Когда он открыл глаза — всё, что он видел, было розовым.
Область действия его уникальной магии была такой уютно знакомой, но такой далёкой, что всякий раз, когда он оставлял облака и птиц позади, он обнаруживал, что пейзаж исчезает из его памяти.
Однако на этот раз что-то было по-другому. Казалось, это чувство продлится дольше, эти мысли, которые у него были, останутся с ним.
Теперь он понял, почему кольцо цвета авроры было так ему знакомо, хотя он не смог бы вспомнить, что оно было обёрнуто вокруг его шеи в детстве.
Перед ним стоял прекрасный рыцарь, облачённый в сверкающие серебряные доспехи, с длинными золотистыми волосами, развевающимися на несуществующем ветру этого мира грёз. На шее у него было то самое кольцо, которое он множество раз видел в своих снах. Он видел
его в своих снах.
Руку Рыцаря обвила Королева с золотой короной на голове и милой улыбкой. Она тоже казалась знакомой.
Сильвер на мгновение потерял дар речи, просто с трепетом глядя на них. Он не знал, что делать или говорить. Если это было знакомо, то что он делал раньше? Он не мог вспомнить.
— Ты был таким храбрым, дорогой, — сказала ему Королева.
— Мы очень гордимся тобой, — добавил Рыцарь.
Сильвер медленно поднялся.
Он чувствовал себя странно, как будто находился вне своего тела. Призраки этих людей, его биологических родителей, казались более осязаемыми, чем когда-либо прежде.
Он мог бы протянуть руку и дотронуться до них, если бы захотел…
Королева поманила его ближе, раскрывая объятия, призывая его обнять её. Когда он это сделал, она обняла его от всего сердца, и он почувствовал, как Рыцарь нежно гладит его по волосам.
Он не чувствовал их прикосновений столетиями. И впитывал каждую каплю их тепла, даже если это было эгоистично.
— Я не понимаю, как вы здесь оказались? — спросил Сильвер.
— Мы всегда были здесь. Но теперь кажется, ты можешь быть на грани смерти, — сказал ему Рыцарь. — Я жаждал снова держать тебя в своих объятиях сотни лет. Теперь мне кажется, что это произошло слишком рано.
Сильвер почувствовал, как у него сжалось сердце. Осознание своей неминуемой кончины вызвало у него бурю эмоций. Ему было страшно и грустно, когда он думал о своём отце, Маллеусе и Себеке, а также… Он чувствовал странное умиротворение, как будто ему следовало двигаться дальше и принять это.
— Может быть… — тихо говорит он, — может быть, мне стоит уйти и быть с вами.
Его родители посмотрели на него с грустью. Его мать отодвинула его, крепко держа его за плечи.
— Почему ты так говоришь? Ты ещё так молод. Тебе ещё столько всего предстоит сделать в жизни, — сказала она ему.
Но на самом деле он был не так уж и молод. Он проспал 400 лет, и существует ненамного дольше. Его отец и Маллеус должны были провести это время вместе, но их разлучили смерть и война.
Даже сейчас Лилия не мог быть рядом с Маллеусом столько, сколько он хотел, после всего, что произошло. Боль, через которую они прошли, была непостижима для него, впитывающего их любовь, пока они страдали молча.
Он так сильно их любил, и мысль об уходе причиняла боль, но…
Он был и всегда будет сыном их врага.
Теперь он смотрел на своего биологического отца и не питал к нему злобы, но помнил боль, которую испытал Лилия после смерти своего друга от рук Рыцаря. Он вспомнил, как Маллеус, который купался бы в бесконечной любви родителей, изо всех сил пытался вылупиться даже в их отсутствие. Он вспомнил, как Лилия отдал всё, а затем и ещё немного, чтобы привести Маллеуса в этот мир, и жестокое обращение, которое он перенёс из-за этого.
Он вспомнил то, что увидел в той темноте: выражение гнева на лице Лилии, когда он всматривался в колыбель, которая укрывала Сильвера на протяжении 400 лет.
Лилия на мгновение задумался о том, чтобы покончить с жизнью Сильвера.
Из-за этого мимолётного отсутствия радости перед его внезапным усыновлением, на вопрос столетней давности: «Мог ли Лилия полюбить человека?» Сильвер верил, что, несмотря на настоящую любовь, которую они оба испытывали, ответ был только один.
— Я не думаю, что моё место там, — стыдливо отвечает он, — Не в этот период времени, не с теми, кто принял меня и вырастил, несмотря на то, что в этом не было необходимости.
— Но твоё место
там, — заверил его Рыцарь, — Подумай обо всех друзьях, которых ты приобрел в эту мирную эпоху, насколько ярче их жизнь с тобой.
— Это заклинание было наложено на тебя, чтобы ты мог жить мирной жизнью даже без нас, — добавила Королева.
Теперь он задавался вопросом, какой была бы его жизнь, если бы он прожил её как их маленький принц. Если бы у него был выбор, стремился бы он установить мир между людьми и фейри, как ему хочется сейчас? Совершил бы он те же ошибки, что и его биологический отец?
Встретился бы он когда-нибудь с генералом Ванружем и никогда бы не увидел того доброго, нежного отца, каким он всегда его знал? Но при таком раскладе, возможно, Маллеус и Лилия были бы счастливее.
— Сын мой, я пойму, если ты не сможешь простить меня. Тогда я знал, что поступаю неправильно, но не отстаивал то, что было правильным, — сказал ему Рыцарь, — Твой дядя использовал мою преданность твоим дедушке и матери, чтобы заставить меня подчиняться его приказам. Я был безвольным, жалким подобием рыцаря…
Королева кладет руку на плечо мужа, чтобы утешить его. Возможно, у них было неспокойно на душе, поскольку они оба знали, что их действия нельзя исправить, и их драгоценный сын только начинает жить в современную эпоху.
