133 год от З.Э.
Мужские басовитые голоса разлетаются по коридору, привлекая к себе внимание прислуги, приводящей в порядок замок после недавних именин королевы-матери. Служанки торопливо поднимают глаза, провожая взглядом двух истинных валирийцев, которые вальяжно направляются вглубь замка. И только одна из них позволяет себе нахмуриться всего лишь на мгновение, замечая грязные следы, что оставляют после себя белокурые Драконы. После чего она берет тряпку и, становясь на колени, покорно начинает вновь мыть полы, которые драила всего несколько минут назад. Дублет младшего принца забрызган кровью, в то время как старший брат выглядит, как всегда, опрятно и безупречно, хотя зловонный запах немытого тела после двухдневной охоты не пожалел и его. На его руках десятки мелких царапин от прикосновений к сухим ветки деревьев и стебли острых кустарников. Принцы невероятно устали, и желание немедля искупаться настойчиво звучит в их мыслях, но мужчины довольны своим времяпрепровождением в Королевском лесу, тем более, что охота удалась на славу. — Я бы смог попасть в зайца, если бы ты не подначивал меня, братец, — обижаться не в характере Дейрона, зато оправданием несет за лигу. Дейрон ниже брата, и ему приходится идти быстрее, дабы поспевать за широкими шагами собеседника. — Где-то я уже это слышал, — ирония пропитывает бархатный голос. — Эйгон каждый раз говорил мне то же самое. Эймонд неприкрыто ухмыляется, после чего десятки красочных картинок сменяют друг друга, и воспоминания об охоте с Эйгоном заполняют однообразные и мрачные коридоры замка. Эйгон когда-то любил охоту. Теперь же от пылкого недоохотника не осталось и следа, а кураж в теле и учащенное сердцебиение Эйгон получает от сладкого пойла, что дурманит его разум. Эймонд хмурится: вино сведёт в могилу юного короля намного раньше предначертанного срока. Ни мать, ни дед не имеют ни власти, ни авторитета над королем, и лишь к мнению Эймонда он прислушивается. Иногда… Отто стар, и Эйгон не раз в пьяном бреду в своих полуночных покоях назначал Эймонда своим десницей, после чего изрядно заблевывал дорогие ковры, а на утро забывал обо всем сказанном. Но Эймонд терпеливый. Он умеет ждать. Коридор становится шире и Таргариены приближаются к залу, в котором их ждет поздний обед. Стража по стойке «смирно» в немых поклонах приветствует принцев, но им совершенно нет дела до тех, кто готов пожертвовать собой ради их безопасности. Аромат свежеприготовленной пищи привлекает мужчин, и Дейрон с протяжным стоном, что словно говорит: «Наконец-то уют и нормальная еда», ещё не успевая сесть за стол, с хрустом отламывает себе ножку от зажаренной утки. — М-м-м… — Дейрон не может остановиться без слов восхвалять еду королевских поваров, ведь он уже успел привыкнуть и пристраститься к столичному разнообразию вкусов после прибытия из Староместа. Эймонд надламывает кусок персикового пирога, после чего поспешно наливает себе вина, потому что в этот раз повар отвлекся: пирог вышел сухим. Бряцание кувшина о кубок привлекает внимание Дейрона, и он замасленными руками берет свой кубок и подаёт его Эймонду, который молча подливает ему вина, что отдает кислым ароматом винограда. — Эймонд, я не спрашивал тебя. — Дейрон ставит кубок на стол, довольно откидываясь на спинку стула. — Как тебе удалось уговорить Эйгона не отправлять меня на Драконий Камень? Персиковый пирог ему более не интересен, так же как и красное вино. Эймонд крутит перстень на пальце, пряча самодовольную ухмылку за тонкими губами, чтобы не показаться Дейрону уж слишком довольным. «У меня на это есть своя причина, брат…». — К королю нужен подход, братец, — Эймонд опирается о стол, наклоняясь в сторону Дейрона. — И мне удалось его найти. — Не поделишься секретом? — почти наверняка зная ответ, спрашивает Дейрон, утрачивая интерес к оставшейся ножке утки. — Нет, — насмешливо утверждает Эймонд, наблюдая за сощуренным взглядом брата. Теперь ему незачем скрывать довольную радость момента, и