Свободен

— Все, Рамлоу, вы свободны, — отчеканил Роджерс и обернулся на растерянный, слегка хриплый и совершенно чужой голос. Баки, оказывается, звучал так звонко. Не то, что Зимний. Впрочем, это уже не его дело, он, как и следовало ожидать, свободен. Брок глянул на этих двоих, прислонившихся друг к другу лбами, отстраненно удивился что Капитан Америка может смотреть вот так, уязвимо и болезненно-нежно, а потом тихо прикрыл за собой дверь. От этого, надо полагать, он теперь тоже свободен. Дальше, за какие-то неполные сутки, этих "свободен" насыпалось под сотню. От Гидры, от Щ.И.Т.А, от Альфы, от звания, от ответственности, от допусков, от оружия, от всего. От запретов он бы тоже предпочел оказаться свободен, но вот их-то сухо и четко насыпали с такой горкой, что спасибо хоть дышать разрешили. Страну не покидать, рта не открывать, ближе трехсот метров к списку людей на десяток листов не подходить, оружие не держать… его обложили со всех сторон так мощно, что не хотелось даже крыть матом. Только пить, долго, с душой, молясь пресвятому Скотче и мешая его как придется и с чем попадется. Потому что он свободен от этих холодных, показательно-невыразительных глаз и заиндевелого "Командир". Потому что он свободен от хриплого, тихого "Пожалуйста", за которым угадывается гораздо больше, чем можно выразить словами. Свободен от наблюдения за Роджерсом, выпадающим без парашюта. Свободен от его спокойных светлых глаз напротив в течении каждого, мать его, вылета. Свободен от Роллинза. От Андерсон. От… Брок пил, засыпал, заказывал доставкой новый ящик и снова пил, кое-как добираясь до туалета и иногда душа. Запах диффузора с базиликом в доме сменился на что-то кислое, за окнами моросил дождь и вставали роскошные непроглядные туманы, а он смотрел поверх стакана и ощущал, как сильно стоит ком из всей этой свободы в горле. Ни перепить ни откашлять, даже кулак Зимнего не смог бы спихнуть его с места ни на сантиметр. Кулак, который вероятно теперь держал Стива на весу, пока они трахаются и чуть жужжал от нагрузки, знакомо вибрируя. Жаль для него ни с одним из них нет даже тени места теперь. Теперь, когда все коды успешно деактивированы, все воспоминания вернулись и счастливый, заслуженный финал случился вопреки всему, прорвался к ним прямо-таки играя в русский миллиметр. Он так хотел выдрать Зимнего из этого дерьма. Отморозить Роджерса, чтобы в его взгляде нашлось немного человеческого тепла и любви. Хотел самого лучшего для каждого из них и глядите-ка, добился. Какой ты молодец, Брок Рамлоу. А теперь - свободен. Когда на очередной запрос не нашлось ни одного курьера, Брок натянул куртку, висевшую у двери и потопал на улицу. Где-то через пару кварталов была китайская круглосутка. Храни вновь свежерожденный младенец Иисус трудолюбивых китайцев, им что Твое Рождество, что Ханука все едино не повод отказать обменять пару бутылок на круглую сумму. Им плевать, сколько месяцев назад клиент стригся, брился, когда видел свою последнюю чашку кофе и все прочее, лишь бы платили. Им плевать, что Брок Рамлоу оказался невъебенно свободен и намертво отделен от всего, что любил и что давало смысл пускать шутеечки, быстро бегать и быстро думать. Пресвятый Скотче обещал заменить это все, а потом дать что-нибудь новое. Умом Брок еще понимал, что скорее всего новым будет острый цирроз и прощально пошлое "не справился со сложностями мирной жизни" в некрологе, но воняющее паленым спиртом пойло обещало что так будет не больно. Будет лучше. И не соврало: когда Брок ухватил в свете