Наступает ночь.

«Мама»: сразу же приходит осознание в ее голове и она понимает, что из этой ситуации ей без объяснений и скандалов не выбраться. Она стоит на улице, в то время как должна делать уроки дома, с незнакомым для ее мамы, парнем в обнимку. Амилю грубый голос матери трезвит и она руки свои с Валеры убирает и почти что от него отпрыгивает. Слышит шаги тяжелые и приближающиеся, понимает что сейчас с маминым зорким и пронизывающим взглядом столкнется.  — Иди. — тихо, но четко девочка Валере говорит, а тот в ус не дует - стоит как вкопанный, маму ее, как он сам для себя заключил не боится, объясняться будет, но последствий для Амили явно не до конца понимает. — Валера, уходи пожалуйста! — уже чуть громче говорит она и Туркин на нее с непониманием смотрит, но мольбу в ее глазах видит и влагу выступающую тоже, последний раз по щеке ее мягкой своей шершавой ладонью проводит и быстро в другую сторону от матери, что уже в трех шагах от них была, уходит.  — Амиля! Постарайся объяснить! Ты не дома, без разрешения, целуешься с каким то бедным мужчиной, в чей то шапке? Кто он? Смотри на меня, когда я говорю! — мама девочку за рукав пальто резко одергивает, шапку Валерину с головы сдирает и на землю бросает, а та лишь глаза в пол опускает, слезы катятся то ли от досады быть пойманной, то ли от понимания что жизнь ее будет после этого далеко не сладкой. Мама голос срывает окончательно пока все нотации читает, девочку за волосы грубо берет, что бы та ей в глаза смотрела, по всем темам проходится, неблагодарной и невоспитанной Амилю обзывает, о папе говорит, который ей по приходу домой ремня даст, о слухах возможных что ее дочь с какими то уличными шафками водится, боится что соседи подумают, девочку руками хватает и злость всю вымещает, потом шапку свою меховую поправляет и под руку ее грубо берет, домой ведет: не хочет что бы еще кто то об их трагедии слышал.  Путь домой кажется теперь путем в безвыходную темницу, в которой Амиля теперь проведает остаток своей никчемной жизни. А она только вкус свободы узнала. Она о последствиях возможных прекрасно знала, но в этот мир свободных и беззаботных людей опустится сполна хотела и опустилась. Думает о своей глупости, которую из за влюбленности такой же глупой совершила, понимает что от Валеры уже в корне отказаться не сможет, но родители ей это явно с рук не спустят, Валеру никогда не примут, еще и после такого случая. Девочка себя во всей красе показала, убежала, ослушалась, не правильно поступила. Пока по снегу с мамой быстро шаркала, голова замерзла и щеки морозным инеем от слез покрылись. О шапке думает, что на снегу лежать осталась, не удобно перед Туркиным, что он такую ношу девчачей жизни увидел. Они к подъезду подходят быстро и мама девочку отпускает, дабы ключи достать из сумки, а та быстро ориентируется: ноги делает. Бежит быстро и без оглядки, на крики матери внимания не обращает, на ее угрозы тоже, волосы от ветра в лицо лезут, но она бежит, на знает пока куда, но бежит. Она от жизни такой устала и возвращаться больше не намерена, не хочет опять ту же самую песню слышать о ее неблагодарности, глупости, о ее проступке, о наказании, о том что ее дома закроют и только в школу выпускать будут, ее как заключенную теперь держали бы, как и каждый раз когда Амиля оступалась. Сейчас же облажалась по крупному и что делать еще не придумала, но возвращаться домой не хочет точно. Железно. Снегопад опять начался, девочка прилично подзамерзла, она уже несколько поворотов сделала в другой район пытаясь у домов близко идти, дабы папа ее не заметил если искать поедет на машине. Она у подъезда какого то останавливается и дыхание перевести пытается, слышит в ушах как сердце бьется и как венки на висках от бега, от переживаний пульсируют. Где же она теперь найдет Валеру. Она не знала. Слышит голоса мужские отдаленно, они приближаются, подмечает для себя девочка и на скамейку садится дабы внимания лишнего не привлекать. Она ручки холодные на коленки кладет и голову вниз опускает, думает. — Смотрите, девка. — голос противный говорит, но знакомый, Соловьев Вася, понимает Амиля, но не оборачивается, знает что он с компанией и не смотря на то что он ее и ее семью знал, может сейчас не признать. Шаги парней она слышит отчетливо, несмотря на то что в ушах стоит белый шум, а в глазах темнеет от адреналина. — Красивая. — говорит другой парень, который уже стоял перед ней. Амиля Соловьева сразу узнает, волосы длинные каштановые, пальто дорогое, глаза серые как пепел и взгляд не добрый. Барский, заносчивый, потребляющий.  