***
— Я бы всё отдала за одну-единственную кружку кофе. — изрекла Твайлайт, валяясь на одной из многих раскиданных по полу дома-библиотеки подушек, неосознанно наблюдая за сотней падающих пылинок, столь приятно сияющих под светом керосиновой лампы. Силы, да и желание встать были потеряны окончательно, оставалось лишь слушать тишину, прерываемую тихим тиканьем напольных часов. Как же не хватало Спайка, что, по разрешению Твай, отправился вместе с Рарити в Кантерлот отмечать праздник в кругу семьи. Единорожка же, окончательно истощённая излишней нагрузкой и потерей своего былого жизнелюбия, не захотела показываться ни родне, ни тем более Селестии. Последние пару дней прошли в мучениях от удивительно странных желаний. Одно особенно сильно въедалось в подкорку сознания — свалиться в пропасть, испарившись навсегда. Самое страшное было далеко не отсутствие возможности объяснить происхождение данной мысли, это как раз было не сложно, а согласие разума с эмоциями, в одноголосие кричащие прислушаться к шальной мысли. Единственное, что пока спасало юную колдунью, так это слабость под конец тяжёлого дня, от чего тело предпочитало попросту валяться на полу, то ли пытаясь уснуть, то ли рассмотреть все узоры на потолке. Каждая секунда становилась медленнее предыдущей, а шум громче, не давая внутреннему я и шанса что-то вымолвить. — Ургх… — простонала Твайлайт, ощущая, как пустота пробирается всё глубже. Первобытный страх, пришедший из ниоткуда, заставил сердце пропустить удар, целый шквал мыслей наполнил и без того раскалывающуюся от боли голову. Дыхание стало прерывистым, а мир потерял точность, расплывшись калейдоскопом цветов. Земля ушла из-под ног — от сотрясения спасло одно лишь лежачее положение. Реальность стала настолько неприятной, что смерть казалась блаженством, лишь бы не чувствовать эту боль. Губы непроизвольно начали звать на помощь и мямлить о неизбежной кончине в одиночестве; ещё мгновение — и Твайлайт или потеряет сознание, или самообладание, прострелив свою же черепушку залпом из магии. Секунда, вечность, слёзы, глухое падение на пол и копыто, прикоснувшееся к рогу, готовому залить пол кровью. — Ш-ш-ш, тихо, всё хорошо, ты не одна. — пронеслись между нескончаемого потока мыслей слова утешения. Твайлайт со всхлипами вцепилась в единственную живую душу в округе так, будто если отпустит эту пони, безвозвратно упадёт в бездну отчаяния и больше никогда оттуда не выберется. Приглушённые звуки бьющихся о дерево капель сменились тихими похлопываниями по спине и объятьями. — Вместе, мы вместе, всё будет хорошо…***
Прекрасное утро, обозванное Кануном Дня Согревающего Очага. Или таким оно кажется большинству. Никогда не понимала суть этого праздника, как бы это объяснить — он слишком… фальшивый и пресный? Я, как пони, всю свою жизнь живущая во лжи и делающая вид, что всё хорошо, даже тогда, когда самой хочется кричать, подобное чувствую и без всякого чутья за километр вижу. Да-да, вы верно поняли, даже лучшему организатору вечеринок не всегда нравятся праздники. Но кто вы такие, чтобы меня осуждать? Я просто хочу быть самой собой, но сколько из моих друзей останется со мной, узнав меня настоящую? О Селестия, я опять говорю сама с собой… — Эх… — с нежеланием выдохнула я, готовясь к, пожалуй, самому скучному дню за последние несколько месяцев. Все разъехались кто куда, а Сахарный уголок закрыт на ближайшую неделю, оставив меня без общения, так ещё и наедине с вами. Одна не только в Сахарном уголке, но и в душе, звучит поэтично… Это одиночество так сильно давит, что я потихоньку схожу с ума. Дам слабину — она опять возьмёт верх. И никакие волшебные разговоры Твайлайт уже не помогут… Тишина, слишком тихо, чтобы можно было сосредоточиться хоть на чём-нибудь. Нет, больше так продолжаться не может, мне нужна компания на эту ночь. Ох, зря я осталась, очень зря… Надо срочно зайти к Твайлайт. Она обязана быть в городе! Но перед этим…***
