Пересмешник

Ночную тишину комнаты заполняла мерзкая какофония звуков. Горташ раздражённо закатил глаза, но дитя Баала, кажется, понял это по-своему, ещё сильнее вдалбливаясь в чужое разгорячённое, потное тело. Деревянный стол противно скрипел при каждом размашистом движении о каменный пол. Эхом по помещению разносились пошлые и липкие шлепки. Стук кожи о кожу, когда чужие яйца соприкасались с его задницей. Хлюпанье растянутой дырки. Раздражающее причмокивание, когда убийца облизывал чужие соски. Горташ был на грани того, чтобы полностью потерять интерес и его член непременно бы упал, если бы Соблазн действительно не трахался так хорошо. В меру грубо. Без ужимок и стеснения. Умело и грязно. Ради такого можно и потерпеть. — Что я тебе говорил… Кх! Сукин ты сын, — в мужчину сразу же размашисто толкнулись, роняя на пол со стола остатки чертежей и документов, — на счёт того, чтобы ты не заявлялся ночью и не трахал меня посреди кабинета? — Горташ скрипнул зубами, застонав, когда чужая когтистая ладонь схватила его ягодицу, оттягивая и царапая. Хвост тифлинга болезненно полоснул по ноге. — Не строй из себя беспомощную целку, — хрипяще прошептал любимец Баала, — тебе не идёт. — Дьяволоподобный щёлкнул заточенными зубами, с шлепком ударил по чужому бедру, поднял руку выше, проводя по дорожке из жёстких лобковых волос к мягкому и сочному животу. — Если бы хотел, давно бы уже отрезал мне яйца. Горташ усмехнулся. Это была правда. Избранный убийца был настолько уязвлён, что политику даже не нужно было думать. Он может сейчас схватиться за его длинные белые патлы, потянуть на себя. Пальцам ничего не будет стоить войти в эти глазницы, выдавить чужие глазные яблоки, засунуть руку в пасть, вырвать передние зубы. Тифлинг бы даже не остановился его трахать, натягивал бы лишь с большим пылом, капая кровью на лицо избранника тирании. Мужчина хрипло рыкнул, согнул чужие ноги в коленях, раздвинул и поставил на стол, словно Горташ был просто рабочей девкой, безвольной насадкой на его дьявольский член. Тифлинг смотрел на него жадно, холодно, смакуя каждый человеческий хрип и вздох. Этот взгляд раздевал до самых костей. Племенной жеребец Баала жестоко улыбался, а в глазах его читалось, как он снимает с Горташа слой за слоем. Сначала осторожно отделяет кожу от мышц, затем, пока он ещё жив, играется с истекающим кровью телом, трётся эрегированным стволом об обнажённое мясо, распарывает живот, запускает туда руку по локоть и через желудок трогает его всё ещё из последних сил стучащее сердце. Дальше, если верить его вкусам, тот будет ебать его во все оставшиеся дырки, наделает несколько новых, натянет кишечник на свой член как мастурбатор, а когда труп уже будет слишком холодным — сожрёт самые «лакомые» его кусочки и подвесит в своём храме как трофей. Но Тёмный Соблазн лишь смотрит. И жадно пускает слюни. За этот взгляд Горташ готов прикрывать любые его бесчинства. За этот взгляд он готов ненасытно скакать на его члене в любой момент вечера, утра, дня или ночи. За этот взгляд готовы умирать десятки и, в конце концов, за этот взгляд погибнет весь мир. И когда от него останется только горстка пепла и кучка рыдающих ничтожеств, этот взгляд будет принадлежать только ему, Горташу. Тифлинг будет смотреть только на него, пока человек сидит на троне, жадно глядеть между его раздвинутых ног и послушно, по самые гланды заглатывать его член. — Хочу сожрать тебя, — Соблазн мерзко усмехается. — По тебе видно, — хрипел Горташ, наматывая на свой кулак его патлы, когда чужой член так приятно долбил по простате. — Меньше болтай и лучше трахай, идиот. — Как прикажите, мой хозяин, — закатывая глаза облизал тифлинг его грудь, собирая языком