***
Очнувшаяся на найденной кровати девочка прижалась к робе Энки. В помещении было прохладно, а потому было неудивительно, что она так себя ведет. Вопреки своим привычкам, темный жрец не стал прогонять ребенка, вместо этого позволив ей устроиться поудобнее. Новообретенные глаза колдуна непривычно хорошо видели, различая во тьме самые мелкие детали. Обучение в храме сделало его тело слабым, это касалось и глаз. Но теперь хоть и не своими, но все же зрячими глазами, он видел окружающий мир также хорошо как и в детстве, до попадания в лапы жрецов. Как минимум за это стоило быть сейчас благодарным девчонке. Энки хмыкнул. Конечно, это было обосновано ситуацией, но все же. Девочка не колеблясь, выбрала его зрение, отказавшись от возможности говорить. В мире не любят тех кто отличается от них, даже если это отличие лишь самое безобидное, наподобие отсеченного языка. Темный жрец нередко ловил на себе напряженные взгляды прохожих, проходя по улочкам Рондона. Конечно, ему было плевать, репутация члена жречества давала о себе знать, всё же при случае он мог и вполне себе неплохо поджечь обидчика, если он внезапно возникнет. Но вот маленькая беззащитная девочка едва ли сможет защитить себя. Даже сейчас она всецело зависит от колдуна, который позволяет ей находиться с ним. Ребенок ворочается, не спит, и вскоре поднимает свою рыже-грязную голову, жалостливо смотря на Энки. — Чего тебе? — незаинтересованно спросил темный жрец. «Не могу уснуть.» — нацарапала пером на поданном пергаменте девочка. — И что? Рассказать тебе сказку на ночь? — хмыкнул колдун. «Сказку? А можешь?» — Я их не знаю, — честно признался Энки, иногда правда бывает лучшей политикой, — У меня не было времени на них. Максимум, что я знаю, это лишь сказка о Покеткете, которую нам рассказывали жрецы, чтобы мы не дергались по ночам. Тебе это точно не понравится. Мелкая нахмурилась, видно, она не поняла о ком речь, но ее взгляд всё еще не отрывался от колдуна напротив нее, будто что-то требуя. — Я могу тебе рассказать легенды о богах, которые знаю, если ты хочешь, — сдаваясь, произнёс тёмный жрец, — Но я это сделаю это лишь единожды и то только потому что мы одни. Захочешь сказок, ползи к Рагнвальдру, под его заунывные саги только и можно что спать. Иронично, но Энки зевнул, будто бы подтверждая свои слова, но прогнав от себя нахлынувшую дрёму, он вновь обратился к девочке, начиная свой рассказ: — Начну с начала. В додревние времена не существовало ничего, кроме бесконечной тьмы. Тьма сгущалась, её невидимые части сталкивались между собой, стягиваясь к общему центру, в бесконечную бездну, оставляя огромные пустоты. До поры до времени, тьма постоянно перекатывалась как море из места на место в своей бездне, в которой из пустот появился свет. Так появился Мировой Океан, чьи воды наполнили весь мир и Луна вместе со звездами, что позволяла воде течь. На самой глубине этого Океана родился Бог Глубин, что позволял бесконечному циклу прилива и отлива продолжаться. Мир так бы и оставался таким пустым, если бы не появилось еще два Бога — Гро-горот и Сильвиан, что вынырнули, заставив воды разойтись перед ними и появиться поверхности под их ногами. Сильвиан создала жизнь на земле, тогда как Гро-горот зажег, — в руках Энки вспыхнул огонёк, — солнце, которое своими лучами заставляло каждую живую тварь бежать к воде, спасаясь от жары. Многие не успевали, погибая от жажды, и их тела пожирали те, кто сумел выжить. Сильван оплакивала своих детей, и просила хоть кого-нибудь сохранить оставшихся. Отозвавшийся на ее просьбу Бог Глубин принял слезы богини, что падали в Мировой Океан, позволив им вспарить ввысь. Вода испарялась, образуя первые облака и тучи, что своим дождем сохранили тех немногих выживших, что пережили палящее солнце. Так возникли солнце и земля. Огонь в руках Энки стал больше, и распространился по всей комнате, однако, никому не причиняя вреда. Языки пламени складывались в причудливые узоры, иллюстрирующие продолжающийся рассказ жреца, к изумлению девочки: — Луна