Don't come home for Thanksgiving

Его возвращение похоже на то же, что и десять лет назад, такое же тяжелое, даже не похожее на возвращение домой. В тот день в руках у него была лишь одна спортивная сумка с вещами, пальцы подрагивали, и он перекладывал ее из одной руки в другую, топчась на пороге собственного дома, не решаясь войти, лихорадочно соображая, как рассказать, что конверсионная терапия оказалась бесполезна, что она не могла изменить того, кем он был на самом деле. Лейна тогда уже уехала в колледж, и он остался без своей единственной поддержки. В этот раз все также: он неловко мнется на бетонной подъездной дорожке, в руках его сумки, детский рюкзак и кожаный саквояж, Лейны все также нет, чтобы помочь ему справиться с этой нервозностью, а сам он все также думал, как рассказать, теперь же, что они с Рейнирой разводятся. Стальная дверь поддается легко, и Лейнор входит в светлую прихожую, уже слыша о том, как Люк радостно зовет: -Дедушка! Лейнор встает у стены чужаком, неловким гостем в доме, который когда-то был его собственным (был ли?), наблюдая как его отец так легко подхватывает уже девятилетнего внука на руки. -Эй, а вот и он! Лейнор боялся, что неприятие отца передастся и его детям, но на удивление, ничего подобного не произошло. Помнится, когда родился Джейк, его отец и отец Рейниры напились до беспамятства, празднуя день рождения долгожданного внука. Конечно, его родители подозревали, что ни Джейк, ни Люк, ни Джоффри не были ему родными детьми, но их это, казалось, устраивало. Особенно отца. Мать поначалу ворчала, и всегда больше возилась с детьми Лейны, но не отец. После того как Алин с Адамом покинули дом, он разом постарел, но когда у него появилась внуки, то он с радостью принялся возиться с мальчишками, стремясь передать им свою мудрость, таща то на рыбалку, то кататься на яхте, то устраивая шутливые спарринги. Помнится, отец постоянно пытался привить и ему любовь ко всему этому, но у него так и не вышло: Лейнор боялся приманки в виде червей, был физически слабо подкован, а на яхте его то и дело укачивало, даже в штиль. Теперь же старик не мог нарадоваться, ведь у него был Джейк, чтобы научить его парочке полезных приемов, Джоффри, которому он мог рассказать свои обожаемые байки, которые они любили травить с товарищами в молодости, но, главное, Люк, с которым они чуть ли не каждый день, если погода позволяла, выходили в море. -Привет, - улыбается Рейнира его отцу, когда он целует ее в щеку, - Аккуратнее, Люк у нас уже большой мальчик. Да, ведь? -Мам, хватит, это смущает, - ругается на нее Люк. А после Лейнор слышит свое имя и по привычке вздрагивает: -Лейнор! Ничто не пугало его так, как то, когда отец резко звал его по имени. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. В принципе, если отец обращал на него свое внимание, которого он в обычное время не стоит, то это значило, что случилось что-то нехорошее. Однако, в этот раз все иначе. Лейнор оборачивается, бросая взгляд на отца, такой же пугливый, как и всю жизнь до этого, но он говорит лишь: -Я рад, что ты здесь, сын, - а после заключает в несмелые объятия.

***

Дверь открывается со знакомым щелчком. Но комната за ней оказывается пуста. Серо-голубые стены, что когда-то были завешены полароид-снимками и плакатами, теперь вновь были чистыми, на полках больше не было книг и мягких игрушек, поверхность стола и комода, как и их ящики, оказались пусты, гардеробная тоже. Свеже застеленная кипенно-белыми простынями и стеганным покрывалом широкая кровать была похожа на те, что ждут каждый день новых чужаков в отелях. Он не раз становился одним из таких чужаков, но еще никогда для собственной постели, в комнате, доме, где он вырос. Такое случается. Лейнор об этом знает, но не думал, что будет вот так вот выкинут, словно старая ненужная вещица. У его детей появились здесь свои комнаты, в то время как его собственная комната превратилась в безжизненное пустое пространство, очередную комнату для гостей. Лейнор так и стоит у открытой двери, смотря на незнакомое теперь помещение, вдаль, сквозь панорамное, во всю стену, окно, на волнующиеся за ним синие воды океана. Когда его плеча касается ладонь, Лейнор вздрагивает, оборачиваясь. Всего на секунду, но ему почудилось, что это Лейна по обыкновению выражает таким образом свою молчаливую поддержку. Подняв глаза же, видит Рейниру, и губы его трогает легкая улыбка. Рейнира часто напоминала ему сестру. -Если хочешь, можем остановиться в гостевой, - предлагает она. -Она ничем не отличается от этой комнаты теперь, - Лейнор бросает сумку на пол комнаты, словно разрывая невесомое табу, висевшее в воздухе, а после поворачивается к ней с серьезным лицом, - Ты же знаешь, что больше не обязана делать этого, притворяться, что мы вместе. Нам не обязательно спать в одной постели. Больше нет. -Как будто мы этого никогда не делали! - усмехается она, - Давай, погрей мою постель сегодня, а я буду охранять твой сон, - обещает она, - И никакие водяные змеи к тебе не заползут. Она все никак не могла забыть, даже спустя столько лет, о том, как однажды, будучи на отдыхе во Флориде в пляжном домике, он всю ночь не мог заснуть после того, как Деймон пошутил про то, что там водились водяные змеи. Какое было время! -Кстати о Деймоне, - напоминает он, - Он не приедет? -Сомневаюсь, - Рейнира кривит губы, - Это же Деймон! Но если даже и так, то обойдется. Он мне пока никто, в отличие от тебя. Тем более вчетвером мы в эту постель уже не поместимся. -Вчетвером? - брови Лейнора взлетают вверх. -Не знал? - удивляется Рейнира, - Джоффри хочет спать с нами. -Тем более! Если этот мужчина хочет занять твою постель сегодня, кто я такой, чтобы ему мешать, - смеется он. И она смеется вместе с ним. С ней он чувствует себя так же легко, как когда-то с Лейной. Да, может, Рейнира не стала его возлюбленной, но стала кем-то большим, его семьей, а это иногда гораздо важнее, чем найти свою любовь. Закончив, она вдруг обращает на него серьезный взгляд: -Джоффри хочет спать сегодня с обоими своими родителями. Лейнор, - она берет его лицо в свои ладони, - Надеюсь, ты не забыл о том, что он наш сын. Наш, - подчеркивает она. -Никогда, - качает головой Лейнор.

