О том, как Скрич на свет появился

Чудовищный рëв раздавался из раза в раз из недр огромной библиотеки, проникая в каждый её уголок, пробирался в соседние комнаты к самому сердцу любого проходящего мимо несчастного существа, вгоняя в до трясучки глубинный, скрытый непробиваемыми, но только не в этом проклятом месте, слоями разумных доводов, здравого смысла и чувства нормальности, доводя до желания просто сжаться у угла стены в незаметный клубок, закрыть руками рот и нос, и беззвучно рыдать от страха, не издавать ни писка, слиться с этой стеной, лишь бы оно, то, что издавало этот звук, не заметило. Всякому живому существу не посчастливилось бы оказаться здесь и сейчас, когда оно трапезничало. Огромные, монструозные челюсти с лëгкостью, будто лезвия масло, разрывали сочащуюся кровью и сладким запахом гнилиплоть, ещё недавно бывшую борящимся за свою никчëмную жизнь человеком. Со смакующим чавканием чудовище пережëвывало куски чистого мяса, хрящей, сухожилий и редких вкраплений сочного жира, то и дело довольно облизываясь, стараясь языком прочувствовать каждую клеточку, каждый кусочек ароматной плоти. Крепкие кости ломались, дробились в мускусную кашу из мяса, крови и костной муки, звучно хрустели, не способные выдержать давления огромных челюстей и трëх-четырëхдюймовых острых как бритва зубов. Уродливый обрывок руки в половину плеча, будто монстр не удосужился даже разломить её, приличия ради, по суставу, в месте разрыва неровные лоскутки кожи, соединительных тканей и острый скол треснувшей кости. Чудовище с удовлетворенным рычанием сквозь зубы рвало оставшийся фрагмент бывшей руки, превращая его в кучу истерзанных кусков простого мяса, более не способного напомнить даже близко то, чем оно являлось раньше. Глаз у человека уже не было: монстр любил начинать с них, языком аккуратно, лишь бы не повредить раньше времени, выуживать глаз из глазницы, чувствовать как при легчайшем давлении на зубах разрывается тонкая плëнка, и плотный шарик стекловидного тела лопается с мягким хлюпанием, разбрызгивая почти бесвкусный сок внутри его пасти. На их месте в бездонных глазницах как проводки торчали не аккуратно оторванные сосуды. Картина, достойная самого престижного музея, если бы существо могло видеть. На полу растерзанный в клочья труп, ноги в сторонке, туловище на пыльном ковре - его некому было убирать, как под масть красный, как кровь, лужей растëкшаяся под несчастным - безрадостная скупость над полем неравной брани. Кровь везде: била ручьëм из тонких вен, вырванных грубо, нелестно, ползла по рукам - али лапам голодного зверя, искривляя бордовые узоры, стекала из открытой в жадности пасти, по зубам, языку, вниз по челюсти и на пол - лучше и слаще водопада. Сику это нравилось. Разве могло быть что-то прекраснее Фигуры, с лëгкостью в массивных когтях, с ненасытной жестокостью расправлявшегося с очередным куском мяса? На подрагивающее плечо ложится холодная рука. Фигура почти не вздрагивает - Сик любит появляться неожиданно, для него страх в естественном порядке вещей. Демон беззлобно посмеивается, наклоняясь и оказываясь у самого его уха, шепчет: - Прости, что так поздно. - Ты всегда поздно. - хрипло бормочет Фигура и руку кладëт поверх чужой на своëм плече, мягко сжимая. На чëрной слизи обязательно останутся тëмно-красные следы. - Обидно, вообще-то. Может, я для тебя стараюсь. Сквозь насмешливое урчание раздаëтся единственное "Прости", Фигура, как всегда, немногословен, Сик в ответ тоже смеëтся, обхватывает обеими руками шеи существа, тянет, не встречая особого сопротивления, назад, к ближнему креслу и мурлычет: - Не страшно. - и усаживается на широкий подлокотник, скрестив ноги. Высокая сущность, сидя на узком кресле и сложив руки прямо по швам в молчаливом ожидании дальнейших его действий, выглядит таким немного потерянным и совсем каплю комичным, что слизь