ты мою жизнь превращаешь в радость я как обычно беру и всё херю и объясняться уже нет надобности нет-не-ве-рю.
илья раньше не думал, что в отношениях может быть настолько сложно-невыносимо-почти-неприятно. казалось бы, как по заветам матери, всё проговаривай, поддерживай да иногда терпи — и будет тебе счастье. любовь она же такая, да? всё снести может, перетерпеть. про невзаимность тоже в заветах этих было — любовь и такое терпит. но вот что делать, когда любовь — взаимная, что же — боль только приносит? клетку грудную разрывает да перемалывает внутренности в песок; остатки здравомыслия выжигает, взамен лишь кровоточащую нужду оставляя? что делать, когда одинаково больно и с ним, и без него?я твою жизнь превращаю в облако ты это облако топишь в грязи мы оба чёрные нам всё побоку ты-тор-мо-зи.
влада отношениям никогда не учили, заветов не давали. сам думал, что как-нибудь стерпится-слюбится. оказалось, терпеть изо дня в день, когда без поблажек и пауз мозг выносят, сложно. оказалось, любить, когда видеться можно на съёмках не-иметь-возможности-лишний-раз-соприкоснуться да редкий раз за ужином уже-всё-равно-где-их-проводить, проблематично. находиться в отношениях, когда разные графики, города, надежды, виденья будущего, страхи, несовместимые знаки зодиака — какие только глупые и иногда противоречащие истине причины не находились каждую ссору — и того близко к невозможному. но что делать, если на другой чаше этих явно обманывающих весов тяжёлым-счастливым грузом лежат воспоминания о том, как всё это начиналось? такие воспоминания, от которых не то, что избавляться не хочется, а к которым новые прибавлять как будто бы и нужно неимоверно? что делать, если одинаково тяжело и с ними, и без них?я даю тебе шанс — ты найди себе пару даю тебе ещё — раз два три
«перерыв в отношениях — это же не окончательный разрыв, верно?» илья даже думать об этом «окончательно» не может — что-то кричит внутри так сильно, что слово _предсмертно_ само в голове возникает. «перерыв в отношениях — это шанс обдумать, понять, чего действительно хочется. может, и нормальные отношения себе придумать? чтобы не как в омут с головой, где выхода потом и при всём желании не отыскать, а такие, как в романах каждым встречным-поперечным восхваляются, чтобы нежно и трепетно, постепенно и без ущербно больной привязанности?» илья хмыкает громко, чем даже оператора случайно пугает — тот много от кого ожидал одиноких монологов вслух, но не от казавшегося в здравом уме ведущего. хотя «казавшегося» всё же ключевое: те, кто в здравом уме (и твёрдой памяти) с мозговыносящими, острыми на язык да саркастичными чернокнижками всё-таки не встречаются и одинокими ночами из-зая налью тебе шнапс — ты найди себе тару налью тебе ещё — раз
«с кем, если не с владом?» возникает в голове та, к которой влад приревновал однажды. словами через рот, конечно, у него только отрицание выходило, но не заметить стиснутой челюсти и не услышать шепотки, что себя непрекращающе двигающимися губами выдавали, мог только глухой и слепой одновременно. а ведь лина действительно хорошая, родной какой-то кажется, такой, с которой знакомы будто всю жизнь. она обнимать часто любит, касаться — илья тоже тактильным был и влада к этому долго и упорно пытался приучать, что чуть очередной ссорой не окончилось. лина бы сигареты, в помаде измаранные, протягивала после первой затяжки; лина бы застаскивала в укромные уголки и целовала-целовала-целовала щеки, губы, нос — всё, что под руку попадается ; лина бы после каждого испытания прижималась к груди вся в слезах и тушь потекшую по футболке ильи размазывала, извиняясь потом за это, но повторяя эти действия раз за разом ; лина бы часто свидания, которые начинаются в дорогом ресторане, а заканчиваются на рассвете с бутылкой фруктового пива на крыше, первой назначала ; лина любила бы так, как любят подростки, у которых вся жизнь впереди: её любовь была бы внезапной и шумной, как всплеск особенно сильной морской волны, эмоциональной и недвусмысленной, как овации после одного из самых удачных выступлений в сезоне.два
«с кем, если не с владом?» за линой в голову иная девушка приходит. строгая, взрослая, если с ней сравнивать, то илья скорее подросток со своими джинсами, футболками да растрепанными волосами. к ней его и не ревновал никто — просто не поверил бы в возможность их связи. но у ильи после тех ссор с владом, когда они месяцами могли не общаться, в голове нет-нет да и промелькнёттри