***

Вода была ледяной. Она заливала ему ему глаза, попадала в нос, заставляя захлебываться, и он отчаянно барахтался, пытаясь остаться на поверхности. -Папа! На помощь! Мама! Лейна! Помогите! Он звал их всех. Он хотел, чтобы они пришли и спасли его, но они его не слышали. Но он знал, что они были там. То и дело выплывая на поверхность, проморгавшись, он мог видеть их, сидящих на террасе вчетвером: папа, мама, Лейна и какой-то мальчик, похожий на него самого. Но то был вовсе не он, ведь сам Лейнор сейчас был в воде, тонул. Ему хотелось закричать этому незнакомцу: «Кто ты? Поди прочь!». Ему хотелось закричать им, что это не я, это не ваш сын и брат, но не мог, вода уже проникла в его горло, заставляя замолчать уже навсегда. Глядя на последние пузырьки воздуха, улетавшие верх, пока он продолжал падать вниз, он понял, что это он, кто был все это время чужаком, и что то был не его дом, и его самого уже не было, он стал морской пеной, как русалочка из сказки. Лейнор вздрагивает, распахивая глаза. И некоторое время лежит, глядя в незнакомый теперь потолок, потолок, на который он смотрел столько лет, теперь же который ему видеть не хотелось. Он бы хотел проснуться под сводами нарисованного небосвода в студии Квентина, или глядя на светящиеся разными цветами звездочки, которые сам же и клеил в форме созвездий, в детской, но не на этот матовый белый потолок, так напоминающий о том, что он здесь быть не хочет. Лейнор бросает взгляд за окно, рассвет давно наступил, но, казалось, что еще рано, чтобы подниматься, однако сон уже не шел. Он помнит, что проснулся потому, что видел какой-то странный сон, но уже совсем не помнил о чем он был, тот уже ускользал от него, оставляя за собой только липкое чувство страха. Он чувствует легкое прикосновение к себе, и когда поворачивает голову в другую сторону, то видит, что все что время крошечная ручка Джоффри покоилась на его груди, пока сам ребенок сопел во сне. Лейнор переживает, как бы он не заболел, дыхание кажется слегка тяжелым. Он аккуратно касается лица сына, убирая отросшую челку с глаз, а после обращает внимание на Рейниру, чье лицо было так безмятежно красиво во сне. Он еще некоторое время любовался на эту умиротворяющую картину, а после все же решил подняться, потому что сон больше не шел. Он вновь осмотрелся в своей бывшей комнате, которая теперь вовсе не была на нее похожа, а после двинулся в ванную. Там достал распакованную вчера новую зубную щетку, которую заботливо кто-то положил в шкафчик, нанес зубной пасты, а после поднял взгляд на свое опухшее спросонья лицо на фоне серой гранитной плитки. И это вновь относит его в те времена. Серая гранитная плитка в зеркале, бледное лицо и единственное пятно цвета - фиолетовый. Он касается кончиками пальцев растекшихся следов чужой ярости на своем лице, последствий своих неправильных поступков. Но он не чувствовал боли, ему доставалось и хуже, было, скорее, страшно, обидно, стыдно. -Что с тобой приключилось? - неприятно удивленный увиденным, спрашивает дядя Визерис, увидев его. -Подрался, - отзывается вместо него отец, - Мальчишки все те же, помнишь нас в свое время, ха? - а после быстро переводит тему, уводя старого друга в кабинет пропустить пару коктейлей в качестве аперитива. Сам Лейнор идет на террасу, где в сени бассейна его встречает бледное лицо Рейниры, в несчастном выражении которой он будто бы видит свое собственное отражение. Не спрашивая разрешения, он просто присаживается рядом, и какое-то время они просто сидят бок о бок в тишине, нарушаемой лишь звуками воды, когда Рейнира двигает в ней ногами. Тогда Лейнор снимает кроссовки, подворачивает брюки и тоже опускает ноги в голубую воду бассейна. Она спрашивает его о синяке. И он говорит правду. Потому что с ней не нужно поддерживать никаких легенд. Это же Рейнира, все равно что Лейна. А после она предлагает ему лучшую авантюру в жизни. -Рейнира беременна. Моим ребенком, - сознается он, так словно это и правда так, а не сочиненная ими на двоих история. И стыдливо опускает голову, ожидая чего-то страшного. Но ничего не происходит. -Ничего, сын, - кладет ладонь на его затылок отец, а после притягивает к себе, - Это ничего, мы справимся. То был один из тех самых редких случаев, когда его отец не был недоволен им, а искренне хотел помочь. Наверное, поэтому сейчас мысль о том, что он должен рассказать о том, что они с Рейнирой расходятся, почти вызывала чесотку, так сильно он волновался. Правда была в том, что он всегда боялся своего отца. Нет. Он не был плохим человеком, правда. Напротив, его отец - Корлис Веларион, ныне уже отставной, но когда-то прославленный адмирал морского флота ВМС, всегда вызывал восхищение, хотя бы своими многочисленными притягательно блестящими медалями и орденами на парадном кителе. Какое впечатление это производило на маленького Лейнора! Отец и сейчас любовно наглаживает белую ткань, поправляет медальки в маленьких бархатных коробочках, будто изо всех сил хватается за остатки давно минувшей эпохи, что нельзя было не понять. Лейнору было его искренне жаль. Но то сейчас… А тогда… Эти его военные порядки, которым он следовал и дома, просьбы как приказы, требование безукоризненного повиновения. Это не то в чем нуждаются маленькие дети. А Лейнору к тому же не повезло - быть мальчиком. Обычно младший ребенок в семье - всеми лелеемое, балуемое, оттого и капризное существо. Но у них в семье все было иначе. Сын - последняя надежда отца. Конечно, он хотел слепить из Лейнора настоящего мужчину, воспитанного, добропорядочного и сильного. Лейнор не был сильным. Но отец старался. Старался хорошо, даже слишком. Однако, Лейнор в любом случае не мог оправдать его надежд. Мама утешала его тем, что ей это все не нужно было: -Милый, я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Найди себе милую девушку и создай семью. Больше мне ничего не нужно. Но даже здесь он не мог ничем помочь. Когда впервые вскрылись его неординарные предпочтения, все сделали вид, что ничего не происходит. Все те знаки, что он давал неосознанно все свое детство, игнорировались. Когда он «кричал», они просто затыкали уши, а когда «показывал», закрывали глаза. В двенадцать его отдали в военную школу. Он, не выдержав, заплакал, глядя через стекло на оставшуюся стоять на крыльце сестру, пока машина увозила его далеко на юг страны. По иронии судьбы, хваленная отцовская военная дисциплина и сыграла с ним злую шутку. Самому Лейнору кажется, что именно тогда он и стал тем, кем был на самом деле всегда. Первый поцелуй с Сэмом в душе, и неловкие касания под одеялом полуголых разгоряченных тел друг друга - это и открыло Лейнору его истинную сущность. Конечно, он не мог оставаться в учреждении, полном молодых юношей, которые в условиях отсутствия любой приватности вынуждены были переодеваться друг при друг и мыться в одном помещении, разделенном лишь кафельными стенками. Поэтому, тогда его нерелигиозные родители решили прибегнуть к помощи Бога. В шестнадцать его отправили на конверсионную терапию в христианский лагерь, где они по десять часов в день изучали Библию, посещали групповую терапию, и жили в одиноких кельях. Разумеется, это тоже ничего не изменило. А той же осенью Рейнира предложила ему сыграть в семью, в шутку почти, а он согласился. И вот прошло уже десять лет с тех самых пор, и с того самого дня, когда они договорились, он ни разу не пожалел о принятом тогда решении. С Рейнирой они были не просто друзьями детства, выросшими вместе, с ней их связывала общая боль. Невозможность быть с теми, кого любишь… Но они оба были на пути, к тому чтобы достичь этого. -Ты в порядке? - спрашивает она, заставляя его в очередной раз вздрогнуть, когда ее лицо появляется в отражении зеркала. И глядя на ее лицо, он вновь думает о том, как сильно она напоминает ему Лейну, но не потому что у нее такие же белые волосы, но потому в ней было столько же внутренней силы и храбрости, и она не уставала его защищать, даже сейчас. -Мне страшно, - признается он, оборачиваясь к ней. -Мы же все обсудили: это из-за меня. Тем более, - с грустной улыбкой добавляет она, - Это, и правда, из-за меня. Все же, это я была инициатором. -Давай разведемся, - заявляет она, садясь рядом с ним на диване в гостиной, освещаемой лишь экраном телевизора. Это всего лишь еще один в череде подобных разговор о разводе, что уже обыденно. Сначала он думает, что это всего лишь шутка, может, так оно и было, а потом узнает о Деймоне, и шутка перестает быть таковой, превращаясь в перспективу. Но Лейнор все же не мог понять одного: -Почему именно сейчас? - спрашивает он, отвлекаясь от просмотра телесериала и вглядывается внимательно в лицо жены, выхватываемое из темноты светом ярких вспышек. Десять лет. Десять лет взаимных измен, устраивавших каждого из них. Налаженный совместный быт, при котором то один, то другой убегал на свидания, пока второй оставался с детьми. -Раньше тебя же все устраивало. Наш брак не мешал тебе ни с Харвином, ни с кем-то еще. Мы могли сделать это уже давно, сразу после рождения Джейка… -Тогда было рано, - перебивает она, - Теперь же… 10 лет более чем достаточный срок. -Но что изменилось? Мне не казалось, что Деймону есть дело до того, замужем ты или нет… -Ему нет, тебе и мне тоже, даже нашим детям, но вот всем остальным… Я не могу изменять открыто тебе с ним. Даже я. Они узнают, - очевидно, имея в виду ее и его родителей, - Да и девочки… Будет нехорошо, - поджимает губы она, - Нужно сделать все правильно. В этом был смысл. -На рождество я собираюсь поехать к отцу и рассказать ему, - добавляет она , - Твоим тоже нужно сказать. Я сделаю все сама. -Моя мать сожрет тебя, когда узнает, - качает головой Лейнор, отговаривая. -Ничего, я переживу, - храбро принимает свою участь Рейнира. Она всегда была смелой, в отличие от него. Она находит его руку на ощупь и сжимает. -Давай сделаем это? - просит, - Разве ты не хочешь? Квентин и ты сможете… -Нет, - обрубает он, - Ты же знаешь. -Им об этом говорить не обязательно, - уверяет она, - Это твоя жизнь. -Я знаю. Лейнор хотел бы рассказать. Это больно, когда не можешь довериться даже собственным родителям. Говорят, из всех семья точно не отвернется, с его же так не работает. -Я бы хотел сказать им, что не только ты этого хочешь, что у меня тоже есть любовник, - признается он ей теперь, - Но, наверное, никогда не смогу этого сделать. -Сможешь, если захочешь. Ты взрослый мужчина, Лейнор, - напоминает она, разворачивая его за плечи к зеркалу, чтобы он увидел это своими собственными глазами. -Это не важно, - спорит он, качая головой, - Перед ним я все такой же беззащитный мальчишка. -Неправда, - парирует она, - Ты не беззащитный, ведь у тебя есть мы, - говорит она, а после обнимает со спины, кладя подбородок на его плечо, - Ты справишься. Мы справимся.

***


Лейнор нарочно долго принимает душ, всеми силами стремясь оттянуть момент того, когда ему придется спуститься на кухню и встретиться там с родителями, а если быть точнее, конкретно с отцом. Однако, оказавшись на первом этаже, он встречает лишь Рейниру, которая, сидя за кухонной стойкой, лениво попивает свежесваренный кофе. Лейнор проходит к кофейнику, чтобы налить и себе тоже. -Где все? - отыскивая кружку по кухонным шкафчикам, интересуется он у Рейниры. -Твоя мать с девочками поехали по магазинам за покупками… -А мальчики? - намеренно забывая про отца, спрашивает он после. А когда не слышит ее ответа, то оборачивается, что увидеть, как она кивком указывает на окно, за которым простирается пляж. -Он как всегда, - вздыхает Лейнор, видя, как четыре фигуры - одна большая и три поменьше - возятся на пристани. Видимо, как всегда, решил покатать их на яхте. -Мне пойти и спасти их от твоего отца? - усмешка появляется на лице Рейниры. -Нет, я сам, - в итоге оставив поиски кружки как и мечты о глотке кофе, сдается Лейнор и направляется к выходу из дома. Белый песок пляжей Хэмптона, океанический воздух, белеющие бока роскошной яхты, которая выжимает 45 узлов. Лейнор спускается по деревянной лестнице, к пляжу, где его ноги в белых конверсах тотчас почти по щиколотку утопают в белом песке. Он идет вперед, и восточный ветер играет его отросшими светлыми волосами, так что они лезут в лицо, закрывая вид, однако он все равно упрямо следует вперед, почти вслепую. Не дойдя совсем немного до пристани, он кричит своим детям: -Джейк, Люк, Джофф! Но несмотря на это, первым, кто замечает его, оказывается отец. Он отвлекается от регулировки кипы стаксель, выпрямляясь, а после оборачивается обратно к мальчикам, привлекая их внимание: 

 -Эй! Смотрите, кто здесь! - а после снова оборачивается в сторону Лейнора. И мальчики делают то же самое. Джоффри, заметив его, машет рукой, как будто бы они давно не виделись, и Лейнор машет ему в ответ, улыбаясь. Очередной порыв ветра вновь сдувает отросшие пряди на лицо, Лейнор быстро убирает их за уши и тогда он видит. Отец смотрит не на него вовсе, а куда-то выше, щурясь, всматривается вдаль. Тогда Лейнор поворачивает голову, бросая взгляд туда же, куда смотрит отец, и видит две фигуры, стоящие на веранде. И несмотря на то, что он не может разглядеть их лица отсюда, он сразу понимает, кто это. Конечно, они будут здесь, было бы странно, ожидать иного. Отец призывающе машет им рукой, мол, спускайтесь к нам, и спустя пару минут они тоже оказываются на пристани. -Наконец-то! - говорит Корлис, сшагивая с яхты обратно на деревянное покрытие причала. -Аддам! Корлис Веларион сжимает в объятиях будто бы еще повзрослевшего с последнего раза, что Лейнор их видел, юношу, а затем тянется ко второму: -Алин, сынок, - Лейнора он никогда так не звал, - Вы все-таки выбрались! -Лейна, Лейнор, подойдите сюда, - зовет их отец, и они послушно спускаются вниз, в гостиную, где рядом с отцом жмутся два незнакомых маленьких мальчика. Оба беловолосые, совсем как они с Лейной. Когда они оказывается внизу, отец представляет им их по очереди: -Знакомьтесь, это ваши братья - Аддам и Алин, - и наоборот, - Аддам, Алин, это ваши брат и сестра - Лейнор и Лейна. Узнать в подростковом возрасте, что твой отец изменял матери и что у него еще есть другие дети, помимо тебя и твоей сестры, тяжёлый опыт для ребенка. Таким он вышел и для Лейнора, который естественно посчитал, что это его вина. Поздним вечером, вместо того, чтобы спать, он стоял под дверью родительской спальни, прислушиваясь к разговору, не предназначенному для детских ушей: -Корлис, - слышал он голос матери, - Они не одногодки, им где-то по шесть лет. Сколько ты еще планировал скрывать свою измену? Об этом он и хочет сказать ей, извиниться, что все это случилось из-за него, что она вынуждена переживать это из-за него: -Мам? - зовет он, видя сгорбленную фигуру матери, сидящую за туалетным столиком. -Лейнор, оставь их, - сестра смотрит на него и кивает, тогда он отпускает ручку двери. -Это из-за меня, - говорит он Лейне, когда они потеряно сидят в комнате на ее кровати, застеленном голубым покрывалом. -Это не так, - говорит она. -Это моя вина, и ты это знаешь, - стоит на своем он. Иначе зачем отцу это надо? Расстраивать мать понапрасну? Нет, это все случилось только из-за него, если бы Лейнор стал тем сыном, о котором отец мечтал, ему не нужны были бы другие. -Это неправда. Тем не менее, он им благодарен. С появлением в их доме Адама и Алина, жизнь самого Лейнора стала проще. От него, наконец, отстали. Однако, возможно, из-за разницы в возрасте или из-за матери, но они так и не стали близки. Лейна вскоре покинула дом, чтобы уехать учиться в Йель, а за ней спустя два года и Лейнор, потому что у него появилась своя семья. -Ну, раз вы здесь, как насчет…? - отец дергает головой в сторону яхты за своей спиной, - Как в старые-добрые. -Почему бы и нет? - пожимает плечом Аддам. -Я в деле, - единожды хлопает в ладоши Алин. Лейнор завидует. Конечно, ему никогда не нравилось это дело - его часто укачивало, и ставить парус он так толком и не научился, но это не могло его не задевать. То, как легко и непринужденно они общаются, вот бы ему так спокойно разговаривать с отцом, не чувствуя при этом постоянного болезненного волнения. Он все еще месит мысками обуви холодный песок, когда слышит: -Лейнор, ты не с нами? - это спрашивает Аддам, оборачиваясь в непонимании на отца. Лейнор не знает, что на это ответить. Сказать, что его собственно и не приглашали? -Я… - начинает он, хотя все еще не знает ответа. -Папа, - вдруг зовет его Джейк, - Мы хотели слепить песочный замок. Ты нам поможешь? -Да, пап! - поддакивает младший сын, и бежит, громко стуча подошвами детских сандалий по деревянному перекрытию, к Лейнору, обхватывая его за ногу, - Пожалуйста! - шепчет. -Ну, конечно, мой хороший, - говорит он, пятерней зарываясь в кучерявые волосы сына. После чего бросает взгляд на Аддама, на что тот улыбается, понимающе кивая. Джейк тоже слезает с яхты и уже направляется к ним, но замечая, что Люк в это время не сдвигается с места, зовет с раздражением в голосе: -Люк! Тогда средний сын бросает взгляд на него, и во взгляде этом все, будто Люк говорит: «Я не хочу предавать тебя, папа, но я хочу покататься на яхте…» И прежде чем Люк скажет это вслух, Лейнор говорит: -Хорошо хоть, что ты остаешься, Люк. Иначе кто бы нам привез моллюсков на ужин, а? - а после подмигивает. Джейк тем временем пристраивается к нему с другой стороны, и Лейнор закидывает руки на плечи мальчиков, смотря за тем, как яхта удаляется от берега. -Замок строить будем или как? - спрашивает он после того, как она отплывает на достаточное расстояние. -Конечно! - вскидывает кулак вверх Джоффри. Не он спасал детей, а получается они его.