едва слышно хихикает и тянет руку к его открытому рту, откуда с клыков вот-вот и упадëт на чистую обивку крупная капля крови. Тонкие пальцы каплю ловят уже в воздухе, еле успев, и невесомо парят над лицом и около шеи ещё несколько секунд, не касаясь. Но на полпути назад в запястье руку перехватывает чужая, большая, тëплая и мокрая в крови, притягивает ближе, и Сик, только успевая закинуть свободную руку ему за плечи, на шее ощущает знакомый язык, а затем тело прошибает током острой боли и из горла вырывается хриплый стон. Такого он не ожидал. Фигура реагирует незамедлительно и импульсивно, утробно рыча, мягкое тело к себе за талию подтягивает ещё ближе, грудью к груди прижимается, пачкая обоих в полузасохшей крови, и кусает сильнее, зубами впивается глубже, с размахом, упоëнно прислушивается к новым звукам - в этот раз протяжным и сладким, от удовольствия. Он своих стонов ни разу не стесняется, ибо знает, что слепой монстр их безмерно обожал, как самому демону очаровательна была его привычка кусаться - Фигура по старой манере не понимал самого принципа ласки и взамен лишь делал больно и вëл себя грубо, неосторожно. Но для живой слизи - в самый раз. Сик, прибитый к Фигуре как плюшевая игрушка с каждым укусом чувствовал, как с него неумолимо спадает вся спесь и ëрзал на подлокотнике всё сильнее, теснился к телу ближе, оставляя считанные миллиметры, и одной лишь мыслью кичился, что для партнëра он целиком - лакомый кусочек преткновения и сладости, манящий одним своим запахом. И он этим искусно пользовался. Освободившаяся из хватки давно изящная рука бесконтрольно сновала меж дрожащих тел, стараясь коснуться всего, что могла отыскать - острых плеч, выгнутых ключиц, ребëр и шеи, пока случайно не опускается ниже, к животу и натыкается только кончиком пальца на тяжëлый стояк. Глаз Сика в лëгком удивлении расширяется, но сделать хоть что-то у него самого не получается - рычание громом и треском раздаëтся в голове, размазывая его безвольной тряпицей в чужих руках, и зубы на мгновение отстраняются от шеи лишь для того, чтобы безвесное тельце поднять с негромким протестующим воплем и посадить к себе на колени, тут же принимаясь за прежнее и любимое - зубами и когтями вырывать из строптивости милость и страсть. Фигура не мог ему навредить - мягкая слизеобразная "кожа" Сика податливо изгибалась и меняла форму под его зубами и когтями. Но одновременно с тем он был тем единственным, кто мог заставить Сика что-то чувствовать. Будь то большие, необычно тëплые для монстра руки, как цепкие лианы обвивающие его, будто от этого зависит чья-то жизнь, или длинные изогнутые когти и зубы, впивающиеся в самые чувствительные точки тела глубоко внутри, его идеальной вогнутой к верху формы и огромного размера член. Сам Фигура один мог заставить Сика чувствовать что-то кроме извечной злобы, ненависти ко всему живущему, агонии, пожирающей его изнутри пустоты, один мог избавить от бесконечного цикла страха, погони, убийств и провалов. Слепой монстр делился с ним своим крошечным островком уютного тепла, безвременности и покоя, ничего не требуя взамен. Погружëнный в размышления Искатель краем единственного глаза замечает как Фигура внезапно слегка дëргается, словно от испуга. -Ты слышал? - Фигура резко отстранился от весьма увлекательного для него занятия и развернулся ровно на сто восемьдесят градусов в сторону предполагаемого источника шума. - Нет. - Сик чуть приподнял голову и быстро глянул в ту же сторону, не заметив ничего кроме статичных полок с книгами, насколько он помнил, литературы 19 века. С секунду думал, а почему он вообще вспомнил это именно сейчас, очнулся, дал себе мысленно рукой по лицу и нетерпеливо продолжил: -Там никого нет, тебе показалось. Сик явно был настроен на продолжение ласки, ничего более его не интересовало. В ответ Фигура только комично пожал плечами