Кофе без кофеина

      Работа Тсукишимы не предполагает, чтобы он засыпал и просыпался с ненавистью к своей жизни, но каким-то образом у нее это получается.       Не поймите неправильно. Он сам, добровольно и без особой необходимости, устроился в эту кофейню, чтобы накопить на нормальный телефон (и сменить тот кошмар, самопроизвольно регулирующий громкость, когда он вставляет в него шнур от наушников). И сам, так же добровольно, но не совсем обдуманно решился совмещать учебу с подработкой. Его никто не принуждал, а родители дают ему достаточное количество денег для того, чтобы он и дальше мог концентрироваться только на получении высшего образования с идеальными отметками.       Но ему отчаянно хотелось перестать испытывать чувство вины перед своими родителями. И начать, наконец, жить самостоятельно.       Проблема вот в чем. Он работает с людьми, а большинство из них глупы, грубы и имеют раздражающую манеру речи. Ему нравится делать кофе, составлять атмосферные плейлисты и работать с документацией. Проблема в том, что, когда ты работаешь с людьми, ты так или иначе начинаешь их ненавидеть.       Например, ему абсолютно насрать на так называемые «смал толки». Он ненавидит англицизмы и то, что стоит за ними. Ему неинтересно разговаривать о погоде, праздниках, учебе и ценах на продукты. Для всего этого у него есть брат, чьи слова он благополучно пропускает мимо ушей, позволяя ему болтать, сколько вздумается. У него попросту нет генератора стандартных ответов в голове, из-за чего от любого разговора, который ему пытаются навязать, он испытывает только сплошное напряжение. Просто подожди свой гребанный кофе в тишине, неужели так необходимо забивать ее болтовней и отвлекать его самого?       Или разговоры о меню. Нет, он не может решить за вас, какой у них самый вкусный сироп. Он не любит сладкое, спасибо большое. Он не переносит на дух бо́льшую часть их меню, а оставшуюся часть просто ненавидит делать из-за сложности и количества времени, которое он тратит, чтобы после убрать за собой. И неужели не очевидно, что он посоветует взять самую дорогую позицию их заведения? Его ставка зависит в том числе и от объема продаж. Он не понимал, что это значит, когда устраивался сюда, но теперь никто в мире не заставит его предложить клиентам более дешёвую альтернативу.       — У тебя есть такая замечательная возможность своими руками портить людям день, — философски говорит Энношита-семпай, когда-то курирующий их группу первокурсников, а сейчас иногда заходящий к ним, чтобы выпить сезонный лимонад. — А ты ею не пользуешься.       — У нас доплата за постоянников, — бурчит Тсукишима и вынужденно улыбается посетителю, который косится на них, услышав этот разговор.       Он правда. Правда. Ненавидит улыбаться. Он не любит и не умеет делать это на публику, а из этого сейчас состоит половина его работы. «Создавать дружелюбную атмосферу», что бы этот пункт из списка его обязанностей, нахрен, не значил. Как он должен создавать дружелюбную атмосферу, вставая в шесть утра? Его просто невообразимо бесят коллеги, находящиеся с ним в одинаковых условиях, но при этом все они, кажется, будто знают какой-то секрет, из-за чего выглядят бодрыми и «дружелюбными» каждую секунду, проведенную за стойкой.       Хотя однажды Тсукишима заметил, как Киеко-семпай, отвернувшаяся за сиропом, на пару мгновений замерла, постояла с закрытыми глазами, глубоко вздохнула и только после этого повернулась с дежурной улыбкой. Так что, может, секрет состоит в том, что все его окружение просто более успешно умеет притворяться.       Если до этого он просто не любил свой университет и всех студентов, там обучающихся, то теперь он их всех просто ненавидит. Их кофейня находится через дорогу от универа, что, с одной стороны, удобно для него и сулит дополнительной выручкой во время их обеденного перерыва, а с другой — заставляет проснуться внутри какую-то первобытную ярость на каждого студента, который образует толкучку в этот самый перерыв. Он не знал, что человек физически способен так ненавидеть латте и капучино, как это случается с ним после нескольких недель работы. Как и в принципе кофе.       Иногда некоторые посетители стараются. Они тратят пару секунд, чтобы сказать «здравствуйте» и «до свидания», не пялятся на него все время, пока он готовит напитки, и искренне и сильно извиняются, если что-то проливают или ошибаются, когда диктуют заказ и путают его. И он не злится. Каждый имеет право на ошибку, дело в том, как человек с ней справляется.       