, но единственное, что оставалось неизменным — его лучшие друзья, продолжающие оставаться рядом с ним, готовые в любой момент прийти на помощь. Чимин первым уехал в Сеул, поступив в столичный университет. Они переписывались каждый день, поддерживали связь и даже не думали забывать о своей дружбе. Чонгук с Дунхо рассказывали о Пусане, родителях и общих знакомых, а Чимин делился новостями из жизни в столице, постоянно выслушивая подколы о том, что его речь становится похожа на речь коренного жителя Сеула. Каждый год Чимин приезжал в Пусан зимой, чтобы отпраздновать рождество вместе с семьёй и лучшими друзьями, а летом Чонгук с Духно приезжали к нему в Сеул, умещаясь втроём в снимаемой Чимином квартире. Они были неразлучны даже если жили в разных городах, что не могло не радовать счастливых за своих детей родителей. Но на второе рождество, когда Дунхо привёл в их тесную компанию друзей свою девушку, Чонгук вдруг понял, что влюбился. Совершенно глупо и безнадёжно влюбился в своего лучшего друга, с болью во взгляде наблюдая за тем, как парочка, находясь в своём собственном мире, ворковала вместе, совсем позабыв о двух оставшихся парнях, неловко сидящих в стороне. Чимин, прекрасно видя страдания своего друга, пытался всячески его поддерживать и не позволял погрузиться в свои невесёлые мысли, без конца рассказывая шутки, строя забавные гримасы и распевая рождественские песни во весь голос. Это было первое рождество, которое они праздновали без родителей и Чимин не мог позволить Чонгуку отложить его в своей памяти как что-то болезненное и неприятное. Влюблённость Чонгука не была чем-то удивительным. То, что ему нравятся мальчики Чонгук понял ещё в средней школе, когда, будучи легковозбуждаемым подростком, совсем не испытывал проблем на физкультуре, наблюдая за короткими шортами одноклассниц и тем, как подпрыгивала их грудь при беге, в то время как его одноклассники прятали стояки по поводу и без. Чонгук, обеспокоенный своим здоровьем, даже позорно сходил к врачу, но получил справку о полном своём мужском здоровье. И каково же было удивление Чонгука, когда на следующий же день после получения справки, он ощутил свой первый неожиданный стояк. В мужской раздевалке. Тогда у них была физкультура вместе со старшими классами, поэтому помещение было наполнено не самыми приятными запахами пота и громкими мужскими возгласами. Было тесно настолько, что парни переодевались чуть ли не вплотную стоя друг к другу. Именно тогда, ощущая, как Чимин, зажатый между ним и Дунхо, пытался натянуть на себя спортивки, тёрся о его пах, низ живота скрутило приятным тянущим чувством. Спина Чимина не выглядела как женская, на его животе виднелись кубики пресса, а мужской одеколон забивался в нос. Чимин не был девушкой, но у Чонгука на него встал. Чонгук не помнил как оправдывался в тот самый момент, когда Чимин развернулся к нему и выразительно опустил взгляд вниз, замечая не двусмысленную выпуклость в шортах, но помнил как горели его щёки, пока он яростно дрочил в школьном туалете, сбежав с урока. В тот же день Чимин пришёл к нему домой и на правах старшего завёл серьёзный разговор о произошедшем. Сначала Чонгук говорил, что это всё была нелепая случайность, оправдывался и отмахивался, но, как только Чимин признался в своей сексуальной ориентации и объяснил, что парни тоже могут любить парней, Чонгук сдался. Он был геем. А теперь, когда Чимин уже два года жил вдали от них, оставив Дунхо и Чонгука коротать свои дни вместе, у Чонгука не было шанса не влюбиться в этого прекрасного парня. Казалось, Дунхо был идеальным. Он был добрым, чутким, внимательным, весёлым. У него была внешность и фигура модели, Дунхо был невероятно красив, чем пользовался, выбивая себе скидки в магазинах. Дунхо был живым воплощением идеального парня, от которого все девушки были без ума. Чимин, кажется, совсем не удивился, когда на рождество увидел поникшего Чонгука от вида обнимающегося со своей девушкой Дунхо. Пак не задавал вопросов и