Домик в Кловелли

      Не так давно в Англии начались первые заморозки. Обнажённые деревья смущённо жались друг к другу, качали своими сухими ветками от порывов ветра, стучали в окна людей. Листья под ногами покрылись лёгкой наледью, но снега ещё не было. Только дожди, редко переходящие в град. Машины стремительно проезжали по улицам, разбрызгивая лужи на ни в чём неповинных пешеходов. Дети в жёлтых дождевиках громко вскрикивали, когда их окатывало со стороны холодной водой. Люди торопились домой. Все хотели скорее оказаться в тёплой квартире, согреваясь со своей семьёй. Но в машине было вполне комфортно. По радио играло «Sail Away» и Гермиона не стесняясь — нелепо подпевала. По стеклу быстро стекали капли, их сбивал ветер и дворники. Смотря вперёд она видела только дома и понурое небо. Дождь неумолимо лил стеной, делал это без конца. Создалось впечатление, что все воды мира скопились этим вечером над Англией, чтобы обрушиться на бегущих пешеходов, устроить всемирный потоп. Люди прикрывались куртками, сумками, стараясь остаться сухими. Сигналили машины, проезжая сквозь дождевые стены, кричали друг на друга незнакомцы из дома напротив, бежали по лужам дети в смешных дождевиках. Все торопились жить, ощущать счастье сейчас. Нынешние реалии пугали, что радость продлится совсем не долго. Дождь омывал раны домов и душ. Ливень был той бурей, что сменяет затишье. Пока она смотрела вперёд, плотный туман влажно окутал город, и дома спрятались — как за надёжной стеной. Справа виднелась красивая, большая вывеска: «Супермаркет», и включив поворотник, Гермиона поспешила свернуть к нему. Она оставила машину рядом со входом, среди кучи таких же и побежала внутрь, прикрыв голову капюшоном бежевого худи. Тучи сгущались и низко плыли по небу, кажется, почти касаясь тёмного горизонта, устеленного жухлой травой. Поле за супермакетом перед ней было тусклым и безжизненным. Всегда ли мир был таким грустным? Но кажется, не у всех был плохой день — мужчина-маггл с зализанными волосами и редкими усиками, стоял под навесом и плотно прижимал телефон к уху. Он улыбался во все свои желтые зубы (как последний дурак) пока сально с кем-то заигрывал, давая даме на другом конце трубки неоднозначные намёки. Несколько из них Гермиона могла бы отнести к призёрам рейтинга самых ужасных комплиментов в мире. Гермиона пробежала мимо него. Двери автоматически раскрылись и она вошла внутрь. Гермиона не торопясь взяла тележку для продуктов у входа и пошла в сторону бакалеи. Она всё ещё мысленно напевала «Sail Away», выбирая, какой формы взять макароны. Грейнджер любила походы в продуктовые, потому что выбор и долгая ходьба расслабляли. Ей было чем заняться, ведь на ходу она поминутно расписывала весь вечер. Мозг никогда не отдыхал. Людей в магазине было немного — вечер вторника. Гермиона совсем не беспокоилась насчёт очередей. Она выбрала продукты, разрешив себе взять упаковку чипсов и бутулированную колу, чтобы немного отдохнуть за просмотром документального фильма. Оставались только хлопья, про которые Гермиона вспомнила, когда подходила к кассе. Грейнджер с тележкой повернула в отдел с сухими завтраками и прошагала к стенду с медовыми хлопьями. — Мы уже взяли хлопья, — сказал мужской голос за спиной, который остановил Гермиону в том положении, в котором она была до этих слов. Она простояла пару секунд с протянутой рукой к упаковке, слегка привстав на носках. Голос. Ей показалось? Однозначно. Такого попросту не бывает. Она уверенно встала на ступни и повернулась в пол оборота. Капюшон немного загораживал вид, но было видно, что позади неё стоял высокий мужчина с тележкой, в которой сидел мальчик точно дошкольного возраста. В руке у мальчика был незрелый ананас, но при этом другой рукой он тянулся к хлопьям с кроликом на упаковке. Сердце заколотилось быстрее, оно ударялось об рёбра. — Скорпиус, — таким же невозмутимым голосом сказал никто иной, как Драко Малфой, медленно забирая у сына хлопья, которые ему удалось схватить. Да, перед ней был Драко Малфой. И по всей видимости — его маленький сын, Скорпиус. Эта встреча была бы нормальной где-нибудь в другой реальности, где не существовало никакого Воланд-Де-Морта, но это была не она. Малфой числился в розыске уже три года. Ну, или уже не числился. Она не знала, что делать. Гермиона для начала взяла хлопья, положила их в тележку, продолжая также исподлобья смотреть на Малфоя, анализируя каждое действие. У него на руке не было обручального кольца, только большой фамильный перстень. Он явно вырос, ведь она помнила, что была немного ниже его. У Драко появилась щетина, делая из него всё больше человека, похожего на Люциуса. Не хватало длинных волос — у Драко были короткие, с челкой, падающей на лицо. Малфой пошел в другой отдел, и Гермиона, конечно, проследовала за ним. Нет, было бы правильнее вызвать Авроров, но с Малфоем был… Сын? Наверное, он. У Гермионы перехватило дыхание. Да и в розыске он не числился уже месяц. Так что ничего противозаконного она не делает, верно? У Драко был сын. Гермиона смутно помнила