невзлюбила Гро-горота за его самодеятельность, ведь его светило было ярче, чем была сама Луна. Луна озлобилась и заставила солнце укатиться за горизонт, вернув тьму на землю. Привыкшие к яркому свету, твари Сильвиан впервые закрыли глаза, испугавшись неизвестности, что таилась во мраке. Однако, медленное течение воды Мирового океана успокаивало их, позволив впервые уснуть… — темный жрец прекратил свой рассказ, заметив как ребёнок, зачарованный рассказом и узорами огня начал потихоньку засыпать, — и когда они впервые уснули, то во сне возникли самые первые, самые примитивные их грезы… Маленькие глазки уже были прикрыты отяжелевшими веками, пригласив дитя в мир снов. Энки потушил пламя, погладив девчонку по голове своими тонкими бледными пальцами. Очередное воспоминание о детстве с сестрой до попадания в лапы к жрецам эхом отозвалось в голове: — Энки, на улице молнии бьют! Мне страшно! — дрожащая от страха девочка с белыми волосами прижалась к брату. Лучшая во всем, сильнее и умнее его, но боявшаяся какой-то несущественной грозы. — Не волнуйся, они тебе не причинят вреда, — мальчишка уложил свою сестру на колени, поглаживая по голове, — Дождь пройдёт, вот увидишь и мы снова пойдем играть. Только не бойся, хорошо? — Ммм… Хорошо… — девочка прижалась к брату сильнее, — Энки… — Да, Дамгаль? — Ты же всегда будешь рядом, когда будет гроза? — Конечно. Мы же брат и сестра! — Брат и сестра… — повторил свои же слова Энки, переведя свой взгляд на спящего ребёнка рядом. Кукла, которую сжимала девочка, начала выскальзывать из ее рук и чуть не шлёпнулась на пол, будучи пойманной колдуном. Жрец тьмы положил игрушку обратно, и беспокойное выражение лица дитя сменилось на более умиротворённое. Энки не умел проявлять заботу, да и не сказать, чтобы испытывал в этом потребности, но всё же, сейчас он сидит рядом и не спит, следя за чужим сном. — Это всего лишь плата за глаза, — неверующим своим же словам голосом прошептал жрец."С" — Сказки. Глава, в которой ребёнок учит жреца благодарности.
31 марта 2024 г. в 12:05
Энки чувствовал себя в последние дни отвратительно. Он не мог нормально уснуть, ведь из-за отсутствующих глаз он не знал, спит он или нет, хотя нет, знал. Во снах он хотя бы мог видеть. Даже в самых кошмарных, даже в самых отвратительных снах, даже там он видел. Он был зависим от девчонки и всех остальных, ведь без глаз темный жрец, несмотря на всю иронию ситуации, был во тьме. Он не мог колдовать, ведь использовать заклинания вслепую это было опасно не только для союзников, но и для себя — остаться один на один с врагом не хотелось, тем более, что слепота грозила наткнуться на еще более опасную тварь во мраке. Но самое главное — Энки не мог читать. Да, чтение древних фолиантов, книг заклинаний, и всего прочего колдовского добра так или иначе помогали удовлетворить его потребность в спокойствии, особенно в моменты, когда желанного табака или алкоголя не оставалось рядом. Одним словом, темный жрец ощущал себя балластом, как бы это не хотелось ему признавать. Болезненное воспоминание вновь пронеслось перед отсутствующими глазами.
Продрогший от страха мальчик, исцарапанный, весь в синяках, обливается слезами, сидя напротив сестры, с которой его заставили биться насмерть. Но бой уже был окончен. Маленький Энки проиграл… Опять. Его ждала незавидная участь: быть скинутым в компостную яму, которую жрецы из храма гордо именовали алтарём Бога Глубин, даже ребёнку было слышно чириканье тысячи лапок насекомых, которые были бы рады сожрать нежное тельце, залезть под кожу, сгрызть мышцы, язык, глаза, всё-всё, оставив лишь обглоданные детские косточки. Но этой судьбы удалось миновать. К сожалению. Энки ни за что на свете не признается себе, но он жалеет, что тогда он поддался улюлюканию жрецов в тот день…
«Победила. Но чтобы доказать своё право называть себя жрецом, ты должна убить его. Несмотря на то, что ваши души обе жаждут просветления, он — невежественный мусор, который будет лишь путаться под ногами», — произнёс тогда верховный жрец.