капли пота и покрывая вязкой слюной волосы на ней. — Я бы… — Горташ?.. Мужчины резко вздрогнули, мгновенно обернувшись. Дверь кабинета была распахнута и из темноты на них смотрел незваный гость. Горташ, ничего не видя, злобно прорычал, готовясь наорать на отродье Баала за то, что из-за его тупорылой похоти, ему придётся искать новую стражу, в обмен на «погибшую при несчастном случае», но тифлинг лишь усмехнулся, обнажая все свои клыки. Неизвестный шагнул вперёд, в свет факелов и… в проходе стоял избранник Баала. И в стол его вжимал, по самые яйца трахая, тоже избранник Баала… — Лалл?.. — ошарашенно произнёс Горташ, смотря на вошедшего. Это точно был Соблазн. Та же внешность, та же высокая, чуть сгорбившаяся фигура, те же витиеватые рога, увешанные золотом, серьги, пирсинг, белые ниже лопаток волосы, роскошный алый кафтан… Тот же взгляд, лишь слегка приятно удивлённый. Избранный Бэйном гневно обернулся на «Соблазна», прижимающего его к столу. — Орин! — Я не Орин, — холодно цокнул тифлинг, смотря на человека сверху вниз. — Это Орин, — указал тот на вошедшего «лидера культа». — И я не Орин, — закатил глаза второй «Лалл», скрещивая руки на груди. — Я вообще только прибыл, хотел поделиться успехами в «деле», чтобы сразу скорректировать планы, а ты… Лицо Горташа побагровело от гнева, кулаки сжались, а зубы заскрипели, словно его словесно полили грязью при всём аристократском дворе. — Ах, вы… мерзкие, высранные через зад сукины дети… — Не называй нашего Отца сукой, Бэйновский червь, — презрительно закатили глаза оба отродья Баала. Слишком идентично и одновременно, чтобы это было смешно. — И вообще, — закрыл дверь первый Соблазн, вальяжно, как ему и присуще, подходя ближе, — пока я занимаюсь нашей «миссией», ты скачешь на фальшивом члене Орин. — Меня больше поражает, — закатил глаза второй Соблазн, — как такая наглая, грязная девка смогла пройти сюда так легко. Твоя стража — кучка слепоглухонемых котят. Горташ, рыча, собирался подняться. Два несуразных Бааловских сосунков… Член человека давным-давно уже упал и всё настроение улетучилось. Он не собирался участвовать в этих семейных разборках двух клоунов. У него слишком много дел. Только человек хотел уйти, как его с силой прижали обратно к столу. — Что ты?.. — Если ты и вправду стоишь больше, чем все эти бесполезные куски плоти, — усмехнулся входящий тифлинг, — то тебе ничего не будет стоить различить нас. — В это мгновение мужчина жестоко усмехнулся и положил руку на чужое бедро, поглаживая его. — Верно говоришь, — с той же жестокой улыбкой произнёс второй, схватив и потянув другую ногу Горташа на себя. — Пусть попробует угадать. — Вам заняться нечем? — рыкнул человек, но его прервали, слюняво облизав губы и щёку, проходясь по щетине. Двое переместились между его разведённых ног, поглаживая мокрую от пота кожу. Губы обманчиво нежно коснулись внутренней стороны бедра, поцеловав. Мягкие касания спускались всё ниже и ниже, огибали, доставляя ласку, пока не… отродья Баала одновременно стукнулись рогами и слабо ругнулись, хмуро смотря друг на друга. У Горташа задёргался глаз. Есть он. Есть стол, на котором он лежит. Пустая комната и двое отродий Баала. Есть Тёмный Соблазн, а есть его сестра, Орин. Одинаковая внешность, одинаковое поведение, две личности и одна и та же глупая игра, бредовая идея в головах психически неуравновешенных маньяков. Играй не играй, выиграть не получится, потому что всё равно убийца — дворецкий… — Он мой! — Не раскатывай губу! Двое тифлингов, грубо схватили друг друга за рога. Многочисленные украшения звякнули, едва не запутавшись между собой. Горташ вымученно закатил глаза, роняя голову на стол. Отродья лишь усмехнулись, накинувшись