на платформе Асторию, мягко держущую Малфоя за руку. Гринграсс была красивой и аккуратной, словно кукла. В школе она не делала каких-то с ног сшибающих успехов, но знать о ней Гермиона — знала. Они несколько раз пересекались в столовой, но никогда не говорили друг другу ничего, ведь не было повода. Астория всегда ей дежурно улыбалась, но как оказалось, Гринграсс делала это со всеми. Она не вернулась в школу после Рождественских каникул. Об этом Гермиона узнала от Патил. Ходили слухи, что она забеременела до приезда в Хогвартс. Пришлось прошагать отделы с другой стороны, чтобы Малфой не обратил на неё внимания. Но он с сыном вёл диалог, постоянно используя слово: «магглы». Это точно он. Драко остановился около хлеба и дал Скорпиусу выбрать. Гермионе пришлось подобраться ближе. И это было крупнейшей ошибкой. Драко протянул две булки. Скорпиус выбрал ту, что с кунжутом и Малфой передал ему. — Остался йогурт, — сказал он, и развернулся вместе с тележкой. И развернулся он прямо лицом к Гермионе Грейнджер, от которой его отделяло расстояние в виде двух тележек. У нее тут же потяжелели ноги. Она ни на секунду не замерла: сразу отвернулась и широким шагом начала идти в сторону касс, но было поздно. — Грейнджер. И ей пришлось остановиться, но не повернуться. Сердце упало в пятки. Ноги онемели. — Грейнджер, — ещё раз позвал он, чтобы убедиться. Гермиона обернулась, вложила ладонь в карман худи и сжала палочку. Она всё ещё чувствовала себя деревянно. — Малфой, — дежурно поприветствовала она, словно это их очередная встреча в этом супермаркете. — Выслеживала меня? — кинул он, обойдя тележку, чтобы загородить сидящего в ней Скорпиуса. — Похвально. И сколько же тебе за меня дадут? — Ты числишься пропавшим без вести, Малфой! — выпалила она, а тот замер. Малфой был озадачен. Значит, он не знал о происходящем в магическом мире. У него не было газет? — И что ты собралась делать? — Я могу дать тебе просто уйти, — скрепя сердце сказала Гермиона, и из-за широких плеч Драко появился Скорпиус. — Из-за него. Я не аврор, я не на службе в министерстве… Гермиона замялась, смотря на ребёнка. Она постаралась мягко помахать ему, но Скорпиус не показал ни эмоции, снова спрятавшись за отцом. Малфой ненадолго задумался, сложив руки на груди. — Сколько ты за это хочешь? — Я хочу узнать всё, Малфой.

***

Со Скорпиусом они ехали молча. Изредка во время поездок Драко говорил, а сын слушал. Он рассказывал о школе, предметах и вошебных тварях. Но Малфой был явно не в духе. Дождь не прекращался. Стал сильнее, к нему добавилась гроза, которая заставляла Скорпиуса жмуриться или закрывать лицо ладонями. Ему было всего три и Драко не обращал внимания на то, что он закрывал глаза. В его возрасте он бы сделал также. Скорпиус дотянулся до приборной панели и включил радио. Малфой сделал тише, не убирая руки с руля. Он хорошо освоил беспалочковую магию. Это единственное, что ему было доступно. Драко посмотрел в зеркало заднего вида. И всё-таки ему не казалось — Грейнджер, на своей старенькой красной машине ехала за ними, часто пользуясь дворниками из-за дождя. — Кто это? — наконец спросил Скорпиус, смотря в окно с грустным лицом. — Бывшая однокурсница, — ответил Драко. — Ты говорил, что не хочешь с ними общаться, — уклончиво напомнил сын. — С ней можно. Грейнджер же могла сразу сдать меня. Но мы едем пить чай. Мерлин, — Драко потёр переносицу. — Она купила торт, Скорпиус. Медовый, тебе понравится. Дорога была долгой. Их дом был в Кловелли, если быть точнее, у его подножья, находясь отдалённо от других. Его окружала живая изгородь и кованный забор, на воротах которого красовался герб Блэков. Из-за изгороди было плохо видно, что было на участке — только второй этаж дома и крышу. Иногда дети из деревни залезали друг другу на плечи, чтобы рассмотреть владения загадочного вдовца, но почему-то всегда уходили ни с чем, совсем позабыв, зачем приходили. Малфой не часто выходил из дома дальше, чем до продуктового магазина, в который ему приходилось ездить на машине. Они были слишком далеки от хорошего супермаркета, поэтому, несколько раз в месяц Малфои садились в авто, отдавая дороге добрые полтора часа. И это только в одну сторону. Раз в месяц он наведовался в кофейню, которую он открыл на последние деньги, что хранились в этом доме. Нарцисса оставила ему чемодан с деньгами, в чём Драко был благодарен матери. Он умел вести бизнес, поэтому дела шли хорошо: прибыль была стабильной, этого хватало ему и сыну на проживание, при этом не отказывая себе. Драко вёл довольно затворческий образ жизни: он старался лишний раз не контактировать с жителями деревни, предпочитая общество своего сына, книг и иногда по вечерам виски. Виски, который никак не дотягивал до огдена. На территории был светлый газон, небольшая мангальная зона, которую Малфой приобрёл недавно из-за Скорпиуса. Перед дверью стояла скамейка, на которой Малфой обычно сидел и читал под солнцем, пока сын развлекался в песочнице. Дом был двухэтажный, темных цветов, преобладал коричневый дуб. На первом этаже