и, ничего не сказав, наклонился к шее Сика снова. Его "кожа" была вкусной. Фигура не мог сказать точно, вкус чего он чувствовал на языке и меж зубами, что-то похожее на смесь крови, чабреца, сосновой смолы и чего-то незнакомого, искрящегося на кончике языка, что-то подходящее Сику с его агрессивной, отторжительной для всего мира, умилительно-властной натурой. Его терпкий вкус, его тëплый, сладковатый, чистый запах, он сам целиком и каждая его частичка по отдельности сводят его с ума. Демон водит его вокруг себя, дразнит, играется, почти даëт себя поймать и снова убегает. Но Фигура знает правила этой игры, и как только другой ослабляет защиту, его надо брать. Открытая шея, хоть и без тонких ниточек-вен и бьющегося внутри них потока крови, зато с живым запахом и вкусом напоминающим плоть, только в разы лучше, была прорехой в броне. Такая свободная, такая открытая. Слепое существо хотело ещё. И оно получит ещё, но позже, потому что правила их игры нельзя нарушать. Сик дëргается, извивается в его руках, неохотно пытается убежать от ласки, испускает еле уловимые сдержанные стоны, каждый из которых посылает искорки удовольствия к органу Фигуры, но не сдаëтся, оставляя слепого монстра изнывать от не находящего выхода возбуждения. Долговязый монстр ловит Искателя в ловушку из своих рук и зажимает сильнее в попытке остановить беспорядочные ëрзания и подразнивания и без того до предела раскалëнного Фигуры, но тот не думает успокаиваться. Зажатый в кольце рук Сик только пуще вертиться и одним неосторожным, но наверняка спланированным движением выгибается, и животом плотно прижимается к ноющему члену. Слепое существо громко стонет, стискивая чëрную слизь в дрожащих объятьях. Сик знает, что делает, конечно, он всегда знает. И терпеливо ждëт, пока второй не ослабит хватку, соскальзывает по ногам дальше от члена, слышит гневно-разочарованный рык и послушно пододвигается к нему назад, чуть привстав на коленях обнимает высокого монстра за шею. Фигура низко рычит, подрагивающими от нетерпения и дикого животного влечения руками бесцельно блуждает по желеобразному телу, трогает Сика в пространстве между ног, жмëт, царапает и давит пальцами, побуждая живую слизь податливо раздвигаться и менять форму, создавая отверстие. Пальцы отработанными движениями поглаживали новообразующиеся стенки, в некоторых местах вдавливая сильнее, временами царапая, как скульптор лепит из глины своё лучшее творение. Или что более уместно в их ситуации, дорвавшееся до власти творение само слепит себя на усладу хозяина.) Это была одна из самых впечатляющих его способностей, которую особенно любила слепая сущность и он сам заодно: способность как угодно изменять форму своего тела. Он мог стать зверем, незаметной лужей, любой частью тела или предметом всевозможных размеров цвета эбенового дерева, но предпочитал свой гуманоидный вид, любимый вид Фигуры, самый ему знакомый. Но в... такие моменты Сик часто позволял себе несколько жульничать, подражая изображениям людей подчëркнутых из тех самых журналов, найденных им случайно после побега из библиотеки одного особенно странного человека. Где-то невзначай, совсем незаметно, использовал более рельефные, объёмные формы и изгибы, делал некоторые места на толику мягче. Например, в руках, на животе или даже в бëдрах. Сложно было сказать, замечал ли эти изменения Фигура, учитывая его слегка дикую, зиждимую часто на инстинктах натуру, в порывах страсти заглушавшую все чувства, мысли и присущую ему обычно чуткость координально, однако бывало, высокий монстр иной раз глухо рычал, хватая смягчëнную, более упругую чем обычно для кучи ожившей слизи "плоть", и возможно Сику лишь казалось, но были в этом рычании нотки оценивания, одобрения. Часто эта его способность создавать совершенно новые части тела буквально из ничего, лишь бы были пример да идея, приводила