А есть посетители, старающиеся чересчур.       Комплименты его стрижке. Попытка обменяться номерами, которая оканчивается неудачей — и потерей клиента, за что он потом получает выговор от вездесущего менеджера. Комментарии про его пирсинг и татуировки. Какое-то странное предложение прокатиться на мотоцикле, истинный смысл которого доходит до него лишь спустя несколько часов.       Нет, это не льстит. Это сбивает с толку и мешает работать. Эти попытки в комплименты у него, уставшего и утопающего в эспрессо, не вызывают у него ровным счётом никаких эмоций — лишь раздражение из-за того, что приходится, «создавая дружелюбную атмосферу», изображать скромность и польщённость комплиментам. Весьма хреново, судя по лицам покупателей. У него толкучка, куча дополнительных заданий по уборке, зачёт по античной истории, единственное время на подготовку к которому он выкраивает в перерывах между клиентами, и у него нет энергии на обмен ненужным флиртом. Он уже ненавидит всех, кто пьет кофе, так что это в любом случае является нерезультативным.       — Сколько ложек вы добавляете в кофе? — спрашивает у него клиент на его дежурный вопрос про количество сахара. Тсукишима моргает. Смотрит на заказ, в котором красуется два латте. Сухо говорит:       — Я не люблю кофе. Не могу подсказать.       Клиент моргает.       И неловко отменяет второй латте.       «Мой дорогой», — со вздохом думает Тсукишима, пока делает заказ. «Нашим бариста разрешено себе делать любую позицию раз в смену. Это в любом случае было бы бесполезно».       А ещё его натуральным образом стошнило хотя бы от ещё одной капли молока и/или эспрессо, попавшего в его организм.       Одним днём Тсукишима просыпается и понимает: «Сегодня у меня настроение убивать. Либо себя, либо окружающих». Поэтому для безопасности, ну, буквально всех, он громко ставит плейлист с самой шумной и агрессивной музыкой и не обращает внимание на косые взгляды пожилых посетителей. Это ставится не для вас. Это ставится для того, чтобы он отвлекся во время того, как делает пятнадцатый латте за десять минут, и не захотел воткнуть стимер в чей-то глаз. В какой-то момент включается его любимая песня, и его руки, занятые взбиванием молока, начинают трястись от невозможности сделать пару танцевальных движений. Но в общем и целом, музыка и правда помогает ему не сойти с ума.       Под конец потока к нему забегает Хината, и желание сотворить что-нибудь с оборудованием и соединить его с частями чужого тела увеличиваются в стократ. Справедливости ради, тот дожидается конца потока и даёт ему около пяти минут отдыха, прежде чем подходит к стойке. Тсукишима даже не меняется в лице, когда поворачивается. Хината не достоин того, чтобы тратить на него социальную батарею.       Потому что этот гад…       — Можно мне большой фраппучино на миндальном молоке?       …всегда берет у него самые проблемные заказы.       — К сожалению, у нас закончился лёд, — он видит искры смеха в чужих глазах. Их обычная прелюдия перед полным выносом мозга, сопровождающим любой их разговор. Спасибо, конечно, коротышке за выручку, но это явно не стоит того.       — Я прекрасно знаю, что он у вас есть.       — Перед вашим приходом как раз закончился, — Хината обводит его невпечатленным взглядом. Парень, зашедший минуту назад и разглядывающий в меню, машет ему ладонью, и на мгновение Хината отвлекается на то, чтобы кинуть ему улыбку. А потом снова смотрит на него со скепсисом. — Ладно. Я не умею его делать. В твоей технической карте его не было.       Тсукишима замечает на лице незнакомца улыбку, но решает мудро не реагировать на это. Хината же издает пораженный (естественно, фальшивый) вздох.       — Так ты ж сдавал экзамен по напиткам.       — Так он по твоей гребанной карте.       — Но в меню-то он есть. А экзамен ты сдал. Значит, должен уметь делать, — с восторгом глядя на его кислое выражение лица, говорит Хината. Его голос звучит невероятно довольно. — Я сейчас найду тебе рецепт на ютубе, он простенький совсем, сделаешь своему любимому и дорогому семпаю кофейку.       — Мы одного возраста, — вздыхает Тсукишима и, уже смирившись, добавляет: — И это долго.       — Я работаю дольше. И ничего, дорогой, я подожду, — удовлетворенно кивает Хината и забрасывает рюкзак на высокий стул у стойки. Иногда складывается ощущение, что с недавних пор его целью стало как можно чаще и эффективнее вывести Тсукишиму из себя наиболее легальными способами. Ну подумаешь, он месяц назад заказал у Хинаты в его смену сезонный напиток, все еще вбитый в систему, но исчезнувший из меню! Он же есть в этой системе! И готовится лишь на пару минут дольше, чем классические напитки! Все-таки иногда люди — такие злопамятные и обидчивые существа…       Он снова вздыхает и открывает чертов ютуб. Главный минус его работы состоит в том, что ему нельзя плевать посетителям в напитки. Но, может, ему и правда не помешает эта пара минут отдыха после выматывающего даже больше обычного потока людей. На периферии мозги крутится мысль о том, что он что-то забыл. Музыка в колонках сменяется приятным голосом ведущей канала о приготовлении кофе, и он, морщась, выключает соединение телефона с колонкой.       А потом ему приходит сообщение от менеджера.       «у тебя клиент в углу *плачущий смайлик* выключай ютуб и делай свою работу»       Тсукишима поднимает голову, находит взглядом забытого клиента, который все это время тихо сидел в своем ноутбуке в дальнем углу, кидает взгляд на камеру наблюдения и мысленно считает до пяти.       — Мудак.       Хината поднимает голову. Перегибается через стойку и нагло заглядывает в его телефон. Хмыкает.       — Я подожду. Очень хочу попробовать твой фрапучино. И да, наш менеджер — девушка.       — Тогда дура.       Через пару секунд ему приходит новое сообщение, о содержании которого он уже примерно догадывается. Похрен. Он в любом случае в этом месяце сделал столько ошибок, обучаясь, что лишился премии на полгода вперед.       Клиент, заметив, что он освободился, мягко улыбается ему и подходит к стойке. Он заказывает имбирный чай и просит сделать его погорячее, и Тсукишима на автомате снова подключает телефон к колонкам, пока пробивает заказ. Он уже знает, что будет делать на выходных.       Составлять максимально раздражающий плейлист из песен вокалоидов.       В конце концов, из этой битвы выйдет сильнейший — тот, кто начнет получать удовольствие от мелочей. Знают ли его посетители, что находятся в непрерывном противостоянии с ним же? Это другой вопрос, ответить на который он пока не может, но сердцем чует, что ответ будет исключительно положительным.       — Пожалуйста, — механически говорит он, отдавая напиток, не вглядываясь в того, кому его отдал. В этом нет ничего личного, просто у него всегда были небольшие проблемы со зрительным контактом. А еще ему хочется поскорее отделаться от Хинаты, который раздражающе и вызывающе ничего не делает, хвастаясь наличием свободного времени. Он уже поворачивается к кофе-машине, чтобы выкинуть забытую таблетку кофе и почистить холдер. И тут он слышит тихое:       — Мне очень нравится ваш плейлист.       И ход его жизни резко останавливается, чтобы окраситься новыми красками.       Он медленно поворачивается. Впервые добровольно смотрит посетителю в глаза. Застывает на пару мгновений, оценивая, что ему сказали. Моргает.       И бросает такое же тихое:       — Спасибо.       Потому что комплименты внешности, аксессуарам, его кофе и скорости обслуживания — все это чепуха. Тщательно выстраиваемое и отработанное до автоматизма, и указание на это никак не трогает струны его души. Но комплимент его музыке…       Становится слишком личным.       Довольно притягательный клиент тепло улыбается его благодарности и берет кружку в ладони. И не может сдержать хмурого выражения лица от слишком горячего напитка. Мило наморщенный нос заставляет обратить внимание на веснушки, рассыпанные по его лицу, и Тсукишима оказывается очарован. На пару секунд. Через эту пару секунд сбоку слышится деликатное покашливание Хинаты, и Тсукишима приходит в себя и тянется за капхолдером.       Когда он берет стакан в свои руки и оборачивает капхолдер вокруг него, он не задумывается. Поэтому, когда он протягивает напиток обратно, кончики их пальцев случайно соприкасаются. Обычно Тсукишима ненавидит случайные физические контакты. Но, честно… его сердце так истосковалось по теплу. Он каждую секунду своего рабочего времени имеет дело с горячими жидкостями и приборами, но при этом всеми силами старается забить свой график, чтобы не думать о своем холодном одиночестве.       Чужая ладонь теплая. На щеках покупателя появляется небольшой румянец, а улыбка становится смущенной. Он прижимает к себе напиток, уже не страдая от его горячей температуры, и очевидно хочет сказать что-то еще.       Вместо этого он относит чай к своему столу. И уже оттуда кидает ему еще одну, уже более уверенную, улыбку.       Сбоку доносится заинтригованное хлюпанье Хинаты, который успел зайти за стойку и взять себе стакан воды.       Тсукишима его игнорирует.       