Эймонд открыто растягивает губы в удовлетворенной улыбке, после чего и сам Дейрон широко улыбается. — В любом случае спасибо тебе. Я хотел остаться в столице, — благодарно кивает Дейрон и вспоминает о том, что на столе полным-полно горячей еды, и тянется к мясному рулету, фаршированному лесными грибами. Женский силуэт появляется в дверном проеме, ступая тихо и грациозно, но от пытливого глаза Эймонда не скрыться. Корианна отказывается принимать правила двора, продолжая носить невесомые платья, приоткрывая хрупкие плечи и тонкие ключицы. Её взгляд гордый и испытующий. Как всегда оценивающий. Но Эймонд знает, что её неприступность рухнет, как только они останутся наедине. Как только в комнате забьется лишь два сердца, она послушно улыбнется и, откинув гордыню, сделает то, что следует, без лишних слов. «А вот и она! Та самая «причина»… Дыхание сбивается, и Эймонд с трудом сосредотачивается, подавляя свои низменные желания. Они не одни. Два дня он не видел ее, и целых два дня не имел возможности ощутить теплоту ее бархатных бедер. Если бы она была его женой, то Эймонд каждую ночь сбегал бы с охоты, чтобы не пропустить ни единого темного часа с той, тело которой так манило его изо дня в день. Эймонд поджал губы. Если бы… Дейрон, наконец, видит Корианну, окидывает взглядом молодую жену и поднимается. Вспоминает, что его руки все ещё замаслены, и вытирает их о дорогую ткань скатерти, чтобы не испачкать платье своей жены. — Все для счастья моего младшего брата, — шепчет себе под нос Эймонд, не обращая внимания на трепыхание Дейрона. Легкие покачивания бедер завораживают принцев, которые, чуть ли ни открыв рты, неотрывно наблюдают за элегантными движениями юной дорнийки. Волосы цвета вороньего крыла скользят по груди в такт ее походке, и Эймонд на мгновение вспоминает, как приятно они щекочут его светлую кожу каждый раз, когда они остаются одни. Корианна позволяет мужу обнять ее и поцеловать лишь в щеку, стеснительно опуская взгляд в пол. Эймонд повергает в прах желание улыбнуться: видел ли Дейрон ее настоящую? Горячую и страстную, жадную к каждому дюйму мужского тела? В этом зале смущение ей к лицу, но только не в момент, когда ее губы обхватывают… — Как прошла охота? — Корианна, сама того не зная, снимает нарастающее напряжение Эймонда и принц выныривают из своих мыслей, вдыхая воздух, что отдает реальностью. Она мило улыбается мужу, после чего задерживает взгляд на Эймонде, но не дольше позволенного. — Увлекательно, — Эймонд прячет руки за спину, наслаждаясь ее недолгим взглядом темных глаз. — Настолько, что сегодня мы попробуем зайчатину? — Корианна с надеждой спрашивает Дейрона, ведь это единственное, о чем она просила своего мужа. Ее глаза загораются от нетерпения, а серьги легко покачиваются от воздушных движений дорнийки. Дейрон теряет интерес к разговору, ведь теперь ему придется признаться, а ударить лицом в грязь перед своей женщиной это последнее чего он хочет. Он мнется, но все же неохотно выдает: — Благодаря моему брату ты сегодня будешь иметь такую возможность. Уголки губ дёргаются от неловкости, а глаза бегают по лицу Дейрона, оценивая ситуацию. Дейрон молчит, и Корианна обращает смуглое лицо в сторону Эймонда. — Значит, я должна благодарить вас за столь желанный мною дар? Таргариен не смотрит на брата, но ощущает его негодование, которое уже готово разрушить вдребезги каменную стену. Эймонду стоит усилий оторвать взгляд от выразительных глаз Корианны и уставиться перед собой, делая вид, что его интересует изученный до дыр гобелен на стене. — Мой брат переоценивает мои способности, миледи. В то время как я гонялся за зайцем, он без труда смог выследить оленя. Корианна держится, умело скрывает мысли за лёгкой улыбкой, но глаза, устремленные на Эймонда, не врут. Дейрон бормочет, что-то вроде: «Да, есть такое» или «Эймонд тоже молодец», но едва ли его слышат эти двое. Взгляды говорят сами за себя, но Дейрон не замечает их. Они знают, что ходят по тонкому льду, но