Ведьма плохого не посоветует

В помещении витает странный запах сценического дыма и чьих то духов. Очень сладких, почти конфетных. Чан нервно облизывает губы, оглядывая бархатный диван, на который его усадили, деревянный пол и два шеста в двух метрах от него. Это волнительно, он никогда не был в подобных местах и вообще с трудом может понять как он тут оказался. – Поверь хену, милый щеночек, тебе стоит расслабиться, а я плохого не посоветую, – Он настолько растерялся тогда, что эти слова ведьмы были единственным, что он запомнил. А теперь... Основной свет комнаты мягко гаснет, своеобразная сцена, выделенная лишь линией на полу, остаётся освещенной прожекторами. В полутьме углов мерцает фиолетовая подсветка. Дым выпускается с шумом в центр комнаты, так, что Чан едва не подпрыгивает на месте от испуга. Ему надо расслабиться, иначе Минхо будет подшучивать над этим всю его недолгую, по сравнению с ведьмой, собачью жизнь. Уши нервно подергивались, хвост прижался к бедру. Он не трус, ни в коем случае! Просто никогда не видел вживую стриптиз, ещё и в приватном варианте. Он сжимает руки в замок между коленей, стараясь не дышать химией, однако голова уже слегка кружилась и становилась пустой. Из тонких акустических колонок позади дивана и больших по краям сцены начинает тянутся плавная мелодия, с медленным битом, погружая Чана в тягучие, темные тона из плейлиста для секса (почему то он уверен, что это именно оттуда). Он сглатывает, когда темная штора напротив раздвигается, являя ему темный мужской силуэт со спины освещенный прожектором. Чан в шоке рассматривает, как блестит виниловое черное боди на подтянутом, стройном теле, как в противовес мягкие и пушистые гольфы сбились на голенях, обволакивая мышцы танцора словно черная сахарная вата, и как черные лакированные стрипы поблескивают при ходьбе. Он поворачивается к нему спиной, сделав несколько шагов к центру. Сквозь овальную прорезь видна ямка позвоночника, выделяющаяся при твердой осанке, тонкая талия кажется хрупкой. Бедра танцора словно высечены из мягкого мрамора, они не идеально круглые, а с естественной ямкой на ягодицах образуют своеобразные "ушки". И это выглядит так хорошо и приятно, какое то эстетическое тепло разливается по груди из-за этой неидеальности. Из высоких вырезов боди выглядывают бледные бока, тоже мягкие на вид, но не слишком. Танцор в прекрасной форме, его мышцы на руках приятно играют, когда он начинает двигаться под музыку, гипнотизируя своими движениями. Когда он подходит к пилону и отклоняется назад, делая волну телом, Чан может видеть как в глубоком вырезе грудные мышцы, стиснутые винилом, образуют щель, приподнимая боди и завлекая своей мягкостью. У него текут слюни, оборотень понимает это, когда ему приходится облизнуться несколько раз. Румянец лижет щеки. Танцор, покрутившись пару раз, вновь выходит на середину, прямо напротив него, слитным движением стекает на пол, трахая его поступательными, плавными движениями, тогда Чан замечает его взгляд из-за плеча. Яркие, серебристые глаза, следят за ним из под полуприкрытых век с выразительной подводкой. Его задница и пах едва прикрыты этим боди, кажется, одно неловкое движение и все будет на виду, однако его движения умелые, он знает, как выглядит и что эта неосуществимая интрига только разжигает внимание клиента. Он делает несколько круговых движений головой, его короткие волосы с синим отблеском в свете прожекторов рисуют демонический, потусторонний ореол. Танцор привлекает внимание руками с черным маникюром к своей тонкой шее, она выглядит, по сравнению с его телом, почти хрупко. В приоткрытых губах мелькают удлинённые клыки и этот факт простреливает в голове Чана словно пуля с аконитом. Вампир. Это был вампир, что своими движениями, плавно разъезжаясь коленями по полу и снова демонстрируя прекрасные формы, завязывал в его животе тугие морские узлы. Черт возьми, как Минхо узнал о его фетишах? Чертова ведьма. Свой хвост ему пришлось зажать в руках, едва сдерживаясь, чтобы не начать выдергивать из себя шерсть. Покрутив ногами и едва ли сев в позу лотоса, танцор поднимается в позу мостика и