Энки не помнил, что чувствовал в тот момент, гнев и злобу из-за этих слов, зависть на сестру или животный страх погибнуть, но именно эти слова заставили его напасть на родную душу. Вонзить кинжал в спину, пока она не видит, протыкать столько сколько потребуется, пока ее тело не прекратит дергаться и сопротивляться… Естественно, верховный жрец был удивлен таким поворотом событий, но… едва ли он сказал, что Анкариан стал больше чем «невежественный мусор», безумно, но Энки хотел одобрения от того, кто только что желал его смерти. Но за всё время обучения в этом треклятом храме, юный послушник ни разу не услышал слова одобрения от кого-либо, более того, в первый же день пребывания как будущего жреца, он был единственным… кто не справился с заклинанием Некромантии… воскрешенная сестра в виде гуля напала на него, будто бы припомнив свою собственную смерть…
Похлопывание по руке вывело Энки из тьмы воспоминаний — немая девчонка подала сигнал, что они прибыли. Библиотеки в подземельях Страха и Голода были довольно скудными, что в принципе ожидаемо для захолустной тюрьмы, однако многочисленные жрецы так или иначе оставили здесь свой след в лице различных магических и не очень гримуаров. Может, в одной из них найдется что-нибудь ценное, данные о каком-нибудь ритуале или еще что-то в этом духе, главное чтобы помогло восстановить зрение. Была лишь одна загвоздка: читать вслепую жреца никто не учил. Пришлось положиться на неудачливых союзников.
Рагнвальдр после прикосновения к Миазме сделался ментальным инвалидом, да и просто инвалидом, руки же теперь у него не было. Но так или иначе, северянин был лишь тенью того стойкого воина, что был до подземелий. Сейчас он лишь отрешенно оглядывался по сторонам, держа при себе найденный моргенштерн, изредка прерываясь на еду или сон. Не сказать, чтобы Энки сильно винил себя за это, всё-таки его идеей было открыть те злополучные врата, но тем не менее, неприятный осадок оставался. Если сильно повезет, то можно будет вернуть себе не только зрение, но и утраченную конечность дикаря.
Д’Арс тоже была едва ли лучше, пусть и ей чудом удалось уцелеть в дуэли с обезумевшим варваром, но ее самочувствие ухудшалось. Энки не мог опознать что это за недуг с ней происходит, но вероятнее всего девушка подхватила инфекцию, учитывая ее частые жалобы на боль в теле, особенно в местах, где был нанесён порез мечом. Сейчас она кое-как передвигалась в сопровождении девчонки.
Кахара был самым целым из всей группы. Наёмник отделался лишь переломом руки в стычке с Вороном. И сейчас судорожно бегал от одного конца библиотеки к другому, разыскивая книги, показывая их тёмному жрецу.
Волчица не выглядела как-либо заинтересованной в этом мероприятии, скорее ожидая очередного куска мяса или нового врага.
Конечно, никто не учил Энки читать наощупь, но все же, обложки не было сложно ощутить, тем более что каждая буква на них в большинстве случаев была оттеснена или сделана из другого материала, а в большинстве случаев всё вместе, к признанию тёмного жреца.
— Энки? Можешь сказать, что это за книга? — наёмник подошел, протягивая очередную, как казалось, бесполезную книгу. Ее обложка была будто бы была разодрана и буквально рассыпалась в руках, но всё же оставалась целой. Будто бы эта вещь пришла из древних веков…
— Не трогай ее. — внезапно шикнул жрец, — Положи ее туда, откуда взял и больше не прикасайся к ней.
— Ну, как скажешь, — задумчиво произнес Кахара, относя книжку обратно, — А почему ты так настороженно отнесся к этой книжке?
— Это Некрономикон. Неподготовленные люди могут сойти с ума, если прочитать эту «книжку», — недовольно протянул Энки.
