Нужно уйти вовремя

      Часы гулко пробили ровно двенадцать. Через несколько мгновений за окнами и на лестнице раздадутся счастливые крики граждан, с надеждой и радостью встречавших новый, тридцатый год. Начинается третье десятилетие от революции - теперь летоисчисление считается именно так, с момента великого и грозного Октября. Новый год - праздник семейный, и обычно Анатолий Васильевич Луначарский проводил его в кругу родных, но нынче решил нарушить традицию и уединился.       Все знали Луначарского как творческую личность и большого ценителя искусства, многие могли добавить, что нарком просвещения очень доброжелательный человек. Но лишь единицам было известно, что Анатолий Васильевич мог проникать в самые тонкие сферы мироздания. Члены Политбюро, атеисты и материалисты, с иронией относились ко всему мистическому, и Луначарского по примеру покойного Ильича называли в кулуарах "блаженным Анатолием". Тем не менее, прежнего наркома просвещения большевики любили за мягкость характера и в своих критических высказываниях не переходили определенной черты. Бывало, на совместных застольях кто-то в шутку попросит погадать по руке, не замечая, как хмурится всегда приветливый Анатолий Васильевич. Потому что видел нарком на чужих ладонях, холёных или мозолистых, больше, чем мог сказать.       В первую ночь Нового года можно было сделать большой расклад на будущее, и если гадание будет верным, можно узнать ход событий на несколько лет вперёд. А кто предупреждён - тот, как известно, вооружён. Только много тонкостей надо в таком деле соблюсти. Абсолютная тишина и одиночество, и самый минимум света, волнующийся огонёчек толстой белой свечи. И пусть злые языки болтают, что это развлечение салонных барышень! Не подводили наркома карты.       Подвижные нервные ладони веером разметали по столу картонные листки. Не задумываясь и не заглядывая под низ карт, Анатолий Васильевич вытаскивал из колоды пять наугад, тасовал выбранные, раскладывал их в определённой последовательности, затем снова смешивал, доставал новые, добавлял к имеющимся и снова раскладывал. Наконец перевернул лицевой стороной к себе и нахмурился. Аккуратно сложил карты, затушил свечу и вышел из комнаты, не оглядываясь и плотно закрывая за собой дверь в спальне.       И без всякой мистики Анатолий Васильевич давно видел, что партия повернула не туда, и если не принять решительных мер, то наступят чёрные дни для всех и каждого. Но что может сделать лично он? Самый верный путь всегда самый сложный. А он, Анатолий, большой волей никогда не отличался.       Важно уйти вовремя, и пережить негативный период в стороне. Возможностей, как показал расклад, достаточно. Отойти от партийной жизни и сосредоточиться на личном творчестве, отправиться за границу... Но вне зависимости от того, какой путь выберет Анатолий, они все приведут к одной общей точке. А коль так, отказывать себе в прелести жизни во всей её полноте Анатолий Васильевич не будет, и партию не покинет. Он уже не нарком просвещения, но он - один из большевиков-ленинцев, им и останется. С этой мыслью писатель, маг и большевик плеснул себе в пузатый бокал почти до краёв терпкого бургундского вина и отпил большой глоток.       С Новым годом! Здравствуй, Тридцатый!