не заводил с ним важный разговор о том, что Чонгук не мог так портить их дружбу своей глупой влюблённостью. В ту ночь всё, что сделал Чимин — это был рядом и не позволял Чонгуку надолго задерживать своё внимание на парочке. Таким образом Чонгук осознал свою влюблённость и весь год как-то пытался с ней жить. Дунхо быстро расстался со своей девушкой, они не продержались и месяца. Одной из причин расставания, впрочем, был переезд Дунхо в Сеул: они оба поступали в столичные университеты и переезжали к Чимину на квартиру, где теперь должны были жить втроём. Чонгук, услышав о расставании Дунхо за несколько дней до отъезда в Сеул, готовился его поддерживать и позволить выплакаться себе в плечо, однако Чан не выглядел сильно расстроенным. Нет, он, наоборот, выглядел неприлично весёлым в такой ситуации. Чонгук волновался, что Дунхо лишь надел маску, но, как оказалось позже, он на самом деле не хотел этих отношений и согласился лишь из жалости. В тот момент Чонгук почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Чонгук жил со своими чувствами целый год. Он трепетно хранил их у себя в сердце и, кажется, влюблялся в Дунхо с каждым днём всё сильнее. Они сблизились ещё сильнее благодаря совместному проживанию и Чонгук весь год словно порхал на крыльях любви, смотря на Дунхо своими глазами сердечками. Чимин, живший с ними, упорно продолжал хранить молчание и лишь иногда Чонгук ловил на себе долгие, нечитаемые взгляды Чимина. В такие моменты Чонгук неловко мялся и виновато опускал голову, думая о том, что Чимин наверняка ощущал себя третьим лишним. Но Чонгук уже не мог ничего с собой сделать — он был слишком сильно влюблён. — Я хочу ему признаться, — заявил Чонгук как-то раз в конце декабря. Всё вокруг уже преобразилось в новогоднюю сказку: повсюду стояли украшенные ёлки, в парках были поставлены фигуры оленей и Санты, а из динамиков играла приятная рождественская музыка, создавая особую атмосферу. И Чонгук, поддавшись этому ощущению сказки и волшебства, пожелал, наконец, раскрыть свои чувства перед Дунхо. — Мне… Мне кажется, что я ему тоже нравлюсь, — смущённо добавил Чонгук, сидя напротив Чимина в их квартире. У Дунхо была ещё одна пара, а они с Чимином вернулись домой одновременно рано, поэтому Чонгук посчитал, что это — идеальное время для того, чтобы поделиться своими мыслями с Чимином. Пак не был удивлён. Они никогда не говорили о чувствах Чонгука с Дунхо, но Чимин всегда знал об их наличии. Чонгук был слишком очевиден в своих чувствах. Он никогда о них не говорил, но и не скрывал своего трепетного отношения к Дунхо, постоянно выделяя его на фоне остальных. Может быть для остальных это не было столь же очевидным, но Чимин, знающий Чонгука с пелёнок, легко читал его. — Ты сделаешь это на рождество? — спросил Чимин странным голосом. В нём не было радости или грусти, не было даже интереса. Чимин просто узнавал время и место, словно это было каким-то официальным мероприятием. — Хён… Всё в порядке? — Чонгук нервно облизнул губы, заметив изменение в настроении Чимина. — Да, всё хорошо. Я просто устал, прости, — улыбнулся Чимин и запустил пальцы в волосы Чонгука, привычно трепля его по голове, как делал это с детства. — Я буду держать за тебя кулачки, — Чимин поддерживающе сжал кулак. Чонгуку нужна была его поддержка. — Тогда я, думаю, напишу ему записку и положу к подарку. — Это отличная идея, — кивнул Чимин, широко улыбаясь своему лучшему другу. Его глаза не превратились в полумесяцы. На следующий день, пока Дунхо отдыхал с друзьями в клубе, Чимин закупился различными предметами для упаковки подарка и завалился со всем этим домой. Чонгук был в шоке с того, как много денег Чимин потратил, но от этого его сердце приятно затрепетало. Чимин всегда был таким. Всегда его поддерживал и помогал, что бы ни случилось. Поэтому даже в таком деле, как признание их общему лучшему другу, Чонгук был уверен, что мог надеяться на Чимина. Они потратили весь вечер на упаковку подарка, постоянно споря