— Зачем вообще придумывать такие дебильные книги тогда? — возмутился карманник, — Лучше бы делали более полезные книги.
— О Покеткэте почитай, для твоего ума полезнее будет, — съязвил колдун.
— А ты сам ее читал? — внезапно спросила Д`Арс.
— Пф, будто бы мне есть дело до глупых детских сказок, — отмахнулся Энки, — Как твои раны?
— Они начали гноиться, — тихо, но четко произнесла девушка, — я заглядывала под бинты сегодня, потому что порезы начали чесаться.
— Проклятье, — тёмный жрец выругался, — У нас есть еще травы?
— Два листа. Мы потратили всё, когда лечили девочку, — ответил Кахара.
Энки недовольно поморщился, поняв, что худшая догадка подтвердилась, тем не менее, злиться на ребёнка в очередной раз смысла не было, девчонка и так была зашугана. Внезапно, колдун услышал шелест бумаги, но то была не книга, а скорее что-то свернутое.
— Даже не думай, — шикнул на ребёнка колдун, поняв, что она хочет сделать, — Мы достанем травы. И вылечим Д’Арс.
Девочка от испуга обронила перо, чуть было не перевернув чернильницу и разлив жидкость из неё на свиток.
— Удача покидает нас всё чаще, Энки, — произнёс Кахара, доставая очередную книгу, — Сейчас не время строить из себя крутого.
— Что у нас есть ещё? — вымученным тоном взмолился жрец.
— Красные травы, пучок синих, и два листочка зелёной, сок червивый, флаконы, — пошарился в сумке наёмник.
— Красные травы можно применять в смеси с другими для усиления эффекта, — начал было размышлять в слух колдун, — но нам нужно знать более-менее подходящую пропорцию, чтобы не напортачить и не сделать хуже.
— Энки. Такими темпами Д`Арс долго не протянет. Посмотри на нее, она уже одной ногой в могиле, — было начал карманник.
— Чтобы видеть, мне нужны глаза, но представь себе, у меня их нет, — злобно прошипел Анкариан.
— Прекратите… — обессиленно простонала Д`Арс, прервав спор двух мужчин.
Кахара вздохнул, удалившись за новыми книгами. Тогда как Энки, опершись на книжную полку, затянулся покрепче табаком и начал нервно постукивать трубкой о дерево за спиной.
Стук. Стук. Стук-стук. Стук-стук-стук…
— Энки?.. — прощебетал знакомый голос над головой, — Энки, брат, ну проснись.
Темнота развеялась, открыв картину из прошлого: скрипящая деревянная полусгнившая повозка, покрытая брезентом с множественными заплатками, чтобы ткань хоть как-то защищала от дождя груз. Сейчас этим грузом были два ребёнка, которых везли черт знает куда.
— Энки, давай поднимайся! — внезапно вскрикнул ребенок.
— Ну чего ты орешь? — простонав, открыл глаза Энки.
— Смотри, мы почти приехали в город, — девочка просунула голову в одну из незашитых ниток, выглядывая на улицу, после чего вернулась обратно к мальчику, — Ну посмотри, это же столица!
Ребёнок без какой-либо охоты взглянул в импровизированное окно. Рондон, угрюмо смотрящий в ответ, никак не приветствовал путников. Даже наоборот, он выглядел как старый, дряхлый и замученный болезнью человек, который отгонял от себя родных, близких, друзей и врачей, одним словом всех возможных посетителей, чтобы не передать заразу другим. Но сестра будто бы этого не замечала и была рада, что они скоро приедут. Будто бы забыв, что их везли сюда против своей воли. Будто бы забыв, что уже мертвый отец, сам когда-то бывший жрец, предостерегал своих детей от церковной службы. Энки помнил отца, в тот день когда он, умирая от лихорадки, которая в очередной раз дала о себе знать, когда он задыхался от кашля, который будто бы не хотел, чтобы слова больного прозвучали. Но именно тогда старый жрец впервые показал детям свои иссеченные руки: «Не идите моим путём, я молю вас. Вы не найдете ничего хорошего, только бесконечные утраты…»
Однако у дяди, старого дьяка были свои планы. Алчный упырь жаждал тех скромных пожитков, что оставались у них дома, ведь у самого ничего кроме этой самой телеги, на которой он сейчас вез своих племянников, ничего не было. Поэтому он решил спихнуть заботы о детях своего брата-вдовца на рондонских жрецов, зная, что послушники не имеют права наследования как следствие отказа от мирской жизни.
