Попытка №... Какая?

      Пак и не думал встретить Чонгука этим летом, снова, в деревне. Когда последняя овца зашла в загон, Чимин смог полностью разглядеть парня. И правда, это не мираж… День был таким поганым, но вот он, Чон Чонгук, с которым он познакомился в вечерней школе в прошлом году… Казалось бы, что сильнее смогло бы удивить Пака сегодня? — «О нет, он идёт! Неужели помнит меня?» — Чимин взял себе на заметку то, в чём был Чонгук. Сначала Пак просто не разглядел. Как оказалось, Чон надел ту самую куртку, тракторную. Для такого человека, как Гук, это точно не в привычке. Он наоборот любит шмот подороже, следовательно, это не просто так надел. Неужели..? — Как поживает самый милый малыш на свете? — та самая ухмылка. Это Чонгук, старый, добрый и всё такой же нахал, хах. — Не ожидал тебя здесь увидеть… Ты разве не в городе лето проводить любишь? — Пак, сам того не понимая, стал общаться всё так же неформально. Почему-то "самый милый малыш" сразу ударило ему в голову. Так Чонгук его назвал в ту самую ночь. Дождь, Пак и Чон, поломанный плеер и улыбки на лицах. — Недавно кое-что понял для себя, когда увидел это, — театрально показав на куртку, Чон снова состроил это довольное лицо. — Тогда, когда ты признался мне, а я тебя послал… Как же звучит эта идиома? «Глупость понять трудно, но простить можно». Так вот, Чимин… Когда ты положил свою руку на две мои я подметил себе, что это что-то да значит. В тот вечер я дважды чихнул и услышал от тебя «Не болей» также дважды и запомнил это как-то. Не знаю отчего, но звук твоего голоса всегда успокаивал меня. А когда ты произносишь моё имя… Я точно понял, что поехал кукухой. Думаю, ты уже перечеркнул меня из своей жизни, потому что я наговорил тебе знатного дерьма, но вот сейчас я приехал. Один и почти на мели, хах. А ещё Джин дал мне ключи от трактора и я подумал, что мы бы провели отличное свидание на нём, если тебе это вообще интересно. Фух, сказал.       Глупый. Какой же Чонгук глупышка. Такой наивный и нахальный в один и тот же момент! На фоне прозвучало очередное блеяние овцы.       Чистый воздух, тепло в нём. Всё ощущается особенно остро в эту секунду. Чимин улыбается, как последний придурок, глазами зарывается в песок и щебень, на котором они стоят, и смущается. — Да?       Чонгук срывается с места, радостно обхватывая Чимина. Обнимает рёбра, поглаживая позвоночник, и не менее глупо улыбается. — Чёрт, я точно влюбился в тебя… — Чон краснеет, точно помидор, отдаляясь от Пака.       Чимин слишком рад, ему слишком хорошо! Его безответная любовь в лице самого нахального и избалованного мальчишки оправдалась… Сейчас даже думать о том, что вообще эти двое будут делать с тем, что живут за несколько километров друг от друга, нечего! Хорошо, слишком хорошо. Чонгук протягивает ему руку. Чимин вкладывает в неё свою. Он согласен всю жизнь так вкладывать свою руку. Лишь бы делать это с рукой Чонгука. Кажется, и Пак влюбился как дурак, да?       А сколько же проблем будет… Родители Чимина те ещё традиционщики со всей этой «женитьбой и детьми». А Чонгук вообще в соседнем городе живёт и до Чимина добираться ему чёртов час. Но главное, что сейчас лето, и всё, что их разделяет — подработка Чимина с овцами и дорога, которую Чонгуку каждый раз придётся проезжать, если его традиционные родители не дадут ему переночевать пару ночей. — Чонгук, — ласково и так по-доброму слышится от Чимина. — Да? — Ты что-то хотел сказать? Почему стоишь и молчишь уже минуту? Чёрт, время! Мне нужно домой, родители снова обругаются. Рад, что увиделся с тобой! Не болей! — Пак умчался. Чонгук что, как придурок стоял и ничего не говорил всё это время? А как же признание? — Чёрт, не вышло… — Чон выдохнул, грустно утопав к остановке. Завтра. Он попробует снова.