Белый потолок

Когда я открыл глаза - я увидел лишь белый потолок больничной палаты. Яркий свет слепит мои болезненные глаза. Я пробую вдохнуть, но грудь отдаёт болью, не позволяя набрать полные лёгкие прохладного воздуха. Тело меня не слушает, я чувствую себя раздавленной букашкой. Перед моими глазами широко открытое окно, сквозь которое ослепляюще светит солнце ярко отблескивая от белоснежного снега. Тихий скрип двери. Незнакомая шаркающая походка режет идеальную тишину. Я бы хотел оглянуться, да только сил не хватает. Их хватило лишь на лёгкий поворот глаз. — Мистер Джуён, поздравляю вас с пробуждением, — голос принадлежит мужчине. Он тихий и успокаивающий, мягкий, словно соткан из бархата . — Я понимаю, что сейчас вам очень сложно говорить и, скорее всего, смутно помните произошедшее. — Да, — удивительно, но я смог выдавить этот лёгкий звук. — Хорошо, тогда, позвольте представиться. — В голосе мужчины слышится радость. Кажется, он и правда рад моему ответу. — Я ваш лечащий врач. Вы попали к нам после произошедшей аварии. Авария? Да, точно, я что-то помню... Это был тёплый и уютный вечер. Я сидел в своей просторной квартире, смотрел очередной скучный сериал. Кажется, тогда я был не один, но я совсем не могу вспомнить чужое лицо. Голову пронзает острая боль, стоит задуматься над этим чуть дольше. После этого воспоминания очень скомканы, и я помню лишь свет проносящихся за окном фонарей и бурление эмоций в крови. — Вместе с вами в аварию попал ещё один человек, — продолжает доктор, никак не реагируя на моё молчание,ведь вряд-ли я смогу сейчас что-то сказать. — К сожалению, он умер на месте. Неужели какой-то человек был со мной? Это тот, чьё лицо вызывает острую головную боль? Кто же он? Почему я ничего о нём не помню? — Вы перенесли серьёзную травму головы — возможна кратковременная амнезия, — видимо, что-то заставило доктора понять меня и без слов. — Сейчас мы назначим вам лечение, а после рассмотрим ближайшую возможную дату выписки. Я даже не пытаюсь что-то ответить. Все мои мысли заняты странным образом человека, который погиб в той аварии. Неужели это был кто-то важный? — Джуён! — звонкий голос раздаётся в моей голове. Мне кажется, что я действительно помню того, кто меня зовёт. — Джуён, иди скорее сюда! «Иду! Не нужно так кричать!» — хочется сказать в ответ, однако я всё также бездвижно лежу на своей койке в пустой больничной палате. Меня каждый день пичкают какими-то невероятно горькими таблетками, и обычно я не могу их выпить с первого раза. Моё тело всё ещё похоже на тряпичную куклу — лишь на пятый день я смог поднять стакан с водой. Ко мне приходят смутно знакомые люди, и все они еле сдерживают слёзы. А некоторые в открытую рыдают, с горечью обнимая меня и роняя прохладные капли на мою одежду. В такие моменты мне действительно очень неловко, ведь я не понимаю, что такого я мог сделать им что они так печальны. День выписки настал неожиданно — я всё также смотрел на голубое небо. Тогда тоже шёл снег — маленький, хрупкий и редкий. Он спокойно ложился на землю укрывая её тёплым пушистым одеялом. Я полюбил этот покой и тишину, мне даже немного страшно возвращаться в мир, который я не помню. Мне сказали, что я изменился — этот странный парень с волосами цвета сладкой ваты и карими глазами говорил тихо, горько и с сожалением. Я попросил прощения, сам не зная за что. После этого в его глазах застыли слёзы — кажется, этими словами я сделал всё ещё хуже. Я устало вздохнул — общаться со своими "знакомыми" было странно, ведь они знали и помнили то, что я знал, но забыл. Моя квартира встречает нас пустотой, словно оттуда убрали что-то крайне важное. Я оставляю вещи на пороге и неспешно двигаюсь в зал. Я осматриваю свою квартиру словно впервые. Рассматриваю стены, диван и шкафы, небольшую полочку, свой рабочий стол на котором стояли фотографии. Фотографии меня и какого-то парня. — Джуён, подай мне венчик! — недовольство так и плескалось в карих глазах. — Вот встань и сам возьми! — кричу я в своих воспоминаниях. — Ах ты! — блондин угрожающе взмахивает ложкой. — Тогда будешь готовить сам! — Нет! — я молниеносно подскакиваю с насиженного места, быстро приближаясь к кухонной тумбе. — Держи! — Так бы сразу, — Его гнев словно рукой сняли — в глубине карих глаз я нахожу что-то такое что невозможно описать