остановиться или убежать прочь друг от друга не в силах. — Отец! Двое мальчиков вбегают в комнату и обнимают Эймонда за ноги, поднимая счастливые лица вверх, ища любви и заботы во взгляде отца. Эймонд взъерошивает волосы на серебряных макушках и опускает холодный взгляд на сыновей: их объятия затянулись, и те смирно отступают, переглядываясь между собой. Дейрон пытается что-то сказать племянникам, но голос из соседней комнаты перебивает его стремление поддержать мальчишек. — Эйгон, Бейлор… Кассандра заходит следом. Постоянное недовольство в её взгляде заводит Эймонда с полуоборота. И чего ей не хватает?! Он, так же как и она, не желал этого союза, но ради победы и будущего своих домов они были обязаны заключить его. Эймонд выскажет ей свое раздражение. Как и всегда. Корианна отходит от Эймонда и становится по другую руку от мужа, мило улыбаясь ему и шепча что-то на ухо, от чего Дейрон неосознанно выправляет спину и выпячивает грудь вперёд. После чего Корианна легко кивает Кассандре и растворяется во взгляде мужа. Пока леди Таргариен рядом, Корианна не смеет смотреть на Эймонда, ведь женщины намного проницательнее, чем даже самые горячие валирийские Драконы.***
Высшее наслаждения после изнурительной, но занимательной охоты наконец принять ванну, пропарить не только ноющую от измотанности кожу, но и изголодавшееся за свежестью сознание. Горячая вода окутывает обнаженное тело юного Дракона, зализывая лёгкие царапины и приводя мысли в порядок. Пальцы сморщиваются из-за воздействия теплой воды, а кожа приятно набухает, издавая приятный аромат мытого тела. Серебристые волосы, которые более не сковывает лента, вольно спадают на голый торс и спину, а несколько мокрых прядей осмелились пристать к жилистой шее. Таргариен прикрывает глаз, нежась под истомленной водной простыней, в то время как тёмно-синий сапфир продолжает жить своей жизнью. Кожаная повязка осталась на прикроватной тумбе, и даже с закрытым глазом и расслабленным телом внешний вид валирийца кажется враждебным и агрессивным. Но это совершенно не смущает принца, ведь все в замке — от его жены и до прислуги — знают, что входить в его комнату, пока он принимает водные процедуры, строго запрещено. Эймонд по-хозяйски прислоняется к широкой бадье, а руками облокачивается о ее бортики, долгое время пребывая в неподвижном состоянии, и только размеренное медленное дыхание говорит о том, что юный принц все ещё пребывает в здравии. Приятный легкий аромат дорогого мыла исходит от воды и распространяется по комнате, благоухая в каждом затаенном углу и протискивается сквозь узкие щели, добираясь даже до стражи за дверью королевских покоев. Теперь мыло отдает только ароматом южных сочных фруктов и яркого дорнийского солнца. Эймонд вдыхает его медленно, заполняя собой лёгкие, а в голове крутятся мысли, которые не дают ему продыху. Он походит на спящего, ведь в приятной атмосфере так легко забыться, но красочные картины не оставляют его в покое ни на мгновение. Хрупкий образ и притягательное лицо дорнийки не отпускают Эймонда из своего упоительного плена, а всё сильнее затягивают его в себя, разрушая все преграды на пути. Их связь не закончилась в том ночном коридоре в разгар свадебного торжества, продиктованного политическими убеждениями. Эймонд настойчиво искал встречи с новоиспечённой леди Таргариен, но Дейрон, который смог таки разглядеть в юной дорнийке что-то большее, чем долг перед своей семьёй, нередко не отпускал ее от себя ни на шаг. Но в те моменты, когда Дейрон все же исчезал из-за важных семейных дел, Эймонд получал свое: встречу с той, которой были заполнены его навязчивые мысли — Корианну. Гонимый холодной водой, Эймонд открывает глаз и нехотя поднимается из бадьи. Вода стремительно бежит вниз, стекает с каждого дюйма спортивного тела и скапливается у его ног. Прозрачные капли стремительно капают с мокрых волос, а пол из-за воды становится холодным и неприветливым, и Эймонд, закрепляя полотенце вокруг бедер, быстро