над дизайном коробки. Они чуть не подрались: Чонгук думал, что синяя лента к фиолетовой с сердечками упаковочной бумаге подойдёт лучше всего, а Чимин настаивал, что лента будет слишком сливаться и лучше взять что-то более контрастное. В итоге Чимин просто бросил обе ленты в Чонгука и ушёл в спальню, оставляя Чона в гостиной упаковывать подарок самостоятельно. На новый год ни у одного из них не получилось поехать в родной город к родителям, поэтому они решили праздновать вместе в их небольшой квартирке. Весь день они готовили салаты и праздничный ужин, включив на фон рождественские песни. Они, как обычно, шутили и громко смеялись, подпевая известным всем с детства словам, создающим новогоднюю атмосферу лучше всего. — Скорее, скорее! — поторопил всех Чонгук, плюхаясь на диван перед столиком и включая телевизор. — Уже начинается! — на экране появилось лицо президента и его пожелания на будущий год. С обеих сторон от Чонгука уселись его лучшие друзья: Чимин разливал по бокалам шампанское, а Дунхо подготавливал зажигалки для всех троих и небольшие листочки с карандашами. Это была их маленькая традиция — под бой курантов написать на листочках свои пожелания, поджечь их, а после, потушив в шампанском, выпить залпом, чтобы желание точно сбылось. Чимин раздал им всем шампанское, а Дунхо подал всё необходимое для обязательного исполнения новогоднего желания. Как только раздался бой курантов, парни начали писать желания в два слова, подожгли уже на третьем ударе и потушили в бокалах. Чимин выпил первый, со смешинками в глазах наблюдая за торопящимся Дунхо и тем, как Чонгук, делая последний глоток, начал кашлять. — Она прилипла! — воскликнул Чонгук, пытаясь отодрать бумажку от нёба, вызывая заливистый смех друзей. Наконец скомкав бумажку в шарик, Чонгук сделал ещё пару глотков заново налитого Чимином шампанского, проглатывая под последний бой. — Я не успел, — угрюмо произнёс Чонгук, по-детски надувшись. — Не ври, всё ты успел. Я уверен, твоё желание сбудется, — подмигнул ему Чимин и поднялся из-за стола. — Давайте скорее распаковывать подарки! — Ты только о подарках и думаешь, — рассмеялся Дунхо, поднимаясь следом. Все трое разбрелись по разным местам, куда они прятали подарки от друг друга, уже вскоре вернувшись в гостиную, где по телевизору все друг друга поздравляли с наступившим новым годом. Первым свои подарки открыл Чонгук. Дунхо подарил ему новогодние тапочки и бутылку дорогого алкоголя, а Чимин подарил ему вип билет на концерт любимой ими обоими группы. Чонгук прыгал от счастья, словно ребёнок, крепко обнимая своего любимого хёна. Чимин получил от Дунхо набор для ухода за кожей лица, — в последнее время он ел слишком много сладкого и его лицо было похоже на лицо подростка с проблемной кожей. Чонгук же преподнёс ему небольшой полароидный фотоаппарат, вызывая искреннее счастье и широкую улыбку на лице старшего. Когда пришло время Дунхо открывать свои подарки, Чонгук начал ужасно нервничать, тряся ногой, а Чимин успокаивающе поглаживал его коленку, стараясь придать сил и уверенности. Подарок Чимина Дунхо принял с вежливыми благодарностями, не особо впечатлившись качественным термосом на замену недавно сломавшегося. Чимин не обиделся, сделав вид, что поверил словам Дунхо про счастье. — Что же мне подарил Чонгук-и, — протянул с улыбкой Чан, потянув за синюю ленточку и разворачивая фиолетовую упаковку. Его ждала коробка с множеством небольших запечатанных конвертиков, на самом верху которой лежало письмо в красивом конверте, явно сделанном самостоятельно. Дунхо нетерпеливо распечатал конверт и вытащил лист с рукописным посланием. Глаза Чана бегали по строчкам, а Чонгук взволнованно вглядывался в его лицо. — Ты… — прошептал Дунхо. Чонгук напряжённо сглотнул, Чимин сжал его коленку. — Боже, конечно да! — воскликнул Чан, откидывая письмо на стол и кидаясь на Чонгука с объятиями. Чимин ранее не читал это письмо, но догадался, что теперь он точно стал лишним. Дунхо согласился на отношения.