была кухня, гостинная и санузел, когда на втором — три спальни и кабинет. Дождь моросил несколько дней. Образовались лужи, громадные скопления грязи, из которых Гермиона не смогла бы выехать без магии. Сначала ещё было подобие дороги, но со временем пропала даже щебенка и машину шатало в разные стороны. Хуже делал дождь. Из-за увесистых деревьев было темно, пришлось включить фары. Малфой забрался далеко. Она пристально смотрела в его машину, едущую впереди. Слева виднелся дом, огороженный от других глаз. Гермиона выключила радио, подъезжая к нему. Подобравшись поближе, она решила посигналить, чтобы сообщить о своём присутсвии. Она припарковалась рядом с другой машиной — Малфоя. Драко вышел из авто первым. Он вытащил четыре пакета с задних сидений, три из которых взял сам, а самый легкий (в нем был хлеб, хлопья и несколько бананов) отдал сыну, который принял его с радостью и побежал вперёд, чтобы открыть ворота. Мальчик встал на цыпочки и прикоснулся к гербу. Ворота медленно открылись, впуская наследника Блэков. Гермиона чувствовала себя неловко, смотря на Малфоя, как на отца. Да, он подрос, стал шире в плечах, стал немного привлекательнее. У Малфоя был приятный парфюм, от которого она не могла избавиться, (ей казалось, что этот запах ей знаком) пока они стояли друг за другом на кассе, намеренно не разговаривая. И это было неловко. — Ты там постоишь, Грейнджер? — спросил с насмешкой он, стоя на территории дома, пока Гермиона, держа в руках торт, неловко мялась перед воротами. На что она надеялась, вламываясь к нему? Все же было кончено. На его усмешку она отрицательно помахала головой и широкими шагами прошла в дом. Так уверенно и непоколебимо она шла грабить банк. Она немного намокла, пока стояла: дождь ведь так и не кончился, продолжаясь под бешенные раскаты грома. Её волосы прилипли к лицу. Драко кинул на неё заклинание, от которого влажные пряди стали сухими и пушистыми. — Малфой, а твоя жена?.. — спросила Гермиона, снимая худи, пока Скорпиус вежливо держал торт. Он был таким милым ребенком. И очень похожим на отца. Только глаза были как у матери, большие и добрые. И Малфой-младший сменился в лице быстрее, чем Гермиона могла ожидать. — Скорпиус, ты не мог бы подняться к себе? Как мы нарежем торт, то я тебя позову. Нам с моей школьной знакомой нужно ещё поговорить. — Да, отец. И он поднялся по лестнице, один раз обернувшись на Гермиону. У него было грустное, детское лицо. Она совершила ошибку? В их доме пахло кедром и свежестью травы после дождя. Наверное, это была одна из прелестей жить в лесу. Кажется, у неё кружилась голова от этого бесподобного запаха. Драко снял пиджак и повесил его. Пакеты он медленно отлевитировал на островок на кухне, жестом позвав Грейнджер за собой. — Черный с апельсином или зеленый мята-малина? — Мята-малина, пожалуйста, — и опустилась на предложенный стул. Драко взял белый фарфоровый чайник и высыпал туда пару ложек заварки. — Так что, Грейнджер, почему ты не стала сообщать обо мне Поттеру? Он же ещё жив? Гермиона скривилась от его тона. — С Гарри всё хорошо, — сначала сказала она, разглаживая невидимые складки на своих джинсах. — С тобой был твой… сын, да? Он выглядел испуганным, когда ты позвал меня. — Да, Грейнджер. Это мой сын. Скорпиус, — Драко был холоден. И Гермиона прекрасно понимала почему: она ворвалась в его дом, надеясь, что они наконец то объяснят всё друг другу. Но может, Малфой уже забыл про все? Драко помнил Гермиону хорошо: помнил её в залах заседания, такую уставшую, но счастливую. Помнил, что в тот день на ней был синий свитер и джинсовая юбка по колено, аккуратно собранные в пучок волосы. Он запомнил её такой. Он не знал, каким её было лицо, когда объявили, что Драко Малфой сбежал из камеры ожидания. И он всегда представлял облегчение. Ведь они больше не увидят друг друга. Драко вытащил Блейз из камеры, пока ему выносили приговор. И больше он не видел Грейнджер. До этого дня. В этом доме была только одна женщина — Астория Гринграсс, которая навсегда в нём и осталась. Она скончалась через девять дней после родов. Последние дни беременности для неё были тяжелые: Астория не спала, только лежала с закрытыми глазами, придерживая большой, посиневший живот. Она была бледной, словно смерть. И она хотела умереть. Драко знал. Черные шторы не давали попасть свету в комнату. У неё усиливалась мигрень из-за света. — Хотя бы попей, — Драко не стал присаживаться на кровать к ней. Он сел на пол, аккуратно взяв её ладонь в свою. — Астория. Она что-то промычала. Малфой приблизил к ней кружку с зеленым чаем и Гринграсс только больше укрылась одеялом. У Астории были впалые щёки: она ела редко, а если удавалось выпить очередное овощное смузи (от него тошнило меньше), то в четырёх случаях из десяти оно выходило обратно. Несмотря на свой больной вид она была такой же красивой, но Малфой никогда не говорил ей этого. Он не знал, почему не делал своей жене комплиментов. Не умел. Ему было восемнадцать, когда их союз скрепили магическим браком. Уже тогда Малфои знали, что Астория не