чьей-то фары байка охрененно красивый, яркий и четкий снег, ему было наконец-то совершенно не больно. — Бак, не виси над ним. Тебе бы понравилось, если бы ты очнулся, а над тобой висят и изучают? — прорвалось сквозь мягкую, убаюкивающе теплую вату. Голос был знакомым, но каким-то слишком мягким, укоряющим. Ненастоящим и Брок соскользнул обратно в вату. Конечно, показалось. — Может его побрить? А то знаешь, мало ли где он нашел эти документы, за бородой не понятно, его ли фотка, — предложили сверху громким шепотом. Разумно, бородой легко скрыть форму челюсти, если не уверен в идентификации… он бы даже согласно кивнул, но забыл, как это сделать. — А метка у тебя горит потому что на паспорт привязана, конечно, — ехидно откликнулся второй голос откуда-то сбоку и шорох грифеля по бумаге прорвался свозь вату отчетливо, словно над ухом кто-то рисовал. — У него все еще… Мелкий, смотри! — на запястье лег привычный металл пальцев, живых и вполне реальных. Зимний? Откуда он тут? Он в адеквате? Надо… — Баки, не ори, я вижу. Что по-твоему я тут рисую? — откликнулся Роджерс и на шею легли пальцы, теплые, с запахом мыла и чего-то древесного. — Если что, вы, — начал он своим официозным тоном, но его перебил тот, борзый, как корзинка щенков: — Ты. Стив, ты сдурел тут Кэпа включать? Вот чего не хватает, когда пришел в себя из отключки! Пришлось прекращать симулировать, пока его глюки не переругались между собой в этом, несомненно, лучшем мире. Святый Скотче не обманул, очевидно тут Рай и это его заслуженные приходы. — Заткнулись оба, — коротко рявкнул Рамлоу, как в жизни нечасто делал. Так можно было и горло в руке Зимнего оставить. Или получить выговор от Роджерса, тоже так себе удовольствие. Стало тихо. Брок вдохнул воздух, полный чего-то вкусного и открыл глаза. Над ним обнаружился потолок. Крашеный, белый, самый бытово-обыкновенный в любой квартире, потому что такая странная хрень с него могла свисать только в квартире. Коряга, обмотанная проводами и с лампочками, надо же. — Хорошее начало, мне нравится. Никакого "Здравствуйте" или "Где я", — хмыкнули сбоку. Баки, надо полагать, альтер-эго Зимнего. Или его священный оригинал, как посмотреть. — Побухти еще, — ласково отозвался ему Брок и медленно повернул голову на три часа, на звук голоса. Где-то сверху отчетливо хмыкнул Роджерс и это было последнее, что Брок о нем зафиксировал, потому что… Это не был Зимний. Никаких шорохов металла, никакого запаха не звучало, потому что обе руки у Джеймса Бьюкенена Барнса сохранились в целости и сохранности. А патлы стали охрененно стильным андеркатом, по которому до дрожи в пальцах захотелось пробежаться ладонью. А еще он улыбался. Счастливо, довольно и только чуточку, самую малость настороженно, но абсолютно адекватно. И Рамлоу охренел от этой улыбки так, что позабыл дышать. Он так хотел увидеть, как Зимний просто улыбается. Вот так. Нереально и в то же время пронзительно по-настоящему. — Э. Так, ладно, командир, а чего плачешь-то? — левая рука с вязью татуировки по предплечью протянулась к лицу и большой палец размазал что-то мокрое по щеке. — Перегрузка психики, — с интонацией, за которую нельзя на экзамене ставить оценку выше средней, выдал Роджерс и его пальцы предельно вежливо коснулись плеча. Брок медленно, с замиранием обернулся к нему, задрав голову. Он уже боялся подумать, что его психика породила еще, какие метаморфозы заложила в Стива, но тот оказался вполне нормальным. Просто смотрел ровно тем же взглядом, что и тогда на Зимнего, прижавшись к его лбу своим. — Твою