But the very next day, you gave it away

Той ночью Чимин понимающе ушёл к своим друзьям, оставляя Дунхо с Чонгуком наедине и наутро находя их обоих голыми в спальне с множеством засосов на шее и груди. Чимин, не желая стеснять своих друзей, ушёл обратно к одногруппникам, продолжая затянувшуюся пьянку и возвращаясь лишь через пару дней, заставая уже совершенно другую картину — вся квартира была словно после урагана, а посреди этой разрухи, свернувшись в дрожащий от плача комок боли, лежал Чонгук. — Зачем он это сделал, — прошептал Чонгук, когда Чимин подлетел к нему, прижимая его голову к своей груди. — Я отдал ему своё сердце, а он… Он на следующий же день переспал со своей одногруппницей на той же кровати, на которой мы с ним прошлой ночью… — Тише, Чонгук-и, тише, — шептал Чимин, стараясь успокоить своего любимого друга. Его сердце разрывалось вместе с сердцем Чонгука. В новогоднюю ночь Чонгук всё же не успел проглотить бумажку со своим желанием.

***

This year, to save me from tears

Этот год был сложным для всех троих. Дунхо, осознав свою ошибку уже через неделю, пришёл слёзно вымаливать прощение, но наткнулся лишь на закрытую дверь и Чимина, посланного Чонгуком, чтобы говорить. Его раны были слишком свежи и Чонгук понимал, что, будучи в таком уязвлённом состоянии, наверняка простит Дунхо то, что прощать нельзя. Весь год Чонгук метался в своих чувствах. Ему было невыносимо больно и хотелось простить Дунхо, но Чонгук не мог себе этого позволить. Он знал, что, изменив однажды, человек изменит снова. Дунхо не дорожил им в тот момент, он игрался с его чувствами и думал, что ему это сойдёт с рук, ведь маленький Чонгук-и не умеет злиться на своих друзей. И в этом Дунхо был прав: Чонгук не злился. Он был разочарован. Этот год был настоящим испытанием для Чонгука. Дунхо, как ушёл после их громкой ссоры на глазах у раздетой девицы, так больше и не вернулся жить в их квартиру. Теперь в ней жили только Чимин с Чонгуком вдовём, деля быт между собой. Но если дома Чонгук Дунхо не видел, то в университете они пересекались каждый день на парах. Было невыносимо сложно видеть его. Чонгук был настолько сильно занят своими переживаниями, что не заметил как пролетел очередной год его жизни. В этот новый год они с Чимином снова не смогли вырваться к родителям, но теперь решили не отмечать его дома, а пойти на вечеринку, куда их пригласил общий друг. Чимин с обеда носился по квартире в поисках нужной одежды, не успев подготовить её заранее, а Чонгук со смешинками в глазах наблюдал за забавным хёном. На Чимине были новогодние тапочки с оленями и растянутый красный свитер, который он натягивал на замёрзшие пальчики рук. Этот хён вечно мёрз, даже если Чонгук парился от жары, словно находясь в бане, поэтому им пришлось найти оптимальную для обоих температуру и Чонгук ходил по дому в шортах и футболке, а Чимин в свитере и спортивках. — Да ты же на них сидишь! — воскликнул Чимин, вдруг указывая на хитро ухмыляющегося Чонгука. Младший поднял руки в поражении и вытащил из-под себя скини джинсы своего хёна. — Засранец, — беззлобно поругался Чимин, хватая джинсы и убегая в спальню, чтобы переодеться. Чонгук начал собираться за час до выхода, в отличие от