продержится долго. Им нужен был наследник, а Гринрассам — деньги. Они не любили друг друга. Никогда. Но безусловное уважение и забота были между ними. Всегда. Так дни шли до родов. Астория почувствовала тянущую боль ближе к вечеру и Малфою прошлось просить врача из деревни о помощи. Скорпиус родился утром и закричал так громко, что при желании мог разбудить целый город. — У неё нет молока, — озвучил грузный мужчина — врач. Он похлопал Драко по спине и отвёл в сторону. — Она выглядит такой молодой для детей. Вам нужны смеси. Есть кому помочь? — Да, сэр, — дежурно ответил Малфой, совершенно не представляя, что из себя представляет смесь. Но с рождением Скорпиуса, Малфой понял, ради чего он боролся. Астории было немного лучше после родов: она приняла ванную и наконец поела. Даже небольшой кусочек темного шоколада. Но она также подолгу лежала в комнате, приняв одно положение. У неё были такие же ломкие волосы и впалые щёки. Все близилось к концу. Скорпиус проводил всё время с отцом, который не отходил от него на сантиментр. Это было ужасно страшно, оставить Скорпиуса одного: он был такой маленький, бледный и весил всего лишь полтора килограмма. Его сын слишком часто плакал, и Драко хотел все прекратить. Он не был готов к сыну. Ближе к обеду, после родов, когда Скорпиус спал, Малфой потратил полчаса на дорогу пешком, чтобы выйти к Кловелли. — Молодой отец? — посмеялась пышная, кудрявая продавщица, похожая на мать семейства Уизли. — Вам помочь? Драко промолчал, сверля взглядом стенд со смесями. — Что насчёт… Астории? Она не вернулась на учебу из-за беременности? — прервала воспоминания Грейнджер. Она сидела на высоком стуле, сложив руки на коленях. В этой позе она была так похожа не неё. — Да, — также сухо ответил Драко, смотря на медленно закипающий чайник. — И где она сейчас? Прогуливается? — Гермиона вытерла потные ладони об джинсы. — Лежит в могиле, — Драко обернулся к ней, опираясь спиной об кухонный гарнитур. — Чего ты ещё хочешь узнать? Может, о том, как я в девятнадцать лет стал отцом? Это было здорово, ведь я понятия не имел, где взять подгузники и как разбавлять смесь. О, даже не так: я даже не догадывался, что смеси существуют. Скорпиус не был спокойным ребенком, он вечно плакал: то слишком мало присыпки, то слишком много, то смесь не подходит и у него колики… Грейнджер, у меня не было ни-ко-го! Я был один, ухаживая за его матерью, которая была в состоянии только спать. Мне больше нравилось проводить время в хижине с тобой, чем возвращаться к беременной жене в восемнадцать лет. Я хотел развлечений, а не ответственности. Сейчас от неё не сбежать. Блядь, — он тяжело выдохнул и убрал кружку в сторону. — Ты так похож на меня сейчас, — с грустной улыбкой сказала Астория из его воспоминаний. Тогда был её последний день. — Это не наш сын, Драко. Это твой сын. Я не имею право звать себя матерью. Малфой прижался лбом к ее холодной ладони. — Малфой, извини… — оторопела Гермиона, моментально вставая. У неё было испуганное и грустное лицо. Такое же, как у Астории. — Может, я уйду? Наверное, это было глупо, что я могу вломиться к тебе… Я просто… Я не могла знать, что произошло. — Это в твоем духе, — хмыкнул он, аккуратно разливая чай. — Садись обратно, Грейнджер. Сбегать — это для меня, никак не для тебя. Её будто прошибло током. — Нет… Наверное, нет… Я рада, что у Вас всё хорошо. Драко протянул ей кружку и пошёл в сторону дивана, застеленного темным пледом. В гостинной были большие вельветовые диваны, стоящие в пол оборота напротив друг друга. Их отделял журнальный столик, на котором лежал рисунок Скорпиуса. На нём был розовый нюхль. Комната была темной, горел только торшер между книжным шкафом и большим, на вид уютным креслом, также укрытого пледом. Книжный шкаф Малфоя ломился от книг: английская классика. На нём, корешками вперед стояли разноцветные тома в идеальном состоянии, словно к ним никто не прикасался. Но они не были пыльными. Только две книги на верхней полке имели заломы. По центру комнаты, у стены, стоял массивный камин, рядом с ним — дрова. — Садись, — он похлопал около себя. Это расстояние было приемлемым для знакомых или коллег. Но никак не для них. Гермиона все-таки сдалась. Нарезанный торт пролеветировал за ней, опустившись на столик. — А Скорпиус? — Я позову его позже. У тебя слишком много вопросов. — Зачем ты сбежал? — Я ожидал Азкабана, но я не мог оставить Асторию. Её беременность была тяжелой. Я побоялся, что она не справится со Скорпиусом одна. — Суд вынес всего двадцать месяцев в Азкабане, а после — домашний арест на шесть лет. Но, не найдя тебя в камере, они объявили тебя опасным преступником, считая, что с Волан-Де-Мортом не всё покончено, — Гермиона грустно улыбнулась, согревая руки об кружку. — О… — всё, что выдавил Малфой, уставившись в кружку. — Треть поместий было выставленно на продажу, а остальные закреплены за безымянным наследником. Скорпиусом. — Что ещё произошло? — Гарри женился на Джинни, — Гермиона решила разбавить этот разговор чем-то позитивным. — На Уизлетте? — О, Мерлин, не