Амиля молчит, глаза в пол не опускает, наблюдает, пока четыре парня на нее смотрят группой. — А что такая девочка тут одна делает? — шакалит один из них и Вася почти что первый смехом заливается, хотя девочку тоже признал. — Не твое дело, кәҗә. — шипит девочка быстро и со скамейки встает, понимает что дальше идти нужно и что парни эти, вроде бы порядочные и из хороших семей вовсе не хорошие. Но ее один из парней, худощавый в фуфайке обратно на скамейку толкает одной рукой. Она обратно садится, страха не показывает открыто, но в душе кошки скребут, боится и куда податься не знает.  —Куда это ты собралась? Еще и обзывается! Украсим ее парни? У меня дома никого нет. — еще раз говорит тот же парень, видимо «заводила» в группе и парни кивают: словно гиены улыбаются, о недобром думают. Амиля понимает о чем речь, мама ей рассказывала о групповых изнасилованиях, которые в то время не редким случаям были в Казани. Девочка напряглась, глаза замяла и в скамейку вцепилась. Парни за плечи ее на себя тянуть решили, дабы в подъезд занести, а после и в квартиру. Она за скамейку из всех сил последних держалась, не отступала. Вася за спину ее на себя резко подтолкнул и даже в глаза ее уже намокшие не взглянул. Девочку уже на руки подхватили и она брыкаться начала, кричать, о помощи просить, но дверь в подъезд уже открылась, на улице никого не было рядом, кроме бабушек которые в такие дела не полезут, Амиля поняла что так оно и будет. Глаза закрыла и в руку последний раз Васю кусила который ее на плече закинул и держал. Он вскрикнул громко и ее по ягодице ударил, что бы та молчала, а она в глаза смотрит парню который за ним идет и ее удержать на плече пытается.  — Эу, чушпаны, а ну-ка девочку отпустили. — свистит парень в подвернутой шапке и дубленке, да шелуху сплевывает. Он Амиле не знаком. Рядом с ним Андрей стоит, а другого она не видит, ее уже почти в подъезд занесли, но остановились.  — Иди куда шел. — огрызается Соловьев и друг в фуфайке его поддерживает. Девочку держит крепко, а она опять брыкается так что почти что падает и опять кричит. — Отпусти, помогите мне пацаны. — вырывается у нее уже на последних силах и она уже и не знает как с такой ситуации выбраться. Как донести им что она знакома с Универсамом. Зима к парню первому подходит и без слов в нос кулаком ударяет, замес начинается, девочка быстро с плеча Васиного спрыгивает и отбегает на дорогу, как помочь не знает: решает не мешать. Видит как трое против четверых справляются вроде, ноги под себя поджимает и на корточки садится.  — Еще раз увижу что вы наших девочек трогаете на нашем районе - убью. Пошли вон отсюда нелюди. — громко им повторяет Вахит и это звучит как конкретное предупреждение, он последний раз парня в корпус ногой бьет и его скорлупа за ним повторяет. — Хорош. — окликает он и они разворачиваются, кровь сплевывают и Зима к девочке подходит. Он ее волосы черные, о которых Турбо в тот вечер из первой встречи так рассказывал ярко, сразу узнал. И Пальто ему подтвердил сразу же, ведь он девочку тоже знал. Вахит знал и то что она сейчас с Турбо гулять должна, не понимал что не так пошло. Как она тут оказалась, что с ней было - тоже пока не знал. Руку ей протягивает.  —Амиля, верно? Я Зима. Это Пальто и Сутулый. С тобой все нормально? — она руку его разбитую берет, дабы с земли подняться, слез уже нет, она кивает тихо. — Спасибо вам. Приятно познакомится. — усмехается она своим же словам и обстоятельствам их знакомства. — Ты же с Турбо гуляла? — наводящий вопрос задает. — Да, гуляла. Там сложная ситуация была. — фыркает девочка и понимает как абсурдно и таинственно ее ответ звучит. — Я с мамой поругалась, из дома вроде как ушла. Отведешь меня к Валере? — объясняется она и с надеждой в голосе о парне спрашивает, на положительную реакцию надеется. Вахит смеется. — Валера, еб твою мать. — смеется, такую форму имени своего лучшего друга он редко слышит. — Отведу, не дрейфь. — и он под руку ее берет и путь показывает. Остальные за ними идут, Амиля оборачивается, на Андрея смотрит, он ей кивает и улыбается слегка, на Сутулого взгляд переводит, он в шапке ушанке и в кожаной дубленке, знакомое ей лицо.  По заснеженным дорогам шли недолго, но за это время она понять успела что Зима приятный человек, с нужными ценностями и пониманием дружбы, ведь он ей много о Валере рассказал, что девочке уже почти что сватовством с его стороны показалось. И об Универсаме немного узнала, но видела точно что Вахит информацию умело фильтрует, темы которые обсуждать с кем попало нельзя - не затрагивает. Она его нежности и тактичности удивляется, за группировщика со всеми стереотипами его принять не может, видит что многие и в том числе ВЛКСМ заблуждаются по поводу бандитской и уличной жизни. Она уверена что у каждого свои причины присоединяться и она в коем то веке начала понимать людские проблемы, а не думать только то что родители привили. К тому времени как разговоры себя изжили, они к двери металической подходят, подвал, подмечает для себя Амиля и на деле так и оказывается, когда Сутулый дверь толкает. Запах пота, сигарет и затхлости заполняет ее легкие и она по началу морщится, но быстро привыкает и привередничать перестает, понимает что это единственный ее шанс. Она в помещение дальше проходит, Вахит ее за руку проводит, на себе взгляды мужские и неоднозначные ловит, но короткие, не пошлые вовсе, скорее изучающие - пальто ее дорогое и сапожки сразу подмечают. Видит как несколько мальчиков на тренажерах занимаются, другие сидят на диване, двое на ринге боксируют. Но, Валеры она не видит, хотя глазами ищет. Вахит дверь деревянную в какую то каморку толкает и девочку вперед пропускает - джентельмен. В каморке несколько диванов, там сидят трое: один в бадлоне черном, с кудрями и зубами неровными, он девочке страх внушает своим взглядом хитрым, выглядит старше всех и сидит очень важно; другой в Дубленке и дорогой обуви, видимо не из этой группировки, подмечает опять же девочка; третий - Валера, который взглядом своим теплым, но удивленным сразу успокаивает, он что-то мужчине с кудрями шепчет, а тот охает и ахает театрально, но после человека в дубленке по плечу хлопает и из каморки выходит. — Дела сердечный. — объясняет он же, когда тот на него с непониманием смотрит. Зима шапку снимает и лысиной красуется, дверь закрывает с другой стороны и двоих наедине оставляет. Валера встает с дивана сразу же и сигарету тушит, он молча подходит и обнимает крепко, ситуацию примерно прикидывает и понимает, девочку крепко и надежно держит и она расплывается в таких казалось бы родных объятиях, плакать начинает сразу же, навалилось на нее слишком много за раз. Валера пальто с нее сразу же стягивает и на диван садится, а девочку за собой на свои колени тянет, опять обнимает, спрашивает и она говорит, без умолку, выговаривается полностью человеку которого неделю знает, все что на душе лежит и тяжелит рассказывает. От Турбо в синем спортивном костюме приятно пахнет, каким то ментолом, одеколоном дешевым явно и сигаретами, что девочку вообще не смущает, лишь тепла и домашности ему предает. Она ближе жмется к нему, как кошка ластится, плачет в грудь его широкую, а он то ли дело руку ее сжимает и поглаживает по спине или по голове, подбородок свой на ее макушку кладет когда она успокаивается и обнимает пока она до конца всхлипывать не перестает. Он для себя подмечает что девочка стройная очень, но фигуристая, ничего не весит, как котенок - маленькая и пушистая. Ему хочется все ее переживания детские забрать и через себя 100 раз пропустить, лишь бы ее слез не видите больше и о тягости жизни