мать, — заключил Брок и снова упал в теплую, непроглядно темную вату. Снова пришел в себя он в темноте, чуть подсвеченной от окна. Рядом, у ног на полу слышалось дыхание. — Тридцать два часа, — сухо отщелкнул Зимний и от этой, хоть немного знакомой его интонации стало иррационально легче. — Спал бы ты, ночь, — хрипло посоветовал ему Брок и потянулся к тумбочке за телефоном, но нашел только стакан с, по всей видимости, водой. — Не могу. Страшно любопытно узнать, что будет дальше. Не каждый день Старк притаскивает в дом бомжа в отключке, уверяя что это наша пропажа, которую мы уже отчаялись найти. Ты в курсе, что по всем признакам лет пять назад как умер? Все внутри сжалось от того, как это прозвучало и Брок сел, подслеповато вглядываясь в темноту, чтобы увидеть профиль Зимнего. Тот смотрел в окно, словно не с ним говорил вовсе. — Не знаю, что тебе рассказали, но я вообще-то свободен, — усмехнулся, как сплюнув последнее слово. Если это глюки, то плевать, а если Роджерс достал его из кармана, как туз и ломает комедию, то… Если он что и уяснил в Гидре, так это то, что Агенту лучше не врать. Недоговаривать, увиливать, но не врать. Вряд ли с тех пор что-то изменилось настолько уж. — Роджерс мне так и сказал, когда я вас оставил на базе. И потом повторили множество раз. Не понимаю, что вы теряли и зачем искали, я из квартиры-то за это время вышел всего раз. Кстати, какой сейчас год? Зимний повернул к нему голову и в темноте блеснул острый, злой взгляд. Брок откатился с кровати, не думая, резко сгруппировавшись и по пути больно влетел во что-то ногой. Ответ "двадцать девятый" он поймал где-то по пути к стойке. — Бак, что у вас тут, — в дверь влетел Стив, мать его невовремя, Роджерс и Брок на автомате прикрыл его собой, встав между ним и Зимним. Короткое "Замри" рукой, условный знак Альфы, спокойный ровный выдох на счет. Силуэт Зимнего, непривычный без округлости вибраниумной руки, четко выделялся на фоне окна. Глаз не разглядеть, придется по наитию… Удар пришел, откуда не ждали. Сверхчеловеческая сила резко дернула его назад, впечатала в жесткую, как стальную, грудь и парализовала по рукам, оставив только ноги. — Стив, оставь. Он не опасен. И, похоже, пытался защитить тебя от меня, — Зимний сделал длинный, быстрый шаг и комнату залило неярким, но неожиданным светом. Брок заморгал, дезориентированный, растерянный, а блок стал просто очень аккуратным объятием. Какой-то блядский цирк. Две тысячи двадцать девятого года разлива, и если они его потеряли, то явно не пять лет назад последний раз виделись, а больше. Сколько же он бухал, что такие дыры в памяти? И почему Роджерс остался его обнимать, такой сонный и теплый, в одних трусах, как из лучших снов? — Стив, ты когда-нибудь его видел? Не фотку в деле, а в живую? Выставлял? — продолжил тем временем Барнс, подходя к ним обоим ближе. Взгляд у него был странный, но точно не Зимнего, хоть и не обещал ничего хорошего. — Что? Нет, я бы запомнил. Да и метка бы активировалась, такое не пропустишь, — растерянно донеслось из-за спины. И каждое чертово слово Брок чувствовал спиной, как оно вибрирует в груди, рождается и вырывается где-то у шеи. Просто издевательство. И нет никаких сил его прекратить. — Тогда у нас проблемы, потому что вот он заверяет, что знает тебя. И двигается так, как будто бы я уже набил ему лицо пару раз и вообще псих бесконтрольный с жаждой убивать. Да, Брок? Или тебя не так зовут? — продолжил Барнс и от такой постановки вопроса Рамлоу нервно хмыкнул. — Брок Рамлоу, уже хрен знает сколько