***
— а может я придумал всё себе на почве детских травм и в силу возраста?
происшествия, от которых ты и вовсе теряешься. совсем не знаешь, что тебе делать и как переживать трудные моменты и этапы жизни. ты совсем теряешься, ищешь поддержку в других стараясь скрыться от кошмаров и вещей, которые до беспамятства пугают тебя, заставляя прятаться. облик мой будет забыт всеми даже теми, что твердили мне что всегда я буду с ними. устала я, пойми меня … я не хочу жить хочу познать во мраке себя. не буду тебя я больше тяготить. вечер проходит как обычно. крики и ссоры родителей, скандалы, битая посуда и выкрики мамы. мольбы закончить, перестать бить и не трогать машу, что прямо сейчас сидит за стенкой и тихо плачет. сказать честно, маше стыдно. ей стыдно за то, что она даже за маму постоять не может, пока отец семейства физически издевается над ней, набивая всё больше гематом и ссадин, которые вскоре будут умело замазаны под стойким, плотно намазанным тональным средством. в прочем, всё как обычно. подобным образом проходит каждый вечер семейства романовых. крики — уже обыденность для этой семейки. мария, считает себя трусом, ведь и вовсе убегает из дома, стоит только началу любого недопонимания наступить в дом. сразу начинаются крики мамы, её болезненные стоны и умоляющий ор о помощи и помиловании, в то время, пока маша сидит в квартире у любимой, попивая сама уже не знает какую кружку чая, захлёбываясь в слезах и находясь вне понимании, почему жизнь так жестока. а токарова поддерживает, гладит по голове и выслушивает полностью. там, где нужно, молчит, а в каких — то местах говорит что — то, старается помочь. этот вечер исключением не оказался. снова крики, слышащиеся удары и крики матери, от которых по телу мурашки проходятся. маша понимает, что не физически, не морально маме помочь не может, отчего на душе противно, мерзко. мерзко от самой себя, оттого, что она помочь никак не может и отсиживается дома у своей девушки, которая и вовсе, вроде как, не против. — свет, можно я к тебе приеду? снова телефонный звонок, осведомляющий о новом происшествии в доме романовых. света отвечает положительно, а следом покорно ждëт возлюбленную, что вот — вот должна явиться и доложить свете однотипную историю, которая повторяется каждый день. о том, как папа бьëт маму, как она видит разбитую посуду и о том, как плохо ей на душе. токарова ей как психолог. *** — вот. и потом, я слышу, как мама кричит. а потом из комнаты выхожу и кровь вижу ... снова. снова маша сидит на кухне у токаровой. в руках трясущихся чашка чая, на личике бледном и щëчках слëзы. губки дрожат, да и тело всë потрясывает. — мг, а дальше что было? - света, будто психолог, а маша - пациентка находящаяся на терапии, которая и не помогает вовсе, но успокаивает и поднимает настроение. — а дальше я убежала .. я не знаю, мне так плохо. может стояло остаться и защитить маму? маша, вся заплаканная и зашуганная, сидит и смотрит на токарову. она уже ничего не говорит, а просто молчит, дожидаясь ответа от спутницы. — маш, ты не виновата. вот если бы заступилась, чтобы было? я тебя терять не хочу. психолог из токаровой - никакой. зато на душе легче становится оттого, что света хоть как - то помочь пытается. и маша это ценит, правда ценит. она ценит и принимает любую поддержку от светы, какой бы она не была. — пошли в комнату? я очень устала. говорит маша, всë также не сводя взгляда с любимой, что готова исполнить любую просьбу романовой, лишь бы ей было хоть капельку лучше. — пошли.***
тихо. за окном - темнота, в комнате светит только включенный компьютер, а на кровати две девушки. романова, что лежит рядом с токаровой, полностью в еë объятьях и сама света, что поглаживает чужие волосы, постепенно засыпая.