не слышать. Хотелось ее спасти, от чего он пока сам не знал, но на лучшее надеялся. Он к Амиле прикипел и отпускать ее больше намерен не был, теперь его она и навсегда. Валера оценил ее доверие, ее открытость и уверенность в нем, она пришла сюда после ссоры с мамой, что только означать могло что она ему верит и быть рядом хочет. С такими разносторонними мыслями сидят они еще долго и девочка, когда от тела его теплого отпрянула, на него смотрит, в голове крутит мысли о нем, о его губах, о родной душе. Валера мысли понимает, видит как грудь ее вздымается, как губы кусает и на его смотрит, но он тянуться к губам не спешит - момент не тот.  — Пойдем ко мне домой. Или ты здесь ночевать планируешь? — усмехается он и за щеку ее хватает, атмосферу разбавляет, девочка сквозь тяжесть мыслей улыбается и с его колен встает. Краснеет, только сейчас в здравом уме понимает: на нем сидела. Глазки в пол отводит, когда Валера с дивана поднимается и пальто на нее натягивает. — Такая сладкая, когда мнешься. — подмечает парень и опять широко улыбается, а девочка его слегка в плече толкает и на выход начинает идти. Как только дверь тяжелую с помощью Валеры открывает становится не по себе, все парни в подвале взгляды интересующиеся к девочке устремили, о том что в каморке произошло прикидывают, пока Валера одетый сам оттуда не появляется. — Что смотрите, пацаны? Дефицит увидели? Не смущайте девочку мою. — опять посмеялся он и пацаны тоже усмехнулись, но все же отвернулись и Валера две свои руки опять на девечьи плечи положил. Он ее к выходу повел и как только они на холодный воздух выходят, он шапку ей свою черную с красными узорами опять натягивает, холодная слегка, ведь он ее тогда когда в сквер вернулся нашел. — Твоя девочка? — передразнивает его Амиля, а сама в душе радуется, что связь такую с ним имеет. И шапке радуется, уж думала она потеряла ее окончательно и Валере будет стыдно в глаза об это признаться. Но она сейчас очень даже смелая, мысли чуть опустила, и глазками стреляет, Валеру чеканит: ответ услышать хочет.  — Моя, а чья же? — подкуривает он сигарету и несколько затяжек делает. — Если кто спросит, чья ты, как я тогда в подъезде,— ее лицу удивленному улыбается. — говори что Универсамовская, под Турбо ходишь. — сигарету выкуривает в миг, слишком много думает о девочке, нервничает за ее маленькое и нежное сердечко.  — Хорошо, — задумывается она, но спросить решается. —  а что это значит, то что я «под тобой хожу»? — вопрос свой ей глупым кажется, но она Валеру о таких вещах спрашивать не стыдится, она будто снова французский учить начала и теперь вопросы наводящие по новому языку задает.  — Значит, что моя полностью. Я за тебя мазу держу. — покорректнее пытался выразится Турбо, но лицо у девочки все еще в вопросе было. — Ну, а еще, что мы тра,— прервал себя Турбо, — сексом занимаемся.  — Но, мы же не занимаемся. — девочке поплохело, о недобром подумала, остановилась, домой к нему идти перехотелось.  — Малая, ты чего? Конечно нет. Не будем мы ничем заниматься, пока ты маленькая. — слово «пока» он выделил, на лицо девечье улыбку вернул, а то она слишком напряглась, но он понимал, что для нее это все ново как для ребенка который только что ходить научился, она всего еще не знает и Турбо ей пока что все понятия рассказывать не планирует.  Они дальше по дорогам заснеженным двинулись, Валера руку ее опять по хозяйски взял и дальше на ее вопросы отвечать начал. Шли они явно в другую сторону от дома Амили, ведь она тут редко была. — У всех ваших девочки есть? — губу закусывает, чувствует что не в то дело лезет, но любопытство верх берет. — Да, есть одни блатарки . Я девочку чистую, опрятную и умную искал, а не глупую и красивую воровку. — поясняет Валера. Против блатарок ничего не имеет, если по законам всё и они чистые, но себе бы такую не хотел, которая ворует похлеще него самого.  — То есть я некрасивая? — усмехается девочка и понимает что вопрос ироничный, ведь от него уже много раз обратное слышала. Он взгляд свой на нее переводит, хмурится, перед ней встает и наклоняется. — Ты самая красивая девочка что я видел. Краснучка. — шепчет ей почти что в губы Туркин и горячим воздухом ее лицо опаляет, но не целует, тянет время. Опять за руку ее берет и дальше ведет, пока она улыбку на лице примять пытается, он думает о том как такую к себе домой приведет. Надеется что дома как обычно никого нет.  Шли еще минут пять от силы и теперь Валерина очередь об Амиле расспрашивать была. Поговорили они славно, Амиля его начитанности удивилась, но при этом через раз его слэнг не всегда понимала точно. Впереди виднелась пятиэтажка, обычная и ничем не примечательная. Ключом дверь чугунную открыл быстро и даму вперед пропустил на лестницу указывая. До второго этажа быстро дошли и Валера девочку чуть отодвинул от двери квартиры, мало ли что. Дверь со скрипом открывает, маленькая прихожая виднеется, в квартире на удивление тепло и уютно, хоть и не так богато. Небольшой шкаф деревянный стоит, а в нем всего три куртки, кухня небольшая, с окном за которым уже закат вечерний виднелся, чайник белый с цветами на конфорке стоит, с другой стороны коридора три двери виднеются, одна открыта. Валера девичьему взгляду удивляется, удивляется и тому что она вовсе бедности квартиры не подмечает, не морщится как он думал, а легкими полностью вдыхает и будто в этом растворяется. Устала. Валера снять пальто ей помогает, потом на петельку вешает, сапоги ее на небольшую тряпку ставит, что влагу зимнюю впитывать должна. Амилю за спину проталкивает в первую дверь справа - руки мыть. Ванная комната небольшая, но обустроенная. Она быстро ориентируется и без слов кран открывает и руки моет с мылом, в зеркало поглядывает на Туркина который прямиком за ней стоит, близости не упускает и ближе подходит, но дистанцию держит, телом своим ее не дотрагивается, лишь подбородок свой на ее макушку опускает и руки свои в раковину протягивает, ее мокрые в свои берет и моет вместе со своими. Такой момент казалось бы странный, но до жути интимный и близкий, Амилю заставляет вжаться в раковину и глаза на руки их опустить, она Валере позволяет трогать их, сжимать, самой приятно. Валеру это заставляет мысли отвлечь, дабы внимания сильного на узел в животе завязывающийся, на истому приятную что по телу проходит, не обращать. Ситуация такая узкая и близкая ему приятна, но он девочку в край не толкает, воду выключает и полотенцем руки ее мягкие бережно вытирает, свои следом.  — Это моя комната, фатера так сказать. — ее за спину опять в конец коридора проталкивает, в комнату заводит. Окно, стены немного пошарпаные, кровать одноместная застелена пуховым одеялом, плакаты разные на стенках, телевизор-коробка на небольшой тумбе, шкаф с кривой дверцей из которого свитера и костюмы спортивные торчат, мяч футбольный в углу комнату лежит и много книг друг на друге томятся. Амиля улыбается Валере, дабы его тревогу забрать, так себе она комнату и представляла - мужская и бунтарская.  — Чаю будешь? — спрашивает он и поскорее уйти хочет, неловко ему девочку в такой срач приводить.  — Буду. — тихо говорит Амиля и на кровать садится, сарафан ее школьный чуть задирается, коленки в колготках открывает, Валера сразу же это движение ловит взглядом и шустро из комнаты выходит - дыхание перевести. — Я тебе сейчас одежду дам, ты можешь помыться сходить. Если хочешь. — из кухни кричит он ей и Амиля звук воды, а после и плиты слышит.  — Спасибо. — пот свой нервный за весь день накопившийся смыть хотелось неимоверно, отказываться она не станет. На кровати слегка холодной и промятой сидит, думает о жизни, как здесь оказалась - до конца тоже еще не понимает, все это нереальным кажется, может такой длинный сон, сейчас она проснется у себя в кровати в 6:30 и как обычно завтракать пойдет. Безысходность Амилю накрыла, плакать хотелось сильно, но она мысли ненужные смахнула как воду после купания в речке и из комнаты вышла, Валера же чайник нагретый уже на стол ставил, пакетики по кружкам кинул и в комнату пошел за одеждой обещанной, девочка же на табурет у стола села и пакетик кипятком себе и Туркину залила. Обыденным и повседневным казался ей данный ритуал, чай пьют всегда.  