используй это слово, — закатила глаза Гермиона. И после короткого смеха снова повисла тишина. Гермиона наконец отвела взгляд от кружки и посмотрела на него. Драко хмурился и смотрел на чай, так ни разу к нему не прикоснувшись. — Я не жалею. — М? — Гермиона настолько задумалась, что ничего не поняла. Она была занята тем, что тщательно рассматривала интерьер комнаты. — Я не жалею, что сбежал сюда, Грейнджер, — повторил Драко и слабо усмехнулся. — Не можешь оторваться от изучения моих книг? — Да, — честно ответила Гермиона и встала. Она поставила чашку на столик и прошла к большому стелажу, тянувшемуся по стене. — Это ты собрал за три года, или что-то уже было? — Когда я тут оказался, тут было только две книги. Прочитал их по пять раз, пока не выбрался до букинистической лавки. Твои книги были лучше. Гермиона провела ладонью по корешкам книг, понимая, насколько Малфою было одиноко. — Ты сделал больно мне тем, что сбежал, — сказала Гермиона, сжав руки в кармане толстовки в замок. — Ты сделала мне больно тем, что решила бросить меня, Грейнджер, — грубо ответил он. — Да, — сделал паузу Драко. — Да, Грейнджер, я тоже умею чувствовать боль. — У тебя была беременная жена, как я могла быть с тобой, Малфой? — Ты знаешь, что мы не любили друг друга. Всё равно, от этого уже нет толку. Она мертва, вы победили, я тут. — Как она умерла? — внезапно спросила Грейнджер. — Во сне. Наверное, — легко ответил Малфой и сделал хороший глоток чая. — Мы не спали вместе. Никогда. Я пришел утром, а она не дышала. — Извини, за моё любопытсво. Мне жаль, что Асторию не вернуть. — Грейнджер, она хотела умереть. Всегда хотела. И не нужно меня жалеть. Гермиона прошла обратно к дивану, спрятав руки в толстовке. Когда она шла, её волосы покачивались. Это были идеальные кудри, которые хотелось накручивать на палец. Они, наверное, и пахли восхитительно? — Замёрзла? — Да. — Я могу развести камин? — Было бы здорово. Малфой кинул лёгкое инсендио в дрова, и они начали медленно разгораться. Дерево тихонько затрещало, в гостинной стало значительно светлее. Огоньки затанцевали в камине. — А твоя палочка? — Её пришлось сломать, — Пожал плечами Малфой. Гермиона села на диван, на этот раз ближе, чем до этого и пожалела. Всё-таки Драко Малфой пах точно также, как и три года назад. — На ней были отслеживающие чары. А новой, как видишь, обзавестись я так и не смог. У меня нет игредиентов, чтобы сварить оборотное и попасть в Косой Переулок я не могу. Она поняла. У него был тот же самый парфюм, и от этого хотелось заплакать. — Тебе запомнился мой парфюм? — Драко посмотрел на неё и Гермиона была разбита в дребезги. — Не смей проникать в мою голову! — Гермиона нахмурилась и всплеснула руками. — Я её и не покидал. Ты не заметила? И нет, черт возьми, не заметила. — А как у тебя дела, Грейнджер? Тебе же двадцать два? Скоро тебя можно будет отнести к старородящим, если ты не замужем. — О, извини, Малфой, что я не успела вовремя родить по чистокровным меркам. Может, мне сделать эко? И Гермиона хотела объяснить, что это, но Малфой махнул рукой. — Так значит, с Уизелом у вас не вышло? — Да, — призналась она. Они замолчали. Гермиона ела торт, осматривая дом. Он был хорошо убран, обставлен, имел много дорогих изданий и картин. — Ты хочешь спросить, на что я живу? — Если честно, то да, — пожала плечами Гермиона. — На наследство? — Не совсем. Тут было десять тысяч долларов и галлеоны, но они мне не пригодились. Деньги обменять было негде. Я выбрал вложиться в кафе. — О. В Лондоне? — Нет. Ливерпуль. — А назвал как? Драко усмехнулся: — Все тебе расскажи, Грейнджер. Дальше Малфой встал. Он взял тарелку, положил на неё торт, и налил в кружку чай. Он поднялся вверх по лестнице, но задержался на одной из ступеней. Драко обернулся. — Я назвал его «Скорпиус». Как созвездие. — Как твой сын, — улыбнулась она. Малфой ушёл. Гермионе пришлось наклониться, чтобы понять, в какую сторону он идет. Сначала Малфой ушёл вправо, задержался там, а через пару минут пошёл в другой конец коридора. Вернулся он с виски. — Чай очень плохо подходит под наш разговор. Пошли. В мой кабинет. — О, нет. Я, наверное, поеду. Дождь разошёлся, я боюсь, что дорогу попросту размоет. — Останешься в гостевой спальне. — Спасибо, — Гермиона встала. — Но нет. Не беспокойся. Я не расскажу про тебя. — Но ты не получила ответы на все вопросы, Грейнджер. Пошли, я скучал. Я скучал. У Гермионы от возмущения и шока затряслись руки. А ноги, кажется, онемели. Кажется, даже не надолго пропал голос от удивления. Пришлось прокашляться. — Как ты смеешь мне это говорить? Ты… Сбежал! Я могла уменьшить срок, если бы показала свои воспоминания, но я их оставляла до последнего! — она не заметила, как подняла голос. — Мы с Гарри могли добиться простого домашего ареста! Если бы ты не струсил. — Все Малфои трусы, Грейнджер. И ты слишком хорошо меня знаешь. — Я тебя не знаю. — Нового меня. Драко протянул ей руку, стоя на лестнице. Они были незнакомцами, знающими друг друга наизусть. Она протянула руку в ответ. Гермиона снова его спасала.

