Каждый человек должен пройти эмоциональную школу. Умение чувствовать и сочувствовать - основы каждого воспитания
Сейчас хотелось бы спиться где-нибудь на заброшенной крыше ночного Санкт-Петербурга, в котором культуры столько же, сколько качественного табака в отечественных сигаретах. Да, определено спиться, не смотря на все боли и печали, оставляя за собой лишь мокрый след, который высохнет на рассвете теплого весеннего дня. В кабинете была могильная тишина. Доносится до ушей биение сердца сидящего рядом взволнованного Леонидова и шелест ситцевой юбки Лены черного цвета, которую она поправила совсем незаметно. – Роза? Твое второе имя? - Леша сделал пометку у себя в голове, понимая, что к чему. Это объясняло многие вещи, касательно схожесть жертв между собой. – Да, типо того. Розалина звучит странно, все зовут Линой. Даже у документах я Романова Лина Дмитриевна. Моё настоящее имя знают лишь.. приближенный круг, скажем так. Губы уже стёрты в кровь, а грызть ногти не особо хотелось. В голове была лишь одна, не очень радующая, мысль: "Они умерли из-за тебя". Максимов, как потомственный телепат, подпёр голову рукой и посмотрел на нее: – Себя не вини. Не виновата. – Легко сказать. Труднее понять. Мне надо.. успокоится. - сжимает в руках край черной хлопковой футболки, прикрывая глаза. Мурашки побежали табуном по теле, вызывая весьма неприятные чувства. – Это что.. у нас маньяк что-ли? Линка, ну ты и фортопопая.. - тут же в ногу Гнездилова вцепился озлобленный пёс, грозно рыча. – Так. Перерыв, пошли, дам тебе успокоительное. - Лена встала из-за стола, подходя к Романовой и сжимая ее плечо. Та же подняла нее измученный взгляд и нехотя кивнула. В лаборатории как всегда было чисто, все поверхности блестели, а колбы были вычищены на все 100%. Стул чуть скрипнул, когда Лина села на него, тут же закидывая ногу на ногу. Лена подошла к большому шкафу у окна, открыла железную дверцу, и чуть пошарив по содержимому полок, достала оттуда зелёный шуршащий пакетик травяного чая. Следом, на стол была поставлена чашка, наполняющаяся до краев кипятком. Лина внимательно следила за действиями непоколебимой Жаровой, чьи руки уже сделали ей чай. – На, ромашка содержит вещество апигенин. Оно оказывает действие, сходное со снотворными препаратами, но более мягко и не вызывает привыкания, то что надо, чтобы успокоить нервы. Горячий, очень даже вкусный чай обжигал горло и нёбо. Не то, чтобы она волновалась, не совсем. Честно, она не хотела показаться слабой и беспомощной, старалась держаться ровно, как оловянный солдатик. – Я не из пугливых, ты не подумай. Но.. когда из-за тебя убивают невинных, становиться не по себе. Как смотреть в глаза родителям этих девушек? Я не боюсь того, что я буду следующей, слишком часто оказывалась в таких щепетильных ситуациях. А если ещё кто-нибудь пострадает, вдруг следующим трупом будет кто-то из моих родных? Этого я себе точно не прощу.. - кружка со звоном опустилась на стеклянный столик Жаровой, а сама Лина прикусила внутреннюю часть щеки. Новые проблемы накатывали с необычайной скоростью, это ломало ее сильнее и сильнее с каждым днём. В глазах застыли образы тел этих молодых девушек, чью жизнь она.. косвенно забрала. Ох, что она наделала.. Мягкая ладонь опустилась на ее холодную руку. – Макс правильно сказал, ты не виновата. Мы найдем убийцу раньше, чем он совершит еще одно убийство. - Лена оказалась на удивление спокойной и неравнодушной. Обычная человеческая симпатия, она не монстр, да и коллегу действительно жаль. Ее глаза были голубыми, не