плавный пресс и грудные мышцы, едва очерчиваются под винилом и светом. Движения приводят его к совершенно невинной позе на полу, он лежит к нему спиной, поглаживая свое плечо и это выглядит так, словно он должен находиться в постели, на мягком матрасе, разнеженный после жаркого вечера, разбуженный ранним утром. Это задевает узлы в его душе, ему хочется увидеть эту картину по настоящему, у себя дома и не раз. Танцор тем временем меняет положение, проводя по ягодицам ладонью несколько раз и демонстрирует мышцы спины, выгибаясь словно кошка. Чан бы с удовольствием понаблюдал за его упражнениями в тренажёрном зале, он уверен, что вампир его посещает как минимум раз в неделю. Хочется увидеть эти плавные изгибы в реальной жизни, настоящей и простой. Чан ни в коем случае не жалуется на то, как танцор раздвигает свои тонкие ноги перед ним, садясь затем в конечную позу боком, словно в покорности складывая руки на коленях, скрытых защитой. Он просто... очень семейный и домашний человек, ввиду своего вида, никто не может запретить ему представлять себе будущее с кем то красивым, вроде танцоров или айдолов. Музыка плавно меняется на другую. Вампир едва запыхался, на его лице довольная улыбка, когда он видит насколько по хорошему отсутствующее выражение лица на клиенте и как топорщится ширинка его джинс. Он скользит на полу, опираясь на руки позади и кокетливо стреляет глазами, складывая голову на плечо. – Не поможешь мне, волчонок? – Его голос неожиданно глубок и низок, посылает мурашки по позвоночнику. Чан ничего не может поделать с тем как навостряются его уши на его тембр. Он протягивает к нему ноги, выразительно смотря на свои каблуки и Чан едва не давится своим языком. – Я... Мне... Снять?... – Чан несколько раз прочищает горло, чтобы звучать хоть немного увереннее, но трясущиеся пальцы выдают его с ушами. Хвост, получив освобождение, принимается выбивать пыль из фиолетовой обивки. Предатель. Танцор кивает, наблюдая, как оборотень сползает на пол, чтобы оказаться ближе и неуверенно тянется к шнуркам на туфлях. Расшнуровываются они с тихим шорохом, сползают со стройных, маленьких ступней лишь с лёгким сопротивлением латекса об кожу. Вампир облегчённо выдыхает, разминая сустав прямо перед лицом клиента и опускается на локти позади, чтобы откинуть голову. Чан едва держится чтобы не поцеловать вздувшиеся от напряжения венки под бледной кожей и лишь гладит робко, по отпечаткам от обуви, затем немного смелеет и разминает ступни. Танцор удовлетворённо мычит, его кадык, выглядящий как сердечко, едва дергается, когда он сглатывает и вздыхает. – Волчонок, будь добр, натяни мне на пятки гетры. – Чан послушно ведёт ладонями выше, оглаживая выпирающие косточки, нащупывает край пушистой ткани и тянет вниз до середины ступни. На гетрах оказываются специальные вырезы под пятки, так что они красиво обволакивают бледную кожу. Чан сглатывает от желания, скопившегося под языком и зудящего под горячей кожей роем пчел. Танцор опускает ноги на пол и садится перед ним, оказываясь рядом с его лицом. От него веет тем самым конфетным запахом духов, немного крепким кофе. В тусклом освещении, со своим звериным зрением Чан может рассмотреть консилер под неземными глазами, чуть чуть потекшую подводку в уголке в складках века и осыпавшуюся тушь под ресницами снизу. Шиммер на щеках красиво сверкал и Чан осторожно попытался смахнуть дефекты макияжа, вызвав удивление на красивом лице. – Что то не так? – В его голосе были слышны нотки неуверенности и Чан поспешил его успокоить. – Нет, все... прекрасно. – Он не смог справиться с тем, чтобы не произнести это слово с придыханием, но именно это вернуло танцору прежнюю непоколебимость. Он улыбнулся, клыки немного приподняли его верхнюю губу, явно смазанную маслом или блестящей помадой, взгляд стал немного лукавым. Все его неровности, что Чан увидел или почувствовал пальцами казались ему чем то трогательным, тем, что снова дергало за струны души. Вампир, даже являясь полумертвой нечистью, был крайне живым. Танцор хищно облизывается, поправляя прическу все такими же плавными движениями и аккуратно встаёт, дефилируя