холод на губах

мне есть, что сказать, я чувства полна, могу душу отдать, хоть она как луна. ты свет моей жизни, в тебя влюблена, почти что больна, и от чувства нема. я на солнце сгораю, а зимой полыхаю, мне холод не страшен — он ничуть мне не важен.

      — Джису, не так! — Розэ выхватила телефон из моих рук. — Нужно присесть, чуть наклонить на себя, чтобы ноги были длиннее.       — Они у тебя и так до ушей.       — Хочу ещё длиннее!       — Ты бывших по такому же принципу выбирала?       Пак сосредоточила внимательный взгляд на мне, как будто хотела угадать, что же творится в моей голове. А творилось мракобесие. Пленительные губы с трещинами и толстым слоем блеска, порозовевшие от холода щеки, карие огромные глаза с по-детски недовольным взглядом и открытая шея — я зависла. Держалась на божьем слове.       — Надень, — я протянула длинный красный шарф, чтобы заполнить пустоту. Готова умереть прямо сейчас от желания её поцеловать.       Розэ нахмурилась.       — Без него лучше.       — Заболеешь — я тебя лечить не буду.       Она приблизилась ко мне. Сократила выстроенную дистанцию и утопила попытки совладать с собой на дне океана тёплых чувств, которые согревали меня в столь холодный вечер.       — Ты всегда так говоришь, но потом сидишь около меня.       — Это должны делать твои ухажеры.       — Что ты заладила? — Розэ вспылила, смешно подкидывая ногой снег. — Бывшие на то и бывшие, чтобы оставаться в прошлом. Лучше сфотографируй меня, — она вложила телефон в мои руки.       Другого выхода нет. Нужно сделать парочку новогодних снимков, чтобы Розэ похвасталась ими в социальных сетях. Ими и своей ослепительной красотой, от которой у меня подкашивались ноги.       Она отошла, а моё сердце всё ещё нет. Сколько же времени ему нужно, чтобы перестать так сильно ударяться о рёбра? Вопрос, на который у меня нет ответа с самого первого дня, когда я перешла в новую группу после академического отпуска. Стоило посмотреть в глаза Розэ, и дороги назад уже нет. Я превратилась в сахарную вату — растаяла от её взгляда.       Много раз хотела признаться, но не находила смелости разрушить барьер дружбы. Вдруг я её потеряю? Вдруг она разочаруется во мне, узнав, что пол — не помеха для меня в любовных делах? Лиана сомнений оплела моё тело, и удерживала до сих пор, заставляя нервно сглатывать слюну всякий раз, когда Розэ в своей неповторимо привлекательной манере позировала на камеру.       Я сделала в точности, как она просила. Присела, наклонила телефон на себя, поймав освещение уличного фонаря на её хрупком теле. Я вечность могу говорить, насколько великолепна Розанна Пак, как и вечность любить её, зная, что никогда не получу взаимности. Ни разу не видела её с девушкой, зато вот я только о девушках и думаю. Точнее об одной. Кровь кипит, когда представляю, как целую губы Розэ, осторожно сминая их, как снимаю с неё этот короткий пуховик и слои тёплой одежды, добираясь до идеального тела.       Я сумасшедшая. Влюбилась в девушку, которая меня совсем не любит.       — Поцелуемся?       Я забыла, как дышать. Наверное, из моих уст эта фраза звучала бы естественно — я сохну по ней целый год, но вот из уст Розэ это казалось волшебством. И сердце уже не колотилось как бешеное. Оно просто остановилось.       — Не хочешь? — Розэ театрально надула губы, подошла ко мне, выхватив телефон.       Дальше ещё веселее и непонятнее: Пак включила режим видео, выбрала формат широкоугольной съемки и нажала на красную кнопку внизу. На этом моменте я уже не пыталась понять, что в её голове и что в моей. Хотя с последним все очевидно: любовь, любовь и ещё раз любовь. Мне снесло крышу.       — Поцелуй меня.       Интересно, от избытка чувств можно впасть в транс? Наверное, можно, раз я перестала реагировать на любые раздражители, кроме одного-единственного — девушки передо мной, которая ещё и сделала шаг по направлению ко мне, обхватила мою талию.       Я коснулась лба Розэ. Температуры нет. Может, она у меня?       — Дженни говорит, что тебе на меня наплевать, поэтому не стоит признаваться в чувствах. Но я считаю иначе. Поцелуй меня.       Как на светофоре: потух красный, загорелся зелёный свет. Мощь моего внутреннего мотора оказалась ошеломительной, потому что и секунды не прошло, как я впилась в губы Розэ, хватаясь за эту отличную возможность попробовать её поцелуй. Пак горяча — кусалась и тихо стонала, когда я углубляла ласки и блуждала руками по её телу. Я залезла ей под куртку, нащупала рёбра под тонкой водолазкой и чуть не лишилась рассудка. Мои пальцы на её теле, а губы продолжали оставлять тёмно-алые следы на губах Розэ с непередаваемым наслаждением и разжигающим пожар азартом.       Пак держала камеру, значит запись шла, и одна мысль об этом заставляла меня сильнее желать продолжения. Я сорвалась с цепи, точнее — Розэ сама сняла с меня эту цепь, выпуская внутреннего голодного зверя на волю. Я никого не целовала с таким чувством.       Отдаться эмоциям и следовать велению сердца было немыслимым ранее, но всего одна фраза Пак кардинально изменила то, что я целый год в себе взращивала. Низ живота тянуло от взорвавшейся внутри любви, от осознания, что Розэ задыхалась от поцелуев и просила большего, когда в очередной раз приближалась к моим губам. Я в раю?       — Теперь ты моя девушка, — прошептала она, пока я переводила дыхание.       Удивленные глаза встретились с её серьезными, и я перестала понимать происходящее. Вначале поцелуй, теперь отношения. Голова кружилась, воздуха не хватало по многим причинам, начиная от её дыхания мне в щеку, заканчивая словами об отношениях. Гормоны шалили, выбивая почву из-под ног.       — А что, думала будешь просто так со мной целоваться? — Пак хитро усмехнулась и заглянула в одну из трёх камер нового айфона.       Я же видела это боковым зрением, не в силах оторвать от неё взгляда.       — Смотри, Дженни. Джису меня любит.       — Люблю. И теперь ты моя, — я не контролировала себя. Снова прильнула к ней, обхватывая холодные щеки руками, чтобы быть ближе. Проводила языком по обветренным губам, прикусывала их. Я вешу больше неё, но это не помешало мне налететь на неё как коршун на добычу. Кажется, тогда мы упали в снег из-за меня, но мне было наплевать — в голове туман и одурманившая разум страсть. Я не могла перестать целовать её снова и снова.