к... интересным экспериментам, иначе не сказать, проверявшим границы дозволенных масштабов и скульпторных способностей Сика. Удивительно, с Фигурой и для Фигуры он научился многим вещам, которые, он уверен, никогда бы даже не пришли ему в голову, если бы не огромный, временами неловкий касаемо и выражения чувств, и тела из-за собственных размеров и слепоты монстр библиотеки. К примеру, если бы в уравнении мотивации не фигурировал библиотекарь, то стал бы Сик интересоваться даже брошенным человеческим журналом с детальным, чересчур детальным изображением обнажëнных людских тел? Стал бы он пытаться воспроизвести некоторые увиденные формы, округлости, части тел, назначения которых он сам не знал, на себе, дабы Фигуре сделать хорошо? Слепое существо тем временем, отняв пальцы от соблазнительно пахнущей дырочки, то ли в нерешительности, то ли ища что-то, суетливо водил теперь ими по спине партнëра, то и дело касаясь их кончиками ягодиц, а потом видимо не выдержав, как мог грубо укусил чëрного монстра в плечо. Сик вздрогнул от неожиданного и даже немного болезненного укуса, заслужив извиняющееся зализывание "раненого" места от Фигуры. В очередной раз отметив свою излишнюю именно в этот день задумчивость, демон ласково провëл рукой по голове краснокожего монстра, принимая "извинения". Обрадованный, но всë ещё не слишком уверенный Фигура отпускает чужое плечо и тянется головой вниз, параллельно схватив мягкие бëдра изнутри с явным намерением их раздвинуть. Действие тут же было пресечено по корню проворным движением рук Сика: одной он перехватил ладонь Фигуры и переплëл их пальцы, а другую положил чуть ниже выпирающей ключицы, немного отталкивая, останавливая наклон. В ответ на вопросительный хриплый звук он только ближе прижимается грудью к груди и свистяще выговаривает: - Сегодня без разминки, прости. Под "разминкой" имел он в виду вылизывание Фигурой внутренностей его новообразованного отверстия вдоль и поперëк. Слепой монстр обожал это дело пуще наверное даже любого угощения, не исключено, что это была его любимая часть во всём процессе, судя по тому с каким рвением тот впивался в его нутро, жадно причмокивая, прикусывая, по всей видимости желая навсегда остаться там, между ног Сика, и выбивать из него все эти чудесные звуки. Не сказать, чтобы Сик вообще понимал почему другому так это нравится, да и сомнительной была нужность этого в виду особой эластичности слизеобразного тела, но в целом ради Фигуры он был не против, к тому же, язык внутри ощущался почти также приятно как и член. Который, в свою очередь, жадно поедался взглядом одноглазого демона, смотрящего на него как на леденец, а тот в ответ подрагивал, трепетал от взаимного нетерпения и сладостного предвкушения, словно живой. Уж слишком завлекательно выглядел он в тот момент, заставив демона пренебречь нравившейся слепому существу разминкой в пользу выбора более эффективного, по мнению Сика, в доставлении удовольствия им обоим дальнейшего шага. Сик, едва ли не дрожа от предвкушения и метафорически облизав губы, которых у него не было, поднялся на коленях, новосформированным отверстием нависнув над членом Фигуры, схватил его одной рукой, направив, другой опëршись на впалый живот слепого существа, и одним резким, грубым движением опустился. Тело, а ещё больше ноги пронзило всепоглощающее удовольствие, а из горла вырвался обрывистый стон. Такое запросто могло быть фатальным для любого человека даже с обычными размерами, но он и не человек. Монстр ниже издаëт обеспокоенный воркочущий звук, рукой ищëт ногу Сика, легонько сжимает и снова вопросительным тоном тревожно мурлычет. Искатель в лукавой "улыбке" сощуривает глаз, что как всегда остаëтся незамеченным, наклоняется к чужой голове и обольстительно-насмешливо произносит: - Ты не можешь сделать мне больно. - и поднимается почти во всю длину органа, с секунду