— Но ты, ты всегда отстаивал то, что было правильным, даже если это означало неповиновение своим близким. Ты одновременно и сильнее, и храбрее меня. За это ты должен благодарить свою семью, ту, которую ты нашел без нас, — сказал Рыцарь.
— Я ничего не сделал, чтобы отплатить им, — ответил Сильвер.
— Ты не обязан! Ты был рождён не для того, чтобы отдавать какие-то долги. И спасли тебя, конечно, тоже не для этого. Ты жив, чтобы жить полной жизнью, — добавила Королева и крепко схватила Сильвера за лицо, обхватив его щёки ладонями, — Самая худшая боль, которую я когда-либо испытывала, помимо смерти твоего отца, — это необходимость оставить тебя позади. Даже сейчас я хочу обнять тебя, поцеловать и забрать с собой… Но теперь ты не наш.
— Твои волосы… — заметил Рыцарь с мягкой улыбкой, — их серебристое сияние исходит от ночного благословения. Есть и другие, кто любит тебя так же сильно, как и мы, и они пока не готовы расстаться.
Их прикосновения, которые когда-то казались такими реальными, начали исчезать. Их тела были прозрачными, сливаясь с облаками его сна.
— Когда-нибудь мы воссоединимся. Когда это произойдет, ты сможешь рассказать нам всё о той замечательной жизни, которую ты прожил! — сказала Королева, её голос звучал отдалённо. — Пожалуйста, не позволяй своим глазам затуманиваться печалью; пусть они всегда сверкают так же ярко, как полярное сияние.
— Пожалуйста, скажи фейри, который принял тебя как своего… что я бесконечно благодарен за его доброту и что он такой же твой отец, как и я, — добавил Рыцарь.
Пара помахала, и, не двигаясь, Сильвер оказывался всё дальше от них, пока, наконец, не начал падать.
Падать, казалось бы, бесконечно, без какого-либо направления, пока-
***
— СИЛЬВЕР!
— …Сильвер.
— Сильвер, мне так жаль…
Первое, что осознал Сильвер, — это то, как ужасно болела его грудь. Было такое ощущение, что его несколько раз ударили по ней, или, возможно, ударили чем-то более мощным, чем кулаки, например, молнией.
Он слышал разговоры вокруг него, но не мог различить, кто перед ним. Его окружали водовороты красок, прерывистое дыхание и трясущиеся руки.
В поле зрения появился Маллеус и посмотрел на него широко раскрытыми удивлёнными глазами. Сильвер заметил, что он больше не был в состоянии оверблота, а его кожа приобрела здоровый оттенок.
— О, Сильвер, — воскликнул он, — это сработало. Теперь с тобой всё в порядке, как ты себя чувствуешь?
Он не знал, как ответить, или, скорее, не мог в данный момент.
— В чём дело? — спросил Себек в панике.
— Дай ему минутку, — сказал Лилия, его голос был слабее, чем помнил Сильвер: хриплый и пронизанный остатками отчаяния.
Он почувствовал, как его дёрнуло в чьей-то хватке. Лилия склонил над ним голову, откидывая назад пряди волос, мешавшие ему смотреть.
Эта любящая ласка напомнила ему о чём-то, что он никак не мог осмелиться забыть. Прежде чем воспоминания покинули его, он заставил свой голос вырваться из пересохшего горла, чтобы передать сообщение отцу.
— Отец…
— Да, дорогой? — отвечает Лилия.
— Рыцарь говорит тебе спасибо… — удаётся ему произнести, прежде чем он снова проваливается в сон.
***
— Ты уверен, что не помнишь, о чём ты говорил? — спросил его Себек несколько дней спустя.
— Неважно, сколько раз ты меня спрашиваешь, мой ответ не изменится, — ответил Сильвер.
Воспоминания Сильвера о прошлых событиях были испорчены безвозвратно. Он осознавал, что произошло, но определённых деталей, которые другие могли бы вспомнить, просто не было.
На него события оверблота Маллеуса произвели впечатления сна. Он помнил, что чувствовал, но не обязательно почему.
Лилия принял решение сесть с ним и Маллеусом и поговорить обо всём, что произошло. Многое из того, что он сказал, звучало знакомо, так что это не застало его врасплох, но и Лилия, и Маллеус, казалось, опасались говорить о том, что произошло после того, как заклинание Маллеуса было снято.
Теперь они обнимали его чаще и так долго, что начинало становиться немного неловко. Сильвер не осмеливался им об этом сказать; он был просто рад их обнимать, как бы сильно они его ни сжимали.
Лилия достаточно хорошо понял смутное сообщение, которое ему передал Сильвер, и не стал обсуждать его ни с кем, к большому разочарованию Себека.
— Мы чуть не потеряли тебя; ты
ушёл на мгновение… — Себек замолчал, вспоминая, — И первое, что ты говоришь, это то, что Рыцарь Рассвета говорит спасибо? Тебе нужно было запомнить больше деталей. За что он благодарил Лилию?
— Я не знаю, — настаивает Сильвер.
Он подумал о Рыцаре и Королеве, своих биологических родителях. Теперь, когда он понял, кто они, он почувствовал себя ближе к ним. Возможно, они никогда не уходили по-настоящему, даже 400 лет спустя.
Возможно, он действительно встретил их однажды во сне.