***

Мать по возвращении с тщательно скрываемым неудовольствием отметила приезд пасынков, зато девочки пришли в восторг, особенно Бейла, которая, не останавливаясь ни на секунду, прыгала вокруг Алина, упрашивая его поиграть с ней в футбол. Таковая просьба не появилась из ниоткуда, потому что по телевизору вот-вот должна была начаться традиционная игра «Детройт Лайонс» против «Даллас Ковбойс». Отец уже устроился в кресле в нетерпеливом ожидании, сжав в руке бутылку холодного пива. Аддам с Алином устроились рядом на диване, набрав с собой всяких снеков. Они все за «Львов» разумеется, но те показывали не самые лучшие результаты в последнее время, и в комнате уже сейчас можно было почувствовать сгустившееся напряжение. Лейнор отворачивается от них, направляясь в зону кухни, где вокруг стойки расположились словно на подбор сразу три поколения их семьи с именами на «Р» - Рейна, Рейнира и Рейнис. Мраморная поверхность столешницы перед ними была заставлена разными продуктами, которые мать привезла из магазина. Здесь и баночки с консервированной фасолью и клюквенным соусом, клубни картофеля в сетке и тыквенный пирог в пластиковой упаковке из кондитерской, в которой они с Лейной обожали покупать капкейки после школы. Он гладит Рейну по волосам, в которых заколка с морским коньком, что обожала его сестра в свое время. В ее комнате теперь живет ее дочь, и там все также, как и было при жизни. Это правильно, поступить иначе было бы уже нет. Отношение ко Дню Благодарения у Лейнора никогда не было позитивным, это не Рождество, на которое Санта приносит тебе подарки, и не День Рождения, где есть торт и все свечи, которые ты можешь задуть одним махом (у Лейнора никогда не выходило с первого раза). День Благодарения же не имел, казалось бы, никакого смысла, даже сейчас, раньше Лейнор видел этот праздник как гулянку для друзей и семьи, как официальный повод не идти в школу, странно, но все же приятно. Повзрослев он понимает, что все осталось примерно также, кроме одного: теперь это было обыденно, но до ужаса неприятно. И это было так непривычно. Ведь о возвращении домой обычно говорят так, словно оно должно принести обретение душевного покоя. Дом, это место, которому ты принадлежишь, говорят. Но Лейнор никогда не принадлежал этому месту. До восьми лет его детство - это мозаика из мест, домов и корпоративных квартир. Переезды с места на место, рельсы и рейсы. В этот дом они переехали, только когда отец вышел на пенсию, с двенадцати же он учился в военной, откуда его забрали когда ему исполнилось пятнадцать. Это дом Аддама и Алина даже больше, чем его. Будучи здесь, он должен был ощущать покой и легкость, безопасность и комфорт. Но он чувствовал лишь тревогу и страх. Будь его воля, после похорон Лейны он бы ни за что не пересек порог этого дома, потому что возвращался сюда всегда только из-за нее. Однако он продолжал приезжать сюда, теперь вот только из-за детей. Ведь то, что он обижен на своих родителей, не значило, что он должен лишать их общения с бабушкой и дедушкой. Что до него самого, то его родители забыли о его существовании. Было ли так на самом деле или ему так хотелось думать? Потому что для него было бы проще, если бы они забыли о нем. Внезапно комната взрывается радостными воплями: -Есть! -Вот это да! Красавцы! -Ты видел это, пап? - широко улыбаясь, тычет в плазменный экран Алин. -А то! Пас был что надо! - соглашается отец. «Пап». Такое простое, самое обычное, и такое интимное. «Пап». Лейнор никогда не мог вот так вот просто обратиться к отцу. Только «сэр». -Помочь? - спрашивает он у матери. -О нет, дорогой, мы справимся сами, - отмахивается она, не понимая, - Почему бы тебе не посмотреть футбол вместе со всеми? - «мужчинами». -Ты же знаешь, мне никогда не нравился футбол, - пожимает плечами он, улыбаясь почти извиняюще. Ему все еще жаль, что он не соответствовал и продолжает не соответствовать их ожиданиям. Другое дело - Лейна. Идеальная дочь. Умная, красивая, добрая, она воплощала мечты всех родителей. Из них двоих это он, кто должен был умереть. По нему они, может, даже не горевали бы. Возможно, это стало избавлением для всех них. Рейнира тем временем делает движение подбородком в сторону смотрящих матч, а после одними губами проговаривает: -Иди. Он выразительно смотрит на нее в ответ, спрашивая, зачем. -Спроси его, - так же едва слышно выговаривает она. Лейнор поворачивает голову, чтобы взглянуть на своего отца, что сейчас полностью поглощен происходящим на экране, едва ли замечая что-либо вокруг. Разве будет ему какое-то дело до Лейнора. Если так подумать, и правда, хорошее время для подобного разговора. -Отец? Естественно с первого раза он не слышит. -Отец? - терпеливо зовет Лейнор снова. -Что? - не поворачивая головы, спрашивает он. -Мы можем поговорить? -Сейчас? - резко поворачивает голову мужчина, пугая его. -Не обязательно, - торопливо качает головой Лейнор, - В любой момент, когда у вас с мамой найдется пару минут. Наедине, если можно, - быстро добавляет он после. -Тогда перед ужином, - звучит это скорее как утверждение, нежели как предложение. -Перед ужином? - тянет в ответ Лейнор, потому что справедливо сомневается в том, что после этого разговора они уже смогут поужинать. -В чем дело? - замечая сомнение на его лице, требовательно интересуется отец. -Ни в чем, - поспешно отнекивается Лейнор, - Тогда перед ужином, договорились, - кивает он. Смотря на то, как все при деле, в то время как ему совсем нечем было заняться, он чувствовал себя чужим. Собственно, так оно и было. Ни один разговор не был для него, ни одно дело. Он не мог не присоединиться к смотрящим игру, не мог заняться готовкой, потому что в этой семье не принято, чтобы мужчины готовили. Конечно, его никто ни откуда не прогонял, но к нему и не обращались, все равно если бы был невидимкой. Он не мог найти места, где бы ему было приткнуться в доме, который когда-то был ему родным. Удивительно, как однажды твой дом перестает быть таковым, и им становится совсем другое место. Вся разница в том, что для Лейнора возможно это место никогда таковым не являлось. Он выходит на террасу, мягко закрывая за собой раздвижную дверь, уходя никем не замеченный. Хотя ему очень хотелось, чтобы его кто-то заметил и по возможности остановил, но этого никогда не случалось, и не случилось и сейчас. Он садится у бортика бассейна, свесив их в голубую пустоту. Он слышит, как раздвижная дверь позади него отъезжает в сторону, и на терассе появляется еще один человек. Он ошибся. Кто-то все же заметил, что он ушел. Рейнира безмолвно садится рядом с ним и протягивает свой открытый пакетик с хлебными палочками, предлагая ему угоститься. Лейнор без слов принимает угощение, доставая одну, которую приканчивает в три укуса. -Ну, как прошло? - продолжая хрустеть снэками, интересуется у него жена. Лейнор лишь пожимает плечами: -Перед ужином. -Боюсь, что такими темпами ужин может и не состояться, - у них похожие мысли, - А пирог выглядел так аппетитно, - позволяет улыбнуться Рейнира. -Он из лучшей местной кондитерской, у них потрясающие изделия, - соглашается Лейнор. На время наступает тишина, и Лейнор смотрит на свои ноги, подмечая, что это напоминает ему, как они десять лет назад сидели здесь же, вновь только вдвоем, сидят в тишине у бассейна, на этот раз без воды, правда. Видимо не только ему это навевает воспоминания, потому что через какое-то время Рейнира подаёт голос: -Помнишь? Именно здесь я сделала тебе предложение, - шутит она. -Еще бы, - с улыбкой кивает он. -Забавно, - говорит она, - А ведь когда-то, будучи совсем детьми, мы просто плескались здесь, совсем не зная, что однажды вступим в брак, чтобы перестать быть чьим-то сыном и чьей-то дочерью, и стать теми, кто мы есть. А на самом деле лишь собираемся сделать это сейчас. И правда. С тех пор столько воды утекло, и не только из бассейна. Он как сейчас помнит, как они испуганные, вчерашние школьники, стояли там, держа в руках сверток с крошкой Джейком, пока их отцы продолжали поздравлять, друг друга скорее, чем их, поднимая бокалы за здоровье малыша, пока они продолжали стоять там, замершие от ужаса, понимая, что отныне на них ответственность не только за их собственные жизни. Свои жизни они уже испортили, но как суметь не сделать этого с ним. И вот уже воспоминания поглощают его с головой, словно он ныряет под воду. Вот они с Рейрирой сидят в Макдональдсе, пока их сверстники танцуют на выпускном под сиянием бумажных звезд. Живот ее уже размером с арбуз, и она вдруг совсем неожиданно спрашивает: -Хочешь потрогать? -А можно? - удивляется он. -Почему нет? - пожимает плечами девушка, - Забыл уже, это теперь и твой ребенок тоже. Лейнор аккуратно кладет свою руку на ее живот, туго обтянутый тканью шелкового платья, и чувствует движение, которое тотчас приводит его в неописуемый восторг. Это потрясающее ощущение. Однако бывает ощущение и лучше, когда медсестра в родительном отделении замечая его слившегося с белой стеной, спрашивает: -Папа? - и прежде чем он успевает ответить, потому что одновременно не может поверить в то, что он теперь отец, хотя и вовсе не настоящий, как она протягивает ему свёрток с ребенком, одетым в крошечную серую шапочку. Имя ребенку выбрать им никто не дает. Отец Рейниры придумал его сразу же, как только стало известно, что это мальчик. Джейкерис. Люцерис - выбор уже отца Лейнора. И только с Джоффри, заставные врасплох, потому что в этот раз уже никто им не указывал. Имя дал ему Лейнор, ляпнул первое, что пришло в голову, потому что увидел в глазенках тех свое отражение, как когда-то ловил его в глазах своей потерянной первой любви. Но это все будет позже. А пока все еще в его воспоминаниях они с Рейнирой кричат друг на друга, потому что кто-то должен остаться с ребенком, пока у каждого из них свои планы, которые нельзя отменить. А вот они сидят в полутьме на кухне, и он травит несмешные байки, развлекая ее, пока она сцеживает молоко. А вот они сгорбились перед кроваткой впервые заболевшего Джейка, слушая его тяжелое дыхание. А после почти все тоже, но уже получше с Люком, и совсем уж уверенно с Джоффри. Стирка, глажка, завтраки, обеды и ужины, в последний момент подготовленные на Хэллоуин костюмы, ночные просмотры телевизора, поедание вредной еды, они - бывшие дети, воспитывающие уже своих. Ничей сын. Хорошо сказано. Потому что Лейнор и правда уже как десять лет не сын, а отец. А кроме этого, любовник, действительно хороший фотограф, друг, просто человек. Прежде всего, человек, со своими взглядами, философией и пониманием того, как он должен прожить эту жизнь. Время, и в самом деле, пришло.