направляется в основную комнату, чтобы одеться. Эймонд хватает кожаную повязку, по привычке одевает ее: прислуга может прийти в любой момент, ведь время, которое обычно нужно принцу на принятие ванны уже давно истекло. Принц заходит за ширму, где его ждёт одежда, но сначала привычный ритуал — гребень: длинные волосы нуждаются в уходе. Стук двери, и быстрый топот ног… Прислуга молча промчалась через основную комнату, направляясь к месту, где стояла деревянная бадья. Эймонд продолжал осторожно расчёсывать запутавшиеся пряди, втихаря проклиная невнимательную служанку, которая забыла положить ему гребень на охоту, из-за чего волосы изрядно запутались. Эймонд вновь слышит шаги, но в этот раз мягкие и осторожные, словно их хозяин не желает быть замеченным. Они останавливаются на некоторое мгновение, после чего вновь двигаются в непонятном направлении. Ещё одна служанка? Эймонд разборчив в подборе прислуги, и только одной женщине преклонных лет разрешено входить в его покои. И она уже в них. Эймонд кладет гребень и заправляет пряди за ухо, довольно ухмыляясь, вдыхая любимый с недавних пор аромат спелой вишни: — Не ожидал, что ты сама придёшь. Без капли смущения за свой внешний вид Эймонд оборачивается, чтобы насладиться вниманием дорнийской принцессы. Корианна знает об этом и поэтому надела, наверное, самое откровенное платье, которое только могли себе позволить сшить мастерицы столицы. Она нарочно не приближается, она ожидает, пока Эймонд усладится ее образом, до того как заключит ее в своих объятиях. Сама Корианна не теряет времени и с интересом рассматривает обнаженный торс принца, чтоб несомненно, приводит ее в восторг, и лёгкое покусывание пухлых губ тому доказательство, ведь каждый раз им приходится довольствоваться быстрыми встречами, не имея времени даже снять с себя одежды. Пламени всего нескольких свечей абсолютно достаточно для того, чтобы рассмотреть подкаченный торс, на котором играют золотистые блики огня, насыщая ещё не высохшие капли воды. Ее взгляд скользит по его острым ключицам и крепкой шее, к которым принцессе хотелось припасть в долгих нежных поцелуях. На широких плечах лежали пряди длинных волос, словно свет молодого месяца: холодный, с примесью серебра. Приглушенный грохот из соседней комнаты, — прислуга впопыхах что-то роняет на каменный пол, — но никто из них не шевелится: за ширмой у прислуги нет даже малейшей возможности рассмотреть и дюйма взволнованных от возбуждения тел. — Тебе больше нравится часами караулить меня, прячась в тени коридоров замка? — приподнимая бровь и усмехаясь, спрашивает Корианна и пикантно облизывает губы, заведомо зная, что этот жест ещё больше заведет Дракона. — Ты беспокоишься обо мне? — лёгкий озноб более не беспокоит принца, ведь его кровь бурлит, словно кипящая вода в котелке над открытым пламенем, охватывая огнем каждую клетку молодого тела. — Нет, — она отвечает нагло и бесцеремонно; самодовольная усмешка исчезает с лица, и Корианна с серьёзным видом бесшумно приближается к Эймонду. — Я беспокоюсь за свою репутация при дворе, а особенно — за нервы моего мужа и твоей жены. Ты же не забыл о них? Эймонд сжимает губы, вспоминая их недавний разговор. Их связь — лишь наслаждения плоти, утеха для двух тел, и ничего больше. Никаких чувств и ревности. Никаких видов и надежд на общее будущее и быть не должно — только близость, от которой теряешь голову и жадно хватаешь воздух, боясь умереть от наслаждения. Корианна говорила, а Эймонд молчал. Была бы его воля, он давно бы украл ее и увез далеко из столицы и от Дейрона. Так далеко, чтобы Вхагар молила об отдыхе, из последних сил взмахивая, уже уставшими от старости крыльями. И никто бы их не нашел. Никогда. Корианна закончила, и Эймонд так же молча кивнул. Чтобы у принца была возможность проводить с ней время, он должен был согласиться на ее условия. И пока что он их выполнял. Теряя самообладание, Корианна касается мужской мускулистой груди, и кончиками пальцев трепетно