такими как у Макса. Его - живые, озорные, как июньское небо. Ее - холодные, сродни льду в январе, излучают спокойствие и сталь. – Максим всегда правильные вещи говорит, к сожалению. - хмыкает ей в ответ, отводя взгляд в сторону. А вопрос крутиться на устах, но спросить такую.. интимную вещь.. – Ты ведь бывшая жена Макса? Лена явно не ожидала этого и подняла брови вверх. Ее часто спрашивают об отношениях с этим майором, многие даже и не знают, что они уже 8 лет не вместе. – Ну да, а что? Ты вроде.. тоже его старая знакомая, как я поняла. Он часто смотрит на тебя, крутиться рядом. Ревность. Такая тошнотворная, ненужная, мерзкая, как слизь в лёгких. Глаза устремляются прямо на Жарову, пытаясь уловить все эмоции на ее лице. – Да, что-то типо того. Моя мать была академиком, преподавала в том же вузе, где и отец Макса. Вольно-невольно, мы познакомились с Максом в раннем возрасте, детьми были, в один лицей ходили. Макс тогда был самым известным пионером, а я октябренком с портфелем наперевес, я тогда ещё косички дурацкие носила, с пышными бантами, - в груди потеплело от воспоминаний прошлых лет, – Как сейчас помню, как испачкала и порвала свой фартук, ревела долго, а Макс как узнал, новый достал. Он на три года старше был, относился ко мне как к сестре, ведь в семье он один, ни братьев ни сестер. Так и.. породнились. Семьями дружили, даже после того, как мои родители развелись, Макса они обожали. А я, наивная такая, влюбилась в своего героя. Ему тогда только-только 20 исполнилось, а мне 17, узнал бы кто-нибудь - расстреляли бы и его, и меня в придачу. Разошлись потом, не виделись долго. Странно, что он тебе сам ничего не сказал. В голове Лены царил хаос. Ее пальцы стучали по фарфоровой голубой чашке, а сама она была словно не тут: далеко от лаборатории, отдела и этого мира в целом. – Нет, я знала, что у Макса до меня был кто-то. Мы с ним познакомились в академии, он был на третьем курсе, а я приехала из другого города. Потом влюбилась в его характер, вышла замуж.. родители в нем души не чаяли, учеником моего отца стал. Ну а.. а потом все закончилось так же внезапно, как и началось. – Ты ушла к его лучшему другу? Ком в горле не давал нормально дышать. Прямо в яблочко. Лена уже была готова фыркнуть на нее, но в самый последний момент передумала. Не хочет сейчас ядом плеваться. – Ушла, и не жалею. Не хотела жить с алкоголиком, который кроме бутылки и своей работы ничего не видел. – Интересно.. и как ты с ним работаешь, сколько лет вместе были. - отношения Лены и Макса оставались для Романовой самой большой загадкой человечества. Кажется, весь отдел видел их взгляды друг на друга и их сцены ревности посреди коридоров. Оба упрямые, оба зависимые. – А ты? Ты тоже с ним работаешь, хотя были столько лет вместе. - Лена даже завидует тому, что Романова знакома с мужчиной дольше, чем она сама. – Не обращаю на это внимания. – Ты скучаешь? – А ты? Вопрос застыл в воздухе точно так же, как застывают статуи в музеях искусств. Желание сбежать отсюда становилось сильнее и ещё пару секунд - и Лина даст деру отсюда, только пятки будут сверкать. У Лены внутри мир перевернулся от резких слов, руки зачесались, а уши покраснели от злобы и понимания своего проигрыша. Слова Лины были уверенными, не нуждающиеся в ответе и рассуждениях. Не спросила - утвердила. Прожигают друг друга взглядом, но у одной в глазах - вселенская боль и разочарование, а у другой - злость и отчаяние. – Вообще-то у меня муж есть, которого я очень люблю. – Не распинайся, я так и поняла. - всегда была