Пряность

      Слух о том, что кухню пика Таящегося ветра захватил в своё распоряжение проклятый старейшина, разнёсся по ордену РР как моровое поветрие. Муан узнал об этом, когда его ученики принялись наперебой обсуждать (и рваться рассказать ему) эту замечательную новость. Некоторые не лишённые романтичности ученики мечтательно вздыхали, грезя о том, как возлюбленный их мастера преподнесёт результаты своих трудов в дар старейшине пика Славы. Даже самые чёрствые на проявления чувств ученики отмечали, что отчасти завидуют своему учителю.       Сам старейшина пика Славы их восторга… не разделял. Видят боги, Муан любил Шена всей душой, целиком и без условностей. Но вот в его кулинарных навыках был небезосновательно не уверен. Это был навык, который Шену просто не давался, и это не делало его хуже, разумеется, нет. Но все его попытки приготовить что-то обычно заканчивались чем-то не слишком съедобным, и, признаться честно, Муан был бы рад, если бы его возлюбленный оставил идею проявления своих талантов в готовке. Ну, или хотя бы перенёс их в более благотворное русло. Отравление врагов, например…       Но, словно ничего не замечая, Шен раз за разом делал именно Муана дегустатором и жертвой своих кулинарных экспериментов. Конечно, его желание порадовать и проявить таким образом свою любовь льстило. Будь его еда хотя бы сносной, мечник был бы по-настоящему счастлив такому проявлению внимания. Но, увы, ещё ни разу Муан не мог сказать со всей честностью, что у проклятого старейшины хорошо получается готовить.       Впрочем, и прямо сказать ему, что готовка не входит число его талантов, язык тоже не поворачивался. Потому что… да хотя бы потому, что, вручая старейшине пика Славы свои кулинарные изыски, Шен выглядел таким счастливым, что можно было снести любую отраву, только бы его не расстраивать.       В этот раз Муан решил всё-таки попробовать спасти ситуацию и вскочил на меч, быстро направляясь в сторону пика Таящегося ветра, сопровождаемый восторженными возгласами учеников и учениц.       Шен в самом деле нашёлся на кухне. В помещении сильно пахло пряностями, а сам проклятый старейшина вертелся у печи. Муан с досадой понял, что опоздал — всё уже свершилось, и блюдо, что бы там Шен ни задумал, уже готовится.       Почувствовав его приближение, проклятый старейшина развернулся и стремительно подошёл к мечнику. На губах его была лёгкая улыбка, та самая, перед которой так сложно было устоять. Даже понимание, что скоро его ждёт непростое испытание, отошло на второй план, и Муан невольно улыбнулся тоже.       — Говорят, ты выгнал учеников, дежурящих по кухне, — с лёгкой ухмылкой сказал старейшина пика Славы, ещё сильнее сокращая расстояние до Шена. Тот смущённо отвёл взгляд.       — Я не выгонял, они сами разбежались, — почёсывая затылок (и оставив на волосах пятно муки), пояснил проклятый старейшина. — Кто же виноват, что они такие пугливые.       — Что же ты делаешь? — продолжил Муан, покосившись на печь.       На удивление, оттуда даже не вырывались клубы дыма. Если бы не запах пряностей, забивший нос, можно было поверить, что в этот раз Шен смог приготовить нечто съедобное. Но старейшина пика Славы уже догадывался, что не могло ему так повезти.       — Пряничных человечков, — просиял проклятый старейшина. Муан непонимающе нахмурился.       — Это что-то из твоего мира?       — Да, сладость такая, — Шен довольно закивал. Старейшина пика славы нежно улыбнулся.       — Если ты хотел чего-то сладкого, мог бы просто сказать мне. У меня всегда найдётся для тебя что-нибудь.       — О, я не сомневаюсь, — опустив взгляд на его губы, хмыкнул проклятый старейшина. Уловив ход его мыслей, Муан слегка покраснел. — Но это очень особенная сладость. В моём мире её готовят, когда западные страны празднуют Рождество и Новый год.       — Но до Нового года ещё далеко, — поразился мечник. Шен, всё ещё улыбаясь, взял его за руку и переплёл их пальцы.       — Поэтому я и уточнил, что это в других странах. Они празднуют в середине зимы.       — Почему?       Непонимание Муана искренне рассмешило Шена. Слушая его приглушённое хихиканье — спасибо, что ему хватило совести не заржать в голос — старейшина пика Славы даже не посмел обижаться. Он сам потянул Шена на себя, стараясь скрыть своё смущение, и ткнулся губами ему в макушку. Чуть возмущённый взгляд проклятого старейшины ясно показал, что тот рассчитывал на несколько иное развитие событий.       Настал черёд Муана лукаво улыбаться.       — Их история сложилась так, и это очень долгий рассказ, и если честно, я не уверен, что моих знаний достаточно, чтобы рассуждать об этом, — всё-таки пояснил Шен.       — Хорошо, а причём здесь твои человечки?       — Люди готовят всякие угощения, в том числе и имбирное печенье. А чтобы скучно не было, придают им всякие интересные формы и украшают. Мне нравится форма человечков, она забавная, поэтому я решил сделать их.       — Ты мог бы попросить моей помощи, — заметил Муан, бормоча ему в волосы. Шен отстранился и посмотрел на него с напускной строгостью.       — Я рассчитывал, что ты не узнаешь о моих планах слишком рано. Это должен был быть сюрприз.       Старейшину пика Славы охватили очень смешанные чувства. С одной стороны, он предполагал, что угощение будет не самым изысканным и вкусным. С другой стороны, Шеном ведь двигало желание порадовать его. И это было всё же очень приятно. Проклятый старейшина решил заморочиться только ради него…       Не удержавшись, Муан всё-таки наклонился, чтобы поцеловать его. Но, стоило только их губам соприкоснуться, Шен вдруг вырвался из его объятий и метнулся к печи.       — Печеньки же сгорят! — воскликнул он, поясняя своё поведение.       Так и не получившему свой поцелуй мечнику в этот момент было несколько всё равно, что там случится с печеньем, так что он недовольно воззрился на своего проклятого старейшину.       Тот споро выхватил из распахнутой печи противень (благо, ему хватило разума взять прихватку, а то непременно обжёгся бы) и поставил на стол. Заинтригованный Муан подошёл ближе и заглянул ему через плечо. Лицо его недоуменно вытянулось, а под ложечкой неприятно засосало. На противне лежали и смотрели на него потёкшими глазами-бусинками пряничные… Ох, назвать их человечками было бы слишком жестоко! Формой она напоминали скорее страшных и искорёженных злых духов. Конечности их были разной толщины и длины, и расположены были так, будто «человечкам» всё переломали; рты, которые, вероятно, должны были улыбаться, растеклись по неровным головам, превратившись в неприглядные кляксы.       Муан не удержался от косого взгляда на Шена. Тот хмурился, видимо, недовольный результатом своих трудов.       — В том мире они красивее, — пояснил он неловко. — Но у меня не было подходящих формочек, пришлось вырезать ножом. И глазури здесь не было, а как её сделать, я не знал… но я не думал, что паста из сладкой фасоли так растечётся.       Проклятый старейшина помолчал, а потом лицо его приняло очень саркастичное выражение, и Муан догадался, что даже невидимая Система не обошлась без комментария. Скорее всего, очень едкого, если Шен так отреагировал.       Больше ничего не объясняя, он подцепил с пергамента пряничного… калеку и придирчиво рассмотрел со всех сторон. Он даже не обуглился, и это, в принципе, даже можно было засчитать в плюс угощению.       — Хочешь? — Шен протянул пряник Муану.       Тот насторожено уставился на это недоразумение, совсем не уверенный, что это можно есть. От «человечка» сильно пахло имбирём, так что у мечника аж носу запекло. Очень сильно захотелось как бы случайно своротить противень с армией жутковатых близнецов этого «красавца» на пол. Но ведь тогда Шен точно расстроится. А если ещё и поймёт, что Муан сделал это специально… вымаливать прощение придётся очень долго и сложно.       