к центру площадки. Чан вопросительно на него смотрит, оставаясь на коленях на полу. Это ещё не всё?... Музыка меняется снова, видимо, то было для переключения и минутной передышки. Из за занавеса, бесшумно и незаметно выскальзывает ещё один танцор. Он шире и больше в массе, ниже ростом, однако выглядит не менее горячо и хорошо чем первый. Чан с трудом может прижать взбесившийся хвост к полу, безжалостно садясь прямо на него и откидываясь спиной на диван. С этого ракурса это выглядит не так обычно (если это было бы чем то естественным для него). Танцоры перекидываются взглядами, улыбками, так, будто Чана вовсе нет в комнате. Это тоже дёргает за узлы в животе, заставляя оборотня выдохнуть, когда тот, что пониже, властно обнимает вампира за талию. По его светящимися темным глазам, он может сделать вывод, что тот тоже вампир. Длинные двойные клыки, выглянувшие между пухлых губ только подтверждают его догадки. Ему бы очень хотелось почувствовать их на своей шее, как они бы впились в кожу, глубоко в мышцы. Может, не только на шее, но и южнее... Первый вампир закидывает руку второму за голову, Чан цепляется взглядом за его мышцы и гладкую подмышечную впадину. Может быть, он конченный фетишист и извращенец, но этот кусочек кожи выглядит невероятно красиво. Они ласкают друг друга прикосновениями, просто разжигая напряжение между собой. Чан может кончить только от своих фантазий прямо на месте и прямо сейчас. Он едва не скулит, когда тонкая талия почти исчезает в широких руках. Второй танцор с голым торсом, красиво проработанными мышцами груди и рук, в широких серых штанах, похожих на спортивные, но как только они разъединяются, расходясь к шестам, Чан видит, что нет, это едва ли штаны. Это просто гребаные тряпки матадора, совершенно не скрывающие мясистые, накачанные бедра и такие же голени. Чан истекает слюной, когда они оба синхронно садятся в позу с ногами в девяносто градусов, держась за шесты. Они покачивают бедрами, выводя круги около лица одной рукой, двигают тазом, вставая затем и демонстрируя прекрасные шпагаты. Оборотень с приятным, жгучим удивлением обнаруживает насколько второй танцор оказывается гибким, несмотря на свои габариты. Они плавным движением оказываются в воздухе, крутясь на шестах и продолжая демонстрировать Чану абсолютно все прелести своих тел. Он не уверен, но кажется у второго вампира либо нет белья, либо он в стрингах. Любая из этих мыслей заставляет его член беспомощно дёргаться в джинсах. Они касаются ногами пола, крутятся ещё, затем, будто ловят ритм и делают несколько волн телами, заставляя оборотня судорожно ловить взглядом плавные сокращения брюшных мышц у обоих. Глаза разбегаются. Это совершенно нечестно, жаль у него не три головы как у цербера. Ну или хотя бы две. Они снова опираются на пилон, падая назад и демонстрируя силу рук. Внушительные мышцы второго танцора, красиво блестят в свете прожекторов. У оборотня чешутся зубы, все эти мясистые, открытые участки тела хочется попробовать. Они будят в нем совершенно первобытные, подсознательные инстинкты и Чану приходится сжать челюсти, ощущая как зудят десна от удлиняющихся зубов. Ему бы совсем не хотелось выглядеть диким животным в их глазах. Когда их танец на пилоне заканчивается, они снова сходятся, их движения едва ли напоминают танго и Чану вдруг становится интересно – каково это, танцевать с каждым из них? А вместе? Это вообще возможно? Тоскливо тянет в груди, когда музыка плавно затихает и две фигуры останавливаются в своей последней позе. Он не знает, должен ли хлопать или что либо вообще делать, все что хочется, это скулить и ползать у них в ногах как преданный пёс. И это, безусловно, очень позорно для него, как для оборотня, но, черт, как же возбуждает, как же хочется. Он выпадает из пространства, пропуская момент, когда оба танцора оказываются рядом и подтягивают его на диван, одним сильным рывком. Ноющий от боли хвост, освободившись, радостно обмахивает его позади. Чан осоловело моргает, разглядывая их тела вблизи, как красиво выглядит мягкий пресс второго вампира, как на его груди блестит золотой крупный глиттер. При