Чимина, тратившего много времени на макияж. Поначалу, когда Чонгук только узнал о пристрастии хёна к косметике, он относился к этому скептически, морщась со словами «так красятся только девочки», но с каждым новым подзатыльником Чонгук усваивал всё лучше: у косметики нет гендера. В такие моменты Чонгук чувствовал себя собакой Павлова, переучиваясь мыслить иначе. — И зачем только украшали квартиру, — уже стоя в коридоре, пробормотал Чонгук. Этот новый год он не ждал как все предыдущие. В прошлом году в это время он испытал слишком много боли и подсознательно хотел оградить себя от этого праздника, не возлагая на него особых надежд. — Чтобы хоть как-то поднять тебе настроение, засранец, — фыркнул Чимин, поправляя свой шарф, а после натягивая на надувшегося Чонгука шапку. — Нечего болеть, у тебя сессия впереди. — Противный хён, — буркнул Чонгук, выходя за пределы дома. На самом деле он не был против шапки и, признаться честно, в этом декабре он особенно сильно мёрз, поэтому сам был не прочь надеть шапку. Но, после милых ворчаний хёна о том, что Чонгук мог заболеть без шапки, младший неосознанно сам перестал её надевать и каждый раз крутился вокруг Чимина до тех пор, пока старший не надевал на него шапку самостоятельно. В такие моменты Чимин выглядел слишком очаровательно и Чонгук ничего не мог с собой поделать. Его сердце сжималось каждый раз. Они запрыгнули в подъехавшее такси. Чонгук уткнулся взглядом в окно, а Чимин отправлял сообщение другу о том, что они скоро будут, получая в ответ сообщение с кучей ошибок. Вечеринка началась всего час назад, а организатор уже был слишком пьян. На мгновение Чимину захотелось вернуться домой, Чонгук ощутил то же самое, пересекаясь со старшим взволнованным взглядом. — Всё будет хорошо, — улыбнулся Чимин, по привычке опуская руку на коленку Чонгука, выражая молчаливую поддержку. Чонгук расслабился, ощутив прохладу маленьких пальчиков на своём колене. Стоило им переступить порог, как они с головой погрузились в алкогольные пары и громкую музыку, отдающую мощными битами в груди. Диджей постарался на славу: эта музыка сочетала в себе нечто новогоднее и клубное, совмещая в себе несовместимое. Бармена у них не было. На столе стояла куча бутылок с алкоголем, принесённых гостями, а под столом валялись пачки пластиковых стаканчиков для распития алкоголя. Чимин сразу взял себе один и налил вина, а Чонгук предпочёл сок, нежели алкоголь. Сегодня почему-то не хотелось напиваться, он считал, что лучше запомнить как, где и с кем он встретит новый год, чем неожиданно на утро проснётся в чужой постели и не будет знать успел ли он хотя бы загадать желание. Даже если без бумажек, Чонгуку хотелось следовать их традиции. Время шло, стрелки на часах неумолимо приближали новый год. В просторной гостиной собрались все присутствующие, телевизор был включен, а за столом сидели Чимин, Чонгук и ещё несколько парней и девушек, желающих написать желание на бумажке. Оставалось всего несколько минут, а Чонгук не знал чего он хотел от следующего года. В прошлом году он пожелал, чтобы Дунхо любил его, но в этом году Чонгук не был в кого-то влюблён, чтобы желать ответных чувств. — Чонгук-и, — раздался над головой знакомый