— Подъём! — прохрипел старчерский голос дяди, но разве Святые Рыцари не проводят досмотр повозок на входе?..
— Энки, вставай! — голос был другой, он был более чистым и низким.
— Черт возьми, да тресни ты уже этому идиоту по лбу, он опять накурился, — вскликнул другой более высокий голос.
После этих слов Энки ощутил как нечто со всей силы ударяет ему по щеке, заставляя темного жреца вскрикнуть и вскочить на ноги от боли.
— С добрым утром, герцогиня, — язвительно произнес Кахара, — Как вам спалось?
— Я перепутал… Я опять перепутал опиум с табаком?.. — приходя в себя, простонал темный жрец.
— Да. Если бы кроха не заметила, то было бы совсем плохо, — произнес глухой басс Рагнвальдра.
— Самое главное, ты скурил последний мешочек, — с едва скрываемой обидой произнес наёмник.
— А ты что, заядлый курильщик? Или наверное жрец, как я? А может ты просто крысеныш, который подворовывает у меня? — прошипел колдун, убирая трубку в сумку.
— Э… Нет, — резко замолчал карманник, поняв что, его раскрыли.
— В любом случае, — Энки приподнялся, — Ты нашел что-то интересное?
— Только одну книгу, — почесал голову Кахара, — и то она с большей вероятностью заинтересует только таких отбитых, как ты.
— Давай сюда, — получив книгу из рук наёмника, темный жрец сразу отметил, что ее переплет был явно не из дешевых материалов. Металлические вставки, скорее всего из золота, обрамляли увесистый томик, что также говорило о высокой стоимости издания.
— Жаль, что я не могу ее прочесть. — с досадой произнес колдун, — Эта книга наверняка имеет богатые знания прошлого.
— Ну давай я прочитаю, — усмехнулся Кахара, но едва он потянулся к томику, как Д`Арс резко выхватила книгу у недоумевающего карманника.
— Не все книги здесь безопасны. Если эта книга будет как Некрономикон, то лучше всего, что её жертвой буду я, потому что я уже и так не жилец, — пояснила рыцарь, — Все готовы?
Увидев положительный ответ, девушка открыла книгу. Страницы, перелистываюсь одна за другой, порождали образы из давно ушедших эпох, звуки, запахи, видения… Такое ощущение, что текст перед глазами оживал и обретал форму древнего города, построенного из золота и камня.
— Где это мы? — первым спросил Кахара, — Это тот самый город богов что ли?.. Как его там… Мухамед… Мамабле… Блять, Хуябре короче.
— Ма`хабре, — ответил Энки, — Если то, что ты видишь является правдой, то благодари судьбу, что тебе было позволено войти в пристанище богов, невежда.
— Малая, как ты думаешь, а боги много денег хранят у себя? — заговорщицки произнес наёмник, от дерзости идеи которого тёмный жрец замолк.
— Есть ли у них богатства или нет, но нам стоит быть настороже, — недоверчиво сказал Рагнвальдр, — От этого места так и веет злом.
Будто по сигналу, все, кроме Энки и ребенка, подготовили оружие, ожидая чего-то опасного. И действительно, едва северянин предостерег остальных, как из тумана вдалеке показалась странная фигура:
Неловкое, сутулое существо, с длинными и тонкими ногами, с непропорциональной головой, что была усеяна шипами наподобие короны, и довольной улыбкой до ушей.
— Ну и урод! — выругался Кахара, взглянув на тварь, которая лишь хихикнула на данный ей нелестный комментарий. Ничем не прикрытые гениталии уродца пришли в движение, которое было признаком возбуждения.
Наёмник поморщился, сжав покрепче свой скиммитар, к его удивлению, монстр перед ним не проявлял враждебности, лишь беспрестанно хихикая, наблюдая за отрядом. Его смех не имел и тени высокомерия или какого-то злого умысла, но он всё равно вызывал ощущение мурашек по коже, из-за чего становилось не по себе.