не командир группы Альфа, не наемник и вообще никто. — Не выражайся. Еще утром хотел сказать, но ты отключился. У нас не принято ругаться, — выдал Роджерс и отпустил, оставив за спиной только холод и пустоту. Брок на автомате прикрыл спину дверью, кто знает, что от этих двоих ждать. Похоже, Роджерс что-то сделал со Старком, чтобы устроить замену вибраниумной руки на нормальную, а мозги Барнсу подправил так качественно, что…. — А о какой метке вы говорите? — наконец нашел он несовпадение, торчащее тут как оазис среди пустыни и обвел обоих внимательным взглядом. Театральная пауза затянулась в воздухе, дымом от подожженного фитиля старой взрывчатки. — Так. Бак, я одеваться, ты звони Старку. Рамлоу, ты тоже, ну… оденься. Мы тебя переодели, я там купил пару штук в шкаф, надеюсь размер угадал на глаз. Нам, похоже, надо нормально поговорить, раз уж ты пришел в себя и кое-что проверить. Смущенный, деятельный Роджерс. Хоть любуйся на него, пока успеваешь. Брок хотел успеть побольше: — Одеться и поговорить план, Старка и его медиков придержи пока. Тебе ж Зимний сказал, я не опасен. — Кто? И вот тут-то, по этому хоровому, искреннему недоумению, Брок и понял: жопа. Полная, несомненная задница. Хорошо хоть на этот раз не отключился, просто привалился к двери. — Так, ребятки. Где тут ванна, говорите? В зеркале показывали дичь. Стало понятно, почему Зимний порывался его побрить: он бы и сам себя побрил. И в дом бы точно не втащил, бомж и есть. Хорошо, что в шкафу нашелся триммер с разными и запечатанными насадками, очевидно специально для него. В ванной Брок задержался подольше, чем на полчаса, зато вышел таким, каким привык. В новых, идеально севших джинсах и майке, глаз у Стива оказался наметан не только в стрельбе. Смущало только одно: этой, неестественно яркой татуировки по предплечью он точно не делал. Слишком заметно для ориентировок, сложная вязь каких-то символов в две стороны - все это больше подошло бы тому же Тору с его скандинавской мифологией, но никак не ему. И похоже, та самая метка. Полная хрень. В гостиной с уже знакомой ему лампой над диваном его встретил задорный свист. Точно, они же бруклинские. Оба. — Стив, ты был прав. Один в один, как в паспорте, — добавил к свисту Зимний — Святый Скотче, улыбающийся Зимний! — из-за стола. Ту гадость, которая виднелась в его стакане, Брок бы не взял в рот даже из всей любви к кофе, но пахло так, что аж слюни пошли. — Где у вас тут найти чашку черного? — поинтересовался он, привалившись к косяку. Взгляд, которым его раздевали, грел самолюбие, но чуйка пока вопила алармом и от бывшего подопечного Рамлоу держался на расстоянии. — Садись, сейчас сделаю. Эспрессо или как Стиву, фильтр? — Зимний встал так, что вопросы в его военном нынешнем отпадали, тело двигалось тренированно. — Эспрессо. Двойной, без всего. Это было дико. Нереально. Как будто бы он и впрямь умер, а это такое неудачно разыгрываемое фантазией посмертие, с шорохом кофемашины, Зимним в одних штанах и без единого шрама, Роджерсом с этой его затаившейся в уголках губ улыбкой и четвертым часом утра на маленьких часах микроволновки. Мирная, желанная жизнь, как с картинки. Он такую все загадывал, да никак не выходила, а тут нате вам. — Садись, — мягко повторил Стив за спиной и Брок почему-то послушался. По привычке, наверное. — Итак. Начнем с твоих вопросов и перейдем к нашим, — посерьезнел спустя пару минут Стив, когда все уселись со своими чашками. — Метка это символ идеальной пары. В норме пары, бывает и как у нас, триада. В триаде она