голос. Грудь Чонгука обдало огнём, его тело превратилось в камень и он отказывался оборачиваться. Зато Чимин стрельнул в Дунхо гневным взглядом. — Чонгук-и, давай поговорим? Я не хочу нести наши обиды в новый год, — Дунхо сразу пошёл с козырей. Как-то раз они все втроём рассорились прямо перед новым годом и Чонгук сказал те же слова, призывая друзей хотя бы просто поговорить всем вместе. Чонгук застыл, уткнувшись взглядом в свой листочек и зажигалку. Его друзья, тоже присутствующие на вечеринке и знающие о произошедшем, напряжённо замолчали, ожидая решения Чонгука. Весь этот год Дунхо пытался вымолить прощение и восстановить доверие Чонгука. Он не отставал и ухаживал за Чонгуком, желая исправить все свои ошибки, но Чон упорно игнорировал все его попытки. И теперь, перед новым годом, Чонгук мог позволить себе дать второй шанс Дунхо. Он мог попробовать довериться ему вновь. — Пять минут, — ровно столько оставалось до нового года. И ровно столько Чонгук дал Дунхо на то, чтобы объясниться. Чонгук поднялся из-за стола, почему-то посмотрев на сидящего Чимина. Парень смотрел на свой листочек, а его рука, до этого расслабленно лежавшая на бедре, теперь была сжата в кулак. Чонгук попытался разглядеть лицо Чимина, но тот опустил голову и волосы полностью скрывали его выражение лица, поэтому Чонгук мог лишь догадываться о напряжении своего друга по его застывшей позе. — Пойдём, — поторопил Дунхо, хватая Чонгука за руку и уводя его в свободную спальню. Чонгук не отрывал взгляда от Чимина, пока не скрылся за углом. Чимин ни разу не поднял на него взгляд. — Чонгук, — выдохнув, начал Дунхо. Дверь была закрыта, все видели, что они уходили, поэтому никто не потревожит их. — Я знаю, что поступил просто ужасно и мне нет оправданий. Просто… Вы с Чимином уже давно осознали свою ориентацию, а я… Понимаешь, мне сложно. Я всегда думал, что я люблю только девушек, но когда я прочитал твоё письмо, то понял, что тот трепет, который у меня возникал по отношению к тебе отличался от дружеского. В тот момент, в ту ночь, я поддался атмосфере и сразу согласился на отношения с тобой, но, понимаешь, у меня… — Дунхо запнулся, сжимая губы в тонкую линию. — Тогда у меня была девушка. Я хотел вас познакомить после нового года. Я, правда, забыл о ней, когда прочитал твоё письмо! — защищаясь, воскликнул Чан. — Она была просто развлечением, ничего нового. Но я оказался трусом, который не смог сказать ей, что я начал отношения с парнем, когда она пришла ко мне в тот день. Я боялся осуждения. — Поэтому ты решил, что изменить мне на следующий же день после начала отношений — это прекрасная идея, — горько усмехнулся Чонгук. — Прости, — прошептал Дунхо. — Этот год был тяжёлым для нас обоих. Но, пожалуйста, дай мне ещё один шанс, прошу. Я слышал, ты за весь этот год ни разу не посмотрел в сторону других парней. Я тоже, Чонгук. Я больше не встречался с девушками или парнями. Пожалуйста, если твоё сердце ещё свободно, позволь мне попробовать поселиться в нём, — еле слышно выдохнул Дунхо, поднимая взгляд, полный надежды и искренности, на Чонгука. Чан не врал, он на самом деле испытывал к Чонгуку чувства и Чон за этот год прекрасно увидел как сильна была его любовь к нему. Вот только.