поглаживает, ощущая под ними невесомые мурашки. Эймонд, на мгновение забываясь в нежеланных для него воспоминаниях, возвращается в реальность, не пытаясь бороться с дрожью в теле. — Значит, служанка тебя не видела? — почти с уверенностью спрашивает Эймонд, не забывая, что они находятся в темной комнате, да еще и за широкой ширмой. — Нет, — каждый взмах прямых ресниц приводит Эймонда в восторг, отдавая тянущим трепетом в паху. А Корианна продолжает, нашёптывает мягко и сладостно: — Я умею вести себя тихо. Даже если сдерживать себя становится невыносимо. — Корианна опускает руку все ниже, ощущая, как дыхание Эймонда становится прерывистее и учащённее. — Ты же знаешь… Корианна протяжно выводит каждый звук, держит внимание Таргариена, который как мотылек летит на яркий свет и сгорает в ее расширенных карих зрачках. Сереброволосые пряди непослушно спадают на лицо, а Эймонд не в силах убрать их обратно, зачарованный присутствием дорнийской принцессы. Он может думать только об одном, только о ней. — А ещё что ты умеешь? Из-под нежной ткани, что под властью горящих свечей отливает лёгкой лазурью, виднеются два возбужденных соска. Даже с одним глазом Эймонд замечает это в столь приглушенной атмосфере вечерних покоев. Служанка немедля бежит в направлении дубовой двери и молча закрывает ее за собой. Тишина. Они одни. Теперь можно не скрываться и не таиться, но они не двигаются с места, дабы не прервать их пылкую игру, что заводит их с полуоборота. — Тебе ли не знать, мой принц, — игриво мурлыкает Корианна, освобождая его бедра от ненужной простыни, что прикрывает все самое интересное. Интимное. — Признайся, — беззастенчиво требует Эймонд, ощущая легкую прохладу ниже пояса. — Ты же успела соскучиться по мне. — Уверенность в его голосе приводит Корианну в лёгкое удивление, но ее глаза и так широко распахнуты. — Не слишком ли ты уверен в себе, Эймонд Таргариен? — она спрашивает, но не отстраняется. — Нет. Извращенная ухмылка скользит по губам-ниточкам, и Корианне передаются его грязные мысли. Но все же Эймонд губами проходится по нежной шее, после чего он запускает пальцы в волнистые волосы, не спеша наматывает их на кулак и наклоняется к её уху, нашептывая нечто такое, от чего ее щеки зарумяниваются, а соски ещё больше затвердевают в ожидании ласки. Его фразы зажигают воображение и волнуют нутро, что теплым потоком устремляются в самый низ живота. И даже такая вооруженная знаниями и умениями особа смущённо опускает глаза, пряча их за пышными ресницами. Но всего лишь на мгновение. Корианна прикасается к горячей упругой плоти, вглядываясь в неприступный фиалковый глаз, что с каждым ее осторожным движением даёт слабину, понемногу расслабляясь. — Ты устал. Может, я зайду завтра? — издевается и даже не краснеет. Корианна не может подавить нахальную улыбку, которая так же бессовестно идёт ей к лицу. Эймонд берет ее за подбородок и притягивает ближе к своему лицу, но целовать не спешит. — Не шути так, дорогая, — рычит Таргариен, оправдывая свою принадлежность к роду великих драконов. — Обед был восхитительным, и тебе стоит отблагодарить меня за дар. С этими словами Эймонд, все так же сжимая ее за волосы, заставляет юную деву встать на колени у его ног. Корианна повинуется: ради этого она и пришла тайком в его покои. Корианна нешироко открывает рот и начинает мягко облизывать головку, рукой сдавливая налитую плоть. Венка на органе внушительно выступает, и она ощущает ее под хрупкой ладошкой, после чего с наслаждением проводит языком по синей ниткообразной дорожке, вкушая на себе заведенный взгляд Таргариена. Дорнийка дразнит его, не берет член на всю длину, хотя Эймонд мог бы насадить ее рот на свое достоинство в тот же миг. Но пока что он терпит, видя то наслаждение, что отражается на её миловидном личике от каждого движения ее игривого языка. Эймонд протяжно вздыхает, когда Корианна берет его плоть наполовину. Дыхание с концами сбивается, когда он ощущает сжатие плоти ее мягкими