Чай с сушками, которые Турбо с трудом нашел, пили молча. Девочка в мыслях погружена была явно, а Валера ее не отвлекал. После она в ванную комнату пошла, разделась, аккуратно всю форму школьную сложила на небольшом стеллаже, как же хорошо что завтра суббота и идти девочке никуда не надо. Под теплой водой стояла не долго, но длилось это будто целую вечность. Мысли все плохие смыть пытается, убежать от проблем хочет, понимает что не правильно это все и поступает она далеко не по взрослому, от разговора с родителями уходит, себе же только хожу делает. Она из душа выходит, полотенцем чуть жестким от сушки на батарее вытирается и в одежду прыгает. Футболка обычная белая, вроде как под рубашки такие одевают, и штаны спортивные, которые с девочки спадали, она их несколько раз подворачивает, дабы на талии как пояс держались. Из ванной комнаты выходит и прислушивается, пытается понять где Турбо, становится неловко что она ночевать у него собирается, себя опять корит за все проблемы земные.  — Красавица, иди спать. — видимо услышал открывания двери он и прокричал ей это из спальни. Амиля по коридору вглубь прошла, в проеме дверном остановилась, на Валеру засмотрелась который постель новым бельем чистым стелил. — Лучше? — спрашивает наводяще он, о ее самочувствие беспокоится. Она лишь кивает кратко и на кровать садится, после его демонстративного жеста что все готово. Сам Валера уходит, мыться идет, молча и ничего не говорит, но девочка понимает. Опять по комнате взглядом пробегается, встает с мягкой постели и к книгам в углу подходит, в руки берет одну, немного читает, кладет обратно, другую берет, пыль стряхивает, в атмосферу окунается и будто чувствует что книгу читали много раз, по заломам, по потертостям, по пятнам на желтоватых страницах. Девочка чувство времени теряет пока книгами занята, Валера в комнату входит без шумно, в одних штанах и футболкой черной волосы по пути вытирает. — Бери и читай, если хочешь. — окликает он так неожиданно, что девочка чуть на месте подпрыгивает и оборачивается, потом по телу его спортивному и подтянутому проходится, поворачивается обратно на книги и густо краснеет. Валера смеется, то ли от ее реакции на его торс оголенный, то ли от того как одежда его смешно и мешковато на столь миниатюрной девочке сидит, то ли от странности данного дня в целом. Он футболку натягивает, девочку смущать больше не хочет, вдруг уйдет. — Да поворачивайся, я оделся. — усмехается он и на кровать садится, она оборачивается и глаза закатывает, тоже садится. — Ложись, я пойду в другую комнату спать. — поддакивает он ей и вставать думает.  — Не уходи, я боюсь тут одна. — за руку его слегка держит и глупость своих слов понимает, в одной кровати спать с парнем никогда бы не вздумала, неприлично это и не пристойно, она глаза от стыда отводит, но ночей без сонных больше от своих мыслей удушающих не хочет - лучше о Валере рядом думать. Турбо дыхание переводит, не легко ему эта ночь дастся - точно знает. На нее смотрит, кивает и без вопросов к стенке ложится, она следом. На кровати узко, ютятся сначала, он дотрагиваться до нее даже плечом своим не смеет и девочка этой воспитанности удивляется, но сама к нему приближается и под руку ему ложится. Он выдыхает рвано, но рукой своей ее по голове наглаживать начинает, теперь она без мысленно и спокойно спит, а его мысли душат. Жарким и слишком близким кажется ему это все, он каждый раз вздрагивает, когда девочка ворочается. Она спит неспокойно, а он не спит вообще. Все это ему в новинку, такие чувства сильные к девочкам раньше не испытывал, а эта черноволосая как кошка черная - дорогу ему перешла и отдалятся не собирается. Он спасается тем, что думает о том как фанеру начистит Соловьеву и всем остальным, которых Зима ему описал. Валерa порывы гнева свои подавляет, в мыслях крутит как с ноги парня вырубает и жало ему вырывает так, что бы тот когти сразу рвал. В ночи глубокой он картинки яркие рисует о мести, о ударах и силе своей.