***


В своем кабинете Корлис Веларион, как и всю жизнь до этого (по крайней мере как запомнил его Лейнор) перебирает папки на столе. На сына своего привычно не смотрит даже. -Я гей. Отец молчит, и Лейнор смотрит за тем, как он продолжает молчаливо перебирать бумаги, словно его здесь и не было, и он не слышал вовсе того, что было сказано. Но уходить, пока не позволяет - нельзя, поэтому он ждет. Наконец, отец захлопывает папку, а после встает, Лейнор, в страхе застывший, следит за тем, как он расстегивает ремешок часов - подарок генерала, которые аккуратно кладет на стол, а после быстрым шагом пересекает кабинет и ударяет его по лицу с такой силой, что Лейнор, не удержавшись на ногах, падает. -И о чем же ты хотел поговорить? Лейнор выныривает из воспоминаний как из холодного потока воды. Следит за тем, как рука, та самая, что причинила так много боли, и на запястье которой все также поблескивают те самые часы - подарок генерала, держит какой-то документ. Понятно, что занятие это его скорее для виду, потому что какая работа в День Благодарения. Вот только отец не смотрит на Лейнора сейчас не затем, чтобы показать все свое пренебрежение, а совсем по другой причине. Не только Лейнор сейчас боялся своего собеседника. -Давай дождемся маму с Рейнирой? - просит он. Рейнира ушла несколько минут назад, чтобы принять звонок, а мама так и не пришла, видимо застряв на кухне. В любом другом случае Лейнор бы ни за что не остался с ним один на один. Наконец, спустя несколько длящихся безумно медленно невыносимых мгновений отец не выдерживает: -Может, уже скажешь в чем дело? Мне не нравится эта таинственность! - ему нужно, чтобы ему докладывали, у него вообще нет опыта в разговорах по душам, таких, где много молчат и мало говорят. -Мы с Рейнирой решили развестись, - решив не мучить не себя, не его, объявляет Лейнор тогда. Рука, держащаяся лист бумаги так и замерла. Вот сейчас он снова медленно снимет часы, совсем как тогда, а после подойдет и ударит со всей силы. -Почему? - на лице отца написано разочарование. «Ты знаешь, почему», - хотелось сказать. -Вот так вот, - просто говорит он, потому что не смотря на их план, не может просто так спихнуть все на Рейниру. -Твою мать это раздавит, - между тем говорит он. -Глупости, - ее это точно едва ли заденет, учитывая как она относилась к Рейнире и их браку в целом. В этот момент дверь открывается, являя Рейниру. Вовремя. Лейнор едва не выдыхает от облегчения. -То, что он говорит, правда? - сразу же атакует ее отец. Она понимает все сразу: -Да, - кивает, - Это была моя инициатива, - говорит Рейнира, приходя на помощь - Я люблю другого человека. Это все из-за меня, простите. «Я тоже». Но вслух ничего не говорит. -Я не понимаю, - голос отца звучит даже как-то потерянно, что совсем ему не подходит. -Так случается, - пожимает плечами она, - Мне, правда, жаль, Корлис. «Не стоит». -То есть вы это серьезно? - спрашивает он у нее снова, словно все еще надеется, что это первоапрельская шутка в ноябре. Рейнира только кивает. -И ничего нельзя сделать? - обращается он и снова только к ней, словно Лейнора вообще нет в этой комнате. -С чем? - раздается со стороны двери - наконец, пришла мать. Решительно захлопнув за собой дверь, она сразу же проходит к дивану и садится, сложив ногу на ногу, приготовившись слушать. -Мы решили развестись, - признается Лейнор теперь уже матери. И она реагирует так, как не предполагал никто. -Неужели? И почему только сейчас? - удивительным образом возникает у нее тот же вопрос, что и у Лейнора пару месяцев назад. -Я теперь с Деймоном, - сразу же переходит к сути Рейнира, бесстрашно, как и обещалась. -Почему я даже не удивлена, - хмыкает мать. -Рейнис, - пытается одернуть ее супруг. -Ты как сорняк, - не обращая внимания на мужа, продолжает она, награждая невестку откровенно злым взглядом , - Портишь всякий сад, в который тебя заносит. -Мама, - просит остановиться ее Лейнор. -Дорогая, - присоединяется к нему отец. -Ничего, - говорит им Рейнира, реагирующая на все это неожиданно спокойно, - У меня была бы такая же реакция. Это справедливо. -Неправда, - спорит Лейнор, - Ты имеешь право полюбить другого, - «как и я» остается невысказанным. -Ты не против, если мы поговорим начине, - обращаясь к Рейнире, твердо произносит мать, на самом деле разве что только не говорит «выйди прочь». -Мам… -Все в порядке, - кивает Рейнира ему, - Конечно, - а после уже матери с отцом и выходит. -Лейнор, - едва Рейнира только успевает прикрыть за собой дверь, начинает мать, - Ты не видишь, как она водит тебя за нос? Вьет из тебя веревки. -Зачем ты так говоришь? - смотря на мать разочарованно, спрашивает он. -В самом деле, дорогая, она же нам семья. Мать наших внуков… -Наших? - перебивает мама тогда, - Эти дети… -Мои дети, ты имеешь в виду, - вступает Лейнор. -Твои дети даже не от тебя! - бросает она ему прямо в лицо, - Они не твоей крови. Как ты не понимаешь? - отчитывает его. -Кровь далеко не самое главное, - спокойно говорит Лейнор, - Вот мы с вами связаны кровью, но все равно что чужие. -Не говори так! - качает головой она, показывая, как оскорблена подобным заявлением. -А что разве не так? - поднимая на нее взгляд, отвечает Лейнор, - Вы даже вещи мои выбросили. -Мы не выбросили их, - вдруг заявляет как ни в чем не бывало отец, - Твоя мать держит их в подвале. -Вот там мне и место всегда было, - отвечает Лейнор, - Лейну никогда бы не постигла такая судьба, - но Лейна мертва, и это отличное оправдание, - Это мне стоило умереть. -Прекрати это! - ударяет по столу кулаком, так что Лейнор вздрагивает, прерывая свой поток речи. А вот и истинное лицо Корлиса Велариона, - Думай, что говоришь. Мы уже потеряли твою сестру… Лейнор не дает ему договорить, отчасти, боясь, что светлой памяти сестры тоже достанется: -Поэтому у вас еще есть шанс не потерять меня. Отец молчит. -Что это значит? - спрашивает однако мать. Лейнор хотел бы сказать, хотел бы признаться, но понимает, что все еще не может. Он один, а их двое. На поддержку матери в этом вопросе едва ли стоило надеяться. Она даже в детстве никогда его не защищала, посматривала неодобрительно на мужа, но на этом все. А отец… Стоило забыть об этой идее, не тешить себя пустыми надеждами. -Не стоит разрушать те хрупкие отношения, которые нам удалось сохранить, - в итоге говорит он, - Мы с Рейнирой разводимся, мы и так решили сказать вам лишь из вежливости. Вы же понимаете, что по-хорошему это вас не касается? Оставьте ее в покое, - и всю нашу семью, нашу, потому что у Лейнора теперь другая семья. - Если не хотите испортить День Благодарения. -Он прав. Рейнис, это их дело, - как-то слишком просто соглашается с ним отец, на него это не похоже, Лейнор ожидал большего, - Раз так, то давайте просто постараемся хорошо провести время, чтобы дети ни о чем не догадались. Кстати, мальчики-то знают? - вдруг интересуется отец, - Для них это будет тяжело. -Они знают, - отвечает Лейнор, - И они в порядке, - их это вообще как будто не задело. -Мы просто сделаем вид, что ничего не случилось? - спрашивает отец. -А что-то случилось? - злобно выговаривает мать, а после обращается уже к Лейнору, - И почему ты ее защищаешь, - удивляется она. -Потому что даже если мы разводимся, она все еще остается дорогим мне человеком, и это не изменится. -Какой же ты дурак! Твоя доброта тебя погубит! -Уже погубила, - едва слышно отвечает он. Мать выходит первой, сильно рассерженная, так что дверью хлопает громче обычного. А отец, оставшись один на один с ним, подает голос: -Мальчики останутся с Рейнирой? - спрашивает он, и голос его звучит так, словно он уже знает ответ, и для него это как узнать о поражении. В этом голосе грусть и осознание старого человека, боящегося остаться в одиночестве. Он в самом деле боится потерять внуков. Их он боится потерять, как никогда не боялся потерять Лейнора, так, что даже не заметил, что уже потерял. Лейнор смотрит на него, и понимает, что здесь только благодаря своим детям, если бы не они, отец едва ли захотел его видеть когда-либо. Корлис на самом деле уже давно принял решение отказаться от Лейнора, но как только появились внуки, переменил решение, захотев снова стать семьей. -Да, но для нас ничего не изменится, для тебя тоже. Ты не перестанешь быть их дедушкой, они все также будут приезжать на праздники и каникулы. Не переживай, - успокаивает отца он. Едва ли он мог подумать о том, что когда-то ему придется утешать отца. Тот даже на похоронах родной дочери держался как кремень. Жизнь порою умеет удивлять. -Извини, что так вышло, - добавляет он, чувствуя себя несколько виновато. Отец тогда поднимается и выходит из-за стола, и в Лейноре снова поднимается тревога. Когда он подходит ближе, направляясь прямо к Лейнору, то к тревогу добавляется дрожь в пальцах и пот, стекающий по шее, ноги же и вовсе словно прирастают к полу. Когда отец оказывается совсем близко, Лейнор опускает голову и сильно зажмуривается, однако все, что чувствует лишь касание до плеча. -Ничего, сын. Мы справимся, - говорит ему отец, положив свою руку на его плечо, а после поддерживающе сжимает.

