Аз воздам

— Мика, ступай, привяжи лошадей, — повелительно произнес Датч ван Дер Линде, только крупный нос и подбородок торчали наружу из-за ворота его косматой шубы.       Мика посмотрел на Датча. “Расфуфыренный, самодовольный хер,” — подумал он, дипломатично улыбнулся и произнес: — Да, босс!       С трудом переставляя онемевшие ноги(в конце концов, в отличие от Датча, оставшегося с фургонами, он все это время прошатался в самом сердце пурги, с жалким фонарем, не видя дальше двух-трех шагов. Одно было хорошо — сальноволосый заносчивый ублюдок Марстон куда-то пропал. Он совершенно не умел ориентироваться в пространстве. Все думали, сукин сын из банды сбежал, но Мика не сомневался: инфантильная бестолочь просто не смогла найти обратную дорогу, а вернувшись предпочла сойти за кинувшее бабу с ребенком бессердечное чмо, нежели за жалкого неудачника, какой и была. Это означало, что Марстона Мика, скорее всего, уже не увидит. Мысль эта грела ему сердце даже в лютейший мороз.       Отведя в сторону Бейлока, Графа и Тайму, Мика растер окоченевшие руки и переступил с ноги на ногу. — Мика! — настиг его сквозь воющую вьюгу назойливый голос босса. — Поди в дом и посмотри, что там Артур не досмотрел. — Да, босс, — Мика подобострастно процедил, щелкая от холода зубами, угрюмо поплелся к фермерскому дому, желая Датчу провалиться в сугроб, отморозить писюн и издохнуть. Старый козел не только отказывался предпринять единственное разумное действие, оторвавшись от части банды, чтобы выждать время и вернуться за деньгами. Нет, всю эту ораву баб, включая женщину с ребенком, большую часть которых закон в глаза не видел, он тащил за собой. Последние пайки были скормлены им еще до отъезда Мики с Марстоном вперед, и теперь вся эта орда медленно, но неумолимо двигалась в холодные горы Гриззли, где даже местная живка выживала прибегая к каннибализму.       Говорить, где спрятаны деньги, Датч отказывался, чем приводил Мику в неистовство, но умом понять его здесь Мика отчасти мог: где гарантия, что верноподданные, прочухав, где лежит бабло, не разбегутся, как тараканы?       Гарантией, понял Мика, отмораживая яйца и пыхтя сквозь превратившиеся в сосульки усы, была поголовная тупость дегенератов, составляющих банду Голландца.       Увы, заверить Датча в собственной непроходимой тупости и дегенеративности Мика не успел. Не посчитал нужным, гордость не позволила. Проявив на протяжении шести месяцев намеки на свободу воли и мысли, наличие собственных интересов помимо интересов банды, и свободное от мнения Датча мнение личное, Мика вырыл сам себе неглубокую могилу. Ведь он не ожидал, что дело на пароме обернется такой глубокой и беспросветной задницей. И почему? Потому что говнюк Морган, на которого все рассчитывали, предпочел заниматься мелким мошенничеством с этим ископаемым старикашкой Мэттьюзом, у которого было столько песка в заднице, что излишки он охотно ссыпал Датчу в башку. Неудивительно, что все планы голландца оказывались зыбкими и обваливались.       С Хозией Морган предпочел работать из чистой вредности, потому как план с паромом исходил от Мики, и все время подготовки Артур с Хозией капали Датчу на мозги, вселяя сомнения и сбивая с толку, так что несколько раз план перестраивался и пару раз отменялся, а по результату вышел сшитым криво и впопыхах, да не белыми нитками, а натурально соломой, еще и прошлогодней. К исполнению его приступили позже, чем собирались, аж на полторы недели, и когда все пошло под откос, вынуждены были драпать, оказавшись окруженными со всех сторон.       