взгляде на его возбужденные соски, он едва сдерживается, чтобы не облизнуться. Свой маленький секрет рассказывать не хочется. – Ах, милый, кажется мы плохо постарались. Наш клиент возбужден, но ещё не дошел до конца. – Миловидное лицо обманчиво грустное, он дует мило губы, хлопая длинными ресницами. Танцор опирается на своего партнёра, закинув руку ему на круглое плечо. Тот в свою очередь, вновь приобнимает его за тонкий изгиб талии, едва прижимая к себе. Чан судорожно мотает головой, ему хочется закричать "нет, даже не смей думать о том, что это было плохо!" но зажимает себе рот, прижимая уши к голове. Второй вампир ухмыляется, дразнясь. – Он не просто возбужден, а доведён до предела, не так ли, щеночек? – Его голос слегка хриплый, грубый, но патокой ложится куда то на сердце. Конечно он увидел его зубы, конечно, они оба понимают почему его хвост так дёргается, конечно, они видят как горят его щеки от смущения. Они прекрасно знают, насколько хорошо справились с задачей. Улыбка на лице первого вампира расцветает широкая, довольная, а глаза игриво мерцают. – Может быть, поможем ему? Что скажешь, Бинни? – Вампир сдвигается назад, обхватывая широкий торс своими руками и упираясь в его плечо подбородком. У Чана пересыхает во рту, когда он спускается одной рукой к чужому бедру и подталкивает к тому, чтобы поднять ногу и продемонстрировать свои навыки баланса. Красивая, точёная ступня опускается на бедро оборотня, надавливая своим весом. Первый танцор ведет рукой по ноге, скидывая ткань штанов в сторону и открывая вид на прекрасные мышцы и гладкую кожу. Круглая коленка скрыта защитной повязкой и Чану очень хочется стянуть ее зубами. Они так близко, оба. Фантастика. Проворно поднявшись ступней вверх, второй вампир с наслаждением в глазах и улыбке давит на выразительный бугорок в штанах, вызывая у оборотня тихий, смятый стон. Он вцепляется пальцами в обивку дивана, борясь с тем, чтобы не разодрать ее когтями, готовыми уже вылезти наружу, вслед за зубами. – Какой покорный волчонок, – Первый вампир тянется к нему второй рукой, первой направляя движения чужой ноги и касается лица. Его кожа контрастная, но прохлада не отрезвляет, лишь заставляет скулить, – И какой голодный до прикосновений, – Вампир шепчет упоительно, надавливая своим большим пальцем на его пухлую нижнюю губу. Чану ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Прохладные подушечки пальцев поглаживают его язык, давят на щеки, бесстрашно оглаживают зубы, быстро согреваясь от жара рта. Тем временем второй вампир, глядя на него с лёгкой улыбкой, мнет и сжимает, как может, его член через джинсы, вызывая сдавленные стоны. Чан умоляюще смотрит на них сквозь ресницы. Первый танцор хмыкает. – Расстегни ширинку, волчонок, ты заслужил, – Он толкается в его глотку, едва давая сообразить и наблюдает как подрагивающими пальцами он возится с пуговицей. "Бинни" даёт ему некоторое пространство, скользя ногой вверх по торсу, поглаживая его мышцы сквозь футболку. Как только чужой член, скрытый только тканью трусов, оказывается на мнимой свободе, он возвращается на место, давит, скользит, мнет головку ловкими пальцами. Как пальцы на ногах могут быть такими функциональными? Чан улетает куда то в подсознание, посасывая уже теплые пальцы, заглатывая их до костяшек, стонет от удовольствия, от стимуляции. Сероглазый вампир, предчувствуя скорый конец, вытаскивает из его рта пальцы с хлюпаньем и резко наклоняется вперёд, заставляя второго вампира упереться руками в спинку дивана по бокам от оборотня. Он целует Чана через чужое плечо, сталкиваясь с ним зубами и с силой сжимая его волосы в руках. От усилившегося давления на пах, Чан кончает со сломанным стоном, пока его рот бессовестно вылизывают. На взмокшем виске чувствуются ещё одни мягкие губы. В трусах мокро и неприятно, но его отвлекают от этого двойными поцелуями, кажется, со всех сторон. Они выводят его из послеоргазменной неги поглаживаниями по рукам, плечам и шее. Чан фокусируется на них, на тяжести на ногах, когда Бинни раскрывает его ладонь, сжатую в кулак и цокает недовольно. – Джисон, у тебя осталась заживляющая