***

— Погоди. Ты работаешь целителем? Просто целителем? — сделал акцент он — Не министром магии, Грейнджер? У тебя помутнение разума? Гермиона покачала головой. — Да. Я занимаюсь восстановлением разума после заклятий. Разрабатываю контрзаклинания, назначаю лечение. — Почему? У тебя же было столько возможностей. — Обливиейт родителей я не смогла снять без последствий. У мамы началась раняя деменция, а у отца — депрессия. Это была трудная реабилитация. У меня не хватало времени на работу в министерстве и исследования. Я выбрала семью. Драко плеснул себе в стакан ещё. — И как дела сейчас? — Они мне не доверяют. Я стараюсь меньше использовать магию в терапии, но без неё не обойтись. Несколько месяцев они не хотели меня видеть, потому что боялись меня. — Мне жаль, — аккуратно ответил Малфой и положил ладонь на кожанный диван, поблизости её руки. — Мне тоже, — усмехнулась Гермиона. Она была немного пьяна. Эта степень была между заплетающимся языком от длинных слов и частыми смешками. Где-то в этой области. В этой комнате сильно пахло виски и бумагой. Гермиона могла бы тут жить. Они сидели в кабинете Драко, расположившись на единственном диване. Вдоль стен были установлены темные деревянные книжные полки, заполненные томами редких изданий и древних рукописей. Драко изучал историю магглов. В центре комнаты стоял массивный письменный стол из темного дерева, украшенный резными узорами. На столе аккуратно лежали документы и перо. Драко Малфой так и не смог научиться пользоваться ручкой. В углу стола была фотография Скорпиуса, там ему было два. Он стоял по колени в озере, улыбался, и кажется, смеялся. Но это было просто фото. — А что будешь делать, когда ему придет время учиться? — Отправлю в Шармбатон под фамилией Блэк. После его совершеннолетия попробую восстановить права на поместья. — Появишься, а потом, чтобы дать ему спокойную жизнь — инсценируешь смерть? — Ты как всегда проницательна. И Драко двинул ладонь к ней ближе, касаясь её руки. Она была такой холодной. — У тебя теплые руки, — тихо сказала Гермиона. — Как всегда. Драко усмехнулся. В углу кабинета включилось радио, у Гермионы замерло сердце. «Sail Away» — Ты опять залез ко мне в голову, Малфой? — Пришлось. Он встал и протянул ей руку. Снова. И Гермиона тут же ответила ему. — Навевает воспоминания? — грустно усмехнулась она. — Не совсем, — Драко пожал плечами, аккуратно обнимая её. Они стояли посреди кабинета, обнимая друг друга. Музыка плавно текла по кабинету. Гермиона чувствовала, что её сердце с каждой секундой всё больше бьется об рёбра, наровясь сломать их. Это было больно, обнимать его, как тогда. — Если бы не мой брак, у нас могло что-то выйти. Если бы ты перестала быть занозой в заднице, — Драко усмехнулся ей на ухо и обжёг кожу так, что Гермиона нескрываемо дернулась. — Только даже сейчас между нами ничего не будет. Это было тепло. Малфой был точно таким же как она запомнила: Драко стоял с прямой спиной, положив руку на ее спину, между лопаток, не выше, не ниже. Когда они танцевали в прошлый раз (единственный до этого), он стоял точно так же. Каменная статуя. Но теперь за Малфоем можно было спрятаться. Он стал выше и значительно шире. Это убивало. — Ты не скучала? Она уткнулась ему в грудь, чтобы скрыть улыбку и отрицательно помахала головой. Гермиона была так пьяна. И ей это нравилось, ведь завтра она не вспомнит об этом. — Я чувствую, как ты улыбаешься. Хочешь, теперь я навею воспоминаний? Он аккуратно взял её лицо, положив ладонь на щёку. Гермиона снова улыбнулась, нервно поджав губы. Сердце точно могло сломать рёбра. — Где животное, которое ты звала причёской? Сбежало? — И это был его тон. Такой, как несколько лет назад — максимально заносчивый, невыносимый. Это казалось не реальным, что все повторялось. Драко задержал дыхание, находясь близко к её лицу. Он подался вперёд, коснувшись носом её, провёл линию к щеке и поцеловал. Гермиона задрожала. — Малфой, — хрипло позвала она. — Грейнджер, ты? — посмеялся Драко, оставляя ещё поцелуи. — Ты же снова сбежишь, — отталкивая его, сказала Гермиона просевшим голосом. — Мне больше некуда, — пожал плечами он, опускаясь к шее. Она аккуратно уперлась руками в его грудь, но так и не посмела оттолкнуть. Это был вечер октября, когда лил бесконечный дождь. На улице было холодно и противно, но рядом с ним — тепло. Даже жарко. Малфой отвлёкся от её шеи, чтобы наконец поцеловать её губы. Он поцеловал так, что свело скулы и защемило под ребрами. Болело все тело: по Гермионе словно несколько