словами. Меня зовёт мой друг. Оказалось, я уже несколько минут стоял и смотрел на эти фотографии. В его взгляде плещется затаённая надежда на то что я вспомнил парня с картинки. Я знаю что он хочет спросить, но я оказываюсь быстрее: — Кто это? — этот вопрос разбивает его надежды. — Чонсу, — я вижу, как ему тяжело было произносить имя, но мне нужен ответ. — Чонсу, — выдыхаю незнакомое имя. Кажется, раньше я часто произносил его вслух. Ярковолосый помогает мне разобрать мои вещи и уезжает. В какой-то мере мне жаль его — для него я, возможно, был хорошим другом, а теперь не могу вспомнить даже его имя. Кажется, люди не зря сравнивают амнезию со смертью. Дни текут своей чередой. Оказалось, что я был довольно известным певцом и басистом. Я боялся, что моя амнезия поставит крест на моей работе, которую я не помнил, однако, стоило мне взять в руки гитару мои руки сразу начали играть какую-то незамысловатую, знакомую мелодию. — Ну и долго ты будешь так сидеть ? — слышится насмешливый голос Чонсу. Я всё ещё не помню его, но имя делает незнакомую фигуру живее. — Так вот, для тебя ж стараюсь — песни пишу,зарабатываю нам на отпуск. — Какой ты у меня работяга, — с усмешкой тянет парень, опуская свои прохладные ладони на мои плечи. Моё сердце кажется прямо сейчас выпрыгнет из груди. — Кофе будешь? — Конечно, — я тепло улыбаюсь и сдерживаю порыв бросить работу и долго-долго обнимать Чонсу. Однако, я почему-то ничего не делаю. После этого случая я быстро вернулся к своей работе. Казалось, что я стал намного продуктивнее — на моём рабочем столе появилась большая папка с новыми песнями, а в концертных залах набиралось настолько много людей что становилось душно. Я изредка выходил за продуктами, тратил деньги на какие-то бытовые мелочи, но с каждым днём их становилось лишь больше. Я не знал, зачем я продолжал копить эти средства. И всё же, что-то внутри меня заставляло вновь и вновь браться за работу. Через месяц я впервые вспомнил своего друга — Джисока. Просто в один день я проснулся, думая о том, что было бы неплохо отдохнуть вместе с ним. В моей голове появились картины, которых раньше не было — знакомство, общение, прогулки, смех и многое другое. Тогда моя жизнь впервые приобрела хоть какие-то краски. Теперь я не только работал, но и пытался восстановить дружеские отношения со своими знакомыми. — Было больно осознавать что друзья так быстро могут забыть о тебе . Впрочем, я не был в обиде на них, ведь я понимал что теперь я совсем другой человек. Теперь я общался, гулял и переписывался до самой ночи, но в моём сердце всё ещё ощущалась пустота. Я пытался вспомнить Чонсу. Хотя бы какие-то воспоминания о нём, о его характере, поведении, но каждый раз натыкался на головную боль и неясные картины, приносившие чувство бесконечной тоски. После этого я невзлюбил воспоминания о нём. Они лишь на мгновение приносили радость, покой и что-то большее, а после забирали всё с собой, оставляя чувство одиночества. И всё же, я не мог избавиться от этих воспоминаний. Они стали единственной моей целью. — Держи, — твои ладони как всегда прохладны и даже горячая кружка с кофе не может нагреть их. — Спасибо, — с благодарностью выдыхаю я, вдыхая насыщенный аромат сливок и кофейных зёрен. Я помню, что от тебя пахло точно также, ведь ты так любил свою работу бариста. Ты садишься за мной, позволяя уютно устроится в твоих нежных объятиях Твоё дыхание колышет мои волосы на макушке. Твои ладони накрывают мои, забирая часть тепла от горячей кружки. Впрочем, я готов отдать тебе всё что у меня было. Проходит второй месяц — я вспомнил свою семью, друзей и маловажные мелочи. Я вспомнил почти всё, кроме тебя. Это осознание отдаётся глухой болью в груди. Постоянно я вижу сны, сны в которых ты улыбаешься, ты смеёшься, ты целуешь мои руки, ты обнимаешь меня крепко-крепко, ты шепчешь мне слова любви и клянёшься никогда не оставлять одного. Каждое утро я просыпаюсь с застилающими взгляд слезами. Я вижу, как друзья желают мне помочь. Они постоянно предлагают мне контакты хороших психологов. Я правда благодарен им, однако так и не смог набрать хоть один из написанных мне номеров. Возможно, я просто трус, который боится столкнуться с тем, что никогда не сможет пережить. Возможно, я просто эгоист, который с каждым днём всё больше желает не вспоминать