на него, как на сырой кусок мяса, кем он, собственно, и являлся. Правая голова опустилась вниз. Чужой длинный язык на пробу лизнул головку члена. — Лучше сразу сдавайся, — оттолкнула его вторая голова, — ты всегда отвратительно отсасывала. — Я? Слишком самоуверенно, для неумелой подсоски. Вдруг резко один из них обхватил губами ствол, насаживаясь до основания. Нос упёрся в лобковые волосы, а губы плотно обхватили основание. Язык скользнул по низу, тифлинг стал жадно посасывать, игриво и размеренно. — Жалкое зрелище, — потянул того за волосы второй мужчина. Ствол с громким чмоканьем вылетел изо рта, мазанув напоследок головкой по губам. — Смотри… — дитя Баала нежно обхватил чужое достоинство, прошёлся языком по чувствительной верхушке, оттянув крайнюю плоть. Тот взглянул на Горташа с нескрываемым голодом, так, словно мог и собирался прямо сейчас пустить в ход зубы, прикусить нежную плоть, пустить кровь, наслаждаясь, как та скатывается вниз, к мошонке. Второй Соблазн присоединился к игре, медленно облизнув ствол от самого начала до конца. Лица двух идентичных тифлингов были так рядом. Они оба слегка придерживали наконец начавший вставать член, начали облизывать его, поочерёдно заглатывать наполовину, а затем вынимать почти до самого конца лишь затем, чтобы с пошлым причмокиванием посасывать покрасневшую головку. Чей-то язык скользнул по уздечке, другой безуспешно буравил дырочку уретры. Горташ с рыком застонал, стиснув зубы и это лишь раззадорило парочку. Двое стали, соревнуясь, поочерёдно выцеловывать чужую плоть, пытаться перехватить руки друг друга, чтобы надрачивать самому, слюняво лизать, массировать мошонку. Их щёки тёрлись о чужой ствол, сжимая его в тиски… Человек усмехнулся и, схватив одну из голов, с силой насадил ртом на себя. Тифлинг застонал и вибрация его голоса передалась в горло, приятно стимулируя. Горташ стал до упора насаживать чужой рот, наслаждаясь, как упирается в чужую глотку, а затем резко снял с себя, проделывая то же самое со вторым мужчиной. Человек был на грани того, чтобы кончить и с хлюпаньем оторвал от себя одну из голов, желая кончить на эти две ухмыляющиеся морды, но родственники лишь усмехнулись и, схватив друг друга за рога, сплелись в жадном, слюнявом поцелуе. Горташ понятия не имел, кто из них кто, его не волновало это, как и вопросы, в каких отношениях состояли эти два психопата. Их длинные языки напоказ сплетались в страстном танце, а глаза игриво сверкали в сторону человека. — Уже выбрал? — прошептал один из Соблазнов, но его быстро прервали, когда человек схватил обоих засранцев за волосы, вновь утыкая в свой член. Пары движений языком оказалось достаточно и Горташ вымученно кончил, толчками выплёскивая сперму на чужие лица. — Заняться мне больше нечем… — Тифлинги лишь усмехнулись, жадно слизывая белёсую жидкость с щёк друг друга. — Извращенцы… — усмехнулся избранник Бэйна, довольно ложась на стол. Человек тяжело дышал, чувствуя приятную усталость в теле и просто пялился в потолок, пытаясь отдышаться. — Староват я уже для ваших игрищ… — Хи-хи, — противно усмехнулся тифлинг, очевидно, являясь на самом деле Орин, — а по плакатам и не скажешь. — Лучший пример благодетели, молодости и скромной красоты, — усмехнулся второй, шлёпнув чужой сочный бок. — Заткнитесь… — раздражённо шикнул человек, — это политическая стратегия. А вы… Кх! — Ох, он упал, — противно закривлялся один из мужчин, обхватив поникший член рукой, — а мы так и не наигрались. — Это нужно исправить… — Что вы?.. — Человеку не дали договорить и один из Соблазнов резко схватил его за ноги, приподнимая над столом. — Что ты творишь?! — рыкнул мужчина, когда бёдра запрокинули вверх, больно выгнув