«с кем, если не с владом?» девушек-красавиц в голове сменяет лукаво улыбающееся лицо. с чего в мыслях появился вообще — неясно. с андреем ведь у них по большей части отношения сугубо рабочие, разве что пару раз ходили обедать вместе, но мужчина знаки внимания оказывал. илья тогда сразу сказал — «нет» — у них только с владом всё в-очередной-раз налаживаться начало. а теперь... почему не представить? андрей бы смотрел прямо, не исподлобья, и говорил бы так же — как отрезал — всегда только правду, только честно ; андрей бы поспешные решения принимал постоянно, но не желая обижать или в неловкое положение ставить: «я подумал, мы уже можем съехаться» (через неделю после начала отношений возле ларионовской двери), «я купил нам билеты на бали» (у ильи выступления, шоу, обязательства) ; андрей бы глупости совершал не переставая, а илья его из поля зрения старался бы не выпускать, ведь раз отвернулся — а после в больничной палате сидел и смотрел, как на кислицинский череп бинты наматывают (потому и лысый, видимо, что устал с выбритыми на месте очередной травмы волосами ходить) ; андрей бы улыбался-улыбался-улыбался, и илья не отставал; любовь андрея выражалась бы в неловких поступках, приправленных почти детской непосредственностью, а илья бы без отдыха волновался-любил-волновался. ларионов взглядом съёмочную площадку обводит. влад-лина-ольга-андрей, влад-влад-ольга-андрей, влад-влад-влад-андрей, влад-влад-влад-влад. вот так все мысли и занимает один несчастный чернокнижник. илья никому, а себе в особенности, врать долго не может. да, череватый невыносимый, с ним тяжело, а ругань уже поперёк горла стоит. но это влад, его влад. пусть сердце за него болит, пусть руки иногда чешутся подзатыльник дать, пусть тот доводит до трясучки своими упрямыми глупостями, но променять его на кого-либо уже невозможно, уже слишком много раз тонул в черноте этих череватовских глаз, залипал на уничижительную усмешку и не мог оторваться от рук, зеркала да свечи держащие. «всё же, лучше с ним, чем без него.» внутри болит всё также, не перестаёт, но это стремление что-то попытаться изменить, так сделать, чтобы больше «пауз» не брать, захватывает с головой, маячит, как избитый свет в конце тоннеля. и илья впервые за несколько последних месяцев не может сдержать улыбку.я даю тебе шанс — ты найди себе пару даю тебе ещё — раз два три
«нам нужен перерыв в отношениях... перерыв-в-отношениях. пе-ре-рыв-в-от-но-ше-ни-ях.» влад фразу эту в голове крутит, на слоги расчленяет, буквы, звуки, а смысл всё ещё от него ускользает. что самое интересное — к этому пришли почти одновременно, но череватый, даже психологического бреда разного начитавшись, не до конца понимает суть. ему что теперь, получается, трахаться с кем-нибудь дозволительно, хотя он ещё в отношениях? или не в отношениях? была бы жизнь хоть самой захудалой, но видеоигрой, то всё было бы кристально ясно: застрелить нпс нельзя, но в самой игре ещё находишься. а как это в жизнь-то обратить, блять? честно — влад бы сейчас с удовольствием кого-нибудь нахуй послал да проклял от души. но с намного большим удовольствием сгрёб бы илью в медвежьи объятия — приучил-таки к тактильности, иллюзионист хренов — и никогда не отпускал. череватый вздох тяжелый, что вырваться хотел, на корню давит да на облезлую лавочку возле оградки очередной могилы присаживается. думается ему всегда легче на рабочем месте — почему? черт его знает. легче, да и всё тут.я налью тебе шнапс — ты найди себе тару налью тебе ещё — раз
«с кем, если не с ильёй?» первым возникает образ своенравного, гордого брюнета, который на всё свою точку зрения высказывать стремится да шутки череватовские, если не игнорирует, то максимум рот в коротком смешке растягивает. явно не чета открытому илье, что если смеётся, то как в последний раз. илья даже как-то раз ревновать пробовал, но, насмешку уже привычную в ответ получив, лишь насупился да губы поджал. влад в тот момент честно никаким иным образом, кроме дружбы, шепса-младшего и рассматривать не думал. а теперь.. чего бы и нет? олег бы его по волосам трепал да называл как-нибудь приторно-глупо, чтобы смотреть, как чернокнижник бесится и матами сыплет во все