завороженно смотрит как головка члена игриво выглядывает из-под фактурных складок его дырочки, затем ценой большого усилия не издавая ни звука резко опускается, выбивая в этот раз из Фигуры дребезжащий рык. По скромному мнению слепого существа, в этот раз Сик проделал особенно великолепную работу, сформировав анатомически верное человеское отверстие. Почти уже не расстроенный "потерей", невольно он снова представляет, как громко бы меньший стонал, если бы всё-таки дал Фигуре приласкать себя внизу, и рычит от мысли, попадая в такт толчков и стонов Искателя. Какая разница что именно заставляет Сика издавать эту дивную музыку чистого удовольствия, его рот или его член, если любой такой звук одинаково сводит библиотекаря с ума? Какая разница какую игру будет играть Сик, делая вид, что главный здесь он, если в конце победу он неизменно отдаст Фигуре? Но пока они ещë играют, а демон водит. И он не любит спешить, задавая свой любимый неспешный темп, лишь иногда дразнясь чередой быстрых толчков. Но в игре всегда приходит пора меняться. Через некоторое время Сик замедлил скорость. Да, он был способен бежать за людьми на протяжении как минимум футов трëх-четырëх, и был довольно спортивным для кучки ожившей слизи, но скакать на трëхметровой куче мяса, костей и несоразмерной нежности, как на коне, в течение получаса, он был, увы, не готов, ноги быстро его подвели. Но ни за что на свете он бы не согласился дать понять это Фигуре, и был даже немного благодарен Свету (исключая искреннюю жалость к неспособности его партнëра вписываться в повороты и невысокие проходы и делать то, что он любит - читать) за то, что существо под ним слепо и не может видеть, как иной раз Сик устало прикрывает глаз или жмурится от напряжения. Рука монстра снизу тянется выше к бедру одноглазого демона, и чуть сжимает его, заставляя Сика пропустить вдох: пальцы почти сомкнулись кольцом около его бедра, когтями немного царапают его поверхность. И как будто ему мало, при очередном напряжении ног для подъëма Фигура рукой чувствует дрожь и обеспокоенно спрашивает: - Тебе тяжело? - будь у него глаза и брови, они бы сложились в милейше-озабоченное выражение лица. Но пока ему ещё не составляло труда показывать весь спектр эмоций с помощью одного голоса и жестов. Сик мысленно проклял Свет, он всё-таки заметил. Глупо было со стороны Сика надеяться, что тот не почувствует его состояние. Он чертыхнулся про себя и поспешно выдал короткое "Нет", но видимо облажался, ибо Фигура заметил как тяжело далось ему болезненно не захрипеть при вдохе. Молча краснокожий монстр берëтся обеими руками за бëдра Сика, с лëгкостью поднимает их и вынимает свой член, на момент заставляя чëрную слизь подумать что сексу конец, ведь уже был один раз, когда они просто остановились, чуть стало Сику некомфортно. Возможно, иногда эта Фигурина озабоченность раздражала. Но эта мысль была быстро отброшена, как только Фигура положил его спиной на землю, а сам навис над ним и вошëл в нутро Сика снова, задав свой резвый, в некоторой мере агрессивный, восхитительный темп. Каждый дюйм его органа тело Искателя принимало с жадным, ненасытным рвением, каждый толчок, с силой вбивавший его в землю, отдавался горючей сладостью в корчащиеся от приятных судорог ногах и звуком - проголосным стоном - сдерживаться не было ни сил, ни желания, ни даже надобности. Под таким углом, стоило признать, член ощущался внутри намного, намного ярче. Один раз ему случается повернуть голову немного левее, чем нужно, чтобы пристально смотреть на Фигуру, и Сик отчëтливо видит на несколько секунд как за дальним стеллажом мелькнуло что-то серое и быстрое. Искатель, не раздумывая, отворачивается, льнëт к слепой сущности ближе и надломно, нарочито громко стонет. Он не желает думать сейчас ни о ком другом, кроме монстра перед собой, и ему совершенно плевать, кто это и