I'll give it to someone special

Сердце Чонгука неприятно сжалось от мысли об отношениях с Дунхо. Нет, это было вовсе не из-за его измены или недоверия. Нет, Чонгук готов был простить Дунхо спустя год его попыток восстановить доверие Чонгука. Чан потратил достаточно сил на это, чтобы потом слишком легко разрушить, так что Чонгук почему-то был уверен, что Дунхо, поработав над собой, теперь не боялся осуждения общественности и мог идти рука об руку с Чонгуком. Но сердце Чонгука не было свободным. Именно в этот момент, стоя перед Дунхо и слушая его речь, Чонгук осознал, что его сердце больше не было свободным. Этот год был сложным не только для них двоих, но и для Чимина. Чонгук, так заваленный своими проблемами, совсем не замечал взглядов лучшего друга, списывая это на братскую заботу, но только сейчас он вдруг осознал, что прикосновения Чимина были слишком нежными, голос был слишком мягким, а взгляды были слишком влюблёнными. Это продолжалось так долго, что стало для Чонгука чем-то привычным, обыденным. То, что было в Чимине всегда. И только сейчас, за две минуты до нового года, Чонгук вдруг осознал, что Чимин не просто был всегда заботливым. Чимин всегда был влюблённым. Влюблённым в него, в Чонгука. Но за все годы, проведённые бок о бок друг с другом, Чимин ни разу не обмолвился и словом о своих чувствах, не обременял его и продолжал поддерживать что бы ни случилось. Даже когда Чонгук влюбился в Дунхо, даже когда хотел признаться, когда они расстались. Чимин был всегда с Чонгуком, Чимин всегда был его опорой и поддержкой. — Прости, — отрицательно качнул головой Чонгук, делая шаг назад. — Я не в обиде на тебя. Но, прости, моё сердце занято, — тот трепет, который он испытывал не был дружеским. Какие это были правильные слова, произнесённые не тем человеком. Чонгук вылетел из комнаты и побежал в гостиную, где все уже готовились писать желания. С бешено колотящимся сердцем, Чонгук упал на диван рядом с Чимином при первом бое курантов, остальные принялись давать обратный отсчёт, а Чимин вздрогнул, покосившись на Чонгука. — Пиши скорее, — улыбнулся младший, хватая карандаш и записывая то желание, которое загадал в далёком детстве, когда они с Чимином впервые поссорились. Чонгук чиркнул зажигалкой, поджёг кусочек бумаги и кинул его в шампанское, залпом выпивая всё до дна. Он успел за три секунды до конца и поднял взгляд на Чимина, тоже закончившего со своим желанием. В ушах Чонгука запульсировала кровь, шум от биения собственного сердца заглушил как остальные кричали «три! Два! Один! С новым годом!» Чонгук влюблён. — Чимин, поехали домой? — аккуратно коснувшись руки старшего, предложил Чонгук. — Тебе плохо? — взволнованно спросил Чимин, осматривая Чонгука с головы до ног. — Подожди, у меня есть таблетка… — Нет, я просто хочу домой. Я хочу подарить тебе подарок, — Чонгук мягко улыбнулся и сильнее сжал запястье Чимина. Старший недоверчиво сощурился, не веря тому, что Чонгук на самом деле хотел уйти с вечеринки только из-за подарка. — Я не выпил ни капли, Чимин, — незаметно для себя отбросив формальное «хён», произнёс Чонгук. — Вызывай такси, — кивнул Чимин, поднимаясь на ноги и слегка шатаясь. Он, в отличие от Чонгука, успел выпить, теперь стараясь справиться с лёгким опьянением и слабостью из-за недавней ситуации. Он не знал что Чонгук ответил Дунхо, не знал в каких они теперь отношениях. Его пьяный мозг подкидывал всё больше сцен того, как, подарив подарок, Чонгук попросит своего горячо любимого хёна собрать вещи и не занимать их с Дунхо жилплощадь. Конечно, Чонгук