***

Пройдя в обеденную зону, Лейнор на некоторое время останавливается, оглядывая сидящих за столом. Вот Рейнира что-то втолковывает сидящему через стул от нее Джейку, вот Люк, показывающий на экране планшета что-то Джоффри. Бейла нетерпеливо постукивает вилкой по столу, чем явно вызывает неодобрение близняшки. Аддам и Алин шепотом обсуждают что-то. Заметив Лейнора, Рейнира отвлекается. Она посылает ему сочувствующую улыбку, выражая тем самым немую поддержку. И он делает то же в ответ, извиняясь тем самым за поведение своих родителей. -Почему так долго? -жалуется тем временем Бейла, - Уже есть хочется! Лейнор оборачивается, прослеживая, к кому обращается его племянница, и видит мать, которая, как можно было понять, вернулась с улицы. Лейнору это кажется странным, выходит, что из кабинета она отправилась на улицу, и вернулась только сейчас. Когда она оказывается ближе, Лейнор понимает, в чем причина, угадывая запах табака в воздухе. -Прости, милая, - словно по волшебству, мрачное лицо матери тотчас светлеет, когда она переводит взгляд на свою внучку, которой улыбается так, как когда-то улыбалась Лейне. -Папа-папа-папа! - отвлекает его от анализа обстановки голос, который заставит его и ночью подняться, буквально, потому Джоффри часто зовет его также, когда ему в очередной раз кажется, что под его кроватью живет монстр. Младший ребенок барабанит ладошками по рядом стоящему с ним пустующему стулу, прося, - Садись ко мне! -Конечно, солнышко, - улыбается сыну тогда Лейнор и присаживается на предложенное место, оказываясь тем самым прямо напротив Аддама. Отец, подошедший следом, садится рядом с Лейнором, при этом бросая на него такой взгляд, какого Лейнор никогда прежде не видел от него, в нем словно присутствовала какая-то теплота. Неужели один развод сделал их ближе чем когда-либо прежде? Чудо, не иначе, даже думает Лейнор. Мать тем временем уже показывается с кухни с исходящей ароматом индейкой в руках на огромном блюде - в этом пряном запахе Лейнор безоговорочно узнает итальянские травы - делали явно по рецепту Лейны. -Я помогу, - вызывается помочь Рейнира, поднимаясь, заметив, как тяжело приходится матери, но та только твердо обрывает. -Не надо, - и выражение ее лица опять становится жестким. -Давайте уже ужинать, - миролюбиво заключает отец, хлопая в ладоши, стараясь сгладить момент, так чтобы младшее поколение ничего не заметило, - Стол выглядит просто здорово! -А как же благодарности? - подает голос Рейна в тот момент, когда они уже тянутся кто за салатом, кто за закусками, кто за пюре. -Э-э… Они все разом переглядываются, какие теперь уж благодарности, когда напряжение так и стоит в воздухе. -Конечно, начинай, милая! - неожиданно первой отмирает именно мать, выдавливая улыбку, видно, как она едва держится, чтобы сохранять мирный настрой и не показывать раздражения. Они все возвращаются на места, выпуская из рук приборы и откладывая тарелки со снедью. Племянница же, сложив руки в молитвенном жесте и закрыв глаза, начинает говорить: -Я благодарна за билеты на концерт в Нью-Йоркской филармонии, на который мы поедем в декабре, - четко произносит она, глядя сначала на мать, потом на отца, показывая им свою признательность, а после поворачивается к близняшке, заявляя, - Бейла, теперь твоя очередь! По одному лишь выражению лица девочки видно, насколько она не в восторге от этой идеи и только и ждет момента, чтобы наброситься на главное блюдо стола, но против сестры идти не хочет: -Ладно-ладно! Я благодарна за то… - она думает пару мгновений, прежде чем выдать торопливо, - Что мы сегодня не учимся, - сказав это, она бросает взгляд на Алина, словно бы говоря ему «давай, поживее». -Я благодарен за то, что сегодня я здесь, - он улыбается Бейле, а после обращается к своему брату, сидящему по правую руку, - Аддам? -А я благодарен, что «Львы» победили! Отец улыбается, заслышав это, и похлопывает сына по плечу, чуть приобнимая, а после сам берет слово: -Я благодарен, что сегодня вся наша семья в сборе… Только вот Лейны нет, тоскливо добавляет про себя Лейнор, сам же молчит, заявить об этом во всеуслышание было бы слишком жестоко, она ведь не только была его сестрой. Тем не менее он бросает взгляд на мать, по лицу которой ничего нельзя сказать. Однако Лейнор был уверен, что она думала сейчас точно также, просто молчала, совсем как он, чтобы не напоминать девочкам. -И все мои сыновья…. - добавляет он, и смотрит сначала направо от себя, а после и налево, встречаясь с Лейнором взглядом, всего лишь на мгновение, прежде чем его взгляд уходит дальше… - И внуки, - к мальчикам, но и этого оказывается достаточно. Отец признал его. В ликовании своем и удивлении Лейнор даже не сразу вспомнил, что очередь как раз добралась до него. -Ах, да, - опомнившись, подаёт голос он, ему хочется сказать что-то хорошее, забыв о разногласиях, порадовать всех, помочь напряжению в воздухе испариться, - Я произношу благодарность за то, кто я сегодня и где я сегодня, - сколько дней было в его жизни, когда ему казалось, что он больше не выдержит, что этот мир просто не для него, что он ненавидит таких людей, как сам, прежде чем у него появились дети и те люди, которые любили его таким, каков он был, поэтому сегодняшний день, хотя и со всеми издержками, все же был по-настоящему счастливым, потому что у него наконец появилась надежда на примирение с тем, в ком он когда-то так нуждался, кого он не уставал ждать, и кто никогда не приходил, - За то, что я дошел до этого момента, и всем тем, благодаря кому я здесь. Сказав это он бросает взгляд на отца, словно говоря «тебе тоже, папа», а после тот же взгляд на Джоффри: -Что насчет тебя, котенок? -Я благодарен за пони, - совершенно простодушно заявляет его младший сын. -Пони? - все за столом удивленно переглядываются. -Что за пони, солнышко? - спрашивает Рейнира. -Пони, которого мне подарят на Рождество! - как ни в чем не бывало продолжает малыш. -О, ясно-ясно, - Лейнор с женой обмениваются улыбками. Непонятно, как они собираются это в итоге исполнять, но ладно, придется как-то выкручиваться. -Я благодарен за комплект навигационных карт, - тем временем говорит уже Люк, - Который мне подарил дедушка. Лейнор не сдерживает ухмылки, его дети являют свою меркантильную сторону. -Я не знаю! - взрывается Джейк, который видимо все это время пытался что-то придумать, но так и не смог, - Я благодарен за… - он бегает глазами по комнате, хаотично пытаясь сообразить, прежде чем выпаливает, - За то, что я не сижу за детским столиком. -Хорошо сказано, - подбадривает его Лейнор, тем более что старший сын был первым, кто поблагодарил не за материальный подарок. Слово между тем переходит к Рейнире: -Я благодарна за такой роскошный пир, - говорит она, - Останься мы дома, ели бы сейчас китайскую еду, - это правда. Это был их запасной план. -Лучше китайская еда! - Лейнор слышит, как бормочет рядом с ней Джейк, Ненавижу фасоль! -Не прибедняйся, - вдруг вступает мама, которая неожиданно теплеет, говоря, - Я знаю, как ты готовишь! -Уметь готовить только пол дела, - шутит Рейнира, окончательно растапливая атмосферу. -В таком случае я благодарна за то, индейка не подгорела, - говорит мать, продолжая шутку, а после подождав, пока все отсеются, оценив шутку, говорит, - А если серьезно, я благодарна, что мы все еще есть друг у друга. Лейнор смотрит на мать, которая в какой-то момент бросает взгляд и на него, и тогда кивает ей. «Я принимаю твои извинения». Его мама не может сказать «прости» вслух, не может признать, что ошибалась, но ему это и не надо. Он понимает. Ей было тяжело. -Наконец-то! - раздается полное облегчения со стороны Бейлы в следующий же момент, из-за чего пузырь, в котором они все пребывали, лопается. Алин смеется, мать тоже улыбается и начинает резать индейку, чтобы раздать всем. Начинают звенеть приборы, снова гремят тарелки. Лейнор разрезает для Люка мясо и забирает клюквенный соус с тарелки Джейса, за Джоффри он доедает пюре, взамен отдавая свой кусочек тыквенного пирога. Аддам иногда шутит, Джейк с Бейлой пинают друг друга под столом. Отец опять начинает хвастаться своими путешествиями, добавляя в истории всякие небылицы, чтобы заинтересовать и развеселить детей, которые в собираются вокруг него, развалившегося на своем стуле во главе стола и закурившего трубку, несмотря на все протесты матери. -Смотри, какой довольный, - замечает Рейнира, улыбаясь, теперь сидя рядом с Лейнором и держа в руках кружку горячего чая. -Ага, - соглашается Лейнор, неотрывно глядя за ним. Смотря на это, он думает, что это похоже на сцену из рекламы. Отец счастлив, получая это внимание, глядя на то, как его внуки с горящими глазами едва не в рот ему заглядывают, слушая все эти истории, которые все они слышали уже раз сто. Мать озвучивает его мысли: -Они уже слышали все эти сказки! -Неправда, - спорит отец, - Дети, если вы не хотите… «Нет, расскажи еще!» да «Пожалуйста!» только и слышно, как канючат со всех сторон. И даже Аддам с Алином кивают, хотя они-то уж точно все это давно знают наизусть. -Я тоже хочу послушать! - присоединяется Рейнира, поднимая руку, и встает, чтобы пристроиться поближе. -Видишь! - заявляет тогда отец матери, триумфально. -Твой отец как всегда, - ищет она поддержки у Лейнора. -Знаю, но ему это нравится, и им тоже, - пожимает плечами он. Мама улыбается, соглашаясь, и начинает собирать тарелки. -Давай я помогу, - предлагает он, вставая. -Не надо, я сама, - качает головой она. -Мам, - тогда, коснувшись ее руки, просит он. -Ладно, - в итоге все же смягчается она, и Лейнор тоже начинает собирать посуду. Когда он возвращается за следующей партией, то слышит обрывки отцовской речи: -… мой прадед - он был настоящим корсаром! Помните? Та модель шхуны в бутылке, - и видеть не надо, чтобы понять, что он бросает сейчас взгляд в сторону высокого столика недалеко от двери ведущей в кабинет, - Вот точно на таком корабле он плавал! -А как кораблик влез туда? - спрашивает, по голосу кажется, что Рейна. Лейнор тоже задавался этим вопросом, когда был младше. -А я знаю-знаю! - спешит похвастаться Джоффри. -Ты? Откуда бы тебе знать? - а это