находчивой, читала людей как открытую книгу и находила нужные строчки в этих рассказах. Нет, не осуждает, но и не понимает сие поведения. Сама Лина не отпустила его, но и она то не клялась в верности в ЗАГСе. – Не мое дело, Бог вам всем судья. Но из-за ваших недомолвок страдает ещё и Леша. И сами вы.. разобрались бы по-человечески, не травите душу. Со стороны выглядит так, будто Макс и Леша не могут игрушку поделить. А сама игрушка так и не выбрала лучшего хозяина. Спасибо за чай, мне пора, бывай. - встала из-за стола и прошла на выход, оставляя за собой цветочный запах. Лена не поняла, в какой момент она стала такой – такой холодной и отчасти жалкой. Вроде и эксперт, а отчёты своим действиям не отдает. А слова Романовой ударили по колокольне с необычайной силой. – Может.. попытаться?***
За дверью с номером 108 и надписью "Следователи", выкрашенная в ярко-желтый, было подозрительно тихо. Лина открыла дверь, натыкаясь на четыре пары любопытных глаз. Сразу хотелось расставить все точки над и: – Все нормально. Сейчас надо думать, кто это может быть. Леша прочистил горло и присел на стул, поправляя синий галстук на шее. Жалость. В воздухе витала жалость. Глаза сами по себе закатились, а сдавленный стон вылетел из груди. – У тебя враги есть? Может, кто-нибудь вышел из тюрьмы и пришел за тобой? Мы можем попросить поднять архивы в твоём прошлом отделение,– слова Вахтанга не вселяли особой радости, но он верно мыслил. Сама же Лина задумалась секунд на 30, попутно складывая руки на груди. – Долго искать будете, но наверное, надо поискать. Враги.. - в голове крутились шестерёнки, – Леш, я далеко не святой человек. Людей, которые испытывают ко мне не самые радужные эмоций, больше, чем тех, кто меня любит. В подростковые годы я особенно шалила, скатывалась с катушек и была беспечным человеком. Мне часто угрожали, но никогда не убивали из-за меня. – Да тут и дебилу понятно, лично мне, что Линка насолила кому-то по крупному, вот и карма прилетела. - Гнездилов поправил свою шляпу, не обращая внимания на гневные взгляды. – Игореша прав. Извини конечно за предположение, но ты случайно не общалась с замужними мужчинами? Может кто-нибудь из жен узнал и.. – Лёш, я похожа на разлучницу? – Нет, не то чтобы..просто.. - Леша стыдливо опустил глаза, активно жестикулируя. Макс хлопнул друга по рукам, призывая того перестать тараторить и уже сесть на чертов стул. – Может ты себе врагов нажила? Напряги свои извилины, может обидела кого-нибудь? Хотя нельзя отрицать тот факт, что это может быть месть. - Макс указал в сторону Вахтанга, соглашаясь с его идеей поднять архивы из Санкт-Петербурга. – Зная мой прескверный характер,может и нажила. Но за все свои 35 лет я ни разу не поступала не по совести, всегда хотела справедливости. Не лезла на рожон без причины. Может, меня и боялись, но не ненавидели. – Стоп, тебе 35? - Игореша поперхнулся воздухом, хлопая глазами. – Ну что поделать, Игореня, мы стареем, не молодеем.. - Романова щёлкнула его по носу, заставляя Гнездилова упасть со стула. – Ладно, уже поздно, напишу сообщение Борису Борисовичу, пусть поднимет свои связи в Петербурге. Кстати, не исключаем версию, что это месть твоему отцу, он же генерал. - Леша направился к двери, поправляя пиджак серого костюма. Версий было очень много, каждую надо проверить. – И фотография эта.. я совершенно случайно отрыл в старом выпуске модного журнала. - Леонов достал из какой-то толстой папки черно-белую фотографию девушки, которая датировалась 1997 годом. В этот раз глаза не были