В конце концов, он запоминает постоянников. Эта женщина всегда берет флэт уайт с ежевичным сиропом. Эта девушка каждый день тратит деньги на латте с полуторами ложками сахара. Этот просит погорячее, а она всегда отходит на несколько минут за пончиками из соседней пекарни, оставляя его в блаженной тишине. Несмотря на весь поток новых лиц, он так или иначе запоминает тех, кто ходит к нему постоянно, и начинает готовить их заказы, увидев на пороге, еще до того, как они подходят к стойке и проговаривают свой заказ.       Как-то ему говорят, что его кофе получается вкуснее, чем у тех, кто работает тут годами. Это оказывается приятным. И он тут же передает это Хинате в переписке с ним.       Он не понимал, почему, по словам старших коллег, по итогу к постоянным посетителям у тебя выстраивается особое отношение, но понимает это сейчас. Есть что-то приятное и успокаивающее в том, что между ним и этими людьми устанавливается эта связь — они доверяют ему начало своего дня, которое запросто можно испортить горьким кофе или неправильно взбитым молоком, и за это раз за разом ходят именно к нему.       И разговоры с ними его не раздражают. Он постепенно запоминает их имена, а они спрашивают о его самочувствии, если он пропадает на какое-то время. Возможно, в этом проявляется фаворитизм, но заказы для них он выполняет с большей охотой, чем все остальные.       Так вот. У него появляется новый постоянник. И отличается он тем, что никогда не заказывает один и тот же продукт. А также ни один из напитков, что он берет, не содержит в себе кофе.       Это какое-то благословление для Тсукишимы, который этим кофе пропитался с ног до головы.       Тот парень — Ямагучи, — приходит не так часто, но Тсукишима его запоминает. Трудно не запомнить человека, который всегда улыбается ему так, будто он сказал что-то невероятное, а не просто уточнил, разбавлять ли его напиток холодной водой. Каждый раз, когда он приходит, Тсукишима включает свой самый любимый и, по его скромному мнению, лучший плейлист, и неосознанно следит за чужой реакцией. Как тебе этот трек? Сегодняшний плейлист соответствует твоему вкусу? В тебе не просыпается желание забыть про общественные нормы и начать танцевать, когда ты слышишь эту песню?       Они мало разговаривают друг с другом. Так совпадает, что он приходит тогда, когда в очереди находится несколько человек, и он сосредотачивается на обслуживании. Просто… это молчаливое понимание между ними. Одобрение во взгляде и еле заметный кивок, когда он пробивает заказ, а на фоне включается одна из любимых песен Тсукишимы. В один из дней, когда у них все-таки оказывается пара минут, чтобы перекинуться парой слов, на фоне начинает играть заставка сериала, которую он, видимо, по случайности поместил в этот плейлист, и улыбка на чужом лице становится чуть шире.       — Тебе нравится Твин Пикс?       Тсукишима замирает пару мгновений.       — Нравится… не то слово, какое бы я использовал, чтобы описать свои чувства к этому сериалу, — осторожно, пытаясь не показать себя ненормальным фанатиком, отвечает Тсукишима. И понимает, что его татуировка, которая выглядит красивой абстракцией для незнающего человека, выдает его с головой. Взгляд Ямагучи падает на эту татуировку. Улыбка становится… лукавой. Он чуть склоняет голову и смотрит на него с прищуром, и именно в этот момент выглядит самым очаровательным человеком на Земле.       — Ох, да у нас тут небольшая одержимость. Или «небольшая» — не то слово, какое мне стоит использовать, чтобы выразить твои чувства к этому сериалу?       — Допивай свой лимонад и проваливай, — бурчит Тсукишима, хватаясь за тряпку, которой протирает поверхности. И хмуро смотрит на заливающегося смехом парня, почему-то не обидевшегося на его слова. Наконец, он отсмеивается и смотрит на него с мягкой улыбкой на лице. Он… почему-то он всегда смотрит на него так.       — Извини. Не смог удержаться. Я сам смотрел его раз шесть. Обожаю пересматривать перед новым годом.       — Я пересматриваю его прямо сейчас.       — Как все удачно совпало, я тоже пересматриваю первый, второй, по-моему, проседает, но все-таки… — в кафе заходит новый человек, и Ямагучи тихо вздыхает. — Все-таки очень хороший сериал.       И отходит к своему месту, не мешая его работе.       Хотя, если честно, ничто из того, что он говорит, ему никоим образом не мешает.       Его появления редки, но за все это время Тсукишима… запоминает его номер телефона. Он столько раз вводит его в бонусную систему, что обнаруживает себя, переписывающим по памяти этот же номер на салфетку, когда у него появляется свободная минута.       — Воу, чувак, — комментирует это действо его сменщик, который всегда приходит на пятнадцать минут раньше, — это охренеть как крипово.       — Ваша прическа и знание таблицы Менделеева наизусть — вот, что крипово, Куроо-семпай, — механически отвечает Тсукишима, сворачивая и выкидывая салфетку в мусорный мешок. Не имеющее особого смысла действия, потому что он и без этого помнит эти несколько цифр, складывающиеся в замечательную возможность связаться с человеком.       На самом деле, он прав. Если так подумать, то, если он вдруг когда-нибудь возьмет ситуацию в свои трясущиеся от переизбытка кофе в крови руки, то это окажется немного чересчур. Нормальные люди спрашивают о чужом номере, прежде чем звонить на него. Обратное предполагает подозрительное и напрягающее преследование.       — Я могу сказать ему, что это я дал тебе его номер. Он же ко мне заходил тогда, — комментирует Хината, заехавший, чтобы забрать круассаны и перевезти их на другую точку. И почему его (отсутствующая) личная жизнь стала главным предметом обсуждения в их кафе?! Чертовы камеры! Он уверен, что их менеджерка успела прослушать и проанализировать каждое слово, которое они сказали друг другу, и обсудить с Хинатой, как новую серию какого-нибудь сериала. Неужели у этих взрослых людей нет никаких других дел?       — Ты можешь отвязаться от меня. И я понятия не имею, о ком ты говоришь.       В конце концов, он… и не обязан что-то с этим делать. Это просто пара ничего не значащих фраз. Он не находится в каком-то ситкоме, чтобы этот троп с бариста и посетителем мог сработать. Это просто один из постоянных посетителей, которому понравились их напитки. Только и всего.       Тсукишиме будет достаточно нескольких фраз, которые скрашивают его дерьмовый день, и этой улыбки, которая вселяет в его сердце что-то, кроме ненависти и усталости ко всему вокруг.       А потом выясняется, что у Ямагучи тоже есть пирсинг.       У Тсукишимы, как было сказано ранее, есть небольшие проблемы со зрительным контактом. Ему некомфортно смотреть на людей из-за какого-то внутреннего дискомфорта, поэтому обычно он предпочитает смотреть либо вбок, либо на то, чем сейчас заняты его руки. Вполне понимаемо. Многим становится некомфортно от пристального взгляда другого человека. Поэтому он хреново запоминает лица людей, с которыми разговаривает меньше хотя бы десяти минут.       И поэтому он особо не смотрел на его лицо. Оно симпатичное, спору нет, но… почему-то складывается ощущение, что ему нельзя. Что он истратит свой шанс на хорошее настроение, если будет смотреть на Ямагучи слишком часто. Он предпочитает не играть с судьбой, поэтому не идет ей наперекор, а смиренно отводит взгляд, когда собеседник начинает смеяться и очаровательно прикрывать рот ладонью. Ему достаточно. Все хорошо.       Пока однажды у него не оказывается слишком хорошее настроение. Да, звучит удивительно, но иногда он просыпается без желания бить людей и доводить их до инфекционного отделения. Он выспался, сдал трудный тест на отлично, на работе оказывается меньше людей и он, соответственно, меньше устает, и погода на улице — просто отличная. Поэтому первое, что он делает, когда к ним заходит Ямагучи и делает этот день еще лучше — искренне улыбается ему.       — Привет! Ого. Сегодня твой день рождения?       — С чего ты это взял?       — Довольный такой, — со смешинкой в глазах отвечает Ямагучи, постоянно напоминающий ему, что часто слышит, как они взаимодействуют с Хинатой на рабочем месте. Да, вопреки всему, он действительно ведет себя благожелательно со всей их клиентной базой. Просто Хината — особенный случай, на котором он может отвести душу и не заботиться о том, что тот напишет гневный отзыв в картах на их работу.       — Это потому что ты пришел, — искренне отвечает Тсукишима. И Ямагучи неожиданно покрывается небольшим румянцем. Он смущенно улыбается и отводит взгляд, но становится очевидным, насколько он доволен этой фразой. Он издает небольшой смешок.       — Жить не можешь без моей выручки?       — Конечно. Только она меня и интересует, — ухмыляется Тсукишима, неосознанно наклоняясь вперед. Он улавливает запах чего-то сладкого, чем пахнет Ямагучи, и прикрывает глаза. Ему настолько нравится общаться с ним, что это даже нелепо… и немного жалко. Но кого это волнует, когда Ямагучи наклоняется в ответ, и они вмешиваются в личное пространство друг друга, и на фоне играет сопливая, но такая любимая песня, и чужие глаза потрясающе щурятся, будто для того, чтобы из всех предметов в их мире видеть лучше именно его? Тсукишима подмигивает, чувствуя себя так, будто внутри него лопаются пузырьки от шампанского. И получает озорной язык, высунутый в ответ.       