Пришлось взять печенье из его рук и придирчиво рассмотреть. В принципе, если не думать, что это должно выглядеть как человечек, всё даже не так плохо…       — Попробуй, — поторопил проклятый старейшина, внимательно наблюдая за медлящим мечником.       — Предлагаешь мне откусить ему голову? — криво усмехнулся тот, не зная даже, с какой стороны к этому имбирному чудовищу подступиться.       — Хм… звучит и впрямь не слишком. Но ты можешь начать с любой части. Это же просто печенье!       На мгновение старейшина пика Славы захотел перевести стрелки и спросить, почему же Шен не пробует свои кулинарные шедевры сам, раз за разом делая дегустатором Муана. Но потом он решил, что лучше сляжет с несварением, чем Шен пострадает. Поэтому решительно откусил небольшой кусочек, лишив «человечка» половины головы.       Рот ожидаемо вспыхнул. Проклятый старейшина в самом деле не жалел пряностей, насыпав в тесто всего и побольше, поэтому теперь за их вкусами было просто невозможно различить что-то ещё. Казалось, Муан жуёт свежий корень имбиря, присыпанный щедрой порцией корицы и чего-то ещё, что выделить уже совершенно не получалось. Язык просто отказывался распознавать вкусы.       — Ну как? — воодушевлённо спросил Шен. Старейшина пика Славы пытался держать лицо, хотя чувствовал, как начинает печь и горло, ведь прожёванное пришлось проглотить.       — Н-ничего… — выдавил Муан, судорожно размышляя, куда деть недоеденное печенье, чтобы не пришлось есть дальше и при этом не обидеть Шена.       Тот всё равно нахмурился. Будто только теперь догадался прислушаться к их связи, и понял, что ощущения его мечника далеки от приятных.       — Я всё-таки переборщил с пряностями, да? — вздохнув, спросил он. Старейшина пика Славы кивнул. — И сильно. Так и думал, что лучше сделать две отдельные партии. Ладно, не заставляй себя…       И всё-таки он расстроился. Муан ненавидел, когда Шен расстраивался.       — Всё не так плохо, — мечник ободряюще улыбнулся. — В принципе, если есть их с чем-то пресным… может получиться даже неплохо.       «Наверное», — мысленно добавил он так, чтобы проклятый старейшина не услышал.       — Ты думаешь, их что-то спасёт? — грустно улыбнулся Шен.       В голову Муана вдруг пришла одна идея. Он улыбнулся предвкушающе и шагнул к своему проклятому старейшине ближе.       — Думаю, что-то сладкое может, — игриво ответил, тут же заключая Шена в объятия.       — Сладкое? — сразу уловив, о чём речь, тот тоже улыбнулся, легко позволил прижать себя к сильному телу мечника. И уже сам почти кокетливо провёл пальцами по его шее. — И где нам взять это сладкое?       — Я ведь говорил, для тебя у меня всегда найдётся что-нибудь, — Муан потянулся к его губам.       Проклятый старейшина тут же перехватил инициативу, целуя куда более напористо. С лёгкостью уступив ему первенство, старейшина пика Славы позволил углубить поцелуй и шумно выдохнул, чувствуя, как его талию сжимают родные руки. Муан и сам хотел бы обнять Шена покрепче, но боялся, что слишком увлечётся и не сможет вовремя себя одёрнуть. Ему и так уже хотелось подхватить своего проклятого старейшину и усадить на стол, чтобы можно было переключиться поцелуями с его губ на шею…       Не успел мечник развить свои фантазии, как Шен отстранился сам и сокрушённо покачал головой.       — А ведь переборщил — это слабо сказано. Пойдём, братец Гай, в Чёрный замок. Будем тебя чаем отпаивать.       Даже не вспомнив о своём печенье, проклятый старейшина развернулся и потянул Муана за руку, предлагая в самом деле уйти с кухни, окутанной пряными запахами, и удалиться в привычную обоим чайную.       И всё же… следуя за ним, старейшина пика Славы успел прихватить с противня ещё одного пряничного человечка. Просто… на всякий случай. Чтобы была возможность добавить их поцелуям долю пикантности.