щеками и пухлыми губами, что жадно обхватывают его член. Он откидывает голову назад и крепко зажмуривается, перевозбуждаясь от одного только вида девушки, которая так сладко сосет, все громче причмокивая с каждым последующим движением. Эймонд прикусывает губы и ещё сильнее сжимает ее шикарные волосы своей широкой ладонью. И не сдерживается, заставляя ее подчиниться его прихоти. Он насаживает ее на свой член до самого основания и фиксирует ее голову, издавая натужный вздох. Кончить прямо сейчас, удовлетворяя свои похотливые мысли, и свалиться спать до полуденного солнца — не это ли его мечта? Но Таргариен пробуждается от мыслей, когда Корианна цепляется в его белесую кожу, не имея силы воли больше сдерживать рвотный рефлекс. Эймонд тут же убирает руку, и Корианна отстраняется, прокашливаясь и вытирая выступающие слезы. Змеиный взгляд из-под густых ресниц должен убедить принца больше так не делать, но Таргариена лишь забавляет ее нахмуренный вид. — Продолжай, мое солнце. Я ещё не кончил. Нахал! Эймонд ухмыляется, подаваясь вперёд: настала его очередь издеваться, а ее — играть по его правилам. Он, не торопясь, наслаждаясь моментом, проводит головкой по приоткрытым влажным губам, воодушевляя девушку продолжить начатое. И Корианна, отдышавшись, вновь расслабляется. Корианна облизывает ладонь, после чего смоченной рукой блуждает по напряженному стволу, в то время как языком увлеченно огибает головку, уверенно давя на нее. Таргариен довольно стонет, когда Корианна начинает брать член глубже, улавливая легкий мускусный аромат мужского тела. Его дыхание становится тяжёлым и напряжённым, будто он только что часами беспрерывно тренировался, окружённый десятками лучших мечников. Неожиданный скрип двери не отвлекает этих двоих: наверняка это прислуга, которая не полностью привела в порядок комнату после длительного купания принца. И правда, шаги поспешили в дальнюю комнату и стихли. — Эймонд, прислуга мне сказала, что ты в своих покоях, — вдруг доносится знакомый голос. Корианна отстраняется и, широко открыв глаза, растерянно смотрит на Эймонда, боясь даже сделать вдох. Это уже не те заблудшие души в ночном коридоре, которые могли разоблачить их порочную игру в день ее свадьбы. Сейчас их увидят! Что начнется! Спрятаться было некуда: с одной стороны ширма, с другой — глухая стена. Корианна хочет подняться с колен, но Эймонд рукой указывает ей остаться. Эймонд не боится. В его глазу вспыхивает драконий огонь, воспламеняя в себе ещё больший азарт. Он только шевелит губами, не произнося ни звука, но Корианна понимает его без слов… «Продолжай». — Ты что-то хотел, Дейрон? Сдерживая вздох после прикосновения ее манящих губ к члену, который из-за мыслей о непрошенном госте успел подрасслабиться, Эймонд все же старается, чтобы его голос звучал естественно, привычно для брата. — Ты здесь, — Дейрон возвращается в основную комнату и обводит ее быстрым взглядом, останавливаясь на непроницаемой ширме, но заглядывать за нее не торопится. — Хорошо попарился? — Таргариен машинально указывает на бадью за спиной. — Просто отлично, — тембр становится выше обычного. Эймонд сильно сжимает губы, подавляя стон, потому что Корианна, покорно послушавшись, стала все глубже и быстрее заглатывать возбуждённый орган. Дейрон не замечает странных непривычных нот в голосе брата, ведь на его лице улыбка, и пришел он к Эймонду, чтобы поделиться с ним новостью. — Ты что-то хотел, брат? — ещё раз спрашивает Эймонд, и его голос всхлипывает за ширмой: в её рту влажно и тепло, и от этого разрядка неминуемо близка. По мягкому скрипу ясно, что Дейрон садится на софу. Он не спешит и готов ждать брата сколько нужно, но по постукивающим пальцам по подлокотнику понятно, что Дейрону становится невтерпёж. — Ты там долго? — он гипнотизирует ширму, за которой, по его мнению, одевается брат. И что же он там делает так долго? Неужто прихорашивается? Дейрон иронично улыбается, представляя, как дотошно он расчесывает свои драгоценные