выколоты. – Ладно, пойду домой. Завтра решим. В крайнем случае, всегда можно ловить на живца. - лёгкая, но совсем не искренняя улыбка просияла на ее лице. Это не скрылось от проницательного Максимова, конечно же. – Мы с Псом тебя проводим. Так, чтобы душа спокойна была. – И чтобы я не умерла раньше времени? На том и порешали. Лина схватила свою куртку с вешали, накидывая на плечи. Рядом волочился пёс, виляя хвостом. Компания Максимова все ещё смущала, вздохнуть полной грудью не получалось, а сказать ему что-то – боже упаси. Как настоящий джентльмен, он открыл девушке дверь своего пикапа, а следом на сиденье запрыгнул Пёс, прижимаясь к теплой щеке Лины. – Эй, дядь, а в кузов не хочешь? – Не хочет, с ним веселей. Да, родной? - озябшими пальцами гладит его макушке, прижимаясь ближе. – Что-то он быстро привязался к тебе, даже с рук твоих ест. Влюбился что-ли? - машина выехала на трассу, а Макс сдал руль сильнее, поглядывая на Лину. – Конечно, все собаки мира меня любят. А этот особенно. Дальше ехали в тишине. Напряжение, что было между ними, было сродни электрическому, ударяло током в 500 вольт. Сегодня и так было много откровенностей, но надо решить дело до конца. – Макс? – М? - мужчина повернулся на ее голос, сворачивая на нужную улицу богатого района. – Ты в курсе, что ты слабый? – Интересно девки пляшут, это ещё почему? – А потому что не пытаешься все исправить, боишься непонятно чего. Боишься Лёши, с которым Лена тебе и изменила? Или осуждающих взглядов? Вы же оба не можете отпустить друг друга, как дети малые. - непринуждённый тон делал ее речь такой сладкой, убаюкивающей, но такой.. бесящей. Макс чуть не врезался в впереди стоящий ренджровер, резко поворачиваясь в Романовой. – Любопытной Варваре нос оторвали на базаре, слышала? Давно в психологи заделалась? Или тебя так волнует моя личная жизнь? – Нет, я всегда была проницательна, упряма и немного эгоистичной. Разве я не права? Конечно права. Сколько бы лет не прошло, сколько бы слов не было сказано в его сторону - он никогда не умел отпускать прошлое. С Жаровой так же. Нет, порой он пользовался ее помешательством на нем, но иногда.. иногда хотелось, чтобы Лёши не существовало. – Нет. Брови хмурит, закатывает глаза и резко тормозит у нужного подъезда. А потом выходит из машины, дожидаясь девушку. – Прямо до двери проводишь? - не слышит ответа и идёт к подъезду, нажимая пару цифр на домофоне. Живёт она на четвертом этаже, поэтому идут пешком. Подъезд был новым, с не отлетающей побелкой и хорошими перилами. Остановившись у квартиры номер 67, Лина тут же присела на корточки, разглядывая замочную скважину. – Царапины. Кто-то взламывал замок. - Макс подвинулся поближе, а после достал пистолет, рукой отодвигая Лину. – За мной. - открывает дверь, пропускает пса вперёд и сталкивается с темнотой майской ночи. Ступает тихо, шаркая ботинками по новому паркету. В воздухе пахнет выпечкой и грязью с улицы. Пальцы сжимают курок, миг – и поворачивает за угол. – Япона-ж мать.. Опускает пистолет и смотрит на гостиную. Десятки фотки Лины, перевёрнутая мебель и самое главное – розы на столе, каплями стекающей свежей кровью, лежащие рядом с мертвыми белыми голубями. От этой картины у Лины скрутило живот, и та поспешно отвернулась, держа ладонь у рта. Максим аккуратно подошёл к столу, рассматривая фотографию Лины в.. свадебном платье? Девушка с фотографии улыбалась так ярко, задорно, выглядела такой счастливой и желанной. Кружевное платье, длинная атласная юбка - невыносимо красивая.. – Говоришь, с мужем развелась недавно?