вредничает уже Бейла, - Ты же мелкий. -Нас Квентин научил! Лейнор с улыбкой вспоминает, как для конкурса поделок Люка они делали такой - идея Квентина. Поделка в самом деле тогда взяла первый приз в классе. И тот после с горящими глазами рассказывал, как все завидовали и восхищались ей, при этом не уставая повторять, что Квентин самый крутой, раз умеет такое! За воспоминанием Лейнор слишком поздно замечает опасность. -Квентин? Это твой друг? - аккуратно интересуется у Люка отец. -Нет, - вклинивается Джоффри, и голос его полон возмущения почти, мол «как такое нельзя знать», - Квентин - это папин жених! - заявляет он так, словно это само собой разумеющееся. На мгновение наступает тишина, оглушительная, будто все звуки разом отключились, Лейнор находит лицо Рейниры, чтобы взглянуть на нее в ужасе, прежде чем слышит: -Папин жених? - повторяет тихо отец и бросает взгляд на Лейнора. И он словно опять в кабинете, чувствует, как начинает задыхаться. -Дети, идите поиграйте, - вдруг говорит он ласковым тоном, и снимает Джоффри со своих колен. -Почему? -А история? -А что с прадедушкой? -Он для тебя прапрадедушка, дурила! За отцовской спиной уже начинается перепалка, но для Лейнора все становится размытым, он не был уверен, не было ли это из-за слез, которые начали собираться в его глазах. -Не здесь, - только и хватает сил сказать у него. -Выйдем, - кивает на двери, ведущие на террасу, отец. Он ждет, что тот схватит его за шкирку, словно щенка, но этого не происходит. Ему и не надо, ведь он знает, что Лейнор просто не может ослушаться. Голубое небо поглощает синева. На улице, незаметно для всех уже стало темно, пока в доме же горит теплый свет, так что через стеклянные двери можно увидеть, как дети устроились на полу, начиная какую-то игру с карточками. Лейнор стоит, обняв себя за плечи, не то от холода, не то от страха. Ему почти тридцать, а ему все еще нужно мужество, чтобы встреться с ним. Холодный ветер проскальзывает под рубашку, так что даже свитер не спасает. Погода почти такая же как перед штормом, отмечает он. Было ли это метафорой к тому, что ждало его сейчас. «Моряки не бояться бурь», - говаривал отец ему маленькому, прячущему под одеялом. -Я не моряк, - отвечал он тоненьким плаксивым голоском, приглушенным пухом одеяла. -Твоя правда, но твой отец - капитан! Вот и тебе не пристало бояться, - так он говорил, не зная, что сам был этой бурей. Помнится, кто-то сказал, что дом - это то место, где ты можешь укрыться от шторма. В их случае все наоборот, даже иронично. -Жених, значит? О чем это он, объяснишь? - требует отец. Он вспоминает как отец допрашивал его маленького: -Кто это сделал? - тряся его за плечи, спрашивал снова и снова он. Он только качал головой, не готовый выдать того, кто с ним это сделал. Он может и слабак и «девчонка», но он не стукач, нет. Только не так. -Это правда, - отпираться бесполезно, - У меня есть молодой человек, - говорит он и словно сознается в чем-то ужасном. -Что? - все равно выдыхает отец, хотя все понимает. -Парень, - тверже повторяет он, - У меня есть парень. -Опять это? - и голос его звучит раздраженно, - Почему мы вновь и вновь вынуждены возвращаться к этому? Лейнор, все же было хорошо! Почему ты снова заговорил об этом? -Это не было переходным возрастом или стадией или чем вы там еще это не называли, - пытается объяснить он тогда, - Мне нравятся мужчины… -Не смей произносить этого в моем доме! - тот не дает ему даже договорить. И тогда Лейнор чувствует едва ли не тошноту. Как он устал от этого. -Вот опять! Все так, в твоем! Этот дом никогда будто и не был моим! Он молчит, словно соглашается со сказанным. -Не говори ерунды, - наконец, находя слова, реагирует отец, - Это твой дом. -Мне так не кажется, - качает головой Лейнор. -И что это должно значить? - взмахивает руками отец, и движение их заставляет Лейнора едва ли не вздрогнуть. -То и значит, разве ты не видишь? - находит тем не менее силы, чтобы ответить он, - Это словно казармы, ты не просишь, не требуешь даже, приказываешь! Я был не твоим сыном, но солдатом! Тебя нельзя было ослушаться, разве так выглядит дом? Ты ни разу не спросил, как у меня дела, не интересовался, что мне нравится, что бы я хотел в подарок, как не спрашивал, кем я хотел быть, сразу записав меня в моряки как ты… -Разве ты не помнишь, как маленьким говорил мне, что однажды я буду гордиться тобой? - почти растеряно спрашивает отец. -Тогда я был маленьким и глупым, не понимал, что наши желания не всегда будут совпадать. Даже сейчас, говоря это, он не может не чувствовать вины за эти слова, за себя, за то, кем он не стал. И это, наверное, даже нормально, если бы только он не был единственным, кто чувствовал себя так. Отцу неведомо, что такое вина, и вот это уже в самом деле нечестно. -Почему ты просто не можешь примириться? - ослабев, на выдохе произносит он, - Разве я не выполнил свой долг перед тобой? Вот твои внуки. Я достаточно пожил как твой сын, теперь моя очередь жить как хочу того я. -А это значит жить с мужчиной, с этим…? -Его зовут Квентин, - вставляет он. -Разве ты не понимаешь, что это мерзость? - почти шепотом произносит отец, словно стесняется, словно боится, что кто-то может услышать, хотя тут на милю ни души, - Мужчины не должны любить мужчин! -У тебя мужчины в принципе не должны любить, - замечает Лейнор. -Прекрати это, - требует отец, - Пока не поздно. Оставь эти глупости.. -Это не глупости, - протестует он, - Я и Квентин любим друг друга, разве ты не можешь понять этого? -Как я могу понять это? Это противоестественно, это отвратительно, - все равно что сказать «ты отвратителен». -Я тот, кто я есть, - без единой эмоции на лице, выговаривает едва ли не по слогам Лейнор, потому что он в самом деле устал, - И вы должны принять меня таким, либо… -Ты мой сын! - сквозь зубы говорит отец. -Живо говори! - папа трясет его за плечи, пока маленький Лейнор продолжает плакать. -Я сам виноват, - утирая сопливый нос рукавом, тянет он в ответ. -Это не так! - жарко опровергает тогда отец, присаживаясь перед ним на корточки, -Ты ни в чем невиноват. Никто не смеет обижать тебя! - и в этом слышится: «Никто не смеет обижать моего сына». -То, что я твой сын, не определяет, кто я такой. -Зато, чей я отец, определяет меня! - громовым голосом обрушивается на него Корлис. -Папа, пожалуйста… - устало, едва ли не умоляет отца он. -Я не могу позволить моему сыну жить с мужчиной, быть таким… -И что ты сделаешь? - слышит он свой собственный голос, словно принадлежащий кому-то чужому. Все происходит мгновенно, и это оказывается больнее, чем он помнил. Тяжелый циферблат из драгоценного метала царапает его кожу, и Лейнор инстинктивно касается поврежденной щеки. -Если кто-нибудь еще раз посмеет занести над тобой руку, - объясняет ему еще молодой тогда Корлис Веларион, - Ты должен остановить ее, а не подставлять щеку. Но он делает это. Раз за разом. -Ты должен ударить в ответ. Ты должен научиться защищать себя, Лейнор! Отец не оставалял попыток научить его защищаться, показывал хорошие приемы, записал на борьбу даже. Сейчас, вспоминая это, ему хочется заплакать сильнее. «Я научился защищаться, но перед тобой я все также бессилен». «Никто не посмеет ударить тебя, только я». -Не трогай его! Лейна преграждает отцу путь, заслонив собой Лейнора, пока он стыдливо прячет свое лицо. Но это не Лейна, открыв глаза, понимает он. -Джейк? - узнает он голос своего ребенка, - Что ты здесь делаешь? - потеряно интересуется он. Мальчик тем временем уже вцепился в руку своего деда, ту самую, которой тот совершил свое правосудие. -Джейс, - уже обращается к внуку отец, - Этот разговор только для взрослых, отправляйся к остальным, - мягко просит он. Ни следа от былого Корлиса Велариона, что был здесь мгновение назад. -Нет! - бросает в ответ, однако, Джейк. Этот храбрый ребенок разговаривает с его отцом, как никогда не делал этого Лейнор. -Убавь-ка свой тон, мальчик! - с нажимом говорит его отец, - Это все же мой сын, и я могу делать все, как посчитаю нужным. -Это мой папа! - жарко бросает в ответ он деду, - Я не позволю тебе обижать его! -Джейкерис, - начиная терять терпение, говорит отец, - Иди к своей матери. -И не подумаю! - стоит на своем ребенок. Еще бы, его старший сын всегда был тем еще упрямцем. Отмирая, Лейнор и сам зовет его: -Джейк… -Я не буду повторять, - тем временем отец уже выходит из себя, - Хватит! - и резко встряхивает рукой, из-за чего Джейк падает назад, валясь на спину. -Джейс, я… - начинает он, как только понимает совершенную ошибку, беспомощно глядя на своего внука, глаза которого наполняются слезами. Может, Джейк как старший все время и храбрится, но это не отменяло того, что он все еще был всего-то десятилетним мальчиком. -Что ты делаешь? - в этот же момент кричит Лейнор на своего отца, и в своем гневе он не успевает даже заметить, как его сын, вскочив на ноги, уже сбегает вниз по лестнице прочь, -Джейк! - кричит он вслед, пытаясь остановить того, но маленькая фигурка уже скрывается в сгущающейся темноте. Тогда же он чувствует, как сердце его затопляет ни с чем несравнимая ярость. -Не смей трогать его и разговаривать так с ним тоже не смей! - слышит он суровый голос, который, неожиданно, принадлежит ему самому. -Имей уважение, - напоминает ему сурово отец, вновь пытаясь пристыдить словно маленького мальчика, - Я твой отец! - и даже авторитетно вновь заносит руку. -Можешь ударить, - ледяным тоном говорит он и не верит, что эти слова в самом деле его, - Я стерплю. Но Лейнор понимает, что здесь он теперь не как его сын, он здесь, в первую очередь, как родитель, у которого только одна задача - защищать своих детей. -Поступить так со мной - одно, но с моим сыном я тебе так поступать не позволю, - твердо заявляет он, смотря своему самому главному страху прямо в глаза, возможно, впервые в своей жизни. Это его мальчики, это они придавали ему сил. Ради них он и горы смог бы свернуть. Ради них он мог побыть сильным. Но стоит Лейнору только отвернуться, как в спину ему летит громовой оклик: -Мы не закончили! Но они закончили, думает он, быстро сбегая вниз по ступенькам вдогонку за сыном.

