Павшие.

Начнем с того, что все это с самого начала было неправильным. Начиная с вина в золотистых бокалах и заканчивая белоснежными простынями покоев Чанъе. Лунная принцесса нежная, словно воздушная и легкая. Каждый её несдержанный пьяный смешок звучит до ублажающего мелодично. Сама Байгу фужэнь не церемониться, хихикает в ответ — сдержанно и спокойно. И все пошло под откос. Вышло из под контроля. Вышло из под контроля, когда золотистые бокалы спали на пол, пачкая ковры. Когда синяя помада лунной богини смазалась на чужих губах. Они уже не говорили, за поцелуями — рванными, жадными — не успевали даже слова сказать. И почему-то обеих это устраивало. Чанъе восседает перед ней, выгнув спину и наклонившись так близко-близко. Одежды спадали с плеч, открывая мягкую, молочную кожу. Байгу фужэнь тянется ближе, в желании поцеловать. В нужде коснуться. Поцелуи, бесконечные рваные вдохи и выдохи, пьяное хихиканье. Покои лунной богини полны их смешков и быстрых вдохов и выдохов. Они предстают перед друг другом голые и руки Чанъе в один момент — словно расползлись по всему телу. Чанъе ласкала чужую грудь, оставляла поцелуи синими отметинами её губ, опускала руки ниже — точно дразнилась. И Байгу фужэнь впервые ощутила себя слабее, она губами припала к чужой груди, оставляя дорожки засосов на чужом теле. Пальцы Байгу фужэнь близки к чужим половым губам. Она касается осторожго, но получая положительную реакцию — продолжает действия. Растягивает осторожно, двигая пальцем во влажном влагалище Чанъе. Прибавляет второй, третий. На дрожь и пьяные всхлипы, осторожно целует ключицы. — О Будда! — Она вскрикивает, финишируя на чужих пальцах. Кончая обильно и распластавшись поверх чужого тела. Смазанная синяя помада, отметины на теле и такое счастливое, нежное и расслабленное лицо. Они обе пали ниже смертных. Но обе были довольны.