И тут его переклинивает.       Потому что до этого он как-то не замечал, что все это время у Ямагучи был проколот язык. Это небольшая деталь ускользала из радиуса его взгляда. Он, как бы, не имеет привычку смотреть на чужие губы и языки при разговоре. Поэтому он оказывается не готов, когда видит небольшой камешек, на мгновение появившийся на свет.       — Все… хорошо?       Неуверенный вопрос с трудом выводит его из состояния ступора. Он обнаруживает, что все время, что он провел, застыв над этой самой барной стойки, Ямагучи успел отойти на пару шагов, а его озорство — смениться на беспокойство. Он… он не был готов. Ни к тому, как ему это идет, ни к тем картинкам, которые появились в его голове.       «Ну, я хотя бы уже не ношу брекеты», — проносится абсолютно тупая мысль в его голове, будто у него хоть когда-то был шанс. Учитывая, каким взглядом смотрит на него Ямагучи после того, как Тсукишима, оторопело простояв десять секунд, стремительно уткнулся в кассовый аппарат и начал считать сдачу, не обращая на него внимание, все возможные шансы стали стремительно равняться нулю.       Пускай! Всё, что угодно, лишь бы от него отстали! Он не хочет анализировать свою реакцию! И не хочет думать о том, как Ямагучи ухмыльнулся ему, когда отошел!       Пусть всё катится к черту!       Ямагучи отвечает на телефонный звонок, приветствует «Шоё» (!!!) и забывает о нем на следующие десять минут. Тсукишима честно не подслушивает разговоры своих клиентов, но почему-то они любят забывать, что находятся в ограниченном тесном пространстве вместе с ним. Из-за этого Тсукишима узнает море абсолютно ненужной ему информации и тысячу раз на дню разочаровывается в человечестве. Хотя иногда к нему заходят парочки и решают выяснить отношения прямо на месте, и по итогу об их претензиях друг к другу узнает Тсукишима, их менеджерка и весь рабочий чат. Будто ему мало своих чертовых проблем.       Из этого телефонного разговора Тсукишима узнает следующее:       1) У Ямагучи есть работа, на которой платят достаточно, чтобы он мог снимать себе квартиру;       2) У него есть квартира;       3) У него есть машина;       4) Они с Хинатой называют друг друга по именам и постоянно встречаются в этой самой квартире после того, как Ямагучи заезжает за ним на этой самой машине;       5) В общем и целом, Ямагучи может позволить себе ходить в кофейни более высокого ценового сегмента, но почему-то все равно ходит сюда.       «Я его не потяну», — страдающе думает Тсукишима, понимая, что никак не сможет впечатлить этого человека. Список его жизненных достижений начинается и заканчивается его учебными отметками и волейбольными успехами. Но это настолько несерьезно для взрослого человека, что даже упоминать не хочется.       Когда Ямагучи прощается с ним, Тсукишима не поднимает взгляд и кидает механическое «до свидания». И если он заметил, что после этого Ямагучи задержался на пару мгновений, будто хотел что-то ему сказать, но в нерешительности отказался от этой мысли, то предпочел не акцентировать на этом внимание.       Его коллеги не смогли оставить это в стороне.       Первое, о чем он узнает — они устроили Хинате допрос с пристрастием. Их менеджерка вызывает у него опасение большую часть времени, но в этот раз он действительно счастлив, что каждый их разговор и взаимодействие с клиентами записывается. Ямагучи почти не приходит, когда на смену выходит Хината, но с завидной регулярностью заскакивает, стоит только Тсукишиме заступить на стойку. Но при этом каждый раз, когда Хината заканчивает смену, ему поступает звонок, и ни от кого другого, а именно от Ямагучи, который подвозит его домой.       Подозрительно.       И печально похоже на френдзону, от которой Тсукишима сомневается, что сможет оправиться.       Хината клянется и божится, что между ними ничего нет. Что они очень давно дружат и живут рядом, и Ямагучи — хороший человек, которому не трудно заехать за ним после работы. И вообще, разве не показательно, что он приходит именно к Тсукишиме, а не к нему? А?!       Дальше начинается допрос самого Тсукишимы. Каждый коллега, который приходит его сменить, заводит диалог именно с вопросов про «того милого парня, он, кстати, спрашивал о тебе». Что он мог спросить? Зачем ему вообще знать рабочий график Тсукишимы? Он все равно стал заходить реже, и Тсукишима смиренно думает, что он его, наконец, довел.       — Он так мило расстроился, когда зашел с улыбкой, а потом увидел, что на кассе стою я. Ну, обидно, конечно, но смысл я уловил, — комментирует Фукунага, который, кажется, разговаривает с ним впервые предложениями, в которых оказывается больше трех слов. Его коллеги — просто отвратительные сплетники, у которых нет личной жизни и чувства собственного достоинства.       Но Тсукишима тоже «уловил смысл». Спасибо хотя бы за это. Ямагучи явно настраивался увидеть его, и благодаря этому у него было приподнятое настроение. Странно. Обычно Тсукишима вызывает ровно противоположные эмоции.       Работа после этого идет на спад. С каждым днем, когда Ямагучи не навещает его, туча, нависшая над ним, будто становится больше и темнее. Клиенты раздражают еще сильнее. Он разбирается в этой сраной системе баллов явно получше них! Он знает, что она ищет и по имени, спасибо большое, он ведь с самого начала сказал, что она в принципе пока что зависла и не работает! Почему, ну почему некоторые покупатели настолько уверены, что они умнее его?       Постоянники также перестают радовать только потому, что среди них нет Ямагучи. Он делает кофе, и кто-то отмечает, что он будто «потерял частичку своей души». Ну что за дерьмо. Просто пей свое гребаное молоко с несерьезным количеством экспрессо, сраный любитель латте, и не комментируй его работу.       В конце одного из таких раздражающих дней он, наконец, впервые и со вкусом спорит с посетительницей. Вернее, с женщиной, пытающейся такой стать. Она приходит ко времени, когда обычно он уже закрывает дверь и уходит, но в этот раз ему пришлось задержаться из-за пяти человек, одновременно пришедших за двадцать минут до закрытия. Из-за этого ему пришлось отложить до последнего чистку кофе-машины, из-за этого — отложить чистку бутылок с сиропами, из-за этого — отложить выкидывание мусора… и так далее, и он заканчивает на десять минут позже обычного.       Смотрите. Их смена длится до восьми. При этом график работы, который висит на двери, сообщает, что они работают до семи. Фактически, и он, и постоянники знают, что они должны делать кофе весь этот неофициальный час, потому что они все еще открыты и могут сделать им напиток. Этот час выделяется им, чтобы разобраться с последними клиентами и убрать рабочее место вместе с залом.       Он заканчивает ровно без пяти восемь. Ему остается только протереть стойки и пол, и он сможет уйти. И именно в этот момент к ним заходит женщина и спрашивает, может ли он сделать капучино.       Тсукишима с тоской смотрит на полностью убранную кофе-машину. Чтобы сделать кофе, ему придется прикручивать все детали обратно, а потом убирать ее с нуля. Он не готов. Он хочет уйти сегодня вовремя, и он очень устал. Поэтому он говорит:       — Мы закрываемся.       — Но вы же еще не закрылись. Вы совсем-совсем не сможете сделать мне кофе?       — Нет.       — А если я доплачу? Я готова доплатить.       Заманчивое предложение. Но:       — Нет, извините, мы закрываемся через пять минут.       И тут же понимает, какую страшную ошибку он совершил. Он прикрывает глаза. Почему. Почему он не сказал время официального закрытия. Почему он не сказал, что они закрыты. Почему.       Тсукишима никогда не отличался сдержанностью речи, особенно в восемь часов вечера после полной смены в двенадцать с половиной часов. Он старается, но это не значит, что у него получается. Он вступает в спор, который можно было бы избежать, если бы он сказал, что они закрыты, и все ожидаемо заканчивается книгой жалоб. Ячи-тян будет в восторге (если она не достала попкорн еще в самом начале их спора. Он понятия не имеет, какой график работы у менеджеров и их камер).       В общем. Настроение у него весьма поганое. Он закрывается еще позже, чем мог бы, и борется с подступающей головной болью, когда смотрит на расписание общественного транспорта. Ему становится физически хреново, когда он понимает, что у него осталось несколько часов, чтобы лечь в то время, которое позволит ему проспать свои необходимые шесть часов перед утренней сменой.       (Он не особо думал, когда соглашался с графиком на эту неделю).       Он просто хочет посмотреть хотя бы одну серию сериала, который успокаивает его по вечерам. Но все, на что хватит его оставшегося времени — это добраться до общежития, поужинать и ополоснуться. В идеале, он должен, желательно, откуда-то взять полчаса, чтобы поучить геральдику. Возможно, он сможет вырвать их из того времени, которое тратит, добираясь до общаги — обычно он слушает музыку с закрытыми глазами, отдыхая после забитого дня.       