Пять причин, по которым я не могу её победить

Ангелина знакомится с Викой в пятнадцать, когда записывается в секцию по лёгкой атлетике. Вернее, с ней знакомится Вика. Новенькая из параллельного класса, она ведёт себя так, будто знает гимназию лучше, чем Ангелина, которая учится здесь уже девятый год. Причин, по которым она решила серьёзнее заняться спортом было несколько, но все они неизменно сводились к её сестре Регине. Её младшая сестра-близнец, её обожаемая всеми сестра-двойняшка всего полгода назад попыталась покончить с собой. Она пролежала в коме два дня, а когда пришла в себя, попыталась покончить с собой снова, а после того раза ещё и… Регине, кажется, было всё равно, но её измученный вид, её кожа, почти сливающаяся с белыми больничными простынями, навсегда врезались Ангелине в память. Больше всего на свете ей хотелось выбросить это оттуда, выкинуть протухшее, прогнившее, испорченное воспоминание в мусорку, заполнить его место чем-то свежим и полезным. Тогда, глядя на полки с низкокалорийными сбалансированными продуктами, можно продолжать делать вид, что всё хорошо. Всё нормально. Ангелине просто нужно отвлечься, и спорт подходил для этого лучше всего. Она уже готова вовлечься во все мероприятия, которые поставит ей учительница по физкультуре, усердно выполнять все задания и допускает, только допускает мысль о том, что хотя бы здесь ей повезёт занять лидирующую позицию. Заветное первое место. Но эта мысль, несмелая, как и сама Ангелина, обламывается в её руках, мелкими крошками сыпется сквозь пальцы, стоит только увидеть широкую улыбку Вики, услышать её подчёркнуто-дружелюбное: — Привет! И как у неё не сводит скулы улыбаться так всем весь день? Лишь думая об этом, Ангелина чувствует, как ноет её челюсть и что-то ещё, что-то посерьёзнее. Ангелина чувствует злость, потому что с такой улыбкой её мать позировала для нового фото на сайте своей компании, потому что с такой улыбкой обычно заводили бизнес-партнёров, а не подруг. — Меня зовут Вика, — она выверенным жестом поправляет свои чёрные шелковистые волосы, собранные в аккуратный хвост. «Я знаю», — хочется ответить Ангелине. — «О, как же я знаю». — Ангелина, — говорит она вместо этого. Ровно с этого момента её жизнь катится в бездну. Она и так двигалась примерно в этом направлении, но теперь ей будто придали ускорение, определили чёткую цель — полное уничтожение. Ангелина пытается понять, в чём же причина. Почему она всё ещё отстаёт? Вика на полголовы ниже, но прыгает она выше, бегает быстрее, метает мячи дальше. Когда очередной такой отскакивает от противоположной стены спортзала, Ангелина может поклясться, что почти перепутала его с собственным сердцем. Его Вика тоже швыряет с не меньшей ловкостью и каждый раз ставит новый рекорд. Здесь она тоже на первом месте. Должно же быть этому какое-то объяснение. И не одно, а несколько. Где-то штук пять навскидку. Первая причина заключалась в том, что Ангелина, очевидно, слишком плоха. Ужасна. Даже со своим преимуществом в росте она проигрывает. Значит, этого мало. Значит, нужно что-то ещё. Вторая причина вытекала отсюда же — Вика слишком хороша. В этом не было ни малейших сомнений. Ангелина замечает всё: её нежную гладкую кожу, её привычку покусывать губы в лёгкой задумчивости, её мягкие, будто бы где-то выученные движения, толпу раздражающих мальчиков, которая вечно вьётся где-то рядом с ней. Она видит то, как Вика выбирает одежду — не на свой возраст, а так, чтобы казаться чуть старше, то, как старается всем понравиться, то, как её шаблонная улыбка меняется и расцветает при очередной победе. В такие моменты Ангелина всегда теряется, потому что перестаёт понимать, чего ей хочется больше — завоевать первое место или эту улыбку. Саму Вику. Глупые мысли. Какие же глупые, глупые, глупые. И Ангелина тоже такая глупая. Самая глупая на свете. В отличие от Вики. Вика умная и очень, очень, очень красивая. Её тело стройное, а запястья тонкие. Такие тонкие, что, когда приходит время ужина, Ангелина долго смотрит на полки с продуктами в холодильнике, полезными и сбалансированными, а потом закрывает дверцу, так ничего и не взяв. Сегодня и на следующий день тоже. Может, так продолжается