Приготовив парочку кексов с кричащим названием «Лавандовый Бум!», что всецело посвящались Твайлайт, как в данном моменте, так и в целом, Пинки на удивление неспешно шагала к библиотеке, представляя удивлённое лицо подруги. Это совершенно не оставляло шансов не заметить со стороны, что той хочется бежать что есть силы, но выпечка после подобного очень вероятно потеряет свой презентабельный вид, а это уже плохой тон… Подобравшись вплотную к входу, Пинки приготовилась постучаться, как вдруг её остановили всхлипы с просьбами о помощи, исходящие изнутри. Недолго думая, опустившись в тяжёлом ударе о дверь, передняя нога распахнула её, заставив земнопони увидеть Твайлайт, бьющуюся в конвульсии. Кексы с бесцветным стуком упали на промёрзшую землю, копыто инстинктивно и спешно затушило рог прикосновением, прежде чем в голове пронеслось — «паническая атака». Ещё бы секунда, и возможно, это была бы самая ужасная ночь в жизни. Всё так же не до конца осознавая происходящее, Пинки заключила Твай в объятья, представляя, что могло случиться, — Теперь всё будет хорошо, я рядом, не бойся, мы всегда будем вместе, я не отпущу тебя, просто дыши, слышишь? Дыши, Твайлайт! Вдох, выдох. — увидеть одну из самых близких подруг в столь плачевном состоянии было до жути неприятно. Каждая клетка тела хотела помочь бедняге, но что она могла, кроме очередных объятий и мало помогающего шёпота поддержки? Пожалуй, только растянуть их настолько, насколько возможно…***
Прошёл час-другой, никто не следил за временем, Твайлайт наконец-то смогла спокойно дышать, попутно не моля о забвенном покое. Монологи Пинки всё же сумели побороть тьму, заставив пони отложить суицидальные мысли, окончательно вымотавшие две измученные души, всё также лежавшие на полу библиотеки. — От тебя приятно пахнет лавандой, — подметила единорог, не высовывая заплаканную мордочку из шёрстки подруги. — Очень уж мне хотелось пахнуть, как личная ученица принцессы. — Ха-ха… — выдавила из себя Твайлайт, заставляя комнату снова погрузиться в тишину, которую спустя пару минут самостоятельно и разрушила: — Спасибо. — Твай, не стоит. — Нет, серьёзно, если бы не ты, валяйся сейчас мой… — Твайлайт! Не стоит, — повторила свою просьбу Пинки, не желая думать о том, «что могло бы произойти». — Прости, ты права. — Твай прижалась поближе, неуверенно ёрзая. — Мне стоит объясниться, верно? Немой кивок, тихий кашель и слабый румянец. — Если тебе самой хочется, я не заставляю. — Я проиграла, вот и всё. Ночные кошмары, недосып, переработки и страх потерять вас взяли вверх. Ещё с нашей первой встречи мне до ужаса страшно остаться одной, без кого-либо из моих знакомых. Может, это и глупо, но страх грызёт изнутри, от него не спрячешься, не убежишь, с ним вообще ничего не сделаешь… — Тебе надо лучше ухаживать за собой, с этого дня лично прослежу, чтоб такого не повторилось, уяснила? — далеко не на ветер брошенные слова заставили ушки единорога прижаться к голове. — А страхи у тебя — глупости. До тех пор, пока ты не станешь аликорном, не надейся прожить дольше меня, глупышка. Даю пинки-клятву, что никогда и ни за что не оставлю тебя. Договорились? — Пинки уже хотела разъединить копыта, чтобы окончить обряд, но возопившая «Нет!» Твайлайт отбила столь необдуманное желание. — Дай мне ещё немного пообнимать тебя вот так, пожалуйста-пожалуйста, — снова тихий всхлип, снова хватка, заставляющая рёбра в ужасе трещать, не давая вдохнуть полной грудью. — Для тебя хоть целую вечность. Главное помни: я здесь и никуда не ухожу, хорошо? Хныканье в ответ было принято воспринять как «угу». Удивительная вещь «жизнь» — обычное желание посидеть с подругой превратилось в нечто столь странное…***
