Купи мои слёзы за двести рублей

Лишь бы успеть. Мысль, шарохавшаяся в воспалённом мозгу последние десять минут. Ему позвонили с плохорошими новостями, и теперь он… здесь. Бежит что есть мочи, петляя меж захламлённых заснеженных улочек. Холодная луна служит ему безмолвным, одиноким спутником. Морозный ветер подгоняет в спину, ноет, завывает, будто понимая весь масштаб проблемы. Улицы кажутся до ужаса пустыми и мёртвыми. Из мира словно выкачали всю радость. Как же это раздражает. Жить, вечно боясь идти в другие районы, боясь гулять по чужим улицам, приходить домой с разукрашенным лицом, срываться с другого конца Казани, лишь бы добежать как можно быстрее. Лишь бы успеть. Полы серого шерстяного пальто развеваются, мёрзлый, пробирающий до самых костей ветер играет ими, словно ветхими листьями на заиневевшем дереве. Пару раз Андрей навернулся на потрескавшихся заледенелых лужах и больно раздирает локти в кровь и едва не приложился головой, однако, не останавливаясь, он даже не чувствует боли. Он кусает обветреные шершавые губы, сжимает багряные от мороза кулаки и со всей силы впечатывает ногти в тыльную сторону ладони. Комок мыслей перерастает в огромное, грозное лихо и грозится стать ещё больше. Вопросы жужжат в голове, перебивая друг друга, будто назойливые пчёлы после зимовки. Как только один вопрос будет приведён к логическому ответу (полуответу. Или даже полулжи), за ним тут же выпрыгивает другой. Андрей очень удивлялся, как же у него ещё не взорвалась голова от всех этих бесконечных вопросов, мыслей и догадок. Хоть в петлю лезь, чесслово. Андрей с треском распахнул дверь подвального помещения, и Зима, лицо которого было сплошь залито кровью, вздрогнул. Все присутствующие вмиг перевели испуганные взгляды на Андрея. Марат, сидящий на кровати и прижимавший окровавленную руку к уху, выглядел побитее всех. Андрей ужаснулся состоянию и младшего Адидаса: нос разбит, губа рассечена, всё лицо в крови, а одежда у обоих запятнана грязью. Первым вскинулся Турбо: — Ты как раз вовремя, Пальто, — с сарказмом хмыкнул он. Андрей оглядел присутствующих и, не найдя среди них старшего Адидаса, едва заметно побледнел. — Где Адидас? — одними губами прошептал он, но его услышали все. Зима опустил голову, Марат с надеждой глянул на Турбо. — Свалил куда-то, хрен знает. — только и сказал он. Все остальные угрюмо молчали. Андрей побледнел ещё больше и вновь окинул быстрым, беспокойным взглядом вид Марата. Тот воззрился в ответ. — Марат, выйдем на пару слов. — сглотнул Андрей и сжал губы в тонкую бежевую полоску. Марат встал, однако Зима преградил ему путь, беспечно усмехнувшись. — Сигареты сдаём, Маратик. — Марат, вытащив из кармана пачку сигарет с последним провиантом, сунул её в грубую руку Зимы и, резко развернувшись, вышел на улицу и захлопнул за собой дверь. Андрей, ошарашенный такой внезапностью, рассеянно вышел следом, неловко подёргивая плечами. На улице попахивало слезами, скопившимся в уголках чужих глаз, застывшей кровью на виске и свежим бинтом. Едва выйдя за дверь, Андрей тут же обхватил чужое лицо замороженными руками и повернул к себе. Бережно дотронулся до повреждённого места и прикусил губу. Марат едва заметно сморщился и взглянул на Андрея. В глаза цвета океана впились два тёмно-миндальных, на конце радужки совсем чёрных. — Что? — только и вопросил Андрей. Марат беззаботно махнул рукой, будто они говорили о прогнозе погоды. — Накрыли нас на стрелке, — прошептал он. В уголках карих глаз запрятались застывшие слёзы недавно утихнувшей боли. Андрей поднял брови, побуждая продолжать. Сердце его сжалось от сожаления. — Домбытовские крысы Адидаса и Зиму отмудохали, а я… сам видишь, короче. — шмыгнул Марат. Андрей провёл большим пальцем по чужой скуле. — Хватит уже строить из себя самого смелого, Марат. — шикнул Андрей. — Ты человек. Тебе свойственно чувствовать. Андрей отпрянул от Марата как раз в тот момент, когда Зима распахнул дверь. Глаза его судорожно бегали от успевшего схватиться за ржавые перила Марата до сконфуженного Пальто. Зима, громко