ещё несколько раз, прежде чем Ангелина не опустошает их все, а потом закрывается в туалете под тихие рыдания. И где же здесь польза? В чём баланс? Ангелина чувствует только хаос. Он разрывает её изнутри, поднимается из глубины желудка по пищеводу, льётся прямиком из горла. Ангелина смывает его в унитаз. Только так она может продолжать держаться, держать равновесие. На одной чаше весов зелёный мячик для метания, на другой — её собственное сердце. Хотя, кто знает, может, она выплюнула его с остатками ужина и отправила в канализацию. Может, так ей наконец-то удастся сосредоточиться на главном, на своей победе. Судя по всему, третья причина её провала в том, что Ангелина недостаточно старается. Так бывает, когда изо всех сил всё ещё недостаточно. И имя у неё ещё такое дурацкое — Ангелина. Кто вообще до такого додумался? Её младшей сестре повезло куда больше. Регина означает «царица». Означает успех и непременно корону на голове. Она родилась позже на пару минут, но обогнала её во всём остальном. Ангелине же остаётся быть хорошей девочкой, больше у неё ничего не получается. Но ей тоже хочется победить. Ей хочется быть первой. Единственный язык, которым она владела свободно — соперничество. Вечная борьба за поощрение матери и вечное поражение. Слова любви ей неведомы. Неведомы. Так почему они рвутся откуда-то изнутри? Поднимаются из глубины желудка по пищеводу, но Ангелина смыкает губы и упрямо молчит. Тогда Вика говорит с ней сама. Когда она говорит, её слова ровными гладкими жемчужинами выстраиваются в цепочку, связанные ниточкой её звонкого смеха. От звонкого в словах Ангелины только разбитые осколки — не хрусталя даже, обычного стекла. Таким только резать и резаться. В какой-то момент, она даже не может сказать какой, Вики в её жизни становится неожиданно много. Даже больше, чем её самой. Время бежит так быстро, что Ангелине хочется схватить его и попросить, чтобы оно научило так же — мчаться вперёд, не тормозя, не оглядываясь, не терзаясь странными мыслями. Чтобы понять, что происходит. Вика как эфирное масло — дразняще лёгкая, и запах её всегда кружит голову. Оно не годится для того, чтобы смазывать им проржавевшие петли старой маленькой дверцы. Но Вика почему-то всё равно каждый раз это делает. Возможно, ей хочется узнать, куда же она ведёт. Мысли об этом заставляют сердце Ангелины биться чаще и чаще, и она снова с силой швыряет его в стену. Но оно возвращается. Сколько бы Ангелина ни пыталась от него избавиться, оно всегда возвращается. Вика тоже всегда возвращается к ней. Каждый раз почему-то выделяет её из толпы. — Ангелин, пойдёшь с нами в столовую? — А ты видела последнюю серию… — Можешь меня сфоткать? Спасибо! А теперь давай вместе. — Не хочешь пойти ко мне домой? — Что? — не сразу осмысливает вопрос Ангелина. — После уроков. Ко мне домой не хочешь? — повторяет Вика. — Сегодня у тебя вроде бы нет репетитора? Ангелина понимает сразу три вещи. Во-первых, Вика зачем-то помнит её расписание. Во-вторых, это не сон и Вика на самом деле зовёт её к себе. В-третьих, они будут там совсем одни, потому что Вика позвала только её. Только Ангелину. Квартира, в которой живёт Вика довольно милая. В ней два этажа, но она всё равно куда меньше дома, который построили родители Ангелины. Она чувствует себя неуютно здесь, не представляя, чем они будут заниматься, зачем Вика её позвала, зачем она согласилась. В её комнате Ангелина видит ароматические свечи в ряд, пару книжек по саморазвитию и модную доску для заметок. Ангелина не уверена, нужны ли вообще Вике заметки, но всё равно рассматривает каждую с нескрываемым интересом. Вика подходит ближе, чтобы объяснить их значение, и ямочка меж её ключиц — то, о чём Ангелина будет думать сегодня ночью перед сном. Если бы её спросили, почему именно Вика, она вряд ли бы смогла ответить. Это нечто между строк, между слов, между коротких взмахов её ресниц. Возможно, смогла бы её сестра, если бы Ангелина решилась ей рассказать, но она никогда не решится. Возможно, потому что боится её ответа. Ей хочется запихнуть свои расплывчатые чувства в банку, где чёткие стеклянные грани и металлическая крышка сверху — сиди и не высовывайся. Ей хочется налепить туда