двухчастная, по коду на каждого. Наши с Баки проявились сразу, как встретились, а еще половина - твоя - оставалась спящей. Однажды побледнела так, как будто ты умер. Мы тогда уже искали, даже нашли по базе совпадение имени с кодом, но ни личных данных, ничего не нашли. Как будто бы такого гражданина в Америке вообще не существовало. — В мире. В мире не существовало, мы все базы прочесали. Раз уж он знает, что Старк с медиками, можно прямо, — добавил Зимний и вытащил руку на стол. Левую, выглядящую вполне настоящей, без следов операций на плече. Хотя кто их суперсолдат знает. — Эта часть, — он провел пальцем по той же комбинации символов, что Брок уже видел у себя, — у меня от мелкого. А эта твоя, — он провел по второй и руку припекло спокойным теплом так внезапно, что Рамлоу вздрогнул. Не может быть. — Еще раз. Эти метки, — он вытащил и свою руку на стол и ткнул пальцем в ту, которая вероятно относилась к Зимнему, а потом пронаблюдал довольную ухмылку на его лице, — Обозначают идеальную пару. Тройку. Идеальную для чего, если мы все трое мужики и о всякой генетической подходимости речи не идет? — Для всего, — коротко припечатал Стив и провел по руке Зимнего, словно не хотел поддерживать их флешмоб полностью. От его касания руку тоже пробрало теплом, чуть глуше. Гребаная магия. — Ну, исключая продолжение рода, понятное дело, потому что ты правильно заметил, женщин среди нас нет. Святый Скотче, спасибо и на этом. Брок был сейчас готов поверить в любую дичь, даже в рожающих мужиков. — А теперь к другому. Так что за Зимний? Ответ оказался сложным. Настолько, что за окном рассвело, они пересели со стульев на диван в гостиной и Брок сам не понял, как оказался в этой мешанине рук, ног и объятий с двух сторон. Он начал с Гидры и того, как получил назначение к супероружию, оказавшемуся вполне живым человеком с выжженными к Дьяволу мозгами, продолжил Альфой и перескочил на Щ.И.Т., не называя по привычке имен и чинов. Его просто как прорвало, он говорил и говорил, машинально отмечая что по свежебритой голове нет-нет, да и пройдется чья-то горячая рука, сожмется на плече крепким выражением присутствия другая. С ними двумя, как с пьяными галлюцинациями, оказалось так просто не затыкаться вовсе, до самого конца, до того о чем вообще никогда не думал говорить вслух ни одной живой душе. — А очнулся я уже под вашу перебранку, — выдал он и понял, что ком в горле куда-то делся. Тот самый, вставший поперек ком всех этих "свободен". Зато горло пересохло просто нахер, как в пустыне исповедовался. — Вода, — Стив протянул бутылку с открытым горлышком, не иначе из воздуха вытащил. — Из того, что ты рассказал, я застал сильно не все, но точно могу тебе сказать, что Гидру прибили с концами еще до того, как нас с Баки нашли во льду. Обоих, кстати. Я не спец по таким вещам, но все это надо бы и впрямь отнести к Старку, а может и… — Никому. Никому и никуда не надо ничего нести, — жестко обрубил Баки и прижался к Броку так, что не отдерешь. — Нам, мелкий, сказочно повезло с какой-то аномалией, выкинувшей из себя Рамлоу прямо под ноги к Паркеру, Храни Господь его сердобольное любопытство. Если сейчас пойти обратно к Старку, непонятно что будет. Ты готов развернуть все назад и вернуть всех по местам? Я - нет. Этот Рамлоу уже не свободен, я его забрал себе, с тобой готов делиться, с остальными нет. — А меня ты спросить не хотел, щенок? — поинтересовался Брок, восхитившись запоздало такой наглости, но не слишком-то протестуя. Свободным ему, как оказалось, отчаянно не понравилось.