волосы. Эймонд молчит. Если он сейчас попытается сказать хотя бы слово, он не сдержится. Интересно, заглянет ли Дейрон за ширму, как только поймет, что что-то не так? А если Эймонд все же скажет, что ему сосет шлюха, где гарантия, что Дейрон не захочет увидеть ее? Да чтоб тебя! Корианна прикрывает глаза и ускоряет ритм. Она сжимает головку сильнее, замечая, как на лбу принца выступает испарина, а грудь вздымается все чаще. Она понимает, что делает все правильно, и с ещё бо́льшим усилием продолжает нажимать на твердый орган, ни на мгновение не забывая, что в нескольких метрах от них находится ее муж, который может в любую секунду потерять терпение и заглянуть за таинственную ширму. В голове пусто. В теле жар. Нет мыслей, и чувство осмотрительности отправилось в пекло, словно они все ещё одни в комнате. Она восхитительно сосет, но ему хочется большего. Он вновь берет Корианну за волосы и начинает двигать бедрами, упираясь членом в её горло. Она открывает рот шире, чтобы не захлебнуться от собственной слюны, ведь Эймонд своими интенсивными толчками не даёт ей даже полноценно вдохнуть. В ожидании приближающейся эйфории Эймонд свободной рукой задевает ширму, привлекая внимания Дейрона. — Эймонд? — Дейрон прячет улыбку и сводит брови в непонимании. Он наклоняется вперёд и щурит глаза. — Что происходит? — Дейрон поднимается. — Ты долго ещё? — Нет, — тут же отвечает Эймонд, ощущая, как в венах закипает кровь. — Еще чуть-чу-уть… Голос срывается, тело вздрагивает в тот момент, когда оргазм накрывает его напряжённое тело. Весь экстаз Эймонд концентрирует на сомкнутой ладони и ее мягких волосах, которые он сжимает до боли в пальцах. Томный стон срывается с его уст, совсем тихий и сладкий, но в полнейшей тишине и его достаточно, чтобы совсем слабо, но все же отразиться от голых стен, и ленивым эхом пробежаться по полутемной комнате. Корианна непроизвольно вгоняет ногти в его бедра, когда горячая вязкая сперма заполняет ее рот и уверенно стекает по горлу. Но Эймонд не чувствует боли, лишь самую медовую эйфорию, которую ему дарит только она, созданная знойными Божествами только для него. Таргариен дышит глубоко через рот. Чтобы унять жар, он бы сейчас искупался в той холодной воде, от которой бежал совсем недавно. Несколько вдохов, и, наконец, Эймонд, смотря на Корианну, отпускает ее. Девушка прикрывает рот ладонью, боясь закашляться и выдать себя. Шаги приближаются. Дейрона уже не остановить. — Что ты там... Эймонд выскакивает из-за ширмы с простыней в руках, не давая возможности Дейрону заглянуть за нее. Корианна, не дыша, прислоняется к стене, пока ее сердце выпрыгивает из открытого декольте, а во рту все ещё чувствуется вязкость семени. — Боги, Эймонд! — восклицает Дейрон, отворачивая голову в сторону, видя то, чего никогда не желал. — Ты был там вечность, а так и не оделся?! Эймонд быстро прикрывает свое достоинство простыней, все ещё восстанавливая дыхание. — Волосы… — он делает паузу и недовольно соглашается в том, о чем предпочитает молчать. Но в данной ситуации он обязан переступить через себя. — Да-да, Дейрон, я расчесывал волосы. — Ехидства в ухмылке брата видимо-невидимо, но его желание поделиться с братом новостью преобладает над возможностью посмеяться над Эймондом. — Ладно, я не об этом, — Деймон потёр ладони. — Я расскажу тебе первому. Ты мой брат, и должен знать. Корианна, кажется, понимает, о чем пойдет речь, и закатывает глаза в недовольстве, раз за разом проклиная мейстеров, которые не выполнили ее просьбу. Хотя, на что она надеялась? Кто она такая, чтобы запрещать им сообщать радостные новости принцу? Все ещё пребывая в посторгазмическом состоянии, Эймонд не уверен, что хочет сейчас говорить с Дейроном. Или же вообще хоть с кем-то. Но и выгонять брата он тоже не собирается. Поэтому легче будет выслушать его. — Говори, я слушаю. Светящиеся глаза Дейрона обращены на брата, который уже хочет спать, но следующая фраза отрезвила Таргариена. — Корианна беременна!