ярлык, обозначить их чёрной надписью фломастера сверху, чтобы понимать, с чем их есть, как их вообще готовить. Ангелина правда не знает, почему именно Вика, но в тот день, в той комнате она впервые называет её: — Ангелочек! И Ангелина впервые думает, может, оно не такое уж и плохое, её имя. Декабрь вместе с новогодней атмосферой наступает совершенно незаметно. Ангелина любит этот праздник, пусть иногда и боится себе в этом признаться. Будто радость заведомо делает её слабой и уязвимой. Ещё слабее и уязвимее, чем она есть. Но сейчас, глядя на гимназию, сверкающую гирляндами и украшениями, впервые за долгое время её губы сами растягиваются в улыбке, искренней и ничем не отягощённой. Это продолжается недолго. Ровно до тех пор, пока она не заходит в спортзал после уроков и ей не сообщают о новом соревновании. Новогоднем. Её хрупкое спокойствие разрушается, но Ангелина пытается сохранить равновесие, удержать баланс, тянущий на дно балласт. Вика-соперница всегда отличалась от Вики-подруги. Первая сильная и упорная, никогда не делающая поблажек, тогда как вторая ненавязчивая, но всегда замечающая, что что-то не так, щедрая, особенно когда речь шла о прикосновениях. Вика-подруга всегда отличалась от… От Вики, о которой она думает по ночам. — Соревнования? Сейчас? — недовольно бурчит Ангелина, чтобы отогнать ненужные мысли. Глупые-глупые-глупые мысли. Глупая-глупая-глупая Ангелина. — Ну да, а что? Не переживай, съешь лучше мандаринку, — Вика шустро всовывает мандарин ей в руку. В последнее время она всегда носит с собой увесистый пакетик, но угощает только её. Ангелину и больше никого. — Перед праздниками, — морщится Ангелина, но послушно начинает счищать кожуру. — Хочется отдохнуть, а не участвовать в забегах. — Да ладно тебе, — потягивается Вика. — Он же ерундовый. «Конечно, — думает Ангелина. — Для тебя — да». — Надеюсь, это не займёт много времени, — говорит она. — Вряд ли, — соглашается Вика. День соревнований немного долгожданный и много нервный. Ангелина ничего не ест перед ним, но хаос всё равно сидит в желудке, просится наружу. Они с Викой бегают за разные команды. Конечно же, они в разных командах как и обычно. Ангелина знает, что так будет всегда и нет никакого шанса, что они когда-либо станут по одну сторону, объединятся, начнут следовать одной цели. Ведь цель Вики — победа, а цель Ангелины — уничтожение. Так оно и есть. Но сегодня что-то меняется, потому что Ангелина внезапно вырывается вперёд. Она мчится, мчится, мчится, не тормозя, боясь оглянуться. Боясь, что это окажется неправдой. Боясь, что окажется правдой. Останавливается только когда достигает финиша. Всё. Это конец. Ангелина не хочет оглядываться. Она вспоминает счастливое лицо Вики во время победы. Она вспоминает своё разочарование, когда со второго места смотрит ей в спину снова. Она вспоминает свою мерзкую, клокочущую зависть, когда в очередной раз хвалят сестру. Не её. Ангелина оглядывается, но вместо разочарования или зависти по-прежнему видит радостную улыбку Вики. Не скомканную или натянутую, а такую же искреннюю как при её собственном выигрыше. Ужасно. Какая же Ангелина ужасная. Никакого удовлетворения от своего маленького триумфа она не ощущает. Только что-то ноющее и неизменно возвращающееся. Кажется, своё сердце, да. Четвёртая причина её поражения — Вика никогда с ней и не соревновалась. Разве можно победить в таком случае? Нет, Ангелина так не думает. В какой-то степени она выигрывает тогда, когда Вика с покрасневшими от бега щеками и сбившимся дыханием подходит к ней, чтобы поздравить: — Обогнала меня всё-таки, — она хитро щурится. — Вот ты какая! Не ожидала от тебя такого, не ожидала… — Ну извини уж, — Ангелина не может не улыбнуться в ответ. — Молодец, — кивает Вика удовлетворённо, словно победы Ангелины равны её собственным. — Пойдём куда-нибудь перекусим? — Давай. Ангелина слишком редко слышит такие слова, чтобы с лёгкостью им противиться. Она пойдёт за ней куда угодно. Нужно лишь покрепче сжать в кулаке своё сердце, выкинуть его в мусорку по дороге, поплотнее сжать свои губы, чтобы хаос не смог просочиться. Остальное уже не так важно. Пятая причина… Кажется, Ангелина совсем не хочет побеждать.