И на выходе он сталкивается с удивленным Ямагучи. Он осматривает его, уставшего и злого, с головы до ног, делает какие-то выводы и говорит:       — Выглядишь хреново. Подвезти?       «Вот спасибо», — думает Тсукишима.       «Это могло бы стать отличным началом очередного тру-крайма», — думает Тсукишима.       «Он такой красивый и мягкий, что мне хочется разрыдаться», — думает Тсукишима.       — Погнали, — говорит Тсукишима на это предложение, устало поправляя сползающую сумку. Ямагучи солнечно улыбается ему, подхватывает ее за лямку и перевешивает на свое плечо. И Тсукишима ему ничего не говорит.       Они едут в тишине. Ямагучи жестом предлагает подключиться к музыкальному проигрывателю в его машине и, понимая все без слов, ставит громкость на минимум. Тсукишима закрывает глаза, откидывает голову на спинку сидения и растворяется в этом тепле и уюте. Теперь Ямагучи, стремно поджидающий его после работы, знает его адрес. Зато Тсукишима знает его номер телефона. Неравнозначные понятия, но с нынешним состоянием он как будто не будет против, если его убьют и закопают в лесу.       — Я думал, что сегодня смену заканчивает Хината, если что, — издает смешок Ямагучи спустя пять минут тишины. У него приятный голос, который мягко ложится на его уши, и тишина отступает аккуратно, деликатно, не оставляя после себя неприятного звона. — Я не сталкерил тебя.       — Приятно знать, — Ямагучи снова хмыкает. Тсукишима всматривается в огни вечернего города, проносящиеся мимо него, и наблюдает за отражением водителя. Ямагучи расслаблен и явно чувствует себя в своей стихии. — Он попросил сменить его сегодня. Какие-то волейбольные дела.       — А. Точно. Какой-то университетский матч, — показывает радующее незнание расписания своего друга Ямагучи. — Классная песня. Я уже говорил, что мне очень нравится твой музыкальный вкус?       — Ага. Пару раз.       — Готов повторить еще парочку.       — А что слушаешь ты?       Скажем откровенно, но обычно Тсукишиме на это глубоко насрать. Он все равно знает, что его музыкальный вкус лучше примерна девяноста пяти процентов людей, которые его окружают, и ему не нужно подтверждение этого. Но Ямагучи… интересный человек. Ему нравится узнавать о нем больше и постепенно открывать для себя его мир.       Ямагучи улыбается. Нажимает на пару кнопок на музыкальном проигрывателе. В следующий момент начинает играть последний куплет песни Тейлор Свифт, которая сменяется песней из аниме про школьных девочек-айдолок, и через четыре минуты плейлист доходит до опенинга из тетради смерти. Причем второго. Ямагучи никак не комментирует его взгляд, и единственное, что выдавливает из себя Тсукишима, оказывается:       — Вау.       — А то.       Минута тишины. И они, не глядя друг на друга, заходятся смехом, в который вымещают весь стресс прошедшего дня. Тсукишима, впервые за вечер, улыбается и смотрит на парня, который, увидев его взгляд, кидает ему лукавую улыбку.       В голове проносится мысль, что ему хочется заканчивать так каждый свой день. Неважно, куда эта поездка его приведет. Он просто хочет видеть это лицо и слушать этот смех после напряженного рабочего дня. Это моментально сделает его лучше.       Они подъезжают к его общежитию, и только тогда Тсукишима находит в себе силы произнести:       — Я могу составить для тебя плейлист. В машину. Или на работу. Если хочешь.       — Ох, — его голос звучит на удивление растроганно. Тсукишима не предлагает такого каждому знакомому, но непонятно, откуда об этом знает Ямагучи. Его улыбка становится чуть тише, но вместе с этим — нежнее. — Я был бы очень рад. Но тогда нам пришлось бы обменяться номерами телефонов.       — Какой кошмар, я только что передумал.       «Когда-нибудь за все, что доносится из моего рта, я получу прямо по лицу», — с опаской думает Тсукишима, вспомнив, что не для всех людей обмен колкостями является способом флирта. Но мгновенно расслабляется, когда рискует кинуть взгляд на Ямагучи. Он усмехается, приняв правила его небольшой игры, и облокачивается на руль автомобиля. С этим вечерним освещением и тенями в уголках его губ он выглядит невероятно соблазнительно.       — А я думал, ты уже запомнил мой номер. Я так настойчиво пытался его тебе оставить. Мог бы и позвонить.       Ухмылка. Тсукишима достает телефон, и спустя пару секунд из телефона Ямагучи доносится рингтон входящего вызова. Ямагучи поднимает брови, получает в ответ простое пожимание плечами.       И невероятно счастливо ему улыбается.