Морган, скользкий уебок, выкатился откуда-то из города, лениво прикрыв фланг, и тем самым предоставив участникам ограбления шанс прорваться сквозь оцепление. В пылу перестрелки заслуга его оказалась излишне переоцененной, а когда он героически вывел женщин за границу Вест Элизабет и, повернувшись ко всем на фоне гор, задрал подбородок, прокуренным голосом назидательно проскрипев: “Я же говорил”, все преисполнились мысли, что да, Морган говорил, и в моменте как-то подзабыли, что именно из-за его бесконечной вони и бесполезных подъебов план был реализован в том виде, в каком с треском провалился, забрав жизни троих членов банды. Последнее, конечно, Морган с Хозией спихнули на Мику, которому повозмущаться в ответ на это обвинение не дали, отправив вперед на разведку.       Злопыхание согревало Мику в жестокую метель, но факты были так же неумолимы и непробиваемы, как окружающие их горы и недовольная мина на ебале хуесоса Моргана: единственные его союзники, Каллендеры, и беременная баба, которую он не любил, но тем не менее, застрелены в Блэкуотере, люди винят во всем него, и даже Датч почти готов поверить в эту брехню.       Короче, Мику окружали настоящие педики, тупые и неблагодарные, смотрящие на него, Мику, как на грязь у себя под ногами, хотя за полгода, что он пробыл в банде, принося в общак немало денег, от них самих Мика не видел ни цента. А теперь вот и прибыль с дела, которое Мика раскопал, сделал возможным и над которым рвал жилы больше всех, превратилась в кукиш, которым Датч тыкал ему в нос. Сука. Мика вошел в дом.       Но Артур из него не вышел. Придурок пырил в стену, а когда Мика с нервным смешком напомнил блаженному, что Датч желал видеть сарай осмотренным, проигнорировал или не услышал.       Делать нечего, Мика приступил к осмотру. Усталость, холод и возраст делали задачу сложной, нагибаться и ползать, шарить под мебелью хлам Мика не мог. Отбрасывая в сторону найденную Библию и вытаскивая из-под кровати бутылку виски, Мика вдруг замер, а сердце его застучало быстрее… В пустой, гудяющей от голода голове заметались, разгоняясь, мысли. И Мика сам поразился, как пришедшая к нему идея не пришла в ту же секунду, как он увидел ранчо, а затем Моргана с Датчем.       А чего он… собственно… ждет?..       Ничего, пришел тотчас ответ. Ждать нечего. Ничего ему не светит. Бабки, даже если за ними вернутся — а кое-что в словах Датча вызывало щекочущую мысль, что это случится не скоро, если случится вообще — будут разделены, и даже не поровну. Мике, организатору и наводчику, полагалась равная доля со всеми… кроме Датча, которому отстегивалась половина от всей суммы “на нужды”, и еще так же часть, как у любого другого бандита под его началом.       Выжить со всей оравой в горах в лютый мороз не представлялось возможным, а поговорка “сила в численности” к ним не относилась. Со всеми этими бабами, ниггерами, идиотами и пьяницами, с орущим в лагере граммофоном и младенцем, банда больше походила на цирк, чем на организованную группировку преступников, и заметнее могла бы стать только посылая вперед глашатаев. Короче говоря, шансов выжить у Мики было поболе в одиночку, нежели с этими козлами. Две вещи могли удержать Мику в банде: верность и деньги. Денег, он полагал, если не взять ситуацию в свои руки, ему не светило. А верность… — Ты еще здесь?.. — проскрипел на головой противный голос Моргана, и Мика вздрогнул, выныривая из размышлений и поднимая на него голову. Морган смотрел на него сверху вниз, на лице его не было ничего, кроме неприязни. — Кончай торчать у кровати и сделай уже что-нибудь полезное, ленивый сукин сын!       Мика открыл было рот, чтобы заметить, что не он таращится в стену пятнадцать минут. Но так и не заговорил.       