раз ударили током, но никак не поцеловали. Её влажные от волнения ладони уперлись в грудь Малфоя, но так и не оттолкнули, нервно подрагивая. Это будет её худший вечер в жизни, если ей придётся покинуть его навсегда. Снова. Гермиона ответила на поцелуй после несколько-секундого ступора, выведшего её из строя. Словно робота. Её руки проскользили к шее, погладили, поднялись к волосам. Драко громко выдохнул в ее рот и положил ладони на её бедра. Ему как никогда хотелось их сжать, чтобы она громко всхлипнула. Всё, как он помнил. Это было головокружительно, душно. Приходилось делать глубокие вздохи между поцелуями, чтобы не упасть. Это было медленно и чувственно, точно так, как описывали в глупых романах, что иногда читала она. Они слишком близко, мучительно близко. Настолько, что их бёдра встретились. О, как же громко шёл дождь. Даже радио было не слышно на фоне капель, дико стучащих по водоотливу. Они шли до дивана, нелепо покачиваясь — путались в ногах и непроглядной темноте. Драко кинул заклинание, выключил свет. — Ты считаешь, что после трех лет я так просто… пересплю с тобой? — недовольно прошептала Гермиона. — А долго ты будешь себя загонять в рамки? Мы прекратим, если ты хочешь, Грейнджер, — ответил Малфой взяв ее за шею. Она отрицательно покачала головой и выдохнула. Они дышали друг другу в рот, когда Драко прижал ее за ягодицы к себе, и Гермиона уперлась лобком в его твёрдую эрекцию. — Я не сбегу, Грейнджер, — ответил он на её немой вопрос. — Я уже говорил, что скучал? Напомню, как я скучал. Я хочу не только твое тело, но и твою душу. — А ты разве продержишься долго? — глухо и тихо посмеялась Гермиона, смотря на него своими большими, карими глазами, как у щенка. А пахло от неё божественно, как от летнего солнечного дня, который никогда не заканчивался. Это была спелая груша, аромат соленого моря, свежести. — Ох, Грейнджер, — театрально вздохнул он с ухмылкой и постучал ладонью по её бедру. Другой рукой он убрал волосы с её плеча. — Я стал немного взрослее. Она улыбнулась. И это была самая вкусная улыбка, из всех, что он видел. Драко был готов её съесть, а потом сказать: «официант, повторите». Малфой уткнулся в её шею, вдыхая её запах. От него кружилась голова. И он почти сказал ей то, что всегда хотел. Ты спасла меня. А Гермиона нетерпеливо пробралась под его рубашку. Ее руки пробежались по мышцам, иногда слабо сжимая. Она дошла до шеи и начала возвращаться назад. Только уже куда ниже. Она потянула за ремень, он глухо посмеялся, целуя её и так влажную шею. Драко отстранился, чтобы быстро снять с нее футболку. На Гермионе был плотно сидящий черный топ, и он накрыл её грудь ладонью, чувствуя её остро-стоящие соски. — Все серьёзно, Грейнджер? — подначивал Малфой, подводя её к кожаному дивану. Гермиона оседлала Драко, застонав с ним в унисон. Ему пришлось наложить заклятие на комнату: — Оглохни. И за пределами кабинета больше ничего не существовало. Это был их спасительный остров, на котором хотелось остаться. Теперь, официально, Драко Малфоя интересовала только Гермиона Грейнджер и её стоящие соски. Она поерзала на его коленях, закрыв глаза. Сводило скулы от желания. Белье было влажным, её изводило это. — Драко, — прошептала она, когда он снял с неё топ и сжал пальцами соски. — Уже Драко, да? — Усмехнулся он, выкручивая их, а Гермиона шумно вдохнула через рот. Она была готова потерять сознание от переизбытка чувств. Малфой был головокружительным. И ей это нравилось. Гермиона разрешила себе всё. В комнате было душно. Пахло солью и сексом. За окном также гремела гроза и беспощадно лил дождь, оставляя за собой лужи, размывая дорогу. Гермиона точно не сможет уехать сегодня. Только трансгрессировать. Но без машины. И это будет поводом вернуться. С ним будто снова выросли крылья. Жаль, что она никогда в этом не признается. Они целовались дико: не могли насытится, хотелось всего. Драко трогал её нежно, поглаживал груди, талию, бедра, игриво клал ей ладонь между ног, а она постанывала в такт его движений. Малфой был всё ещё одет. И это надо было срочно исправить. Ее руки быстро справились с пуговицами, и распахнув рубашку Грейнджер примкнула губами к его солёной коже с запахом хвои и мха. Она оставила несколько влажных поцелуев, пока Драко расстёгивал молнию и пуговицу на её джинсах. — Я всегда знал, что маггловская одежда непрактичная в этом, — тихо посмеялся Малфой и заставил её встать, чтобы быстрым движением снять джинсы. И Гермиона оказалась перед ним в одних трусиках, совершенно не