Внезапно, существо сделало резкий выпад и подскочив на своих лапах, схватило девочку, которая вскрикнув, начала бессильно биться, пытаясь выбраться из хватки чудовища, она звала на помощь, но Безлунница, которая вырвалась впереди всех, едва ли поспевала за своим длинноногим соперником.
Тем не менее, волчица настигла монстра в тот момент, когда он зашёл в тупик, и резко прыгнув, зверь, укусив обидчика за голову, с мясом вырвал его неестественно улыбчивое лицо. Хищница выплюнула оторванную кожу с мышцами, будто бы испытывая отвращение, после чего начала обнюхивать и облизывать девочку, которая чуть ли не заплакала от счастья, что чудище не смогло ей как-либо навредить.
Подоспевшая остальная часть отряда во главе с Рагнвальдром уже задыхалась от быстрого бега, в особенности Кахара, которому пришлось взвалить на себя хоть и костлявую, но неожиданно тяжёлую тушу Энки, который едва ли мог также уверенно бежать как остальные. Гора спала с их плеч, когда они увидели целую и невредимую девочку в компании Безлунницы.
— Слезай давай, красна девица! — недовольно шикнул на Энки наёмник, — Не жена, чтобы кататься на мне!
— Больно надо, — с не меньшей злобой отреагировал темный жрец, — От тебя до сих пор пасёт дохлой кошкой.
Кахара раздражённо выдохнул, но не стал продолжать эту перепалку, доверив колдуна девочке с Безлунницей.
— Давайте лучше посмотрим, что тут можно найти, — карманник почесал затылок, — Не может же быть, что в этом Мамабле совсем ничего нет.
Энки в очередной раз хмыкнул, услышав как Кахара исковеркал названия града богов. Ребёнок и волчица стояли рядом, это было слышно по их дыханию. Пусть жрец и не видел, но он слышал как девчонка что-то лопочет на своём, играя со своей тряпичной куклой. Колдун отметил про себя эту странность, учитывая что дитя в принципе редко издавало какие-либо звуки. Из-за этого Энки каждый раз удивлялся, когда ребёнок что-то произносил.
— Дай мне руку, я хочу пройтись, — произнёс темный жрец.
Ребёнок послушно взял колдуна за руку, и повел вслед за собой. Внезапно, Энки почувствовал, как по его руке прошёлся прошёлся электрический разряд. В Ма`хабре не было тепло, но неожиданный холод сбивал с толку, а влажный, мшистый запах подземелий, дал понять колдуну что происходит:
— Ма`хабре… Он отторгает нас… — едва Энки прошептал это, как девочка испуганно заверещала на пару с лающей собакой. Сам тёмный жрец тоже испугался, ощутив как его тело будто бы подбрасывает в воздух, однако вскоре он почувствовал себя стоящим на ногах, а не разбившимся в какой-нибудь выгребной яме. Едва колдун попытался пройти вперед, как осознал, что упирается в перила:
— Энки! Солнце! Как вы, черт возьми, оказались на мосту?! — внезапно кричал удивленный Кахара откуда-то снизу, его голос становился всё тише, реальность затягивала наёмника обратно в свои цепкие руки, — Блять! Ребят, мы найдём вас, только держитесь!
После этих слов карманник вместе оставшейся группой исчез полностью и испуганная девочка крепко сжала к рукав слепого Энки, который раздражительно отдернул его.
— Аккуратнее! — недовольно буркнул тёмный жрец, — Это деликатная ткань!
Дитя в ответ промычало что-то несвязное, будто бы пытаясь возразить, однако она сразу была прервана колдуном:
— Довольно, я даже слушать не хочу. Веди меня уже вперед, — ребёнок послушно взял руку служителя старых богов, крепко сжав ладонь то ли от страха неизвестности этого места, то ли от раздражения поведением Энки, самого Анкариана это ничуть не волновало. Что странно, реальность больше не пыталась забрать его или ребёнка с псиной обратно, будто бы забыв об их существовании.