Вместо этого Мика Белл принял, пожалуй, лучшее решение в своей жизни. Быстро выхватил с пояса отточенным движения револьвер, он направил его на Моргана. Артур вытаращил глаза, и на лице его даже успел появится смешанный с гневом испуг, он успел открыть рот, а его рука дернулась к собственному оружию. Но происходило все молниеносно. Треснул в пустом доме выстрел, толстое пальто Артура пробило пулей, и Морган, качнувшись, сделал шаг назад, а взгляд его затуманился от боли. — Как ты меня достал, — Мика процедил, злость и мрачное удовлетворение заставили его голос дрогнуть, и он выстрелил повторно, не дожидаясь, пока Морган очухается и выхватит ствол.       Хуесоса отшвырнуло назад, захрипев, как медведь, Морган закатил глаза, забыв про оружие и зажимая ладонью новые раны на туловище, а из уст Мики вырвался нервный, торжествующий и злой смешок. Он поднялся на ноги, откупорил крышку и сделал пару крупных глотков виски натощак, отчего голова пошла кругом. Морган застонал по—медвежьи, потом завалился на бок, с грохотом рухнул на пол и застыл. Подскочив к нему, Мика в сердцах пнул тело, а потом плюнул на ублюдка. — Сдохни, сучара, — он в сердцах швырнул осточертевшему засранцу, на что засранец не ответил. Что-то в груди кольнуло — любые надежды подружиться с показавшимся ему крутым поначалу стрелком, влиться в коллектив, рухнули, но к чему ему такой коллектив?..       Качнувшись от ударивших в голову адреналина и алкоголя, Мика резко повернулся к окну. Датч! Вьюга ревела, хлестала ветром по стеклам, остервенело выла за окнами, но выстрел ей было не переорать, тем более три. Но Датч не мог знать, кто и в кого стрелял в доме. Скорее всего он сочтет, что они с Морганом нашли выживших О'Дрисколлов.       Вытащив из-за пояса второй револьвер, Мика быстро шагнул перед трупом Моргана, лицом к двери, и тут же внутрь ворвался Датч с шофилдами наизготовку. Первым он увидел Мику. — Мика! — гаркнул зычно голландец. — Что?! Где Артур?! Не ответив, Мика выстрелил. Датч что-то успел понять, прочесть на его лице, потому что сразу в ответ прозвучало два выстрела с его стороны. Но поздно.       Не оценить обстановку, ни уж тем более прицелиться у Голландца времени не было. Он действовал на инстинктах, почувствовав, отметив, что что-то не так, Мика действовал хладнокровно и по плану.       Пули пролетели одна над его головой, не задев шляпы, вторая и вовсе на расстоянии руки. А вот Мика не промазал.       Датч заорал, и тут же с глухим грохотом упали на пол его револьверы, а сам Голландец схватился за простреленные руки. Не давая индюку опомнится, обнажив зубы в оскале лютой ненависти, Мика подскочил к старому уроду, ударом с ноги в живот опрокинул его на пол, и поставил подошву на горло, надавив на кадык. — Я давно хотел это сделать, ты, лживый, самодовольный кусок дерьма, — Мика прошипел, усиливая давление, а Датч хрипел и цеплялся за его подкованный сапог, но тщетно. — Меня тошнит от тебя, — Мика нагнулся, убрал ногу, схватил слизняка за шиворот и резко поднял. — Скажи, ты не собирался ни с кем делиться деньгами? Это просто морковка, которой ты трясешь у нас перед носами, м?       Датч, с затуманенным от боли взглядом, нашел его глаза, потом скорчил гримасу и плюнул Мике в лицо. Тот хрипло и мрачно рассмеялся, вытер плевок, а потом с силой кинул Датча через комнату прямо на труп Моргана. Спохватился, поняв, что у мертвого урода осталось оружие. Раньше, чем Датч успел воспользоваться шансом, шагнул к ним, ударил гада под ребра, наклонился и забрал револьвер. — Так-то, — Мика рассмеялся, убирая третий ствол за пояс, а свои — в кобуры. — Ну а теперь, Датч, мы обсудим, где лежат деньги…