Вот Твайлайт, израсходовав все слёзы и какие-либо остатки бодрости, позволила мелатонину свершить своё предназначение, загнав беспокойную пони в сказочный мир сновидений. Уж думала, всю ночь так просидим. Хотя, это было бы всё лучше, чем киснуть в одиночестве где-нибудь на кровати. — Как же с тобой сложно, — процедила я в полудрёме. Сама не заметила, как настроение из отвратительно плохого стало меланхолично спокойным. Хах. Эта кобылка одним своим присутствием способна поднять настроение, странное чувство. Обычно подругам не удаётся сделать это так просто. Настоящая принцесса Дружбы — жаль, не признанная, но зато как звучит! Может, назвать так торт? Ох, нет, не отвечай. Я уже и так всё решила, хи-хи. — Книга… Пахнет тестом… Пресвятая Селестия! Сердце чуть из груди не выскочило от неожиданного бормотания. И это мне говорили что-то по поводу поведения пони до удара? Хух, интересно, что ей там такое снится? Ходят слухи, что у единорогов самые яркие сны; может, она сейчас сидит в замке из книг? Ха-ха, хотелось бы на такое посмотреть. — Мргх… Люблю… Пинки… И-и-и, ничего не слышу! Не то чтобы это не взаимно, нет, нет, нет, о чём я вообще? Не-а, просто ночное бормотание. Кто знает, связаны ли вообще эти обрывки? Вот-вот, глупости, лучше поскорее засыпать, и не смейте ничего говорить! Не слышу, ла-ла-ла…***
Утро — весьма фееричное, как и подобает подобному времени суток. Для кого обычное начало дня, а для кого возможность проснуться на полу библиотеки Понивилля. — М-м-м, утречко, — простонала Твайлайт, разбуженная тихим щебетанием Пинки, негодующая из-за яркого солнечного света, падающего прямо на глаза. — С прошедшим, — обнимая сонную спасительницу и рыская мордочкой в грудном пушке, окончательно дала понять, что проснулась, Твай. — И тебе привет, трудяга. Кофейку? — Ты предлагаешь мне кофе в моём же доме? — вопросительно приподняла бровь пони. — Ага, ну так что? — невозмутимо продолжила Пинки. — Не откажусь. — взгляд упал на погромленную комнату и до сих пор приоткрытую дверь. Мысль о том, что кто-то мог их увидеть, неприятно ударила в голову. — Что сделано, то сделано. Я пока приберусь. Разорвав приятную близость, каждая занялась самовыбранным делом. В сущности, Пинки совершенно не хотелось ни вставать, ни, тем более, лишаться тепла прикосновений; но делать нечего, пришлось неохотно вставать и идти на кухню, где по обычаю лежит мешок с кофейными зёрнами. Здесь, в отличие от Сахарного уголка, всегда всё на своём месте, что благоприятно влияло на скорость готовки приятного напитка, не мешая попутно летать в облаках. Каждая мысль была переполнена обдумыванием услышанного вчера. Сотни голосов не умолкали, но твердили одно и то же: это не может быть простым совпадением. Что уж тут, предложение с кофе было нужно лишь для того, чтобы любопытство с желанием не взяли верх над разумом. «Что же делать?..» — отозвалась паническая мысль, пока глаза наблюдали за закончившей уборку Твайлайт. Очередной вздох пронёсся по комнате. — Всё хорошо? — поинтересовалась подошедшая кобыла. — Да! Конечно, просто немного не выспалась… — копыто протянуло кружку подруге, которая успешно перехватила её магией, усаживаясь за стол. — Хо-хо, о да, я готова убить за кружку кофе! — заявила Твай, делая жадный глоток ещё не остывшего напитка. Пинки с неким сомнением смотрела на эту картину, как бы намекая, что так проблемы не решаются. Как минимум, в глазах Твайлайт это выглядело именно так, а не как «О Селестия, стоит ли мне вообще говорить о том, что я вчера услышала?». От этого совесть единорожки не давала возможности продолжать валять дурака. — Ох, ладно, согласна. Хватит делать вид, что ничего не случилось, да? Не уверена, что именно говорят в таких ситуациях, впервые испытываю подобное… — ушки опечаленно прижались к голове, крича своим видом об искренности сказанного. — Нет, что ты, я просто задумалась. У каждого бывают тяжёлые дни, прекрасно понимаю. Сама вчера от скуки помирала, метафорически, конечно, — теперь в придачу вспоминая вчерашнее начало встречи, Пинки потянула жидкость из чашки. — Приятно, когда друзья готовы принять твои недостатки. Ха-ха, если честно, я боялась, что мы больше не будем общаться. Этот страх мне со вчерашнего дня покоя не давал. Так о чём размышляешь? — переводя и закрывая тему, поинтересовалась Твай. — Как бы сказать, тут весьма деликатное дело… Эх, а знаешь? Будь что будет, всё лучше, чем молча забиться в угол. Когда я вообще стала бояться общения? Ну же, давай! — самоподбадривание вслух со стороны. Всё же Пинки такая Пинки. За это её и любят, не правда ли? — Твайлайт, только не смейся, но мне правда очень важно это