выдохнув, постарался не выдать вибрацию в своём голосе. — Адидас Жёлтого грохнул, через десять минут тут будет. — только и произнёс он, проводив странным взглядом Марата, а потом вновь скрылся в освещённом кислотно-жёлтой лампочкой помещении. Глаза Андрея стали больше пятирублёвой монеты. — Бля. — шокированно выдохнул Марат. — Пожалуйста, — Андрей дёрнул Марата за рукав и вдруг прокусил нижнюю губу до крови. Марат следил за медленно ползущей по подбородку струйкой жидкой красной субстации. — Марат, мне моя и твоя жизнь дороже какого-то слова пацана. Кулак Марата впечатался в чужое ухо с молниеносной скоростью, а потом Марат с такой же скоростью двумя окровавленными пальцами приподнял чужое лицо за подбородок. Выражение лица Андрея даже не поменялось. Марат склонил голову и, столкнувшись своим лбом с чужим, прижал руку к чужому затылку, тыльной стороной другой ладони вытирая кровь с чужого подбородка. — Прости. — через секунду он уже отстранился, но Андрей быстро пришёл в себя: — Я не скажу о том, что пацаны не извиняются. — он щёлкнул двумя пальцами, шумно выдохнув. Марат опёрся поясницей о перила, выдохнув облачко пара. — Марат, я не жду того, чтобы ты во всём со мной согласился. Но тут я тебя не оставлю, ясно? Адидас появится в розыске, и всех наших тут же накроют. Это уже не шутки. Ты можешь укрыться у меня на какое-то время. Не оставайся здесь. Теперь опасное место — не ментовка. Ты и сам догадываешься, о чём я говорю. Прими правильное решение. — Ты хочешь уйти? — ошеломлённо прошептал Марат. Андрей хранил угрюмое молчание. — Андрей. Не надо. Не надо, пожалуйста. Они тебя убьют, — Марат с надеждой взглянул на Андрея. В глазах его сквозило отчаяние. — Они тебя сожрут. Как собаку забьют. Андрею на голову тяжёлым пластом рухнуло осознание того, что Марат тоже боится. Он тоже трясётся от страха, как и Андрей. Он понимает всю безвыходность ситуации. Хотя выхода не совсем нет — не всё ещё потеряно. Можно уйти. Просто убежать от этого всего. Конечно, их поступок все воспримут как трусость, измену и подлость. Но им ли не всё равно? — Я в ментовку иду. — сообщил Андрей, и Марат сжал губы. — Имена на бумажке писать. Твоего там не окажется, Марат. — Мне чё, тебе за это «спасибо» сказать? — Андрей передёрнул плечами. — Я не могу уйти. Андрей покачал головой. — Пойдём со мной. Пожалуйста. — Андрей протянул Марату руку. Тот, взглянув на неё, чуть склонил голову вбок. А потом, взглянув прямо в глаза, оттолкнул чужую руку. — Вали уже. — он, опустил глаза, и Андрей глубоко вздохнул. — Адидас сейчас приедет. Вали, раз собрался. Я тебе серьёзно говорю. Андрей, старательно пропустив чужие слова мимо ушей, замороженными околевшими пальцами с цыпками вытащил две сигареты из кармана. Одну пихнул Марату, другую зажал зубами и вытащил из чужого кармана коробок с последней спичкой. Чиркнув спичкой, он поджёг свою сигарету, но внезапно налетел сильный ветер и потушил огонёк. Марат наклонился и прикурил от чужой сигареты. — А-а-аптека. — затянувшись, произнёс Андрей, тут же закашлявшись. Марат прикусил губу, чтобы не засмеяться. — Знаешь, что? — он, зажав сигарету губами, стянул куртку, повесив её на морозные перила, снял свою вездесущую красную кофту с белыми полосами и швырнул её в Андрея. Тот недоумевающе нахмурился. — Это тебе. — Зачем? — Андрей было хотел отдать кофту обратно, но Марат грустно улыбнулся. — Бери, говорю. — он вновь нацепил куртку, теперь уже на полинявшую чёрную футболку. Андрей повесил кофту на руку и понимающе кивнул. — Иди. — А ты что будешь делать? — Марат небрежно отмахнулся. — Я приду. Чуть позже. Могу слово пацана дать. — Какое слово пацана? Теперь мы отшиты, — безрадостно улыбнулся Андрей. — Мы чушпаны. Они рассмеялись, и Андрей, докурив сигарету, наступил на догорающий бычок, растоптав его. Через минуту он уже без тени улыбки бросил на товарища последний взгляд, полный безнадёжного отчаяния, и тихо растворился в ночной темноте. А Марат так и остался стоять на холодном заснеженном крыльце, глядя едва видимому силуэту вслед.