Воздух на улице будто бы не менялся веками. Спертый, чахлый запах благовоний и дыма наполнял глухие улицы, где тем не менее всё еще кипела жизнь, судя по голосам вокруг. Однако, Энки не мог разобрать что они говорят. Люди вокруг постоянно шептались, вроде и осуждая, тихо осуждая вторженцев за спиной, а вроде и сочувствуя им. Темный жрец, уже давно привыкший к этому, пропускал причитания мимо ушей, но для испуганного ребёнка, который усилил свой хват, это было впервые. Собака рычала на прохожих, но не стремилась нападать, к облегчению колдуна.
— Успокойся. — прошептал замедлившейся девочке Энки, — Пока я рядом, никто не причинит тебе вреда.
Дитя промямлило нечто положительное, после чего ускоренно побежала вперед, уводя за собой темного жреца.
Ма`Хабре был довольно живописным местом, если судить по восторженным вздохам ребёнка, который с позволения колдуна позволял себе останавливаться, чтобы оглядеться. Впрочем, жрец едва ли удивился бы, что ребёнок, который провел всю жизнь в пещере, был заинтересован первым увиденным городом, ведь Энки сам в какой-то степени был таким. До Рондона он обитал в мелкой деревушке, где самое высокое строение, что можно было увидеть среди одиноких изб и землянок — это сарай со стогами сена. Однако, сейчас не время думать о таком. О прошлом. Предаваться ностальгии. Однако, голова отказывалась подчиняться самой себе. Воспоминания каждый раз пролезали через многочисленные барьеры, которые выставлял жрец. Воспоминания о доме, отце, сестре… На минуту раздумья замедлились — Энки почудилось будто бы он забыл имя сестры. Но даже в собственной голове он не решается произнести его. Вопреки заявлениям окружающих, сердце у тёмного жреца было, как и любого другого человека. И сейчас вопреки всей его невозмутимости нечто крепко-крепко сжало его. Будто бы холодная и липкая рука мертвеца, имя которой было сожаление…
Дитя хлопнуло по руке.
— Что здесь? Почему мы остановились? — ребёнок молчал, и собака не появляла признаков агрессии, а значит опасности нет. Энки вытянул руку вперёд. Пусто.
— Ты испугалась какого-то коридора? — наполовину пренебрежительно спросил колдун.
Девочка тихо промямлила нечто положительное, что можно было трактовать как «да».
— Тогда веди вперед. Предупреждай как заметишь что-то подозрительное, — маленькая ладошка сжала руку Энки, после чего они направились вперед.
Жрец зажёг факел, доверив нести его ребёнку. Звуки их шагов, треск огня и частое дыхание Безлунницы отражались от стен здания, прерывая гробовую тишину. Девочка изредка останавливалась у полок с древними свитками, которые могли бы заинтересовать Энки, который в такие моменты просто сгребал всё, что на ощупь казалось пригодным для использования. Боги определенно злобно подшутили над слепым колдуном: единственный человек, который тут был, это немая девочка, а другой член их нынешней группы и вовсе волчица.
— Отлично, просто отлично, — угрюмо шептал про себя жрец. Закончив с бумагами, колдун сухо скомандовал идти дальше:
— Вперед, больше мы ничего не берём.
Дитя послушно повела Энки вперёд. Однако едва они сделали шаг в сторону, как внезапно их окликнули.
— Человек? — прогудел неизвестный голос, который напоминал больше детскую свистульку обожжённую глиной, только сделанную в несколько раз больше, — Заходи, не стесняйся, я не опасен для тебя.
Девочка, ненадолго замешкавшись, с позволения жреца повела его в сторону приветствовавшего.
— Кто ты такой? — бесцеремонно начал колдун.
— Неужели все жрецы Гро-горота такие грубияны? — усмехнулась басовая свистулька, — Но если коротко, то я торговец магическими предметами.
— Я уже встречал таких торгашей, — презрительно фыркнул Энки, — Если твой товар окажется таким же мусором, то пеняй на себя.
— Уверяю тебя, тут всё подлинное, клянусь именем Бетеля, — после этих слов какой-то мешочек зашуршал, и пока незнакомец доставал свои товары, внезапная мысль посетила тёмного жреца:
— Но ведь Бетель исчез несколько веков назад… — прошептал колдун, подивившись своей догадке, что заставило его повторить свой вопрос, — Кто ты такой?..