знать… Ты по жеребцам или кобылкам? — С чего это такие вопросы? — озадаченно посмотрела пони на Пинки, немного попятившись назад. — Просто ответь, пожалуйста! Это очень важно! — поставив интонацию на слове «очень», взмолилась Пинки. — Если быть откровенной… Только не рассказывай никому, хорошо? — Пинки-клятва, мой рот на замке, — показательно щёлкнув замком в копытах, выбросила тот настолько же непонятно куда, столь и откуда взяла. — Ко-кобылки, или, скорее, одна-единственная… — удручённо и повесив голову так, как будто она жеребёнок, которого отчитывают за разбитую вазу, вымолвила Твайлайт. — Та, о ком ты говоришь, на деле я? Я права? Твайлайт тут же подняла мордочку, ударив копытами по столу и разлив немногочисленные остатки кофе, — И-и-к, что? Не-е-ет! — секунда молчания. — Возможно?.. — ещё одна секунда молчания, заставившая лицо стать румяным настолько, что цвет сменился с привычного нежно-лавандового на красно-розовый, — Да… — побеждённо подтвердила волшебница. Пинки, что так же оказалась в подобной ситуации впервые, совершенно не находила, что ответить. В груди обеих что-то сжималось, мешая дышать, пока голова погрузилась в ужасающую тишину, ожидая вынесения приговора. То ли от потемневшего рассудка, то ли от давнего желания, неожиданно для каждой из, губы соприкоснулись в поцелуе, прекрасно заменяя какие-либо слова. — Не надейся теперь отделаться от меня, плаксивая единорожка, ха-ха. Смех заполнил каждый уголок домика, не оставляя ни шанса вчерашней печали отсидеться в дереве. Не зря говорят, что конец всегда счастливый, а если ты в грусти и печали, скорее всего, это вовсе не последняя глава жизни…***
Утро, самое обычное утро, без какого-либо дождя, серых красок и «печали каждого». Именно таким стал день похорон хранительницы элемента смеха, по совместительству моей жены или попросту Пинки Пай. Без преукрас, глупых стихов, веры в будущее, надежды… Возможно, вся Эквестрия знает об этом, но сколько, по правде, страждущих душ осталось на этом свете? Одна точно осталась. Я, проклятая бессмертием, обречённая наблюдать за смертью каждого знакомого, друга, возлюбленной… Это ли то, что заслуживает защитница гармонии? Не многие тут соболезнуют мне, в основном это пустые слова про их «сожаление», которые вызывали одно-единственное желание — заткнуть неутихающие голоса в округе любым из доступных способов. Почему в этот день я должна говорить с зазнавшейся знатью, а не спокойно проводить Пинки в последний путь? Где уважение к героине, спасшей их жизни ни одну сотню раз? Мне хотелось рвать и метать, плакать и валяться в истерике, но увы, я «принцесса Дружбы», а значит, поступить подобным образом попросту не имею права. Вот какого Селестии, скрывающей свои эмоции за улыбкой более тысячи лет… Прошла официальная часть похорон, наконец можно закрыться в замке и отдохнуть от этой суеты… Заклинание, вспышка, привычная спальня со смесью столь непривычного одиночества. Тело само опустилось на кровать, позволяя расслабиться. Нахождение здесь казалось чем-то неправильным, где же то самое «время остановилось»? Почему старость не жалеет никого? Никого, кроме нас. — Пинки, а как же пинки-клятва — не умирать раньше меня? — взгляд окончательно замылился, тело потяжелело. Не осталось никакого желания и радости, печаль захватила каждую частичку организма, как же я всё-таки слаба… Всё так запутано, клубок неведомых чувств застрял в горле. Взгляд устремился в прошлое, где каждый узор на переплетающихся нитях жизни создаёт мозаичный пейзаж. Сердце стучит громко, словно барабан в танце времени, где каждый удар — мгновение, упущенное и невозвратимое. — Наверное, в тот день счастье и вправду было в каждом уголке библиотеки; как жаль, что деревья цилиндрические… А как же всегда счастливый конец? Когда этот конец будет у меня? Почему я должна была стать последней хранительницей элемента? Почему? — вопросы, вопросы, вопросы, больше ничего не осталось. Только они и это горькое хнык, горькое... Громкий плачь — последнее, что смогли произнести изнеможённые губы, заставляя эмоции утонуть в солёном море слёз…