стороны ; олег бы за место ресторанов да кафешек его к себе домой водил — когда брата дома нет, конечно — и устраивал домашнее кулинарное шоу ; олег бы во всех тех местах, что местные подростки называют «за гаражами», влада к ближайшим вертикальным поверхностям прижимал да целовал грубо, по-свойски ; олег бы по кладбищам с владом носился и за ним пакеты с землей таскал, не забывая между делом очень громко бурчать о том, что чернокнижники, конечно, интересные, но собачкой он тоже не нанимался ; олег бы у влада перенимал украинскую мову, а тот в ответ пацанскими сленговыми словечками кидался; любовь олега была бы дерзкая, захватывающая и до отвратительности косноязычная.два
«с кем, если не с ильёй?» образ одного брюнета сменяет другой — неужели типаж? влад хмыкает. чернокнижник чернокнижнику, конечно, рознь. а мальчик этот — возраст у них один почти, но назвать его взрослым человеком язык не повернётся — разве что внешностью завлекающий да характером принципиальным. влад по испытаниям с ним катался когда, всё разговаривал, выяснял, нет, ему неинтересно, что вы, он просто поддерживает диалог, который сам же и начал, про деятельность и жизнь личную, а тот в ответ ночью на кладбища начал приглашать. у них с ильёй ссора была — череватый и не отказывался. дима бы в шею влада утыкался постоянно, носом до уха проводя и обратно, — любимое развлечение ; дима бы сигареты свои — мальборо эти ебаные — держал по пачке в каждой куртке, а зажигалки специально забывал всегда, чтобы влад с насмешками их уже из своих карманов доставал и сигарету чужую поджигал, пока огонь пламени в его глазах отражался бы ; дима бы дешёвому кофе в стаканчиках радовался как никогда в жизни, принесшему ему напиток владу на шею вешался и обнимал-обнимал-обнимал ; дима бы позволял татуировки свои трогать-рассматривать не переставая ; дима бы на кладбища звал и всё про практики расспрашивал, восхищался, а после совместную работу предлагал, чтобы в деле влада чаще видеть — одна из любимых диминых картин ; любовь димы похожа на радость подростковую, когда кажется, что один раз вляпался, а оно на всю жизнь.три
«с кем, если не с ильёй?» череда брюнетов не заканчивается, а на начавшего смеяться из-за этого череватого даже укорительно посмотреть некому — на версту никого живого. взрослый, состоятельный мужчина и почти-пацан влад — пара, возможно, странная, но чёрт тот ещё шутник. да и потомок аланских провидцев, который этим самым чертом, разве что уже из табакерки, выпрыгивал каждый раз, когда череватый не в самых радужных настроениях по площадке бродил, сам поводы подавал, то в рестораны приглашая, то просто диалог начиная. константин бы все владовские истерики сносил с присущим ему спокойствием и — в некоторой степени — покровительственной усмешкой ; константин бы ему цветы да конфеты таскал, потому что «а почему нет?», влад бы бесился, но конфеты послушно съедал, а цветы в вазы ставил ; константин бы по дорогим ресторанам водил и твёрдо следовал правилу «кто пригласил, тот и платит» ; константин бы владу режим наладил и на кладбищах до утра сидеть не давал, при этом всю чернокнижечью атрибутику аккуратно раскладывая, чтобы всё как нужно и на своём месте — перфекционист хренов ; константин бы на машинах дорогих катал да никогда на комфорте не экономил ; любовь константина — чистая и искренняя забота, которая, даже до усрачки иногда подбешивая, не может не заставлять себя ценить и уважать. влад цепким взглядом кладбище обводит. илья-олег-дима-константин, илья-илья-дима-константин, илья-илья-илья-константин, илья-илья-илья-илья. влад не может отрицать, что попробовать с каждым было бы интересно, — не глупец же всё-таки. но действительно ли есть что-то за этим «интересно»? за всю жизнь, на самом деле, ни с кем не было ему так комфортно, как с ильёй вначале, а потом.. потом они оба начали вести себя как тотальные придурки. теперь вот эта «пауза в отношениях», чтоб её. а череватому ведь до дрожи в коленях хочется ещё раз увидеть улыбку ларионова, обращенную только к нему, почувствовать родные руки в своих. не сидеть и гадать, как с кем-то другим было бы, хочется, а в объятия ларионовские. этот тяжёлый вздох чернокнижник уже не давит — что делать-то теперь? куда идти? звонить? как ответ — вибрация телефона, а имя загорается на экране то самое, необходимое.