— Я его создание, голем, — довольно проурчал торговец, — Я помогаю тем, кто нуждается в магических предметах в Ма`Хабре. Естественно за плату.
— Ясно… Что ты предлагаешь? — смиренно спросил Энки.
— Камни душ, талисманы, колдовские камни, эликсиры, что восстанавливают душу и тело, — незаинтересованно начал перечислять голем.
— Эликсиры разума и тела, я полагаю? — предположил жрец, — А нет чего-то более действенного?
— Увы, большего предложить не могу, мой друг, — расторопно ответил басс, — Всё, что есть.
Колдун взял несколько бутыльков, после чего выдвинулся прочь в сопровождении ребёнка.
Коридор всё также встречал путников гробовой тишиной и эхом собственных шагов, однако внезапно, эта тишина прервалась рычанием Безлунницы.
— Что такое? Здесь кто-то есть? — Энки положил ладонь на свой короткий клинок, хотя в нынешнем положении в нем не было большой пользы, это всё равно успокаивало.
Из пустоты доносился неведомое жрецу бряцание пружин и скрип тугих шестерёнок, будто был рядом завелся десяток часов. Безлунница залаяла, ринувшись вперед. После чего послышался грохот и треск сломанного механизма. Внезапный крик девчонки предвещал тупой удар железной ладони по лицу Энки, от которого он чуть не отлетел на несколько метров. Едва колдун попытался прочесть заклинание, как его ступню проткнуло чем-то острым, но вредитель сразу же после этого захрипел от боли, окропив своей кровью мантию жреца, вероятно, дитя постаралось защитить колдуна, взяв на себя часть тварей здесь, однако Энки едва мог что-то сделать, чтобы защититься самому, не говоря о том, чтобы защитить кого-нибудь…
Визг боли девочки и отрезвил жреца, который уже почти успел смириться со своей участью, металлический кулак просвистел над головой Энки, который начал чувствовать нечто неладное с собой, будто бы его слабое и измученное тело вновь налилось утраченной за годы обучения магии силой. Колдун увернулся вновь от удара, сам не понимая как, после чего услышал как в комнате звучит знакомый лязг церковного колокола из часовен Алл-Мера.
«Свиток?..» — пронеслось в мыслях у колдуна, прежде чем повязка слетела с его восстановившихся глаз. Теперь он мог достаточно хорошо разглядеть неприятеля: это была латуннно-медная механическая статуя с грубо оформленными чертами женщины, таких находилось еще штук пять-семь в помещении и все они двигались в сторону жреца и девочки, которая бессознательно лежала возле стены с исписанным свитком. Безлунница еще сопротивлялась, но буквально в эту же секунду она издала свой предсмертный хрип, свалившись от очередного удара механизма.
Два огонька вспыхнули в ладонях Энки, однако этого было недостаточно, чтобы расправиться со всеми тварями здесь. Колдун никогда не был истово верующим, рассматривая Богов исключительно как источник сил и знаний, но сейчас он был готов отчаянно молиться буквально кому угодно, лишь бы ему помогли справиться с неумолимой угрозой металлических кукол, которые обступали его. Внезапно для самого жреца пламя в его руках зажглось с новой силой, превратившись в пожар, который едва-едва контролировался им, но при этом сам Энки не чувствовал того же, что и всегда при применении заклинания: гнетущее давление на разум будто бы исчезло, испарилось в поднятом огненном водовороте, что жадно сожрал всех механических чудовищ и их созданий, похожих на изувеченных детей, оставив в итоге лишь пепел и тлеющие куски красные металла, которые еще долго-долго остывали, покрываясь чёрной копотью.
Энки упал на колени судорожно оглядывая свои дрожащие руки, которые минуту назад только что сотворили это могучее заклинание. Минуту, которая длилась в понимании жреца вечность, колдун пытался осознать какое именно заклинание он совершил, но всё что он мог понять, это лишь то, что оно определенно принадлежало Гро-Гороту. Энки осмотрел ребёнка. Несмотря на то, что ее вырубили, никаких следов крупных ран или подобных повреждений нет, тем не менее несколько царапин всё же было и жрец уже принялся читать заклинание Сильвиан для заживления.