смущённая своим положением. У Малфоя пересохло в горле, ему пришлось призвать бутылку виски и сделать хороший глоток из горла. Она была необычайной: острые плечи с веснушками, аккуратная грудь со стоящими сосками, тонкая талия, у Грейнджер был подтянутый живот, сочные бёдра. Он её точно мог съесть. Она была шедевром мировой культуры. Но наверное в тот момент он понял, что его любимый цвет — карий, цвет её щенячьих, больших глаз. В них можно было захлебнуться. Малфой расстегнул пряжку ремня с характерным звуком, она уголками губ улыбнулась. Кажется, у него никогда в жизни не было такой эреции. Вызовите, пожалуйста, скорую. Он встал и подошёл к ней, переступив через свои брюки. Грейнджер крепко обняла его, накинувшись с долгими поцелуями. Они вместе прошли до стола, где Драко усадил её на бумаги и опрокинул назад. Малфой глубоко втянул воздух, когда она игриво раздвинула ноги шире, чтобы он увидел на белом белье, с кружевной кромкой мокрое пятно. Она сведёт его с ума. Перед Грейнджер он был готов встать на колени. Драко похлопал её по промежности ладонью, на что Гермиона прикусила губу. После, Малфой поднял её ногу, поцеловал щиколотку, после колено, и наконец он поцеловал бедро, слишком близко к кромке белья, на что Гермиона недовольно застонала, слабо выгнулась. Драко снова поцеловал там. Он пальцем сдвинул бельё в сторону. Гермиона тут же начала отодвигать его лицо, но не успела. — Малфой! — воскликнула Гермиона, закрыв лицо руками, а после, застонала. Лёгкие так сильно раздувались, что могли сломать рёбра. Как же ей не хватало кислорода. Сердце слышалось даже в ушах. Она еле заметно стонала, успевая только дрожать и шире раздвигать ноги. Утром Грейнджер не простит себе эту порочность. Малфой старался. Делал это впервые, совсем не уверенно проходил языком по половым губам, иногда касаясь клитора. Да, Драко Малфой не был богом секса, как щебетала Пенси Паркинсон. У них ничего не было. — Да, вот так, — задыхаясь, проговорила Гермиона, и надавила на его голову, когда Драко расслабленным языком пару раз провёл по клитору. — Драко, Мерлин. Малфой усмехнулся и придвинул её ближе к краю стола, продолжая делать ритмичные движения языком Он подвёл её к оргазму: Гермиона застонала громче, прикрывая рот рукой. Её веки задрожали, спина выгнулась и именно тогда Малфой отстранился. — Малфой? — разочарованно спросила она. Грудь часто взымалась, и это было более, чем достаточно, чтобы Малфой кончил. Она была не просто красивой. Невероятной. — М? — он усмехнулся, вставая с колен. Гермиона разочарованно выдохнула, но тут же закрыла глаза на всё, когда он вошёл в неё пальцами. Он положил руку ей на голову, медленно погладив ее волосы. А мокрые звуки сводили её с ума. Грейнджер была готова умереть от стыда. Хоть бы забыть это на утро. — Ты не забудешь этот раз также, как и наш первый, Грейнджер. — Самонадеянно, — на выдохе ответила Гермиона. Малфой без стеснения спустил с себя боксёры, взял член в руку и нагло провёл по нему несколько раз. Всё это фиксировалось её жадным взглядом. — Готова? — прошептал он, наклонившись к ее уху. Головка члена коснулась промежности и она задрожала. — Да, — уверенно ответила она. — Да, пожалуйста. И он повиновался. Драко навалился на неё и проник. Как же громко Малфой застонал, уперевшись влажным лбом в ее плечо. Внутри неё было мокро и горячо, как в Аду. — Я скучал, Грейнджер, так, черт возьми скучал, — и взял ее ладонь в свою, переплетя пальцы. — Ты была не просто интересным опытом. Ты целая планета. Она еле заметно кивнула, а после прижалась к его шее лицом. Это было то, что нужно. Драко двигался быстро, на что она отзывчиво стонала, сжимая его ладонь в своей. Грейнджер была разгоречённой, немного покраснейшей, очень возбуждённой. Малфой почувствовал, что Грейнджер задышала чаще. Она была близко к оргазму. Он ускорился, и поднял одну ее ногу, чтобы входить глубже. Гермиона практически вскрикнула от этого и после, захныкала от темпа. — Малфой… Он быстро оставил на ее лице пару поцелуев. — Давай, Грейнджер, — прошептал он в ответ, войдя насколько глубоко, что упёрся в её промежность лобком. Тогда она и вскрикнув, кончила.

***

— Ты вернешься? — спросил сонный Скорпиус, сидя на кухне. — Да? Всё возможно, — неопреденно ответила Гермиона. — Я хочу ещё историй про отца, — потребовал Скорпиус. — О, — выдала Грейнджер и грустно улыбнулась. — А ещё, твои панкейки в разы лучше отцовских, — заговорчески прошептал Скорпиус, потянувшись через весь стол к Гермионе. И Драко рассмеялся.