спину. — Собираюсь сожрать тебя… — сладко выдохнул тот и резко припал к его растраханной заднице языком. — Лалл! — подавился вздохом человек, когда его дырку жадно стали вылизывать, всё так же, как и всегда, мерзко причмокивая. — Прекрати! — побагровел мужчина, — я же говорил тебе так больше не делать! — Нет… — холодно бросил тифлинг, проводя по припухший краям разработанного отверстия. — Маленький, жалкий человечек многого просит, — с ухмылкой прошептал второй Соблазн, обхватив чужое широкое лицо руками. Горташ застонал. Тифлинг старательно работал ртом, пуская в ход губы и слюну. Тот, не моргнув и глазом, вылизывал чужой волосатый анус, вызывая у человека лишь приступы тошноты. Другое отродье Баала крепко держало голову, не давая отвернуться, заставляя смотреть и позорно капитулировать перед чужой похотью. От уверенных и жадных движений мышцы послушно раскрылись, добровольно пропуская язык вовнутрь. Тёмный Соблазн довольно прорычал, проникая глубже. — Ублюдок… — униженно хрипел Горташ, пытаясь удержаться на столе одними дрожащими руками. Культист лишь бросил в него жадный взгляд, позволяя своей копии поглаживать чужую шею, стараясь не думать лишний раз, как приятно было бы задушить их делового партнёра. Кровь, стыд и похоть — это был бы лучший заголовок для «Вестника». Успешного политика Врат Балдура задушили, пока тот униженно стонал и сжимал свою дырку вокруг чужого языка… М-м-м… — Верни мне его обратно, давай, — усмехнулся тот, что держал голову. Второй Соблазн послушно отлип от чужой задницы, напоследок похотливо плюнув на чужую дырочку, наслаждаясь, как слюна попадает вовнутрь и мышцы непроизвольно сжимаются, захлопывая ту. — Моя очередь… Внезапно Горташа перехватили и резко насадили на возбудённый член, заставляя позорно застонать. Голова обессилено свисала со стола, а тело дрожало от напряжения. — Мой… — прорычал тифлинг, обходя человека и схватил того за растрёпанные волосы. Его возбуждённый член опасно возник в поле зрения, заставляя перевести на себя взгляд. — Только попробуй засунуть мне его в рот, сукин сын… Дитя Баала молчал, жестоко усмехаясь. Он слушался. Всегда слушался. И будет это делать… В растраханный зад начали яростно вколачиваться, вырывая всё новые и новые стоны из чужого горла. Второй тифлинг обхватил свой ствол рукой, яростно надрачивая прямо на чужое раскрасневшееся лицо. В комнате пахло потом и спермой. Было душно и тошнило. Чужое семя брызгами залило лицо Горташа, заставляя его от отвращения сжать зубы. Второй вжал его тело в стол, спуская вовнутрь. Человек осторожно поудобнее лёг, опустошённо пялясь в потолок. Чья-то рука додрочила его вставший член, помогая кончить. Политик вяло моргнул спустя несколько минут отдыха. Взгляд его опустился на двух отродий Баала, что вовсю продолжали развлекаться на его грёбанных разбросанных чертежах. Орин, уже принявшая свой истинный облик, хохоча, сжимала чужую голову между своих бёдер, а её брат, хлюпая и причмокивая, отлизывал ей. Они, казалось, совершенно забыли про всё вокруг, рыча и смеясь на весь кабинет человека. Горташ усмехнулся и выдохнул. Платочком тот вытер своё лицо от чужой спермы и обтёр шею от пота. Ужасно ломило спину и раскалывалась голова. Когда отродья Баала наигрались, чуть не переубивав друг друга в своих странных актах выстраивания доминирования, политик уже привёл себя в порядок, оделся, начав равнодушно поднимать и перебирать выкинутые чертежи. Ночь была чертовски беспокойная и шумная, этого не отнять. Орин растворилась так же быстро, как и появилась, а Лалл жадно смотрел на него, пуская слюни. Горташ усмехнулся. Он с самого начала знал, какой из Тёмных Соблазнов был настоящим, но имеет ли это значение?