***

Оглядываясь в сущей тьме, Лейнор пытался не паниковать. Он выкрикивал имя своего ребенка, шагая по пляжу, пока это становилось все тяжелее: ветер трепал его волосы, а волны шумели почти оглушительно, и в песне их тонули его отчаянные крики. -Джейк! Сердце Лейнора пронзает ни с чем не сравнимая тревога. В тот момент он чувствовал страх, которого не чувствовал еще никогда. Все то, что пугало его раньше, сейчас представлялось лишь какой-то мелочью. Ничего больше не имело смысла, ведь если его малыш пострадает… Нет, ни за что, никогда. -Джейк! - путаясь в собственных ногах, которые тонули в прибрежном песке, он шел вдоль воды, выкрикивая вновь и вновь имя своего ребенка, - Сынок! Лейнор оборачивается к синему монстру, что тянет к нему свои лапы, шипит, угрожая слопать, бесстрашно вглядываясь в его пасть. «Только не это» - проносится в его голове, - «Нет», - повторяет сам себе он себе и тогда, когда уже делает шаг вперед, сначала один, затем второй, и кричит снова, что есть мочи: -Джейк! Просто удивительно, как в этом шуме его слух сумел уловить едва слышное, испуганное: -Папа? - совсем как когда Джейку было четыре, и он спрятался в домике на дереве, потому что боялся, что о нем забыли из-за Люка, который тогда нуждался в большем внимании. -Джейк! - он вслепую оборачивается, пытается отследить, откуда шел голос, -Ты где? Джейк? - истерично почти вылетает у Лейнора, потому что он боится, что, только найдя, вновь потеряет его. -Я здесь! - едва-едва долетает до его слуха, и тогда Лейнору, наконец, удаётся определить, как ему кажется, верное направление. Тогда он выбирается из воды и начинает идти на голос, который для него становится словно далеким свет маяка. -Оставайся на месте, Джейк, я сейчас приду! - кричит он, а после бежит что есть мочи в сторону пристани, то и дело спотыкаясь и едва не падая, пачкая светлые брюки, и сбивая колени. На влажную ткань тотчас неприятно налипает песок, но Лейнора едва ли это беспокоит, теперь когда он спешит, чтобы найти своего ребенка. Добравшись до пристани, возле которой сияет одиноким источником света фонарь, Лейнор, наконец, обретает возможность видеть, различая, что его малыш сидит на том самом валуне, который они с Лейной облюбовали в детстве: на поверхности его было здорово лежать солнечным днем, когда та нагревалась. Ему не с первого раза удается залезть наверх, подошвы скользят. А когда ему удается, то он подмечает, что камень теперь-то для взрослого кажется не таким уж и большим, во весь рост он бы уж точно здесь не поместился, но присесть рядом вполне смог. Оказавшись рядом с сыном, Лейнор быстро снимает свой свитер, чтобы накинуть его на плечи ребенка, который сидит рядом, свесив ноги вниз. -Ты в порядке? Нигде не поранился? - спрашивает он. Мальчик только качает на это головой, - Сильно испугался? -Да, извини, - повесив голову, отвечает тихо он. -За что? - кладя руку ему на голову, интересуется он. -За то, что бросил тебя, - виновато тянет он. -Что ты! - Лейнор ерошит темные волосы своего сына, - Ты меня не бросал, это я тебя едва не подвел. Джейк, больше не делай так, ладно? Не убегай, - просит он, - С тобой ведь могло случиться что-то. -Ладно, - соглашается мальчик. -Хорошо, что ты в порядке, - сказав это, Лейнор притягивает его к себе за плечи и обнимает. Они некоторое время молчат, сидя на валуне, хотя давно стоило вернуться, Рейнира вся распереживалась, наверное. Однако Лейнор боится позвать сына обратно, терпеливо ожидая, пока Джейк сам скажет, что хочет уйти, но тот не торопился делать этого. -Люк думает, что ты не наш реальный папа, - спустя какое-то время подает голос он. И Лейнор даже опешивает от такого внезапного заявления. -Что? - вылетает у него само собой. -Ему в школе кто-то сказал, что ты и мама ненастоящие, потому что у вас с белые волосы и прямые, а у нас троих темные и кучерявые. Я говорил ему, чтобы он не слушал их, а он, походу, поверил. Короче, я не знаю почему, но он решил, что мама нам родная, а вот ты не наш биологический папа, так он сказал. Он думает, что наш папа это дядя Харвин. Лейнор даже не знал, как можно было прокомментировать только что сказанное его сыном, попросту был в шоке. Однако, собравшись, он все же подает голос, тихий, слегка подрагивающий, несмотря на все попытки скрыть нервозность: -А ты что думаешь? Ответ его старшего ребенка оказывается не менее неожиданным, как и все сказанное ранее: -Что Люк дурак, - просто говорит ребенок, - Думает, что весь такой дофига умный, но на самом деле дурак дураком… -Джейк, - вспоминает о своей родительской обязанности Лейнор, - Нельзя так говорить о брате. -Ой, - мальчик показательно прикусывает язык, показывая, что признает ошибку, а после возвращается к начатой мысли, - Но реально, почему все думают, что Люк умный, когда он такой д… -Джейк, - склонив голову и улыбнувшись, едва не ловит сына на новой промашке он. -Глупый, - выпрямившись, вовремя исправляется мальчик. -Почему ты не согласен с Люком? - становясь серьезнее, спрашивает Лейнор у Джейка. -Потому что ты наш реальный папа, - говорит он так легко, будто это самая очевидная вещь на свете, вроде той, что земля круглая, - Какая разница, одинаковые волосы у нас или нет? Ты приходишь ночью, когда Джоффри снятся кошмары, ты отвозишь и забираешь нас со школы, ты научил меня плавать, а Люку до поздней ночи помогал лепить этот его проект для научной выставки, и кричал громче всех, когда он выиграл, ты всегда помогаешь мне с домашкой, разрешаешь есть чипсы, даже когда мама запрещает, - сказав это, он поворачивает голову, смотря прямо на Лейнора, - Ты наш реальный папа. От этих слов Лейнору хочется совсем не по-мужски, как сказал бы его отец, заплакать. -Спасибо. -За что? -За твои слова. Мне приятно было это услышать, - говорит он, а после встает, - Ну, что пойдем в дом, а то не то заболеем здесь с тобой еще, - и протягивает руку сыну, помогая ему подняться. Пока они бредут обратно, и Лейнор держит в своей руке ладошку своего сына, он знает, что должен сказать это: -Джейк, ты же понимаешь, что дедушка не хотел навредить тебе? - мягко начинает он, - Это вышло случайно, он сорвался и… -Но он хотел навредить тебе, - перебивает его ребенок. С этим не поспоришь. Детей не обманешь. -Дедушка не любит тебя, - устами ребенка, как говорится, глаголет истина. -Нет, Джейк, это не так. Дедушка любит меня, - без всякой задней мысли утверждает обратное Лейнор, и только потом понимает, что, возможно, это и не совсем правда. -Тогда почему он так ругался? -И много ты подслушал? - ухмыляется неподобающе ситуации Лейнор, ероша сыну волосы. -Дедушке не нравится Квентин, - выдает свое резюме Джейкерис. -Он не может принять того, что мы с твоей мамой разводимся, - пытается сгладить ситуацию в глазах сына Лейнор, - Поэтому ему не нравится Квентин. -Он его просто не знает, когда они познакомятся, то дед поймет, что Квентин клевый. Даже маме он нравится! - заявляет тогда Джейк. Если бы все было так просто. -Дедушка вряд ли захочет познакомиться с Квентином, - тянет в ответ Лейнор, почёсывая шею. -Но почему? - Лейнор и сам бы хотел знать ответ на этот вопрос. Но он вот уже больше двадцати лет не может найти ответа. -Понимаешь, дедушка рос тогда, когда считалось, что мужчины должны любить только женщин и никак иначе, - по-крайней мере Лейнор пытается оправдать отца и мать этим аргументом. -То есть дедушка не хочет, чтобы ты женился на Квентине? - уточняет сын. -Выходил за него замуж, если точнее, - кивает Лейнор, - Да. Он не хочет, чтобы я жил с ним. Потому что для него это неправильно. Дедушка не один такой, таких людей много. -Но они, что, дураки? - позабыв про недавнее обещание все равно использует обзывательство мальчик, - Это же не делает дедушке ничего. Какая ему разница? -Он волнуется за меня, - врет Лейнор. На самом деле, Корлис Веларион беспокоится только за себя, в чем он сам совсем недавно признался. -А бабушка тоже? - спрашивает вдруг его Джейк. -Что? -Она тоже против того, что ты любишь Квентина? -Не знаю, но думаю, да, - на самом деле Лейнор знает, что это так, просто ее гнев всегда казался не таким страшным, по сравнению с отцовским. -Они странные, - выдает Джейк тогда. -Ты так думаешь? - спрашивает Лейнор, - А я всегда думал, что это я странный. -Почему? - искренне удивляется его сын. -Никто меня не понимал. Не понимали, как можно любить мальчиков, если я сам мальчик. Говорили, что я болен. Для них мерзко, когда мальчики целуются с мальчиками… -Поцелуи вообще мерзкие, - встревает Джейк, - Я видел, как мама целуется с дядей Деймоном. Это было мерзко! - заявляет он. Лейнору едва удается сдержать безудрежный смех. Его сын просто душка. -Я думаю, что ты не странный, пап, - продолжает, между тем, мальчик. -Думаешь? - встречаясь с ним взглядом, насколько позволяла это темнота вокруг них, спрашивает Лейнор. -Конечно. И ты не больной! - добавляет он почти строго, - Ты ведь не кашляешь и все такое… Или у тебя болит что-то? -Нет, - стремясь подавить так и рвущуюся наружу улыбку, отвечает он сыну. -Ну вот! - «что и требовалось доказать» словно заключает сын. И тут он не выдерживает и начинает смеяться, и смех этот перерастает в плач, что не скрывается от ребенка: -Ты что плачешь? - почти возмущённым голосом интересуется у него Джейк. -Немного, - признает Лейнор. -Не плачь! - дергая отца за руку, требует он, - Не то я тоже заплачу! -Не надо, мой дорогой, - прижав к себе сына ближе за плечи, просит Лейнор, -Я не прощу себе, если ты из-за меня будешь плакать, - как я когда-то плакал из-за своего отца. Чувствуя под ладонью тепло своего ребенка, Лейнор вдруг явственно понял одну вещь, которой раньше в слепоте жалости к себе не замечал даже. Он никогда не был один.