зачем они здесь - Сик прекрасно знает, что мышей в библиотеке не водится, он лишь сделает всё, чтобы некто не мешал и тем более, не привлëк внимание Фигуры. - Знаешь, когда мы только познакомились, я даже не думал, что ты так стонешь. - с ехидством заявил слепой монстр после очередного чрезвычайно чувственного звука удовольствия от Сика. Руками он всё ещё мягко водил по талии и спине демона, бесконтрольно иногда с силой оцарапывая слизистую "кожу" когтями, давая понять, что на самом деле абсолютно "за" все выходящие из партнëра звуки. Глаз Сика возмущенно прищурился, что как всегда осталось незамеченным Фигурой, живая слизь легко стукнула рукой в плечо безглазое существо, предприняв попытку сказать: - Заткни-и-И-И!... - Но слово потонуло в громком протяжном стоне, вызванном как специально особенно сильным, глубоким толчком от Фигуры, впечатавшим Искателя в пол и одновременно коснувшимся чего-то такого внутри тела Сика, отправляя его разум и рациональное мышление к Свету, заставляя молить слепого монстра двигаться ещё быстрее. Фигура победно оскалил пасть в подобие улыбки(нормально улыбаться ему не позволяла ни специфичная анатомия, ни полное отсутствие понимания как это делать в целом), но тут же переменился в лице, стоило партнëру сжаться вокруг него всего в приступе чистого экстаза, особенно до чëртиков приятно сжимая его член внутри себя - и он, кажется, вспомнил, что точно также сейчас на пределе, дышит едва ли не шумнее и грузнее Сика и движется рвано, быстро и инстинктивно больше, чем когда-либо, стремясь к разрядке, что не даëт себе сорваться и вытрахать из Искателя всякую надменность и низменность раз и навсегда лишь чудом. О, Свет, как же Сик под ним сладок. И сдерживаться больше сил не остаëтся, игра окончена - победа за ним. Фигура вбивается в дрожащее тело в полную силу, быстро, жëстко, по-звериному рыча, кусаясь и когтями вцепившись намертво в бëдра, всё, что он чувствует - прохладу любимого тела, запах сохнущей крови, обволакивающее тепло в груди и острое желание остаться в этом мгновении навсегда. Он слышит только скрип половиц и громкие крики высшего наслаждения рядом с собой - лучшие звуки Вселенной и ему почти достаточно. Всё, что чувствует Сик - сумасшедший жар в каждой точке, где касаются их тела, до одури и хриплого крика приятное давление ниже живота и острые следы когтей, кольцом опоясывающие бëдра - нет ни сил, ни желания сопротивляться их мизерной боли, потому что всё остальное поглотит совершенное наслаждение. Фигура изливается в нутро Искателя с оглушающим рëвом, толкается ещё пару раз и, сопровождаемый пошлым хлопком, выходит, выдыхает тяжело, уткнувшись чëрному монстру снова в шею, утробно мурлычет. Сик лишь еле слышно хрипит и лежит без движения с заикающимися бëдрами, блаженно прикрыв глаз. Оргазма он никогда не испытывает, высшей точки удовольствия у него нет и всë его тело - одна большая точка блаженства. Слепая сущность на него устало наваливается всем весом и демон лениво мычит, мягко пытаясь слабыми руками тушу с себя столкнуть - не выходит, и он просто сдаëтся, будучи не в состоянии думать хоть о чëм-то слишком долго. Голова кружится, глаз открывать не хочется. У самого лица голос задушенно хрипит так, что правильных ноток ехидства почти не слышно: - Второй раунд? —------------------------------------------------------------- - ...А потом из спермы Фигуры и слизи Сика появился ты, Скрич. Я там был, подтверждаю. - закончил свой затянувшийся по меньшей мере на часа два-три, время никто из них не считал, рассказ Раш. - Эм, малец?... В ответ на него смотрел размером немногим больше человеческой головы шарообразный монстр, чьи глаза сейчас по величине больше всего напоминали глаза его родителя. Он набрал во что бы там у него ни было воздух и со всех сил взвизгнул: - ПА-А-АП--- - Эй, ну ты же сам попросил, стой, куд-!!!