тебя вновь. — Джуён, давай в этом году поедем на море? — предлагаешь ты однажды. Твой голос полон сомнения, ведь ты уже знаешь, насколько много денег уйдёт на это. — И будем питаться тем, что выловим? — усмехаюсь я, уже зная, что не смогу отказать твоим шоколадным глазам и милым ямочкам на щеках. — Ну не плохая идея, завтракать свежими морепродуктами на берегу моря. — Неловко отшучиваешься ты, с надеждой поглядывая на меня из-под вьющихся волос. — Эх, ну, делать нечего, — наигранно вздыхаю я, откладывая интересную книгу и притягивая тебя ближе. — Придётся мне поднажать в этом месяце. — Спасибо! — ты вмиг засиял, а в глазах вспыхнули искры. Крепкие, тёплые объятья окутывают меня. Лёгкий поцелуй и твоя безмерная благодарность — это всё, чего я смею желать. Теперь я знаю, зачем я копил эти деньги. Будто моё тело само помнит о планах и воплощает их в жизнь. И всё же, теперь я не могу смотреть на счёт, который с каждой неделей становится всё больше и больше. Теперь я просто не могу не думать о том, что эти деньги больше никогда не смогут тебя обрадовать. Теперь они кажутся бесполезными бумажками. Спустя полгода я убрал твои фотографии с глаз — я больше не могу смотреть в твои карие глаза, которые светятся от счастья. Я больше не могу смотреть на себя, переполненного любовью и радостью, нежностью и обожанием. Я не могу видеть то, чего больше не существует. Друзья вновь отдалились от меня — теперь я сделал это сам. Я больше не могу дать им того Джуёна, которого они знали, которого они любили и которым они дорожили. Теперь я другой — неспешный и уставший, задумчивый и зачастую печальный. И всё же, это происходит. Спустя ровно год я стою на твоей могиле. Вокруг ни души, лишь тихий ветер качает жуткие искусственные венки. Я смотрю на твой гробовой камень, на твоё спокойное, умиротворённое лицо и нежные, искрящиеся заботой глаза. Я смотрю и не могу заставить себя забыть. Я не могу забыть тебя. — Джуён! — ты налетаешь на меня резко, заставляя выронить пакет со сменкой из рук. — Идиот! Это же школьная форма! — Я жутко зол, ведь мама будет ругаться, если я испачкаю единственную приличную одежду. — Ой, да ладно тебе, потом постираешь, — ты усмехаешься открыто, ярко. Я невольно теряюсь. Тогда ты был моим одноклассником — таким назойливым и очень-очень добрым. — Чонсу! — во всё горло кричу я, поглядывая на окно на первом этаже. — Чего надо?! — оттуда, будто ты только и ждал когда я тебя позову, появляется твоя растрёпанная шевелюра. — Пойдёшь гулять? — я улыбаюсь, будто влюблённый идиот, хотя, на самом деле я и был таким. — Пф, мог бы и просто написать, — хмуришься ты, но в твоих глазах я вижу невероятную радость и благодарность за то что я разбавляю твои скучные деньки. Тогда ты для меня — первая подростковая влюблённость. Тогда я не хотел забывать ни один момент нашей жизни. — Спасибо что всегда провожаешь меня до дома, с тобой очень весело. — Не за что, — с запинкой отвечаю я, чувствуя, как колотится моё влюблённое сердце. — Джуён, — спустя пару минут ты зовёшь меня вновь. — М? — я вижу нечто странное в глубине твоих глаз. — Я люблю тебя, — твои слова еле слышно, но из-за них я будто бы оглох. В этих словах я чувствую столько трепета и нежности, что, кажется, готов заплакать от счастья. — Я тоже тебя люблю, — говорю это от всей своей души, надеясь что по мне видно насколько. Тогда ты для меня — смысл жизни. Тогда я желал запомнить всё в деталях. — Знаешь, иногда я думаю, что просто не смогу жить без тебя, — с внезапной тоской тянешь ты, утыкаясь в мою макушку. — Просто не смогу проживать день за днём, зная, что не увижу твоё лицо, не услышу твой смех и не смогу обнять тебя как сейчас. Слова застревают в моём горле, ведь тогда слово «смерть» было самым страшным, что я только мог услышать от тебя. — Я тоже, — выдавливаю неловко.— Я правда не представляю то страшное будущее, в котором тебя нет. Тогда ты для меня — вся жизнь. Тогда я молил о том, чтобы так было всегда. Мне сказали, что ты умер быстро. В тот вечер мы собирались за путёвками на отдых. Ты радостно обсуждал со мной все варианты, ловко управляя машиной. Я слушаю в пол уха, подсчитывая все расходы и лишь изредка кивая на твои вопросы. Я не помню, как произошло столкновение, но… Когда я открыл глаза — я увидел лишь белый потолок больничной палаты.