мазь? – Чан, моргая по совиному, смотрит на свои проткнутые когтями ладони и лишь вздыхает, когда поцелуи исчезают. – Не стоит, оно заживёт, быстро. – Его голос хриплый, язык заплетается, в голове бардак, он уверен что и выглядит не лучше. – И все же, – Джисон настойчиво приподнимает брови и его прикосновения исчезают. – Чанбин, я пойду сразу переоденусь. Так что вернусь и можешь идти ты. – Его силуэт исчезает за шторами и Чан едва не скулит от обиды, однако второй вампир на его бедрах отвлекает его лёгкими поцелуями по горящим щекам и скуле. – Любишь заботу, да? Щеночек, – Он царапает кожу его головы за ухом, слыша негромкое довольное рычание. Почти мурлыканье. Он массирует ему голову, наблюдая как ластится к руке оборотень, растекшийся по дивану и мягко улыбается. Джисон возвращается через десять минут в джинсах, футболке и куртке, с сумкой через плечо. На его лице тени от размазанного макияжа. Торопился. Чанбин передает ему волка, сползая с его колен и забирая с пола стрипы младшего. Он возвращается так же через десяток минут со своими вещами и конвертом с деньгами от владельца клуба. На сегодня их работа закончена. Оборотень выглядит уже более осознанно и осмысленно, он неловко трёт шею, зажимая в руках хвост и смущённо прижимая уши к голове. На его ладонях нелепые повязки из розового тейпа, но под рукой младшего вампира, очевидно, не оказалось ничего лучше. – Щеночек, мы так и не познакомились толком, – Он подхватывает его под руку, чтобы вывести из комнаты в сторону выхода и натягивает кепку пониже, прежде чем выйти через черный ход из здания. – Можно просто Чан... – Оборотень в одной футболке, зимой и Джисон липнет к его другому боку, чтобы согреть заледеневшие вмиг руки. – Что ж, просто Чан, – Он мило улыбается, стреляя глазами в сторону Чанбина из под ресниц, – Предлагаю хорошо проспаться сегодня, а завтра продолжить знакомство. У нас удобная кровать, большого размера, что скажешь? Чан взволнованно смотрит на него, переводя взгляд на Чанбина. – А я вам точно не помешаю? Вы наверняка устали после работы, я лучше домой... – Если тебя волнует наш комфорт, то мы в порядке, но если тебе самому надо уйти, то мы конечно держать тебя не будем. Чанбин оттаскивает Джисона от волка, держа перед собой телефон с открытым приложением такси и мягко улыбается ему. Они обязательно узнают его номер, если он откажется и отстанут, если это чересчур, но ему бы очень хотелось узнать Чана поближе, а не просто как странный фут-петтинг на одну ночь. Джисон, очевидно, того же мнения, хоть и виснет на нем, устало моргая. Чан оглядывает их с ног до головы, наслаждаясь теми мыслями о комфорте. Они выглядят слегка потрепано, их макияж не до конца снят, но в своей повседневной одежде они выглядят не менее желанно. Просто по другому. Чанбин выглядит мягко и кругло, Джисон продолжал выглядеть утонченно, но при этом чуть более по домашнему. Сложный мыслительный процесс, видимо отражается на его лице и Чанбин смиренно вздыхает, когда подъезжает машина. Они садятся в такси и едва успевают подвинуться, чтобы влезть на заднее сиденье втроём. Пока Джисон ёрзает посередине, желая найти удобное положение, Чан смущённо прикрывает глаза рукой, оперевшись на дверь машины. – Простите, надо было сесть вперёд. – Джисон вздыхает сбоку и в конце концов просто падает ему на колени головой. Чан удивлённо смотрит в сонные, прищуренные глаза. – Да все норм, – Он закидывает ноги на Чанбина, который только усмехается. Они поразительно отличались от себя во время танцев, перекидываясь фразами друг с другом про ужин или его отсутствие. Джисон периодически не следил за своей речью, но это не отталкивало, просто заставляло улыбаться. И в мягкой пижаме он выглядел так же необычно, но очень тепло и по домашнему, как и Чанбин в домашней футболке и шортах. И в руках тот ощущался правильно, уткнувшись носом ему в шею. Засыпая под утро, приятно уставший от насыщенной ночи, и ощущая ровное дыхание Джисона на задней стороне шеи, Чан позволял узлам в душе переплестись с фантазиями о будущем. Его волчья натура счастливо виляла хвостом, найдя не одну половинку, а целых две.