Розоволосая дура.
Как же она его бесила, чёрт возьми.
Уже в который раз, как бы доктор не пытался поставить глупую медсестричку на место, итог всегда был один и тот же: провальный.
Это… раздражало.
Дерзкая, резкая, прямолинейная, блядская провокаторша. Знающая себе цену девушка, но, увы, только не в данном случае.
Невыносимая.
О-о-о, если б Масакрик вдруг решился у неё спросить:
«Дорогая, на чём ты больше всего любишь играть?»
Он был бы уверен на все триста процентов, что в ответ получил бы кокетливое:
«Конечно же на твоих нервах, милый».
Сучка.
Радовало лишь то, что перед этой медсестричкой особо выёживаться не приходилось, и в отместку он мог придумать какую-нибудь другую изощрённую выходку, чтобы также побесить её.
Клубничка. Дурацкое прозвище, но ей подходило.
У самого не лучше, но кого это должно ебать вообще?
***
И всё же… Какое бы странное и весьма жуткое впечатление Масакрик на неё не производил — она его не боялась.
Рядом с ним эта невыносимая девчонка испытывала всё что угодно, но только не страх.
А стоило бы, глупая-глупая Клубничка.
К сожалению, как бы доктор не пытался отрицать, но это была далеко не
главная единственная черта, которую он в ней ненавидел.
Схожесть.
Из-за довольно длительного общения и её постоянного присутствия под боком, Масакрик вдруг неожиданно начал замечать, что при каждом брошенном на неё взгляде, он видел в ней себя.
Прошлого себя, от которого так отчаянно хотелось убежать, избавиться.
Такого же никчёмного, жалкого и заёбанного жизнью. Никому не нужного.
Одинокого.
Разбитые осколки прошлого больно впивались в подсознание, раздражая и создавая не самый приятный микс ощущений и чувств.
Это он должен быть тем, кто причиняет боль, а не наоборот.
Поэтому её настырное окружение становилось просто невыносимым, и с каждым разом сдерживать себя получалось всё сложнее и сложнее.
***
Иногда уже просто оставалось не понятным: то ли доктор расчленит её по кускам в этом омерзительно прекрасном морге, то ли трахнет на этом же самом столе так, чтобы она отъебалась от него раз и навсегда, хотя вряд ли бы это хоть как-нибудь помогло.
Поэтому чаще всего в его голове выигрывал именно первый вариант.
Успокаивая себя тем, что эта медсестричка ещё несомненно пригодится для исполнения его грязных делишек и не менее отвратительных целей, Масакрик приходил в относительно нормальное состояние.
А на вопросы других врачей наподобие:
«Почему у некоторых трупов, которые порой и вовсе пропадали загадочным образом, появлялись свежие и довольно грубые гематомы?» Доктор с заядлым актёрским мастерством невинно хлопал глазками и с максимально удивлённым видом выдавал кроткое:
«Не знаю».
А вообще…
Ладно. Всё-таки эта девочка-ягодка была полезной и могла прикрыть его в любой момент. А ещё, надо признаться, она была чертовски хороша собой. Уж что-что, а вкус у неё,
как и у него самого, определённо был.
Её нежно-розовые волосы напоминали приторную сахарную вату, как и весь её воздушный
ангельский образ.
Масакрик ненавидел сладкое, а Клубничка была красива, опрятна и ухожена.
Именно такой.
Сладкой.
Падкой на комплименты и подарки, с помощью которых ему было так легко манипулировать и пользоваться ей.
Нужно было просто найти тот самый подход и… Вуаля!
В принципе, терпеть можно, обходясь лишь тихим скрежетом зубов.
Всё равно ждать оставалось уже совсем недолго.
Ещё чуть-чуть.
***
Впервые он не сдержался и подрочил на её образ, когда эта сучка самолично пришла и уселась к нему на колени. Тогда она аккуратным острым ноготком прошлась от его паха до обнажённой шеи, томно и жарко дыша прямо на ухо, а потом… укусила за нос и под свой звонкий хохот ускакала обратно в ординаторскую.
Чего уж греха таить: шлюха из неё действительно получилась бы отменная.
Помнится, как-то раз она говорила об этом
от безысходности под начатую бутылку терпкого красного вина.
—
Жалкая. — Произнёс он тогда, прежде чем забрать алкоголь и захлопнуть за собой дверь.
—
Себя видел? — Долетело ему вслед, но он предпочёл этого не услышать.
Теперь же, после того разговора, почему-то всякое представление о том, что она, её красивое стройное тело может принадлежать кому-то другому, а не
ему, сводило с ума. Одна лишь мысль о том, что его
ненавистная медсестричка может подарить свою девственность какому-то ущербному отбросу, а не
ему, могла привести его в неистовое бешенство.
Блядское чувство собственничества.
Она ему
никто.
Откуда же тогда…
Он кончил с явной, обычно не присущей ему в таком деле, злобой, пачкая свою кисть в тёплой и вязкой сперме. С раздражением вздохнув и обтерев ладонь влажной салфеткой, Масакрик поднялся с кресла и, сложа руки за спиной, начал яростно ходить по своему кабинету.
Эта глупая Клубничка вызывала в нём слишком много
ненужных эмоций и других
непонятных чувств, взрывающихся у него внутри дурацким фейерверком.
Он заигрался.
Заигрался настолько, что своими манипулятивными выходками не заметил, как сам попал уже под чужое влияние.
Чёртчёртчёртчёртчёрт.
Ему нужно как можно быстрее воплотить задуманное и закончить свой гениальный эксперимент:
проект «Ушко».
Срочно.
***
И всё же нужно отдать этой медсестричке должное: из неё вышла неплохая
муза для создания его новой игрушки, которая получилась…
Другой.
Совершенно другой по всем параметрам.
В неё он вложил всё то, чего не было у надоедливой Клубнички. Ему же нужна послушная зверушка, которая не будет показывать свои зубки.
Верно..?
Как только Масакрик добился желаемого, он ушёл. Исчез, растворился словно ёбаный волшебник, оставив после себя огромную дыру в её сердце и ужасное чувство разбитости и опустошённости.
Естественно, он больше не вернётся.
***
Будет ли эта дура искать его?
О, несомненно!
Будет ли он препятствовать её поискам?
Нет. А зачем?
В конце концов на это будет интересно посмотреть.
Издалека.
Да и зная, насколько эта девчонка может быть настырной, вряд ли что-нибудь поможет в этом деле.
Теперь всё что ему остаётся —
ждать.
Ждать, пока глупая Клубничка снова не попадётся в его сети, потому что Масакрик знал:
однажды они обязательно встретятся вновь.