не мог так поступить, но пьяный Чимин не контролировал своё воображение. — Аккуратнее, — придержав Чимина за талию, когда тот пытался обуться, произнёс Чонгук. Младший помог своему хёну одеться и, быстро накинув на свои плечи куртку, вывел Пака из дома, оставляя шум вечеринки за спиной. Тёплый салон, приятная новогодняя музыка, водитель в праздничной красной шапке и поздравления от незнакомого человека. В новый год все словно становились чуточку добрее и отзывчивее, поздравляя совершенно незнакомых людей с тем, что каждый из них достиг этой конечной и одновременно начальной станции. Дороги были пустыми, парни доехали быстрее, чем предполагал Чонгук. Вокруг продолжали взрываться салюты и, увидев, что в их дворе тоже кто-то пытался запустить салют, Чонгук поскорее расплатился с водителем, вытаскивая засыпающего Чимина из салона. Пак, оказавшись на холоде, неприятно съёжился, кутаясь в куртку сильнее, а Чонгук подошёл со спины, обнимая любимого хёна и согревая его в своих объятьях. — Смотри, — Чонгук тыкнул пальцем в полетевший в небо залп. Чимин с замиранием сердца следил за разноцветными шарами в воздухе, невольно растягивая губы в улыбке и облокачиваясь спиной на грудь Чонгука, полностью доверяя ему себя. — Чимин-а, — тихонько позвал Чонгук, его голос было еле слышно сквозь громкие взрывы салютов. Чимин промычал в ответ, выражая своё внимание к словам младшего. — Я люблю тебя. — Я тебя тоже, — незамедлительно ответил Чимин, расслабляясь в руках Чонгука. Конечно же Чимин знал, что Чонгук его любит. Ещё с детства этот маленький засранец бегал за ним и повторял о том, как сильно он любил хёна. — Я люблю тебя как парня, Чимин, — выдохнул Чонгук на ухо старшему. У Чимина внутри взорвались фейерверки вместе с очередным залпом салюта в небе. Он ощутимо вздрогнул в руках Чонгука и резко развернулся, неверяще заглядывая ему в глаза. — А как же Дунхо? — Его извинения и помогли мне понять, что я тебя люблю, — улыбнулся совершенно спокойно Чонгук. В нём не было той тревоги, как в прошлом году, когда Дунхо разворачивал его подарок. Теперь внутри Чонгука была только уверенность и приятный трепет от ощущения родного тела в своих руках. Они были так близко, что облачка пара, выпускаемые ими при дыхании, смешивались в одно большое. — Я… О боже, Чонгук-и, я тоже, — Чимин часто заморгал, едва сдерживая слёзы. После алкоголя он всегда был более чувствителен к эмоциям. — Я знаю, — прошептал Чонгук, медленно наклоняясь ниже, а Чимин нетерпеливо встал на носочки, спустя столько лет касаясь своими губами давно желанных обветренных губ Чонгука. Младший тихо рассмеялся из-за нетерпения своего хёна, и сжал его крепче в своих объятьях, ловя судорожный вздох своими губами. Теперь всё было правильным. Теперь всё было на своих местах. На прошлый новый год Чонгук необдуманно подарил своё сердце тому, кто этого не заслуживал. Его сердце вернули разбитым на следующий же день, кинув Чонгука в пучину боли и отчаяния, обрекая на сложный год. Но в этом году Чонгук больше не хотел проливать слёзы и страдать, собирая своё сердце по кусочкам, поэтому отдал своё сердце особенному человеку, уверенный в том, что Чимин сохранит его целым и невредимым не только в этом году, но и все последующие. А дома Чимина ждала коробочка с самодельным фотобуком с их совместными фотографиями. На каждой из них был либо улыбающийся Чимин, либо счастливый Чонгук, либо они оба, проживающие свои лучшие моменты и разделяющие их на двоих. Коробочка, обёрнутая фиолетовой упаковочной бумагой с жёлтой лентой.