*** 


-Где вы были? - накидывается на них Рейнира, когда он с Джейсом на руках возвращается в дом. -У нас был мужской разговор, - отшучивается Лейнор, хотя и понимает, что это не самая правильная линия поведения в такой ситуации. -Ага, - поддакивает Джейк, которого он опускает на пол. -Иди отогреваться, мужчина! - подгоняет она Джейса, старясь звучать сурово, а сама бегло осматривает, в порядке ли он. Лейнор качает головой. -А с тобой что? -Сейчас и выясним, - отвечает он, - Пойду к нему, - и бросает взгляд в сторону двери кабинета - отец наверняка там. Сидит, дуется и пьет, может, курит. Одно из двух. -Давай я с тобой? - предлагает супруга, но Лейнор качает головой. -Не надо, убедись, что Джейк в порядке, он упал, когда убегал. Может, коленку разбил. Там темно было, я не смог посмотреть. -Хорошо, - кивает тогда она, - Удачи там. Удача здесь была бессильна, пожалуй, но Лейнор все равно благодарит ее, а после стучится в дверь, которая вела в страну его кошмаров. Но пора было, наконец, посмотреть своим страхам в лицо и не дрогнуть. -Как он? - спрашивает отец. Он сидит в кресле, отвернувшись к окну. На столе перед ним пустая рюмка от коньяка. Бинго! -Кажется, в порядке, - отвечает Лейнор, - Не считая, конечно, того, что ты его напугал. -Не делай из этого трагедию, - отмахивается он, - Мальчишки вечно падают и набивают шишки… -Ага, если их только их не толкает мужчина втрое больше, это совершенно нормально, - с сарказмом отвечает Лейнор. -Это вышло случайно, - медленно проговаривает отец. -Но этого не должно было произойти вовсе, - замечает он в ответ. Отец молчит, видимо, не зная, что сказать, как еще защититься, избежать необходимости признать, что он виноват. -Ты должен извиниться перед ним, - говорит тогда Лейнор. Для себя Лейнор никогда бы не попросил его сделать того же. Но теперь это касалось его сына - это другое дело. -Да брось! Ты это серьезно? - не верит все еще тот. -Совершенно, - стоит на своем он, - Ты обидел его, и ты должен извиниться. -Ладно, - голос отца звучит почти удивленно - видимо, не ожидал такой твердости со стороны вечно бесхарактерного сына. Лейнор покидает кабинет первым, прикрывая глаза, слыша, как позади него скрипят по паркету ножки кресла. В полутьме обеденной зоны за столом Лейнор различает Джейка, перед которым дымится кружка с какао, доверху засыпанным зефирками, и другие сладости. Напротив него неожиданно сидит мать. -Как ты? - спрашивает он у сына, кладя ладонь на его макушку. Джейк в то же мгновение крутит головой прямо как сова, так что Лейнор почти пугается, как бы он не свернул себе шею. -Полегче, приятель! -Смотри! - заявляет мальчик в следующий момент а после с совершенно с довольным видом ставит ногу на стул, сгибая в колене, закатывает штанину и показывает пластырь с динозаврами. -Не больно? -Пф! - отмахивается только он, словно плевое дело. -Правильно, шрамы украшают мужчин, - вдруг доносится позади них голос Корлиса Велариона. -Я бы поспорил, - едва слышно шепчет себе под нос Лейнор. -Пластыри украшают мужчин! - интерпретирует слова деда в своем ключе Джейк. Отец тем временем обходит стол и садится на стул рядом с матерью, оказываясь напротив своих внука и сына. -Джейс, сынок, - начинает он, а после вздыхает, готовясь начать серьёзный разговор. -Какао будешь? - спрашивает его мама, деликатно отвлекаясь, чтобы не стать свидетельницей чужого личного разговора. -Не откажусь, - кивает он, следуя за ней на кухню, слыша только отголоски чужого «…прости, что я напугал тебя и навредил. На самом деле, я не хотел причинить тебе боль, так что…», а сразу после простодушное джейково «я прощаю тебя, дедушка». Его сын даже сейчас умудрился перебить. Лейнор ухмыляется, пока стоит, облокотившись на стойку, в то время как мать гремит банками и чашками. -Где Рейнира? - спрашивает он у нее. -Укладывает Джоффри, - отвечает женщина, доставая молоко из холодильника, совсем как в детстве, когда готовилась подавать им с Лейной печенье с молоком перед сон. -Мам, - зовет Лейнор спустя мгновение молчания, хотя кажется, что спустя десять долгих лет. -М? - не отвлекаясь от приготовления какао, откликается она. -Я, наверное, больше не приеду. -В каком смысле? - на этот раз его слова заставляют ее обернуться. -В прямом, ты же знаешь, что мне давно здесь нет места. -Не говори так, здесь… -Мам, - перебивает ее он, переняв у сына его привычку, - Хватит мучить друг друга. Ты же знаешь, нам будет лучше вдалеке друг от друга, и ему, и мне, - и тебе, думает он, но не говорит, боясь ранить. -Милый… - ставя пакет с молоком на стол, оборачивается она к нему. -Давно пора было сделать это, - начинает он прежде нее, - Когда два человека, состоящие в отношениях, лишь причиняют друг другу боль - это весомый повод для того чтобы разойтись, так почему в родительско-детских отношениях все иначе, мы пытаемся казаться нормальными, продолжая эту болезненную привязанность. Конечно в идеальном мире дети должны любить родителей, как родители должны любить своих детей. Но мы не живем в идеальном мире. Я бы хотел сказать что это нормально. Но это не нормально, но это не значит, что такого не бывает, и мы должны отрицать существование этого. Такое случается. И оно случилось с нами. Может, это и неправильно, и нечестно, но было бы правильно признать это и остановить. Папа, он не понимает, но ты, разве ты не понимаешь, что я не могу приезжать сюда и делать вид, что я не тот, кто я есть, скрывать, кто я есть, потому что это уже буду не я. Ты не можешь принять меня, не приняв полностью. -Чтобы любить кого-то необязательно знать его целиком. Иначе и любить не стоит. -Тот, кто это сказал, не любил, наверное, потому что если так, то ты любишь не того человека, а лишь его часть, все равно что образ. -Может передумаешь? - гладит его по плечу мать, - Тебе совсем не жаль нас? Твой отец - сложный человек. Может тебе так не казалось, но он ждал твоего возвращения всякий раз, даже если он не говорил об этом вслух, он скучал. Если бы он только сказал об этом. -Лейнор, пожалуйста, ты не можешь так со мной поступить, - продолжает давить на него она, - Особенно теперь, когда Лейны больше нет с нами. -Последнее, чего хотела моя сестра, это, чтобы я приносил себя и свою жизнь в жертву… -Жертву чему? Кому. Вам. -Ты сказала, что я не могу поступить так с вами, но разве можно поступать так со мной? - спрашивает он, - Разве ты не хотела, чтобы я был счастлив, мам? - когда она не отвечает, он продолжает, - С Квентином я счастлив. -Но, неужели, он важнее тебе, чем мы? - беспомощно роняет в ответ она. -Не в этом дело… -А в чем тогда оно? -В том, что с ним я не должен притворяться, - говорит Лейнор, - Он любит меня таким, каков я есть. Почему я не могу заслуживать этого, мама? - почему такие люди как я не имеют права на это? -И ты счастлив с ним? - истончившимся голосом, едва слышно произносит она. -Очень, - кивает Лейнор. -Я не хочу терять тебя, Лейнор, - теперь она уже не может сдерживать слезы. -Ты не теряешь меня, мама. Ты всегда знаешь, где меня найти. Когда будешь готова, - стирая слезу с ее щеки, говорит он, а после обнимает. -Ты сказал ему? - в итоге сдается она. -Еще нет, но скажу. По возвращении в столовую с кружкой горячего какао в руках, Лейнор становится свидетелем того, как его отец и его сын почти заговорщически о чем-то перешёптываются. -… а когда мы вернулись, он показал мне, как сделать так, чтобы весь шар был залит водой, - взахлеб рассказывает Джейк, пока его глаза буквально горят от возбуждения, - Вместе снега блестки и… -Дружок, - зовет Лейнор, хотя ему и жаль разлучать этих двоих, - Тебе уже давно пора в постель. Время недетское. -Я уже не ребенок! - заявляет Джейк. -Конечно, - кивает Лейнор, - Как и я. Пора спать пришла для всех. -Ладно, - закатывая глаза, выдыхает он, а после прикрыв рот ладошкой, словно делясь секретом, говорит своему собеседнику, - Он хороший, - доносится и до Лейнора его громкий шепот. -Ладно, я понял, - гладит по голове внука Корлис. -Пойдем? -Ладно. Спокойной ночи, дедушка! -Спокойной ночи, Джейс, - отвечает он. -Спокойной ночи, - добавляет и Лейнор, - И о чем это вы секрет… Но не успевает он даже договорить, как слышит собственное имя: -Лейнор, подожди… Он даже замирает. Возможно, это один из немногих разов, когда он слышит собственное имя из уст отца, это почти непривычно. -Джейк, - тогда начинает он, присаживаясь на корточки рядом с сыном, - Ты иди, начинай чистить зубы, как не ребенок, а я тебя догоню! - а после, когда тот скрывается на лестнице, медленно поворачиваясь, отзывается, - Да? -Мне стоило сказать это раньше, но ты хороший отец, Лейнор, - говорит ему отец. -Спасибо, - сказанное звучит почти как вопрос, настолько он поражен услышанным комплиментом. Но более удивительное следует после. -Я, вероятно, был не самым лучшим… -Как и я не самым лучшим сыном. Они просто не поняли друг друга. Корлис, может, и не был хорошим отцом, но это вовсе не значит, что он был плохим человеком. Иногда в попытках вырастить хорошего человека происходит, что люди ошибаются. -Ты сделал все, что в твоих силах, - продолжает Лейнор, - И если тебе станет от этого легче, то это не твоя вина. Я такой. Ты ничего не мог сделать с этим. Так, что мне жаль, - говорит он, и это, правда, последнее прости, - Я не хотел тебя подводить. -Мне тоже, - отвечает он, и хотя он, вероятно, пытается так извиниться, но звучит это, скорее, словно подтверждение: «Но ты подвел». И если до этого Лейнор еще сомневался, то сейчас понял, что он собирается совершить правильный выбор. -Папа, - это слово ощущается таким незнакомым на собственном языке, неважно, сколько раз он слышал его от собственных детей, - Могу я спросить тебя, почему? Почему ты не можешь просто закрыть глаза на то, кто я есть? - пробует он в последний раз. -Я не знаю… - спустя целую вечность молчания все что он может сказать ему он, - Просто не могу. -Не можешь? - в последний раз, чтобы убедиться, не оставляя шанса. -Не могу. И тогда Лейнор понимает, что он сделал все, что мог. Это даже не вина его отца, наверное, он просто настолько верит во все то, что вбила ему однажды система, что, возможно, даже было бы жестоко разубеждать его… однако вся разница была в том, что это не проблема Лейнора, больше не его. -Ладно, спокойной ночи. -До завтра. Завтра. Завтра все изменится. Уходя сейчас, Лейнор чувствовал себя по-настоящему свободным, словно ноша, что держал он на своих плечах, наконец, исчезла. И завтра его ожидала не менее сложная битва, очередное изнуряющее сражение, но значение имело лишь то, что оно будет последним. Завтра он покинет эту гавань, в которую больше не вернется, но его всегда будет ждать другая. Ведь даже если из него вышел так себе сын, важнее было то, что в качестве родителя он еще не провалился, и Лейнор сделает все, чтобы этого никогда не случилось.